Часы для королевы

Трое детей спускались по пожарной лестнице старого серого особняка. Они двигались бесшумно и ловко. Лестница эта была их старым другом. Они знали наизусть каждое пятно ржавчины на черном металле, шершавое на ощупь и оставляющее на руках кислый запах. Окно второго этажа, через которое они выбрались на свободу, находилось высоко над землей, но ни один из них не боялся высоты. Наконец троица достигла земли. Они незаметно прошмыгнули вдоль стены, мимо окон, принадлежащих кабинету мистера Фокса. Знакомой тропинкой они дошли до пруда и ступили на мостик. Дух пруда высунулся из-под кроны плакучей ивы и плеснул водой Беатрис на ноги. Дряхлые туфли мгновенно промокли насквозь, но Беатрис стиснула зубы и промолчала. Она отлично знала: любой ответ на свои шуточки вредное создание принимает за согласие поиграть. А у нее не было никакого желания тратить на него свое время. Ее и ее спутников ждали более важные дела. Дух обиженно фыркнул и исчез среди дрожащих листьев.

Троица добралась до забора. Беатрис и Даррел отодвинули доску, скрывающую дыру в заборе, и троица оказалась на свободе. Они бросились бежать по пыльной дороге в сторону города. Когда они отошли довольно далеко от приюта, Даррел остановился и вытащил из кармана жилета часы с причудливым узором на эмалевый крышке и обрывком серебряной цепочки. Он открыл их, сунул под нос Беатрис и уставился на нее с безмолвным укором.

– И на что ты на этот раз злишься? – устало спросила Беатрис.

Даррел тряхнул часами:

– Мы отстали от первоначального расчета на две минуты тридцать секунд, – отчеканил он. – Все из-за вас с Элен. Вы опоздали. Когда же вы наконец поймете, что побег – дело сложное. Рано или поздно из-за такого отношения нас засnукают!

– Все-таки иногда ты бываешь таким занудой, – вздохнула Беатрис и взяла малышку Элен за руку.

Сестры развернулись и продолжили путь. Даррел устремился за ними. Ему с его быстрым размашистым шагом ничего не стоило их догнать. Какое-то время они шли молча. Элен с интересом поглядывала то на Беатрис, то на Даррела.

– И все же в следующий раз, постарайтесь успеть, – сказал Даррел.

– Постараемся, – кивнула Беатрис. – Сам бы попробовал улизнуть из спальни девочек и не попасться мисс Кларксон.

– Ха! Только посмотрите на наших нежных принцесс. Самим из башни не выбраться, мимо дракона не пройти. Так и быть, в следующий раз я возьму на себя роль прекрасного рыцаря и лично выведу вас оттуда.

Воображение Элен тут же нарисовало соответствующую картину. Вот бесстрашный Даррел в сверкающих доспехах и с верными часами врывается в неприступную башню, где его встречает толстый огнедышащий дракон с пучком седых волос и в очках. Даррел останавливает стрелки часов, и время замирает. Когда секунды начинают идти вновь, дракон уже повержен, а Даррел на руках выносит принцессу Беатрис из башни. И тут же получает от нее подзатыльник, потому что пока он ее нес, они успели в очередной раз поругаться.

«Не складывается история», – грустно заключила Элен и решила подумать о чем-нибудь другом.

– Только посмотрите на этого героя! – не осталась в долгу Беатрис. – Тебе напомнить, что план побега вообще-то придумали мы? И мы неплохо его исполняли задолго до того, как встретились с тобой. Так что, если бы не нежные принцессы, ты бы так и скучал целыми сутками в приюте, рыцарь.

– Или придумал бы план побега получше, – возразил Даррел.

– Ну вот и придумай, – пожала плечами Беатрис.

– Договорились. Завтра у нас будет новый план.

Элен кинула на Даррела заинтересованный взгляд. Зная этого упорного юношу, и правда ведь придумает.

Тем временем они подошли к городу.

Флурхан-бале расположился по обе стороны реки Нава, и ее бесчисленные рукава пронизывали город, как кровеносные сосуды. Дома были каменные, в один или два этажа, обязательно с маленькими садиками или хотя бы с цветочными горшками на карнизах. Стены некоторых из них были опутаны сетями веселого вьюнка с розово-фиолетовыми цветами или покрыты слоями мрачного вечнозеленого плюща.

Было лето, погода стояла теплая и солнечная. Троица шла по улицам древнего города Флурхан-бале, мимо бесконечных магазинчиков и лавок, шли и смотрели, как свет играет на прозрачном полотне витрин.

Они направлялись к миссис Смит, вдове кузнеца Смита, которая жила на Птичьей улице, за Синим мостом. Почему улица звалась Птичья, а мост – Синим, хотя и был зеленым, не знал никто. Беатрис и Даррел задавались этим вопросом каждый раз, когда шли по Синему мосту, и иногда веселья ради начинали соревноваться, кто выдумает более забавную версию происхождения этих названий. Впрочем, сложение забавных историй вряд ли можно было назвать их призванием. Слишком уж грустные у них получались сюжеты.

Они миновали Синий мост и прошли мимо Храма Святой Хелен. Круглый серый храм с колоннадой и упирающимся в самые облака шпилем считался главной достопримечательностью Флурхан-бале. Беатрис очень любила проходить мимо него и еще больше любила бывать внутри – воспитанников приюта водили туда каждую осень, на праздник Саунь. Там внутри все было отделано деревом и пахло дубом и ясенем. Стены украшала резьба, изображающая цветы и листья, воронов и оленей. В восточной части храма резьба резко обрывалась, уступая место росписи. Нарисованные густыми, жирными мазками картины изображали путешествие Святой Хелен, которая, как гласили сказания, по поручению Создателя обошла весь мир и каждому животному и насекомому, каждому дереву и цветку, каждому небесному телу и водоему – иными словами, каждому творению Создателя – назвала его божественное имя. Первыми ей встретились Олень и Ворон, которые решили сопровождать ее. Еще в этой истории был как-то замешан Боярышник, но Беатрис уже не помнила, как именно, – она знала только, что он тоже связан со Святой Хелен и именно поэтому на Саунь залы храма украшаются ветками боярышника в толстых глиняных горшках. Наверное, странно было, что Беатрис так любила это место, ведь она не верила в Создателя, что сотворил мир, и живет в каждой, даже самой маленькой его частице, являясь иногда в обличии шепота листьев, или плывущих по небу облаков, или плачущих птиц. Она верила в силы, что движут миром, которые описал Уильям Гласский, алхимик, живший в самые далекие времена, еще при Джоне Освободителе. Упрощенный пересказ его сочинения «В поисках Белой Дамы» хранился в библиотеке Старого Особняка, и Беатрис читала и перечитывала его, пока не выучила наизусть. В отличие от единого и понятного Создателя, который, как считалось, требует от людей только соблюдения вполне определенных правил и щедро награждает за это, силы, с которыми сталкивалась Беатрис, воплощались в многочисленных, капризных и крайне непредсказуемых духах. Впрочем, Беатрис, скорее, чувствовала это глубоко внутри, чем ясно осознавала. Она редко задумывалась об устройстве мира, ее больше волновали вопросы менее возвышенные, зато имеющие практическое значение. Но несмотря ни на что Беатрис любила Храм Святой Хелен. От его могучей и дышащей умиротворением фигуры веяло покоем и светом, а сама Святая Хелен казалась знакомой и родной. Уильям Гласский предполагал, что образ Святой Хелен на самом деле пришел из тьмы древних веков, из времен, когда люди еще не уверовали в Создателя, и поэтому сохранил черты не то духа, не то мага, не то обоих сразу. Может, именно эти черты в ней и манили Беатрис. А может, дело было вовсе и не в них – об этом Беатрис тоже не задумывалась.

До дома миссис Смит они добрались быстро. Стоило им зайти на территорию ее садика, как Беатрис напряглась, а взгляд ее застыл. Элен погладила ее по руке.

– Что случилось? – спросила она.

– Этот сад… – прошептала Беатрис. – Какая тоска…

Даррел ничего интересного не почувствовал, зато первым увидел миссис Смит. Худощавая улыбчивая старушка появилась на пороге и приветливо помахала рукой.

– Пойдем. – Даррел подхватил обеих своих спутниц за руки и потянул к дому.

– Показывайте пациента! – распорядился он, едва они оказались в тесной от всяческого хлама гостиной.

Беатрис, все такая же оцепеневшая, устроилась на краешке дивана. Элен примостилась рядом и взяла ее за руку. Даррел хотел бы спросить, что ее напугало, но миссис Смит такие вещи слышать не стоило. Пока же суетливая старушка подозрительной молчаливости Беатрис не замечала и увлеченно рылась в бескрайнем океане вещей. В конце концов она отыскала сломанные настенные часы, с трудом дотащила их до стола и передала в заботливые руки Даррела.

– Упали, – пожаловалась она. – А все-таки семейная реликвия. Жалко.

Даррел осмотрел часы, цокнул языком и закатал рукава. Из необъятных карманов его штанов возникла отвертка, а следом еще несколько непонятных инструментов. Он осторожно снял крышку корпуса и начал ремонт. Даррел провозился с часами почти четверть часа.

– Будут бегать, как новенькие, – заверил он, прилаживая на место последние детали. – Только вы их больше не роняйте. Ведь «семейная реликвия» – это то же старье, только названное красиво, «с пафосом» как сказал бы наш учитель литературы. Если они снова сломаются, боюсь, даже я не смогу вернуть их к жизни.

– Золотые у тебя руки, – вздохнула миссис Смит, наблюдая, как ловко управляется с часами этот вечно растрепанный и похожий на сонного рыжего воробья юноша. – Сколько тебе лет? Пятнадцать?

– Шестнадцать.

– Скоро начнешь взрослую жизнь, да? – миссис Смит улыбнулась. Здесь останешься или уедешь куда-нибудь?

– Посмотрим, – туманно ответил Даррел и собрал рассыпанные по столу инструменты. – Сколько заплатите? – деловито осведомился он.

Миссис Смит хитро прищурилась.

– Пройдоха, – ласково пожурила она. – Двенадцать лаун.

– Двенадцать?! – Беатрис наконец напомнила миру о своем существовании. – Двенадцать лаун за семейную реликвию?

– Возвращенную практически из Страны мертвых, – согласился Даррел. – Если у часов она, конечно, есть.

– И сделал все за один день, – добавила Элен.

– И того выходит никак не меньше пятнадцати! – торжественно заключила Беатрис.

– Шестнадцати, – поправил ее Даррел.

– До чего меркантильная пошла молодежь, – миссис Смит покачала головой, но торговаться не стала и пошла искать шкатулку с деньгами.

– Вот бы мне еще с садом помог кто-нибудь, – пожаловалась она, когда провожала Даррела и его спутниц. – Все цветы завяли, и яблоки не родятся. А сливу хоть спиливай!

– Не надо ничего спиливать! – испуганно воскликнула Беатрис. – Все очень просто. Вам нужно выбрать одну яблоню, и повесить на все ветки венки из плюща, и месяц ходить в черном платье.

– В черном? – удивилась миссис Смит. Вообще-то черное платье удивило ее меньше всего, но сбитая с толку странными советами, она смогла произнести только это.

– Ну… как в трауре, понимаете? – попыталась объяснить Беатрис, и стало еще непонятнее. – Садовые духи живут парами, и, когда один из них умирает, второй очень грустит. Один из духов вашего сада умер, вот в чем все дело, – продолжала она, то размахивая руками, то что-то рисуя в воздухе пальцами, словно это могло помочь. – Вы только не волнуйтесь – никаких зловредных существ в вашем саду нет, этот дух, он от старости умер. Это же все сказки, что духи бессмертны, разве что только самые сильные из Белых Дам, но и это не доказано. Вам нужно погрустить вместе с оставшимся духом. Тогда она скоро оправится, и сад снова будет цвести! – Беатрис закончила свою речь и перевела дух.

Несколько мгновений миссис Смит смотрела на нее странным, озадаченным взглядом. А потом она рассмеялась.

– О, Беатрис! Вот как! Вот не ожидала, не ожидала, – миссис Смит смахнула выступившие от смеха слезы и ласково улыбнулась. – Выглядишь ты такой взрослой и серьезной, а все еще веришь в сказки?

– Это не!.. – попыталась было возмутиться Беатрис, но тут же поняла, что это бесполезно. Кто ни разу в жизни не видел настоящего мага, не такого, как она, а сильного, хорошо обученного, одним словом заклинающего ветра и бури, тот никогда не поверит, что маги существуют.

– Кажется, я и правда говорю глупости, – сказала она со смущенной улыбкой. – Мы пойдем. А вы все-таки поспрашивайте знакомых, как помочь вашему саду. Жаль будет, если такая красота пропадет.

«А она в любом случае, пропадет, – думала Беатрис, когда они шли назад через Синий мост, – ведь оставшийся дух обидится на твое холодное сердце и уйдет».

Как только они вышли за калитку тоскующего сада, Элен тут же повеселела и схватила Даррела за руку.

– За плюшками? – спросила она с жадной радостью.

– За плюшками, – кивнул Даррел, и монеты у него в кармане согласно звякнули.

Продавец в хлебной лавке, молодой полный мужчина с черными-черными, будто лакированными, усами, был верен себе. Хитрюга выбрал для них три самых жалких, кривых и уже заметно подсохших, плюшки. Беатрис оглянулась: в лавке никого, кроме них, не было. Тогда она стукнула кулаком по прилавку и посмотрела продавцу в глаза своим Самым Страшным Взглядом, который она приберегала для Самых Нехороших Личностей. Надо сказать, что глаза у нее были очень выразительные: зеленые, как трава в Проклятом лесу, что начинался недалеко от Старого Особняка, подчеркнутые черными, как крылья ворона, ресницами и тонкими линиями бровей. Такие глаза пошли бы скорее могущественной колдунье, а не бедной сироте без единой монеты в кармане, но раз уж они все-таки достались ей, Беатрис извлекала из этого максимум пользы.

– Ты, бродячий пес, – сказала она, обжигая нечестного лавочника Самым Страшным Взглядом. – Снова взялся за старое? Лучшие плюшки бережешь для богатеев, чтобы они еще вернулись в твою лавку, а беднякам и такая гадость сойдет? Дай нам нормальные плюшки. Вот эту, – Беатрис указала пальцем на толстую, золотистую плюшку. – А еще вот ту и вот эту. И мы – так и быть! – не будем устраивать скандал.

Продавец был мужчина трусоватый, поэтому поспешно отдал страшным клиентам выбранные плюшки, забрал свои деньги и скрылся под прилавком. Возможно, все было бы по-другому, знай он, что никакого скандала в любом случае не будет. Но он не знал, что перед ним были трое сирот, хорошо известные в некоторых районах Флурхан-бале, которые в очередной раз сбежали во время часа сна и которые не стали бы привлекать лишнее внимание из-за каких-то плюшек.

Домой они добрались без приключений. Приключения – такие же невеселые, как истории, которые придумывали Беатрис и Даррел, –начались на следующий день. Когда Даррел придумал новый план побега, но он сработал не так, как надо.

***

– Ты, принцесса-растяпа! – ругался Даррел. – Осторожнее с тарелками! Разобьешь хоть одну, будем дежурить до Заката Веков!

– А ты – дворецкий-черепаха! – отвечала Беатрис. – К каждой тарелке подходишь с уважением и вниманием. Зато так медленно, что они успевают рассыпаться от старости раньше, чем ты их донесешь до стола.

В то утро Беатрис и Даррел дежурили на кухне. Они накрывали на стол к обеду и распугивали товарищей по несчастью своими перебранками.

Тем не менее, они все-таки успели. И даже не разбили ни одной тарелки. За обедом тоже все прошло как обычно.

Был седьмой день недели, когда взрослые не работают, а дети не учатся, поэтому после обеда воспитанники шумным, пестрым пятном вывалились во двор. Беатрис не пошла с ними. Вместо этого она поднялась на второй этаж, в класс рукоделия.

Сиротский приют занимал Старый Особняк, и класс рукоделия разместился в длинном просторном зале. Зал этот, с его пугающе высокими потолками и стрельчатыми сводами, с отделанными дубом стенами и узкими мутными окнами, был такой же холодный и тоскливый, как и весь остальной дом. И даже душное летнее солнце не могло осветить и согреть его.

Беатрис подошла к огромному шкафу цвета коньяка, приоткрыла дверь с бессмысленным лиственным узором и запустила руки в ящик, подписанный ее именем. Она достала недошитую наволочку и набор ниток с иголками, заняла свое место за партой возле центрального окна и давно отточенными движениями подготовила швейную машинку к работе. Она завела машинку и принялась за наволочку. Ровной линией ложились на белую ткань белые стежки, подгоняемые клекотом уродливого механизма.

Необъяснимая тревога преследовала Беатрис со вчерашнего вечера, и теперь, в пустом зале старинного особняка, среди умирающего от старости дерева, под пристальным взглядом окон, которые видели слишком много, эта тревога ощущалась особенно отчетливо.

Машинка запнулась на очередном стежке и смолкла. Беатрис взяла иголку и медленно, сосредоточивая на каждом движении все свое внимание, продела в игольное ушко красную нитку. Беатрис принялась вышивать на уголке наволочки фантастические узоры, которые часто являлись к ней во снах или виделись в бликах света и ряби на воде. Красная нить вплеталась в белое полотно, вызывая из глубин памяти сказочные образы.

…Маг в белом плаще с кроваво-красной вышивкой на подоле бесшумно идет по заснеженной поляне, только тихонько звенят серебряные браслеты....

…Красные цветы с нежными лепестками распускаются среди снега, словно зажигаются маленькие фонарики…

Стало легче. Светло-желтый луч солнца пробрался в класс и пощекотал Беатрис за нос. Пальцы чувствовали ловкую нить и текущую в ней силу.

– Беатрис Джоан Поттер! – громкий низкий голос мисс Кларксон разрушил хрупкую гармонию.

– Да, мэм! – Беатрис подскочила с шитьем в руках и обернулась.

Мисс Кларксон стояла в дверях. Рассерженной она не выглядела. Значит, дело было не в том, что воспитатели прознали про их с Элен и Даррелом ежедневные побеги. Это несомненно радовало, но успокаивало несильно: появление мисс Кларксон – и особенно Мисс-Кларксон-Называющей-Тебя-Полным-Именем – всегда предвещало беду.

– Работаете, мисс Поттер? – спросила мисс Кларксон, поправляя очки. – Это хорошо. Мистер Фокс хочет вас видеть. Немедленно.

– Да, мэм, – ответила Беатрис, – я сейчас же пойду к нему.

– Идите, – кивнула мисс Кларксон и удалилась.

Беатрис вышла из класса рукоделия и спустилась на первый этаж. Она прошла по длинному коридору и свернула в восточную галерею. На том конце этой галереи находился кабинет старшего воспитателя мистера Фокса. Беатрис постучала.

– Войдите! – разрешил энергичный голос мистера Фокса.

Беатрис вошла и присела на краешек резного стула для гостей. Кабинет мистера Фокса был самой роскошной комнатой во всем приюте. Не потому, впрочем, что старший воспитатель любил роскошь – иногда казалось, что ему и вовсе нет дела до того, в каком помещении работать, и случись ему переехать из своего кабинета в голый подвал, освещенный масляной лампой, он даже и не заметит этого. Но именно в его кабинете проходили важные разговоры с важными гостями, поэтому мистер Фокс не мог позволить себе забыть о красоте интерьера.

– Мисс Поттер, – мистер Фокс кивнул ей в знак приветствия и улыбнулся.

Этот высокий совсем еще не старый и по-своему красивый мужчина с усталыми глазами обладал редким даром мгновенно располагать к себе людей. Но сегодня этот дар изменил ему. Беатрис сидела без единого движения, как чучело, и внимательно смотрела на него, словно ожидала подвоха, но пока не понимала, откуда именно его ждать.

– Мне нужно с вами поговорить, мисс Поттер, – начал мистер Фокс. – Вам ведь уже шестнадцать лет, так? Еще один год – и вы нас покинете. Ах, взрослая жизнь! Все меняется в мгновение ока, и открывается столько возможностей. К слову о возможностях, чем вы хотите заняться, когда упорхнете из нашего гнезда?

Беатрис ничем не выдала, что внутри у нее все похолодело от этого вопроса. Она даже улыбнулась. Только пальцы правой руки сжали подол платья с такой силой, что он едва не порвался.

– Я стану швеей! – вдохновенно начала Беатрис давно заготовленную речь. Она знала, что рано или поздно этот вопрос всплывет, и знала, куда дальше повернет этот разговор. Но мистеру Фоксу не нужно было знать, что она знает. – Учитель рукоделия говорит, у меня хорошо получается. Сначала я устроюсь в какое-нибудь ателье здесь, во Флурхан-бале, поработаю несколько лет, накоплю денег и поеду покорять столицу! Как думаете, мистер Фокс, возьмут меня в модный дом Бэкки Теддер?

Мистер Фокс дружелюбно усмехнулся:

– Все возможно, если постараться. А вы, мисс Поттер, насколько я знаю девушка трудолюбивая.

Беатрис засияла от гордости.

Сейчас она мечтала лишь об одном: чтобы мистер Фокс не заметил, насколько фальшива ее воодушевленность. Ей вовсе не хотелось становится швеей. Иногда ей казалось, что правильнее всего будет уехать в глухую деревню, где люди более глупые и менее образованные и с радостью поверят в ее магический дар. Но жить в глуши не хотелось.

Возможно, все было бы проще, оставь Генри Поттер своим детям хоть что-нибудь. Но он был настоящим человеком своего времени – считал, что владеть недвижимостью хлопотно и невыгодно, и предпочитал жить в съемных домах, зарабатывал и тут же тратил, называя сбережения «мертвыми деньгами». Поэтому Беатрис даже некуда было вернуться.

– А как вы думаете, мисс Поттер, когда станете швеей, сможете вы содержать и растить свою сестру?

Вот и он. Тот самый вопрос. Беатрис прекрасно понимала, что ей не позволят забрать сестру. Но и бросить Элен в приюте она не могла. И что было хуже всего – эта головоломка не имела решения.

– Я думаю, смогу! – бодро и самоуверенно ответила Беатрис.

– Я не сомневаюсь в вас, – кивнул мистер Фокс и раньше, чем она успела обрадоваться, добавил: – Но мне кажется, это не лучшая идея. Вам, мисс Поттер, нужно устраивать собственную жизнь. У вас такие планы! Забота о сестре отнимет у вас слишком много времени и сил, поэтому будет лучше, если сейчас вы сосредоточитесь на себе. Потом, когда вы твердо встанете на ноги, глядишь – и поможете подросшей Элен найти свое место в жизни. А пока есть одна женщина, которая хотела бы, что Элен стала частью ее семьи.

Беатрис еще сильнее сжала несчастный подол. Какая-то ее часть втайне считала, что оставить Элен в надежных руках мистера Фокса и его подчиненных будет правильно. Но все ее существо было против того, чтобы отдавать малышку на попечение незнакомым людям.

– Джулия Кейт Смит выразила желание удочерить Элен, – продолжал мистер Фокс. – Судя по той информации, которую мы собрали, она замечательный человек. У нее уютный дом с садом. Элен будет хорошо у нее.

– Миссис Смит? – удивленно переспросила Беатрис.

Наверное, это было ожидаемо. Ведь миссис Смит все знала.

«Наверное, нам очень повезло», – подумала Беатрис.

Миссис Смит была рассеянной и неуклюжей и не верила в магию, но она была доброй и заботливой. Элен будет хорошо у нее.

– Я согласна доверить свою сестру миссис Смит, – сказала Беатрис. – Мы знакомы с этой женщиной, и я знаю, что она действительно замечательная.

– Знакомы? – мистер Фокс недоверчиво приподнял брови.

– Да, сэр, – бойко ответила Беатрис. – Мы встречались с ней на фестивале огней.

Фестиваль огней был важным событием во Флурхан-бале. Настолько важным, что на него отпускали даже воспитанников приюта. Так что у мистера Фокса, даже если он что-то и заподозрил, не было ни единого шанса поймать ее на лжи.

– В таком случае, – улыбнулся мистер Фокс, – скажем об этом Элен.

– Да, сэр.

***

Элен заливалась слезами.

– Я не хочу! – кричала она. – Беатрис, не бросай меня! Я не хочу!

– Элен Маргарет Поттер! – грозно кудахтала мисс Кларксон. – Возьмите себя в руки! Мистер Фокс, я и ваша сестра заботимся о вашем будущем. Пойдите же нам навстречу.

– Нет! – упиралась Элен. – Ни за что! Ни за что! Не бросай меня!

– Элен, – говорила Беатрис, – ты же знаешь миссис Смит. Мы можем ей доверять.

– Но она же не ты! – Элен заплакала еще громче и с трудом, через всхлипы, сказала: – Я хочу с тобой… Забери меня…

Беатрис глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, опустилась на колени и обняла сестру. Элен попыталась вырваться, но хватка у Беатрис была крепкая.

– Элен, послушай меня, – тихо сказала она. – Я всегда буду рядом с тобой. Но сейчас ты должна остаться с миссис Смит. Не на всю жизнь, на время. Понимаешь, малышка?

Элен затихла. Уверенный и ласковый голос сестры действовал на нее как гипнотические чары, и вот уже она была готова согласиться на все, что угодно. Потому что Беатрис знает как лучше и никогда не ошибается.

– Дай мне время, – продолжала Беатрис. – Я встану на ноги и приеду за тобой. Мы живем в сложном мире, поэтому ты должна найти в себе силу и отпустить меня. И однажды я вернусь. Мы с тобой все преодолеем и будем вместе. Хорошо?

Элен чуть заметно кивнула.

– Ты молодец, малышка, – сказала Беатрис и погладила ее по голове.

– Спасибо, мисс Поттер, – мисс Кларксон сухо кивнула Беатрис. – Элен, пойдем. Миссис Смит ждет встречи с тобой. Тебе, наверняка, и самой интересно поговорить с ней. Твоя сестра сказал, что ты ее знаешь, но вы ведь встречались всего пару раз.

Элен удивленно посмотрела на Беатрис, словно спросила без слов: «Как много они знают?» Беатрис незаметно ей подмигнула.

– Да, мэм, всего пару раз, – серьезно согласилась Элен. – На фестивале огней. Мне и правда стоит с ней поговорить.

Беатрис улыбнулась. Ее сестра всегда была смышленым ребенком.

Мисс Кларксон увела Элен, и Беатрис осталась одна в общей комнате. Она перевела дух и упала на диван. Тот возмущенно скрипнул. Беатрис уставилась на висевшую на стене картину. Танцующие сиды, прекрасные и легкие, совсем не сочетались с грубой коричневой рамкой, а рамка в свою очередь не сочеталась с желтовато-белыми стенами, заставляя их казаться желтее, чем они есть на самом деле.

Беатрис устала, очень сильно устала. Она всего несколько минут говорила с сестрой, а чувствовала себя так, словно весь день гоняла духа пруда по саду, требуя вернуть украденную заколку.

– Эй, принцесса, – Даррел бесшумно возник в комнате и сел прямо на пол, рядом с диваном, – я предупредил миссис Смит насчет нашей легенды про фестиваль. Она обещала подыграть.

– Спасибо, – буркнула Беатрис, не отводя взгляда от танцующих сидов в коричневой раме. Ей вдруг показалось, что их точеные лица приобрели какое-то искаженное, зловещее выражение.

– Ты, правда, вот так просто позволишь забрать у тебя Элен? – спросил Даррел. Он произнес это таким ровным тоном, словно сестры Поттер со своими проблемами не имели к нему никакого отношения. Выражать сочувствие он никогда не умел.

– Так нужно, – глухо ответила Беатрис, продолжая смотреть на сидов. Теперь ей казалось, что они жестоко усмехаются. – Если она останется со мной, мы обе уйдем на дно. Мне нужно сначала выплыть самой, тогда я смогу вытащить ее.

– Тяжело быть старшей сестрой, – хмыкнул Даррел, выводя пальцем бессмысленные узоры на полу.

– Да, – кивнула Беатрис и прикрыла глаза. – Иногда мне кажется, что будь я одна, все было бы куда проще.

Скрипнула дверь. Беатрис обернулась и тут же вскочила на ноги.

Элен смотрела на нее взглядом самого несчастного человека на земле.

Элен была смышленой девочкой, но она все-таки была ребенком. Ребенком, который только что столкнулся с самым главным страхом всех детей. Только что Элен слышала, как ее сестра сказала, что было бы гораздо лучше, если бы ее, Элен Поттер, никогда не существовало.

Элен медленно, как в тумане, отошла от двери, повернулась – и бросилась бежать.

– Элен! – хором воскликнули Беатрис и Даррел и бросились за ней.

Стоило им выскочить в коридор, они увидели мисс Кларксон. Она столкнулась с Элен на лестнице и попыталась схватить ее за руку.

– Элен, почему ты убежала от миссис Смит? – грозно спросила мисс Кларксон.

Но Элен увернулась от ее руки и через несколько мгновений оказалась на первом этаже.

– Элен, стой! – Даррел побежал за ней, не обращая внимания на возмущенную воспитательницу.

А Беатрис застыла возле двери в общую комнату. Она вдруг поняла, что не знает, что сказать Элен, когда они догонят ее. Она вдруг совсем забыла как ходить и даже как стоять и схватилась рукой за стену, чтобы не упасть. Она закрыла глаза, словно это могло помочь успокоиться, и ей снова примерещились танцующие сиды. Они ликовали и злорадствовали. Прекрасные и уродливые одновременно.

Когда Беатрис открыла глаза, ей показалось, что минуло уже много лет, хотя на самом деле едва прошла пара секунд.

– Что это значит, мисс Поттер? – спросила окончательно сбитая с толку мисс Кларксон.

Но Беатрис уже взяла себя в руки и не могла больше тратить время впустую. Она устремилась вниз, туда, где скрылись Элен и Даррел.

– Простите, мисс Кларксон, мне некогда! – крикнула она на бегу.

Едва она оказалась во дворе, из ближайших кустов вылез Даррел.

– Она убежала, – сказал он каким-то странным, ломким голосом. – С утра я рассказал ей новый план побега. Похоже, она воспользовалась им, пока я надеялся перехватить ее у нашего лаза.

Беатрис сжала кулаки.

– Будем надеяться, что она не решится идти в лес, – твердо сказала она. – Идем в город.

Даррел коротко кивнул. Они уже почти сорвались к своему привычному лазу в заборе, когда их настиг гневный окрик:

– Беатрис Джоан Поттер! Даррел Джеймс Маквей! Живо к мистеру Фоксу!

Мисс Кларксон приближалась к ним с напором паровоза, и спастись от нее было невозможно. Она схватила Беатрис и Даррела за рукава и повела в дом.

Но у мистера Фокса не было времени разбираться, кто и в чем виноват. Сначала нужно было найти и вернуть сбежавшего ребенка.

Всеми забытые, Беатрис и Даррел сидели в кабинете старшего воспитателя.

– Можно вылезти через окно, – хмуро сказал Даррел. – Но прыгать будет высоковато.

– Прыгать не придется, – заверила его Беатрис и встала.

Она подошла к окну, открыла его и высунулась почти по пояс. Она осторожно протянула руку в сторону зеленеющего рядом с домом клена и словно поманила его к себе. Самая толстая ветка начала расти, вытягиваться и в конце концов оказалась прямо под окнами. Затем все то же самое проделала вторая ветка, которая находилась чуть ниже первой и опускалась почти к самой земле.

– Быстрее! – крикнула Беатрис и полезла. – Пока никто не заметил!

Даррел проворно последовал за ней.

Небо стремительно темнело. Собиралась гроза.

Они миновали сад, выскользнули через старую надежную дыру в заборе и побежали в сторону города.

Когда они добрались до Флурхан-бале, уже вовсю шел дождь.

***

Как и предполагали Беатрис и Даррел, Элен направилась в город. Она не знала точно, куда идет, всего лишь хотела оказаться как можно дальше от сестры. Если Беатрис без нее будет лучше, значит, нужно просто уйти. Словно и не было никогда никакой Элен Поттер.

Одинокая маленькая девочка шла по тихим опустевшим улицам. Небо потемнело, и воздух стал тяжелый и душный. Потом внезапно похолодало. Элен в своем тонком домашнем платьишке мгновенно замерзла до самых костей. Она забрела в дальний, незнакомый ей район города. Дома здесь были старые и покосившиеся, многие из них – деревянные. Неухоженные стены гнили, разъедаемые временем и непогодой.

Элен затряслась. Не то от холода, не то от страха.

Мертвый с виду район был полон жизни. Из приоткрытых дверей и окон доносились смех и звон кружек, играли расстроенные скрипки, и голоса их звучали грязно и некрасиво, словно скрипки были пьяны. А может, пьяны были скрипачи.

Элен решила повернуть назад. Заблудиться она не боялась: во Флурхан-бале все улицы шли параллельно или перпендикулярно друг другу. Но едва Элен сделала шаг, как за спиной у нее раздался мелодичный голос:

– Что ты делаешь здесь одна, милое дитя?

Элен обернулась. Перед ней стояла молодая женщина – самая красивая, какую Элен когда-либо видела. Она была высокая, тонкая и гибкая, словно плакучая ива, что росла в саду Старого Особняка. Изящные правильные линии смуглого лица делали ее похожей на ожившую статую, вырезанную из цельного дерева умельцами какого-нибудь древнего народа. На ней было дорогое, но заношенное едва ли не до дыр платье из синего бархата, на плечи был наброшен темный плащ.

Добрые темные глаза смотрели на Элен с лукавой усмешкой.

– Кто ты? – недоверчиво спросила Элен.

– Я? – задумчиво ответила загадочная женщина. – Я добрая фея.

– Фея? – переспросила Элен, подходя ближе и рассматривая ее. Элен отлично знала, что незнакомым людям нельзя доверять, но отчего-то никак не могла воспринимать «фею» как незнакомку. Наоборот, ей с первого взгляда показалось, что она наконец нашла самую родную душу на свете. Однако твердо выученное правило крепко держалось в голове. – Разве феи бывают добрыми?

– Отчего бы фее не быть доброй, – женщина пожала плечами. – Ты потерялась, милое дитя?

– Нет… – ответила Элен и задумалась что бы сказать дальше. – Я просто гуляю.

– Одна? В таком месте? – на прекрасном лице «феи» изобразился ужас. – Тебе следует немедленно вернуться домой!

Элен нахмурилась. Она не должна возвращаться домой. Она должна исчезнуть, чтобы больше никогда не мешать Беатрис. Но оставаться с «феей» было неправильно, хотя и очень хотелось.

– Гляди-ка, дождь начинается, – задумчиво сказала «фея». – Давай переждем его где-нибудь, а потом я отведу тебя домой.

Элен радостно закивала. Это предложение лишало ее необходимости выбирать. Она ни в чем не виновата – это все не вовремя начавшийся дождь!

Они с «феей» сидели в маленьком кафе, где подавали только два вида пирожных и горький травяной чай, и слушали, как на улице шумит дождь. Элен молчала, а «фея» пыталась развлечь ее нелепыми рассказами о небывалых вещах. Иногда она увлекалась и начинала сама смеяться над своими небылицами чистым звонким смехом.

Было так тепло и уютно рядом с этой странной женщиной с добрыми глазами. Элен захотелось спать. Она пыталась противиться этому чувству и держать глаза открытыми, но у нее не получалось. Теплые руки «феи» обняли ее и прижали к груди.

– Поспи, милое дитя, – сказала «фея». – Я посторожу твой сон.

Элен наконец сдалась и заснула. «Фея» осторожно завернула ее в свой плащ, взяла на руки и ушла из кафе. Она шла по серым мокрым улицам, а из рукавов реки на нее таращились огромными блестящими глазами напуганные водяные духи.

Пока по одной дороге «фея» со спящей Элен уходила из Флурхан-бале, по другой – Беатрис и Даррел входили в него.

– Где же ее искать? – спросила Беатрис, нахмурившись.

– Разделимся и осмотрим все улицы, по которым мы обычно гуляем, – предложил Даррел.

Так они и поступили. Беатрис показалось, что она целую вечность бегала по безлюдным улицам, заглядывая во все скверы и переулки, а дождь все бил ее по спине и с каждой секундной становился все злее и злее.

Небо стало совсем темным, и Беатрис поняла, что, даже если она пройдет на расстоянии вытянутой руки от Элен, она просто не увидит ее. Вдалеке сверкнула молния и раздался громовой раскат.

Большой и богатый город внезапно показался ей маленьким и жалким на фоне великой силы стихий. И еще более маленьким и жалким был человек, который надеялся кого-то найти в мешанине из темноты и холодной воды.

Беатрис направилась к памятнику Первопроходцам. Они с Даррелом договорились встретиться там, когда найдут Элен или же окончательно опустят руки.

Памятник Первопроходцам разместился у Цветочного моста, получившего свое название за кованую ограду, выполненную в виде переплетающихся цветов. Даррел стоял у памятника лицом к реке и дрожал от холода. Беатрис вдруг заметила, что и сама она дрожит, как листья в сквере, мимо которого она только что прошла. Ее старые туфли совсем развалились и едва держались на ногах, а юбка намокла и теперь липла к ногам.

– Даррел! – позвала она, перекрикивая ветер.

– Беатрис, смотри! – крикнул он в ответ и указал рукой куда-то под мост. – Это духи, – пояснил Даррел, когда она подошла ближе. – Может, они помогут нам?

Беатрис посмотрела на духов. Их было трое, и они сидели тесно прижавшись друг к другу, так что их длинные, тонкие, похожие на водоросли волосы переплетались и путались. Большие серебристые глаза смотрели на людей настороженно и с любопытством.

Даррел, как и Беатрис, мог видеть духов, но договариваться с ними не мог. Духи отказывались иметь дело с кем-то, кроме магов.

– Эй, вы, речные! – крикнула Беатрис, собрав в голосе всю уверенность, какая у нее была. – Мне нужна ваша помощь. Где-то в городе прячется моя сестра. Ей десять лет, но выглядит она чуть младше. У нее рыжеватые волосы, почти как у меня, но немного светлее, – будто в доказательство своих слов, она потрепала кончик своих коротких рыжевато-русых, потемневших от дождя волос. – Она одета в темно-зеленое платье, а в волосах у нее зеленая лента.

– У нее зеленые глаза и веснушки на щеках, – добавил Даррел.

– Да, зеленые глаза и веснушки, – повторила Беатрис на всякий случай. С духов станется пропустить словами не-мага мимо ушей. – Вы не видели ее?

– Может, видели, может, не видели, – ответил один из духов скрипучим голосом. Таким же противным, как у духа пруда, с которым Беатрис вела войну с первого своего дня в Старом Особняке. – А что нам за это будет? – продолжал дух.

– Вот пес бродячий! – выругалась Беатрис. Она хотела бы произнести ругательство посильнее, но все они сводились к поминанию разных зловредных духов, а Беатрис отлично знала: ругательство – то же заклятие, только чуть слабее; позови чудовище – и оно обязательно придет за тобой. – Бродячий пес! – повторила она в бессильной злобе. – Это же духи воды, с ними так просто не договоришься. Хуже только снежный народ.

– И чего они хотят? – деловито осведомился не намеренный отступать Даррел.

– Камень драгоценный, или золото, или еще что-нибудь такое, – ответила Беатрис, и духи нахально оскалились, подтверждая ее слова.

– Серебро подойдет? – спросил Даррел и вытащил из кармана свои любимые часы. Он отцепил обрывок серебряной цепочки и протянул ее Беатрис. – Вот, отдай им. Пусть скажут, где Элен.

– Эй, слышали? – закричала Беатрис и занесла руку с цепочкой над водой. – Хотите эту прелесть? Тогда отвечайте на вопрос!

Духи мерзко захихикали.

– Бедная девочка! – взвыл один из духов тоненьким голоском.

– Ты сказала, что без нее тебе было бы лучше, и она пожелала исчезнуть! Зачем ей существовать, если она даже единственному родному человеку не нужна!

Беатрис хотелось кричать. Хотелось возражать им. Хотелось сказать им, что все это неправда, что она случайно, со злости, сказала глупость. Но перебивать их было рискованно, и она сдержалась.

– Твоя сестра пожелала исчезнуть, и ее услышали! Сиды забрали ее. Королеве нужен новый дом. Вот они и нашли его.

– Дом? – переспросил Даррел, но духи даже не обратили на него внимания. – Беатрис, что нам делать?

Беатрис молчала. Сиды – не духи, с ними не совладаешь, опираясь на чутье и старые поверья. Человеку не под силу противостоять сидам – могущественным, прекрасным, непостижимым.

Беатрис разжала руку, и серебряная цепочка соскользнула в реку. Духи расхохотались и скрылись в воде.

Снова сверкнула молния, ломанными линиями вырисовывая силуэт застывшего города. Ветер стал настолько сильным, что едва не сбивал с ног. Беатрис и Даррел сели на постамент памятника Первопроходцам и задумались.

Даррел запустил руку под воротник рубашки и вытащил легкие, изящные часы, которые всегда носил на толстом шнурке на шее. Корпус этих часов был покрыт белой эмалью, на которой черной краской, в стиле традиционных картин с далеких Восточных островов, была нарисована птица среди фантастических цветов и листьев.

– Это те самые? – тихо спросила Беатрис.

Даррел молча кивнул.

… Учитель рассказывал Даррелу, что таких людей, как они, называют аманы. Аманы – собратья магов, люди, способные заклинать время, запирать его в часах и подчинять своим желаниям. Учитель Даррела несомненно был величайшим аманом из всех: из стекла и серебра он создал самые точные в мире часы – часы, способные навсегда остановить время. Всю свою жизнь он отдал этой сложнейшей задаче, но не успел сделать самое главное – завести свое творение. Он завещал это сделать своему ученику. Но Даррел не сумел. Он сумел лишь выяснить, что завести эти часы просто невозможно. Тем не менее, он всю жизнь носил их на шее, не снимая ни на минуту, как если бы ждал, что однажды случайно, наткнется на решение нерешаемой задачи…

– Они ведь тоже как-то связаны с сидами, – глухо сказал Даррел, поглаживая большим пальцем гладкую эмалевую поверхность. – Как жаль, что я не знаю всей истории, связанной с ними.

Близился вечер. Гроза подходила к концу. Рваные края туч покрывались золотистым свечением, но дождь продолжался. Радуга растянулась в небе, опираясь концами на разные стороны Центральной улицы, словно во Флурхан-бале вдруг сам собой построился еще один мост.

Люди начали открывать окна, и город мгновенно наполнился неясным гулом голосов. На дальнем конце Цветочного моста возникла толстая женщина в пестром платье, обмотанная такой же толстой шалью. Ее волосы цвета мокрой соломы были убраны в высокую прическу, поддерживаемую десятком блестящих заколок. Правый глаз заметно косил. Она шла неторопливо, скорее даже плыла, и тянула густым голосом мелодию без слов. Поравнявшись с сидящими на постаменте Беатрис и Даррелом, она остановилась, задумчиво прищурилась и произнесла на распев:

– Вот так-так, вот так-так, два бродяги на рассвете заглянули в город спящий. Что же ищет странник вечный? Знает лишь луна.

Это была Темная Мэри, крайне известная личность. Темная Мэри была не то несчастной сумасшедшей женщиной, не то могущественной колдуньей, а может, и вовсе бессовестной мошенницей. Она все время говорила загадками, смотрела как бы сквозь человека и за десяток-другой лаун насылала и снимала проклятья и передавала весточки в Страну Всех Ушедших и обратно. За дополнительную плату могла приворожить жениха или невесту. Жила она в Кривом переулке, самом старом и бедном районе Флурха-бале, в деревянном доме с дырявой крышей, в окружении таких же непонятных личностей.

Некоторые горожане смеялись над Темной Мэри, некоторые охотно пользовались ее услугами. Некоторые ее боялись, а некоторые отчаянно проклинали за то, что она приворожила такого супруга, что «лучше уж до Заката Веков оставаться одной».

Когда-то Беатрис верила, что Темная Мэри – такая же, как она сама, настоящий маг, и даже хотела пойти к ней учится. Но стоило присмотреться повнимательнее, и стало понятно, что все, что делала колдунья в пестром платье было просто обманом, тщательно или не очень спланированным представлением. Беатрис не хотела иметь с ней ничего общего.

– О чем горюете, юные странники? – вопросила Темная Мэри, уставившись на Беатрис и Даррела холодно-голубыми, точно стеклянными, глазами. Особенно выразительный взгляд получился у правого, косящего, глаза.

Темная Мэри всех и всегда называла «странники». Очевидно, под этим подразумевалось, что все люди путешествуют по жизни в поисках чего-то. А может, и что-то еще более заумное: с Темной Мэри никогда ни в чем нельзя было быть уверенным.

– У тебя есть магические книги? – рискнула спросить Беатрис. – Не литературные журналы в фальшивых обложках, которые ты показываешь своим клиентам, а настоящие магические книги? Такие, где было бы написано о сидах, о духах, о силах, которые движут миром?

По лицу Темной Мэри скользнуло удивление. В следующие мгновение она улыбнулась.

– Ты хочешь изучать колдовство, странница? Стало быть, ты одна из нас?

– Нет, – резко сказала Беатрис и спрыгнула с постамента. Она протянула к Темной Мэри руку и закрыла глаза. И в руке ее вспыхнул крошечный язычок пламени.

Темная Мэри испугалась и отшатнулась.

– Так ты… – сказала колдунья не свойственным ей обыкновенным тоном, без напевности и загадочности. – Так ты настоящая. Я думала таких почти не осталось, – взгляд ее стал сосредоточенным и деловитым. – Ты хочешь учиться?

– Скажем так, – спокойно ответила Беатрис, – у меня есть вопросы, на которые я хочу получить ответы.

– Я знаю, человека, который может тебе помочь, – притворно-задумчиво протянула Темная Мэри, напомнив Беатрис вредных речных духов. – Что мне за это будет?

– Беда тебе будет, – пообещала Беатрис, – если ты откажешься мне помогать.

Люди – не духи. Зачастую их проще запугать, чем подкупить.

– Знаешь ли ты, колдунья… – сказала Беатрис с усмешкой, всем своим видом демонстрируя превосходство настоящего, хоть и не обученного, мага над шарлатанами. – Знаешь ли ты силу слова? Мне достаточно лишь бросить одно проклятие в твою сторону, и неудача будет преследовать тебя всю жизнь. Чтобы проклинать, особого мастерства не нужно: злые духи охотно откликаются на злые желания.

Темная Мэри неплохо держалась. Ни единым намеком не выдала она своего страха. Недаром все же она была главой целой банды таких же мошенников и проходимцев.

– Так кого мне нужно найти? – поторопила Беатрис и пустила в ход свой Самый Страшный Взгляд.

Темная Мэри продолжала колебаться. Разумнее всего было бы сейчас уступить и сказать заветное имя, но уходить, не урвав выгоды, было не в ее правилах.

– Эйден, – сдалась она наконец. – Его зовут Эйден, и он такой же, как ты. Настоящий. Он живет в Проклятом лесу уже года два.

– Значит, в лес, да? – сказал Даррел очень невеселым тоном и спустился на землю.

– Не будем терять времени, – сказала Беатрис, и они пошли прочь из города, в сторону Старого Особняка и Проклятого леса.

А Темная Мэри облегченно выдохнула и поспешила в Кривой переулок – выпить вина в пабе «Серый осел» и поведать бессменному хозяину «Осла», как ее чуть не убила могущественная заезжая колдунья, но она, Темная Мэри, героически отстояла свою жизнь и спокойствие Флурхан-бале в неравной борьбе.

***

C большим трудом Элен удалось вынырнуть из тяжелого, липкого сна. Было сыро, холодно и темно. Когда глаза ее привыкли к темноте, она смогла различить очертания деревьев с толстыми стволами и густой листвой. Деревья окружали ее со всех сторон, и где-то вдалеке ухала сова. Элен поняла, что находится в лесу и лежит на голой земле, завернутая в плащ из толстой ткани. Солнечный свет не мог пробраться сквозь туго сплетенные кроны, поэтому определить, какое сейчас время суток было невозможно. Элен продолжила тихонько осматриваться.

Шагах в десяти от нее горел огромный костер. Вокруг костра сидели семеро молодых мужчин. Они были чем-то похожи на «фею»: такие же высокие, изящные, красивые. Одеты они были в штаны из тонкой кожи и шелковые рубахи. У некоторых поверх рубах были наброшены кожаные куртки. Рядом с ними лежали луки и колчаны со стрелами. Наконечники стрел были, видимо, медные и в свете пламени казались багровыми. У ног прекрасных охотников дремали тонконогие остромордые борзые с красными ушами.

Охотники негромко напевали на неизвестном Элен языке.

– Дини-Ши, девочка проснулась, – сказал один из охотников.

Дини-Ши, смуглый мужчина с длинной темной косой и темными раскосыми глазами, чуть повернул голову в ее сторону.

Элен окончательно выпуталась из плаща и встала на ноги, готовая в любую минуту сорваться с места и убежать настолько далеко, насколько хватит сил. Дини-Ши улыбнулся и поманил ее рукой. Элен дернулась в сторону, но в следующее же мгновение, как заколдованная, против своей воли подошла к нему и села на землю.

– Ланнан-Ши была права, – сказал охотник, сидевший дальше всех и, казалось, дремавший, прислонившись к стволу дерева. – Она очень красивая. Королева будет в восторге.

Дини-Ши продолжал улыбаться и молчать. Он погладил Элен по голове и наконец заговорил:

– Не бойся, дитя. Мы никому не причиняем зла, и тебя мы тоже не обидим. Мы заберем тебя с собой. Туда, где нет смерти и горя, в самый лучший во вселенной край.

И вдруг Элен все стало ясно. Она наконец поняла, с кем столкнулась, и поразилась, что не догадалась сразу, еще когда встретила «фею».

В землях сидов нет смерти, нет горя. Сиды проводят всю жизнь в бесконечном празднестве. Они охотятся, пьют вино, поют песни и иногда похищают людей, чтобы те разделили с ними их вечные забавы.

Сиды так давно не объявлялись в мире людей, что люди перестали верить в них. Поэтому Элен даже не пришло в голову, что можно просто идти по пустынному городу и вдруг встретить сиду.

– Я не пойду! – закричала Элен и попыталась встать, но тело не слушалось ее.

– Пойдешь, – беспечно сказал Дини-Ши и отвернулся к костру. – Что держит тебя по эту сторону границы? Долг? Привязанности? Привычка? Отпусти все это и сможешь попасть в лучший из миров. Отпусти все это, – мягко повторял Дини-Ши. – Ничего из этого тебе больше не нужно, впереди только радость, вечная радость. Тир-на-Ног ждет тебя, Прекраснейшая из королев зовет тебя…

И он снова запел. Остальные сиды-охотники мгновенно подхватили мотив.

От дыма у Элен заслезились глаза, и очертания леса расплылись. Потом перед глазами у нее возникло бескрайнее поле цветов: красных, желтых, фиолетовых. Они покачивались в такт песне на непонятном языке. Существа, легкие и свободные, как редкие облачка в ясный день, танцевали, ловко переставляя босые ноги, украшенные золотыми браслетами. И сама Элен стала легкая-прелегкая и захотела танцевать с этими волшебными созданиями, но что-то держало ее и тянуло вниз к земле, не давая ступить и шагу. Дини-Ши ласково сжал ее руку.

– Пойдем с нами, – сказал он. – Отпусти все и пойдем с нами. Мы будем танцевать до заката.

А потом солнечный свет затопил все, и Элен забыла, что случилось дальше.

Сиды еще немного посидели у костра и полюбовались спящей девочкой. Она и в самом деле была прехорошенькая: с шелковистыми рыжевато-русыми волосами, высоким лбом и тонкими летящими очертаниями носа, губ, бровей.

– Забавно, правда? – сказал тот охотник, что сидел, прислонившись спиной к дереву. – Королева еще не разу не была рыжей.

– Главное, чтобы она согласилась стать рыжей, – сказал тот, который первым заметил, что Элен проснулась. – Мы с таким трудом нашли ей новый дом, а если ей не понравится…

– Ей понравится, – заверил их Дини-Ши. – Ланнан еще не разу не ошибалась.

Издалека донесся вой, полный тоски и злобы. Борзые встрепенулись, одна из них оскалилась.

– Это не волки, – сказал один из тех, кто до этой секунды не проронил ни слова, и потрепал напряженную собаку за ухом.

– Откуда здесь гримы? – спросил другой.

– Я догадываюсь, кто их вызвал, – ответил Дини-Ши и взял спящую Элен на руки. – Нам пора.

Охотники схватили свои колчаны, потушили костер и скрылись во мраке леса.

Поднялся ветер, и зашептались листья. То тут, то там загорались зеленые и голубые огни.

– Нас заметили, – предупредил Дини-Ши своих спутников. – Готовьтесь. Придется сражаться.

Но готовиться сидам не требовалось: азарт боя уже захватил этих бывалых охотников и воинов. На бегу они начали доставать стрелы.

Противник ждал их на реке, разделяющий мир людей и остров Тир-на-Ног. Высокая фигура в белом с кроваво-красной вышивкой плаще неподвижно стояла по эту сторону границы. Звенели тонкие серебряные и золотые браслеты на его руках. Правая рука сжимала посох с резным наконечником, а левая, облаченная в белую шелковую перчатку, держала короткий меч.

Дини-Ши передал Элен одному из своих спутников и тоже достал меч – рукоять его была из чистейшего золота, а лезвие – из острейшего черного стекла. Охотники натянули луки и осыпали противника стрелами. Фигура в плаще подняла посох, и вокруг стрел заструились тончащие сверкающие нити. Потоки воздуха следовали за нитями, сбивая стрелы с пути и роняя их на землю. Тогда сиды выхватили мечи – рукояти из серебра, лезвия из черного стекла.

Они набросились на человека в белом плаще все одновременно и позвали за собой борзых.

Навстречу борзым выскочили из кустов два грима – два огромных косматых пса с горящими, как рубины, глазами. Сверкающие нити вились и опутывали сидов, но теперь они несли с собой не ветер, а огонь.

Охотники уворачивались от языков пламени, подбирались к противнику и рубили его мечами. Тот отбивал все их выпады и атаковал в ответ. Гримы были гораздо слабее борзых, но упорно бились с ними, не позволяя подобраться к своему хозяину. И все же в конце концов борзым удалось оттеснить гримов, а Дини-Ши пронзил грудь своего противника мечом.

– Бежим! – крикнул Дини-Ши.

И сиды-охотники вместе со своей добычей и верными собаками перешли реку и скрылись в тумане.

Человек в белом плаще упал на землю, истекая кровью. Рассыпались в пыль сверкающие нити. Гримы подбежали к хозяину, и один из них принялся лизать ему лицо. Чудовищные псы были потрепаны схваткой, но не ранены. Из-за деревьев показались невысокие люди с козлиными ногами.

– Бедный! Бедный! – шептали они испуганно.

– Бедный! Бедный! – вторил им маленький народец со стрекозиными крыльями, спустившийся с неба.

– Держись! Не умирай! Эйден, не умирай! – умоляли они все вместе.

Горестно завыл один из гримов.

Между деревьями зажегся свет, словно поднялось маленькое лесное солнце. Свет все приближался и приближался, и к реке вышла девушка с растрепанной рыжей косой. Она была очень красивая, но не такой красотой, как сиды. Лица сидов совершенны, черты – правильные и самую малость резкие. У этой девушки черты лица были совсем другие: округлые щеки, вздернутый нос и зеленые глаза с пушистыми-пушистыми ресницами. К тому же, она была невысокого роста.

Прелестная девушка опустилась на колени рядом с раненым.

– Эх, Эйден, – вздохнула она. – Снова мне приходится тебя спасать. Дети мои, – обратилась она к людям с козлиными ногами. – Дайте мне свою силу.

– Да, хозяйка! – загалдели духи. – Возьми нашу силу. Спаси нашего друга!

Девушка прижала одну руку к земле, а другую к груди раненого. В то же мгновение деревья и трава вокруг нее начали вянуть. Листья высыхали и опадали, а трава рассыпалась от одного дуновения ветерка. Чистый белый свет бежал по рукам девушки, от корней деревьев и стеблей травы к раненому. Рана начала затягиваться. Эйден судорожно вздохнул и приоткрыл глаза.

– Не бойся, Эйден, – тихо сказала девушка. – Я с тобой.

– Мы все с тобой! – пискнула одна из духов с козлиными ногами.

Остальные согласно закивали. Отдавая свою силу, они изматывали себя, но не сдавались.

В скором времени Эйден уже смог подняться на ноги. Девушка взяла его под руку и повела прочь от реки. Остальные духи следовали за ними на некотором расстоянии. Два косматых черных пса преданно бежали рядом с хозяином. Вдруг они остановились, и стойка их была тревожной.

– Чужаки в лесу, – прохрипел Эйден. – Неужели Дикая Охота вернулась?

– Мы проверим! – пообещали крылатые духи и исчезли в мгновение ока.

Вернувшись они рассказали, что видели на границе леса юношу и девушку, которые ищут Эйдена. Эйден тяжело вздохнул и посмотрел в глаза гримам. Псы поняли эту безмолвную команду и скрылись в ночи.

***

Когда Беатрис и Даррел дошли до Проклятого леса, дождь давно прекратился, а солнце уже почти село. Вымокшая во время грозы одежда никак не высыхала. Они замерзли и устали и теперь просто бесцельно брели вперед. Время от времени у них на пути вырастало дерево, и им приходилось сворачивать, и в конце концов они поняли, что заблудились и не помнят даже, откуда пришли.

– Какая грустная история, – хмыкнул Даррел. – Младшую сестру забрали сиды, а старшая вместе с единственным другом сгинула в лесу.

Беатрис хотела ответить что-нибудь колкое, но сил на это не хватило. К тому же, она ничего не пила с самого обеда, во рту у нее пересохло, и язык отказывался двигаться.

Где-то совсем рядом раздался вой, переходящий в рычание.

– Волки? – спросил Даррел, но в его ослабшем голосе не было и тени испуга. Он был слишком измотан для того, чтобы бояться.

– Нет… – медленно ответила Беатрис и сжала его руку с такой силой, словно вся ее усталость мигом прошла. – Бежим!

И она побежала и потянула Даррела за собой. Они неслись по темному лесу, не разбирая дороги. А потом Даррел увидел, от чего они убегали: за ними по пятам, точно две чудовищные тени, следовали огромные собаки с горящими глазами. Беатрис отвлеклась на что-то и едва не упала. Даррел удержал ее и сунул руку в карман жилета. Он вытащил свои верные часы и потянул заводную коронку, останавливая стрелки.

Время застыло.

Глаза человека не сразу поняли бы, что изменилось. Лишь внимательно присмотревшись, человек осознал бы, что падающие с веток листья застыли в воздухе, а трава пригнулась в одну сторону и не меняет положения. Но и Даррел, и Беатрис давно привыкли к такому.

– Быстро! – крикнул Даррел. – Чем можно обезвредить грима?

– Постой, – Беатрис помотала головой, то ли выражая свое несогласие с ним, то ли отгоняя какое-то наваждение. – Это дерево, –продолжала она, указывая рукой на дуб, разбитый молнией. – Мы его уже проходили. И вот те переплетенные сосны я помню. Выход из леса – там, – и она махнула рукой точно по той прямой, на которой стояли замершие гримы.

– И что? – нетерпеливо уточнил Даррел. – Предлагаешь бежать, пока секунды не начнут течь вновь? Я не смогу продержать время так долго, чтобы мы успели выйти из леса.

– Нет, дело не в этом, – Беатрис снова помотала головой. – Ты не представляешь, насколько гримы быстрые. Если бы они хотели нас догнать, они бы это сделали. Поэтому я подумала, что им приказано не растерзать нас, а увести из леса.

– И? – руки Даррела начали дрожать – еще чуть-чуть и время вырвется на свободу.

– Но они гонят нас не из леса, а в лес! – закончила Беатрис. – Кто бы не был хозяином этих гримов, он хочет с нами увидеться, понимаешь?

– Или просто заманить нас подальше, чтобы его песики спокойно нами поужинали.

Беатрис лишь отмахнулась от него:

– Гримы не дураки. Мы и так достаточно далеко в лесу, и уводить нас дальше, чтобы убить, не имеет смысла.

– А вдруг им просто захотелось поиграть с нами, как кошка с мышкой? – не сдавался Даррел. Его голос звучал тихо и тяжело – силы покидали его.

– Доверься мне, – сказала Беатрис. – В конце концов, это всего лишь духи. Отпусти время.

– На моей могиле напишите: «Погиб по вине Беатрис Поттер», – пробормотал Даррел и запустил стрелки.

Гримы бросились к Беатрис. Она встала перед ними, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Плохие негостеприимные собаки, – сказала она и посмотрела на гримов своим Самым Страшным Взглядом.

Гримы остановились, один даже присел от неожиданности.

– Разве можно так себя вести? – продолжала Беатрис. – Отведите меня к своему хозяину.

Гримы посмотрели друг на друга. Тот, что сидел, почесал себя за ухом. Потом они подошли к Беатрис и толкнули ее носами с такой силой, что она едва не упала. Они побежали вперед, виляя хвостами, точно самые обыкновенные собаки на прогулке.

– По-моему, они хотят, чтобы мы шли за ними, – заметил Даррел, подходя к удивленно застывшей Беатрис.

– У меня получилось… – прошептала она.

И Даррел понял, что с такой принцессой не нужны никакие драконы. Он взял ее за руку, и они быстрым шагом пошли следом за гримами.

Гримы вывели их к уютному деревянному домику, притаившемуся в самом сердце леса. Дом стоял на поляне, освещенный молочной луной, и казалось, что вековые деревья специально расступились, чтобы этот маленький двухэтажный домик мог стоять здесь. Хозяин дома встречал их на крыльце. Беатрис сразу узнала его. Не по белому с красным узором плащу, почему-то испачканному кровью, не по звенящим браслетам, даже не по лицу, которое было едва различимо из-за тени, отбрасываемой капюшоном – она просто почувствовала, что это действительно был он.

– Здравствуйте, гости мои, – хрипло сказал маг и пригласил их в дом.

Маг велел им подниматься на второй этаж, где в пустой комнате смешной пузатый человечек ростом чуть выше кошки дал им хлеба и теплого чаю с медом и постелил на полу. Даррел и Беатрис наконец сбросили с себя мокрую одежду, юркнули под одеяла и мгновенно уснули.

А внизу еще долго звенели посуда и смешливый голос пузатого человечка.

***

Джон Блэк, красильщик с завода, сидел в пабе «Серый Осел» и выпивал одну кружку пива за другой. Его коллега, Джек Уайт вчера пропал без вести, и это происшествие заставило Джона задуматься о бренности бытия и скоротечности жизни. Испугавшись слишком умных для себя мыслей, Джон решил, что ему немедленно нужно выпить. И выпил он немало. Когда к нему за столик подсела красивая смуглая женщина в поношенном бархатном платье, он вначале принял ее за пьяное видение.

– О чем вы так горюете? – ласково спросила незнакомка и улыбнулась.

В ту же секунду Джон забыл все свои горести и тяжелые мысли. Отныне для него не существовало ничего, кроме этой лучезарной улыбки.

– Мой приятель Джек Уайт пропал, – сказал он, и тяжелые мысли снова вернулись.

– О Джек! – воскликнула незнакомка, и на лице ее отразилась печаль. – Я встретила его вчера здесь, в «Осле». Мы немного погуляли вместе. Он был чудным человеком, чем-то похожим на вас, – она заглянула в глаза Джону, и мир для него снова стал прекрасен. – Как жаль, что его больше нет с нами.

Джону показалось, что черты ее лица на мгновение исказились, что в них проскользнуло что-то дикое и опасное. Но он не придал этому значения, списав увиденное на выходки пьяного воображения.

– Не хотите ли прогуляться со мной? – предложил он красавице. – Потери переживаются легче, если ты не один.

Незнакомка улыбнулась и, кажется, хотела согласиться, но вдруг вскочила, словно вспомнив что-то важное.

– Простите. В другой раз, – бросила она и убежала.

Оказавшись на улице, женщина в бархатном платье устремилась к ближайшему рукаву Навы и свесилась через ограду набережной.

– Что вам нужно, речные? – строго спросила она. – Зачем вы меня позвали?

Из воды показался глазастый речной дух. В руках он вертел заколку, которую когда-то давно дух пруда своровал у Беатрис.

– Мой знакомый, – начал дух. – Тот, что живет у Старого Особняка, рассказал, что двое идут выручать девочку, которую вы забрали. А я знаю, что они будут делать. Что мы с моим знакомым получим за информацию?

Женщина молча достала из кармана кольцо с изумрудом, которое подарил ей Уильям Голд, ростовщик, пропавший без вести почти полгода назад. Уродливые глаза духа загорелись.

– Они пошли в лес, искать Эйдена. Я слышал, как Темная Мэри отправила их к нему. Как думаешь, станет он им помогать? Эйден ведь может показать им путь на остров Тир-на-Ног! А еще он может попросить о помощи кое-кого по ту сторону границы.

– Глупости, – отрезала женщина. – Отрекшаяся не станет в это вмешиваться. А Эйден нам не опасен. Впрочем, мне все равно стоит сказать об этом Дини. Будем считать, что твоя информация оказалась полезной.

И она бросила кольцо прямо духу в руки. Тот жадно оскалился и заметил:

– Кольцо не делится на двоих. Или ты предлагаешь нам с моим знакомым выковырять изумруд? Один забирает изумруд, второй – само кольцо… – противно тянуло речное создание.

Рука женщины снова скользнула в карман. Она достала золотое обручальное кольцо, принадлежавшее Джеку Уайту и кинула духу.

– С тобой приятно иметь дело, Ланнан-Ши, – сказал дух и исчез.

– Эй, крылатые, – Ланнан-Ши посмотрела на небо. – Скажите моему брату, что Эйден и двое юных людей следуют за ним и хотят забрать добычу.

Народец со стрекозиными крыльями грустно вздохнул и отправился выполнять приказ. Ланнан-Ши тоже вздохнула и подумала, что все было бы гораздо проще, если бы такой же простой приказ мог заставить речного духа говорить. Но древнее правило есть древнее правило: знание нельзя забрать силой.

***

В ту ночь Беатрис снились тревожные сны.

Ей снился последний дом, где она жила с родителями. В гостиной негромко говорили строгие голоса. Она стояла перед закрытыми дверями, и у нее были холодные, как лед, руки. Глаза распухли от слез, а жесткий воротник траурного платья сдавливал горло, мешая дышать. На следующий день люди со строгими голосами увезли их с Элен во Флурхан-бале.

Сны сменяли друг друга, и вот уже она видела свою первую встречу с Даррелом. Беатрис невзлюбила этого спокойного и нахального парня с первого взгляда. Было в нем что-то самоуверенное и немного высокомерное, что бесконечно ее раздражало. Сейчас, по прошествии времени, Беатрис понимала, что на самом деле ее раздражала внутренняя сила, которая чувствовалась в Дарреле: он мог в одиночку противостоять всему миру, а она сама была всего лишь нежной домашней девочкой. Когда старшие мальчишки принялись дразнить Элен и отобрали у нее любимого плюшевого медведя, она могла только ругаться на них и взывать к несуществующей совести. Даррел долго смеялся над ней и, кажется, именно тогда впервые назвал ее принцессой. Но на следующий день обидчики Элен появились к завтраку все в синяках, а Даррел, сверкая разбитым носом, пристроился за столом рядом с малышкой и украдкой сунул ей в руки слегка потрепанного в драке медведя. В благодарность Элен посвятила его в их с сестрой главную тайну: у них был хитроумный план, позволяющий сбегать каждый день во время часа сна и подолгу гулять в городе. Беатрис подумала и предложила ему присоединиться. Так они и подружились.