Остров убийц

Глава 2. Дурман-трава

Когда-то школа носила имя какого-то пионера-партизана. Впоследствии ее переименовали в общеобразовательную гимназию «Век», отчего она сама по себе не изменилась. Преподавать в ней остались те самые унылые тетки, озабоченные выживанием, а не тем, как сеять среди учеников разумное, доброе, вечное. Считанные мужчины были плохонькие, заурядные, не пользующиеся ни авторитетом, ни популярностью. Однако выпускной вечер словно окутал все это общеобразовательное убожество некой волшебной пеленой, скрадывающей неприглядные детали и вышибающей слезу умиления.

Вестибюль с обшарпанными колоннами и мутными зеркалами украсили гирляндами бумажных цветов. В спортивном зале составили столы и накрыли их белой материей. В коридорах развесили воздушные шары и поздравления, выведенные на бумаге малярной кистью. На сцене актового зала вывесили малиновый плюшевый занавес с кистями.

Родители хлопали, учителя кисло улыбались, ученики торжествующе вскидывали руки с аттестатами. Все это было озвучено хитами десятилетней и даже двадцатилетней давности, неразборчиво гремящими из динамиков. Были прочитаны соответствующие стихи (про то, что «уж осталось нам немного, впереди у нас дорога»), спеты две песни на стихи завуча Юлии Александровны Плющ, произнесены витиевато-путанные речи, вручены букеты и памятные подарки. На этом торжественная часть закончилась. Большую часть родителей (не входящих в родительский комитет) спровадили по домам, остальные расселись за столами, а выпускникам милостиво позволили топтаться в дальнем углу, который по замыслу устроителей должен был изображать танцпол дискотеки.

Желающих выставлять себя на посмешище нашлось немного. Большинство выпускников как-то незаметно рассеялось и растворилось в ночи. Кто отправился в клуб, кто – на вечеринку, кто просто вызвался гулять до утра.

В последнюю категорию попала Лиля Ивлева. Это была довольно высокая девушка со жгучими – как говорили в старину – глазами, точеной фигурой и манерой надменно выпячивать нижнюю губу. На самом деле привычка была порождена не чувством превосходства, а осталась с детства и давно стала частью Лилиной натуры. На самом же деле она была довольно застенчива и постоянно штудировала статьи о том, как выработать решимость, обрести твердый характер и научиться говорить «нет».

Была ли она красива? Да, как каждая молодая девушка, ведущая здоровый образ жизни, выросшая в благоприятных условиях и не отягощенная слишком уж плохой наследственностью. Спортом Лиля не занималась, хотя примерно раз в месяц, придирчиво осмотрев себя в зеркале, могла отправиться на пробежку или в гимнастический зал. Одевалась не стильно, но модно, то есть как все вокруг. Если бы это было в ее силах, она удлинила бы себе ноги и уменьшила грудь, создающую проблемы при выборе купальников и общении с парнями. Они вечно пялились на Лилин бюст и тянули к нему руки, что являлось для нее скорее раздражающим, чем обнадеживающим фактором. Она не спешила замуж и не приходила в умиление при виде детей. Сначала нужно было выучиться на медика, устроиться на хорошую работу, а там уже встретить того замечательного мужчину, от которого захочется заиметь ребенка.

Родителям такая рассудительность дочери нравилась. Они гордились Лилей и постоянно ставили ее в пример старшей сестре, которая успела родить ребенка, сменить двух мужей и бог знает сколько любовников.

Сестра Лилю ненавидела и звала непорочной девой. Возразить на это было нечего. Не могла же Лиля признаться, что с невинностью она рассталась еще на прошлых летних каникулах, когда родители имели неосторожность отправить ее в молодежный лагерь. Все произошло так внезапно и быстро, что она не успела ни приготовиться, ни испугаться, ни включить так называемую девичью гордость. Целовалась-целовалась, а потом как-то вдруг лишилась и трусов, и девственности, именно в такой последовательности. Самое обидное, что не было ни любви, ни даже романтических чувств. Парень был смазливый, но страшно глупый, провонявший никотином. Как Лиля повелась на его нехитрые уловки, непонятно. После той ночи ей пришлось придумать себе болезнь, чтобы уехать домой и не встречаться с соблазнителем, который, разумеется, растрепал о своей победе всем дружкам, провожавшим Лилю взглядом голодной собаки.

Психологической травмой тот случай для нее не стал. Напротив, она была довольна, что увидела любовь с изнаночной стороны. Это позволило ей относиться к мужскому полу предвзято и с изрядной долей здорового скептицизма. Какие-нибудь наивные девчонки, очертя головы, бросались в омут любовных отношений, а потом выныривали оттуда с ошарашенным видом и положительными результатами тестов на беременность. Лиля же сохраняла расчетливое хладнокровие и не торопилась отдаваться ухажерам, точно зная, что никаких сногсшибательных ощущений и переживаний в постели не будет.

Когда Лиле предложили смыться с выпускного вечера и погулять в парке, она без колебаний согласилась. Это было безопасней и разумней, чем тащиться за город к кому-нибудь на дачу или скакать до утра в ночном клубе. Лиля твердо для себя решила, что никто из одноклассников ей в будущей жизни не понадобится, поэтому незачем тратить на них время. Тем не менее нельзя было вот так взять и резко отвернуться от всех тех, с кем на протяжении десяти лет постоянно терся рядом. Совместная прогулка была лучшим способом отдать должное общему прошлому, а потом выбросить его из головы.

Они отправились на поиски приключений вшестером. Когда Саша Беляев побежал в магазин за добавкой, их оставалось уже только четверо – Сашок, Лиля, Алиска Щукина и изрядно захмелевший Костя Шулявин. Алиса все уговаривала своего ненаглядного Костика не отключаться и в конце-концов вызвалась сопровождать его домой, так что Сашку и Лиле пришлось допивать ликер вдвоем. Напиток был сладкий, теплый и совершенно не хмельной, как она отмечала всякий раз, допивая свою порцию из мягкого прозрачного стаканчика.

– Ты куда поступать собираешься? – спросил Саша.

Они сидели на широкой скамье без спинки, прикрытой со всех сторон высокими кустами с мягкими метелками вместо листьев. От озера тянуло сыростью и гнилью, там утробно вскрикивали и икали лягушки. Большая бутылка ликера стояла на скамье твердо и увесисто, не оставляя сомнений в том, что она должна находиться здесь этой теплой июньской ночью, когда все по-взрослому и все позволено.

– В медицинский, – сказала Лиля. – На платный. Без денег туда нечего и соваться. Конкурс – тридцать человек на место.

– А я в бизнес пойду, – сказал Саша. – У меня брат лекарства по аптекам распихивает. Я прошлым летом занимался, у меня нормально получалось. До сих пор при деньгах.

Белая рубаха на нем сидела пузырем, но была явно дорогая, как и брючки и туфли из мягкой черной кожи. Он благоухал хорошим парфюмом и носил золотую цепочку, заманчиво поблескивавшую в темноте.

– За успех! – Лиля подняла стаканчик и обнаружила, что он пуст. – Эй, кавалер! – воскликнула она. – А кто за дамой ухаживать будет?

– Извини.

Саша немедленно исправил оплошность. Они неспешно выпили, закусили мандариновыми дольками. Лиле было хорошо. И с каждой порцией ликера ей становилось все лучше и лучше. Она сообщила об этом Саше.

– Австрийский, – пояснил он. – Не здешнего разлива, не подделка. Брат из Вены привез.

– Повезло тебе с братом.

– Он говорит, что у меня тоже есть все задатки бизнесмена. Вместе мы такие дела провернем… Не возражаешь?

Лиля пожала плечами, заглянув в свой стаканчик:

– Почему я должна возражать? Проворачивайте.

Саша расхохотался и показал ей сигарету, которую собирался закурить.

– Вот я про что, – сказал он. – Будешь?

– Я редко курю, – призналась Лиля. – Под настроение. И с ментолом.

– Это лучше всякого ментола.

Саша подмигнул и прикурил от зажигалки. В ночном воздухе расплылся приторный запах марихуаны. Только тогда Лиля заметила, что дымящаяся сигарета толще обычной и без фильтра.

– Я воздержусь, – сказала она и включила телефон, чтобы посмотреть, который час.

– Ну и зря. – Саша заговорил сдавленным голосом, потому что старался как можно дольше удерживать дым в легких. – Взрослая жизнь начнется, не побалуешься.

– Со спиртным вроде не рекомендуется мешать.

– Кем? Минздравом? – Саша рассмеялся. – Я, как видишь, мешаю и не жалуюсь.

– Я не пробовала никогда, – призналась Лиля.

– Дело нехитрое. Берешь в рот и тянешь в себя.

Лиля бросила на него быстрый взгляд, проверяя, не издевается ли он, но на его лице не читалось ничего, кроме довольства.

– Ну давай попробую, – сказала она, протягивая руку.

– Держи.

Саша вручил ей дымящуюся сигаретину. Лиля осторожно затянулась.

– Смелей, – сказал он. – Глубже затягивайся и не торопись выдыхать. В этом весь кайф.

– Не чувствую я никакого кайфа, – сказала она. – Лучше ликера налей.

– Кончился, – сказал Саша и в подтверждение своих слов перевернул бутылку горлышком вниз. – Очень вовремя. Пить нельзя. Кайф ломается.

– Да нет у меня никакого кайфа, – повторила Лиля, прислушиваясь к своим ощущениям.

Она была ленивой и расслабленной. Ей захотелось лечь и закрыть глаза.

– Может, по домам? – предложила она. – Проводишь меня?

– Конечно, – кивнул Саша. – Только давай посидим еще немного. Так хорошо.

– Хорошо, – согласилась Лиля и задрала голову, чтобы посмотреть на небо. – Звезд сколько! – пробормотала она завороженно.

– Прикинь, – сказал он. – А что, если они не настоящие? И вокруг… – Он повел рукой. – Вокруг типа планетария. Помнишь, нас в седьмом классе водили?

– Я болела тогда. Пропустила.

– Один к одному – планетарий, – сказал Саша. – Фонариков понатыкали и все дела.

Лиля хотела возразить, но ничего умного в голову ей не пришло. Тогда она просто засмеялась, представив себе, как кто-то вкручивает и выкручивает лампочки в небосводе. Она поделилась мыслью с Сашей, и он сложился пополам от хохота. Они стали смеяться вместе, наперебой выкрикивая разные остроумные предположения и шуточки. Так продолжалось довольно долго, пока Лиля не обессилела от непрерывного смеха. Тогда она сделалась вялой и безразличной, легла спиной на лавку, опираясь ногами в землю.

– Забалдела? – спросил Саша.

– Мне плохо, – сказала она, с трудом ворочая языком. – Я сознание теряю.

– Дыши. Тебе нужен свежий воздух.

– Я… мне плохо.

– Сейчас, – сказал Саша, поднимая ее на руки. – Сейчас.

– Куда ты меня несешь? – равнодушно осведомилась Лиля.

– Расслабься. Такая ночь! Просто закрой глаза.

– Я не хочу!

– Это сон. Тебе снится…

Он разложил ее на траве и принялся раздевать. Лиля ворочалась под ним и пыталась отталкивать, но рукам ее не доставало силы, а сама она была тяжелой и податливой, словно слепленной из теста. Он и вошел в нее, как в тесто, не встретив препятствий и сопротивления. Лиля смотрела в небо широко открытыми глазами и пыталась определить, настоящие ли звезды сверкают над ней. Ей было тяжело и неудобно, но хуже всего было ощущение того, что она не принадлежит себе, не владеет своим телом и не управляет мыслями. Проклятая травка.

А Саша Беляев все ерзал на ней и сосал ее горло, ерзал и сосал. Выпускной вечер продолжался, плавно переходя в утро.