Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
1. ДЯДЯ, КОТОРЫЙ БОЯЛСЯ КОНДИЦИОНЕРОВ
Один дядя со 2-го этажа боялся кондиционеров. Он считал, что под ними можно простудиться, и, чтобы проветривать комнату, открывал окно. А поскольку он жил на втором этаже, к нему залетали комары. Он их бил и на окне у него была сетка, но всё равно комаров в квартире было полно и он в ходил весь в следах от укусов и чесался.
Вот однажды летом сидит он, в компьютере новости читает. Приятно так, ветерок комнату продувает. Вдруг раздаётся комариное «Ззззззз». Дядя со 2-го этажа оторвался от экрана, прислушался. Звук затих. Значит, комар пристроился и сейчас будет кусать.
Так и есть: сидит на левой руке, наглый такой, и кровь пить готовится!
Дядя со 2-го этажа замахнулся правой рукой, чтобы прихлопнуть комара, но вдруг слышит тихий-тихий, тоненький-тоненький голос:
– Не бей меня! Я комариная принцесса. А если ты меня поцелуешь, я стану твоей женой.
– Да как же я тебя поцелую? – засмеялся дядя со 2-го этажа. – Ты такой… В смысле, такая – маленькая.
– А мне воздушного поцелуя хватит. Только погоди, я перелечу.
Перелетел комар на стенку над тахтой, а дядя со 2-го этажа приложил пальцы к губам и воздушный поцелуй ему послал. В смысле, ей.
И тут же – хлоп! – на тахте прекрасная красавица сидит.
Стали они жить-поживать. И, что интересно, больше дядю со 2-го этажа комары не кусали. Залетать залетали, жужжать жужжали, а кусать – ни-ни.
Год примерно прошёл, и настало время комариной принцессе родить ребёночка. Ну, дядя со 2-го этажа её, как полагается, в роддом отвёз и стал ждать.
На следующий день ему звонят и говорят:
– У вас родилась дочка. Только жена ваша, извините, куда-то пропала.
– Как пропала?
– Не знаем. Когда маленькая родилась, мы её на руки взяли… Буквально на секунду отвернулись – а её нет.
– Кого?
– Да жены вашей!
Тут дядя со 2-го этажа сообразил, что к чему, и спрашивает:
– А там, случайно, комар не летал?
Врачи удивились:
– А вы откуда знаете? Мы и то понять не можем: откуда комар взялся, если всё стерильно?
Стал дядя со 2-го этажа один, без жены, дочку воспитывать. А девочка росла, скажу я вам, красавицей – вся в маму. Отец нарадоваться не мог. И аппетит у неё был отличный, ему даже другие соседи завидовали, у которых дети в еде капризные.
Так прошло семь лет, семь месяцев и семь дней. Может, и семь часов тоже, но по часам дядя со 2-го этажа не засекал.
Вот опять он сидит за компьютером и новости читает. Всё – как в тот раз, только комары больше кусаются. Летают, жужжат, но не кусают. И вдруг он читает сообщение, что в их районе нашли убитого человека: на теле – маленькая дырочка, а крови в убитом – ни капли!
Удивился дядя со 2-го этажа, выключил компьютер и пошёл ужинать. А дочка ему говорит:
– Я, папа, ужинать сегодня не буду. Я в городе перекусила.
Проходит несколько дней, и опять такая же история. Только на этот раз о том, что нашли человека совсем без крови, сказали по радио. И снова дочка от ужина отказалась.
Через неделю – то же самое: «Не буду есть, сыта, в городе поела, аппетит перебила». После этих слов он к телевизору кинулся. А там как раз сообщают:
– Будьте бдительны! В нашем городе орудует маньяк. А может, и вампир. Или вурдалак. В общем, упырь-кровопийца. А может, и не один, а целая шайка.
Дядя со 2-го этажа дочку ласково так спрашивает:
– А чем это ты аппетит перебила?
Она – и так, и сяк, а он не отстаёт: признавайся, мол.
Тогда она говорит:
– А я, папочка, тебе рассказывать не буду. Я лучше тебе покажу.
И к нему начинает двигаться. И губки такой трубочкой вытягивает.
Папа на неё руками замахал: «Ты что, мол, милая? Разве, мол, папе можно такое показывать?» А она – тонюсеньким голоском:
– Ну зззззззачем ты так, папулечка? Не зззззззлись и дочурку свою не зззззззли!»
И ручки к нему тянет.
Он хотел отбежать, но она к нему на шею как кинется и ну́ папочку целовать! Целовала-целовала, да ненароком зубками и прикусила. А как первую каплю крови почуяла, уже и остановиться не могла.
Понятное дело, дядю со 2-го этажа записали в число жертв то ли маньяка, то ли вампира, то ли вурдалака, в общем, упыря-кровопийцы, а сиротку все очень жалели.
После похорон собрались на поминки друзья, соседи и просто знакомые. Только за стол сели, кто-то говорит:
– До чего же в этой квартире комаров много!
И девочку спрашивает:
– Как же вы тут живёте?
– Нормально, – она говорит. – Нас не кусают.
– Ну, а нас кусают, – сказали гости.
Тогда их сосед (он на этом же 2-м этаже жил) в свою квартиру пошёл и принёс прибор, отпугивающий комаров. Фумигатор называется.
– Сейчас, – говорит, – всем будет хорошо. Только надо окна закрыть, чтобы они снова не налетели.
Закрыли окно. И только воткнули фумигатор в розетку, как с девочкой что-то странное стало твориться. Она по комнате заметалась, места себе не находит. Гости её пытаются остановить, думают: это она по папочке так убивается. А её не удержать: стулья переворачивает, посуду со стола смахнула, на стенки кидается. Женщины визжат, в общем, поминки в какой-то скандал превратились. Вдруг девочка закричала, да таким голосом, что оставшаяся посуда зазвенела и на мелкие кусочки разбилась! И как бросится прямо в окно! Стекло вдребезги, а она наружу так и вылетела.
Все к окну кинулись. Вниз смотрят: всё-таки второй этаж, не так уж высоко, может, не разбилась. А её-то и нет вовсе. Исчезла.
Ну, конечно, кто там стал бы считать, что до этого 563 комара под окном летало, а теперь стало 564?
2. МАЛЬЧИК, КОТОРЫЙ БЫЛ НОРМАЛЬНЫМ
Один мальчик из 4-го подъезда был нормальным. Ну ничем не выделялся, ни в лучшую, ни в худшую сторону. Раздаёт, например, Анна Михайловна контрольные и говорит: «Камонин как всегда всё прекрасно решил и даже два решения предложил. А Бусындаев поразил меня незнанием самых простых вещей». Бусындаев, конечно, двойку схлопотал, но ведь «поразил» же! А мальчик из 4-го подъезда ничем и никогда ни Анну Михайловну, ни кого другого не поражал.
Или, скажем, спорт. Маркушкина в шахматы всех мальчишек и девчонок обыгрывает. А Хилоплатов, даром что фамилия происходит от слова «хилый», как на футбольное поле выйдет, так мячи один за другим в ворота противника летят. Это – если на воротах не Банич стоит. А если Банич – он любой мяч возьмёт. А мальчик из 4-го подъезда как-то фигуры по доске двигает, как-то мяч по полю гоняет, не слишком хорошо и не слишком плохо. Так, нормально.
Или пение. У них два запевалы было: Голубицкая и Савчук. А вот Ветунцова из хора выгоняли. Потому что сорок человек поют, а Ветунцов своим воем остальных тридцать девять заглушает и всё портит. Но мальчик из 4-го подъезда даже этим отличиться не мог: поёт он или так просто рот открывает – разницы никакой.
У всех ребят прозвища были. Кого как звали, некоторых даже обидно, например, тощую Жиславскую – Кочергой. А Вовку Абрикосова – Абрикосом, просто по фамилии. Но мальчику из 4-го подъезда даже такой клички нельзя было дать. Потому что его звали Андрей Андреев. Ну сделай из фамилии прозвище – то же имя получится.
И даже в журнале он, хоть и на букву А, не первым стоял. Впереди него был тот же Абрикос.
Однажды мальчик из 4-го подъезда ехал на автобусе. На своей остановке вышел, и мужчина, который стоял рядом, – тоже. У мужчины в руках рюкзак: он его в автобусе снял, чтобы других не толкать. Закинул рюкзак за спину и пошёл своей дорогой. А оттуда кожаный пакетик выпал. Мальчик из 4-го подъезда его окликнул:
– Дядя! Эй, дядь!
А тот уже довольно далеко отошёл. Правда, если крикнуть погромче, он бы услышал. Да и догнать ещё можно было. Но мальчик из 4-го подъезда подумал: «Что это я буду орать или бегать, как ненормальный? Сам уронил, сам и виноват».
Раскрыл пакетик, а в нём зеркальце. Такое, как женщины носят, чтобы макияж поправлять, а мужчины берут в дорогу, чтоб бриться. Посмотрел мальчик из 4-го подъезда в зеркальце и, конечно, себя увидел. Другой бы рожу состроил или язык показал, но он ничего такого не сделал. Нормально так посмотрел.
Вдруг отражение говорит:
– Привет!
Как будто мальчик из 4-го подъезда сам с собой разговаривает.
– Привет, – говорит мальчик из 4-го подъезда.
А тот, из зеркальца:
– Что ж ты не удивляешься? Я ведь волшебное зеркало. Могу любое желание исполнить.
– Врёшь!
– Проверь.
– Ну сделай, чтоб я во всём первым был!
– Ладно.
И тут пальцы у мальчика из 4-го подъезда сами собой разжались, зеркальце упало и на мелкие-мелкие кусочки разбилось. Подул ветер, кожаный чехольчик из рук вырвал и осколки с асфальта смёл. Как будто ничего и не было. Может, примерещилось?
Мальчик из 4-го подъезда пошёл домой. А во дворе ребята в футбол играют. Увидели его и кричат:
– Эй, Андреев! Банич заболел, иди, встань на ворота.
«Ну, – думает мальчик из 4-го подъезда, – если зеркальце мне не приснилось, я им сейчас покажу!»
Встал на ворота и чувствует, что сейчас любой мяч возьмёт. А с мячом как раз Хилоплатов. Одного обвёл, другого, третьего, выходит прямо на вратаря… Ногу отвёл и… как поскользнётся! Упал, а встать не может. Все к нему кинулись, а у него нога сломана. На этом футбол и кончился.
Только мальчик из 4-го подъезда вошёл в свою квартиру – телефон звонит:
– Андреев, куда же ты делся? Забыл про шахматный турнир? Ты же на первой доске играешь. Против Маркушкиной.
Он в школу прибежал. Так и есть: столы стоят, за ними участники турнира, только за первым столом никого. Сел, а в голове – прямо вся партия от первого хода до последнего, победного. И он точно знает, в какой момент Маркушкина ошибётся.
Но вдруг физик Виктор Львович (от судьёй турнира был) говорит:
– Извини, Андреев, но Маркушкина заболела. А без неё что́ за турнир? Мы его переносим на неопределенный срок.
Мальчик из 4-го подъезда чуть не сказал: «Да я теперь любую Маркушкину обыграю». Но сообразил, что вряд ли ему на слово поверят.
Побежал к учительнице пения:
– Лариса Александровна, хочу запевалой стать. Я теперь лучше всех пою!
