Двор короля Ланкикура

Предисловие

Знаете ли вы о том, сколько тайн и интриг скрывают обитатели обычного птичьего двора? С виду они кажутся всего лишь глупыми, бестолковыми существами, суетливо отыскивающими корм на земле. Но приглядитесь к ним повнимательней и, возможно, вы заметите, что толстый, важный индюк, на ваших глазах превратится в напыщенного барона, знающий себе цену гусь – в первого министра, забавный селезень – в адмирала, а три озабоченные курицы – в сплетниц-маркиз. И тогда, быть может, вы увидите совершенно необычную историю, которая произойдёт прямо на ваших глазах, историю, которую однажды увидела я и попыталась для вас записать.

Часть 1

Глава 1,

в которой упоминаются имена почти всех главных героев нашей повести.

Стояла звёздная летняя ночь. Луна медленно плыла меж облаков, заливая столицу королевства Куринии своим серебристым светом. Но даже её загадочное сияние не могло вдохновить обитателей королевского замка на восторженные стихи и записки. Не звучали полночные серенады, не слышались торопливые шаги по дорожкам парка и осторожный шёпот в беседках. Замок, казалось, дремлет, погрузившись в мягкую листву деревьев. Но это была только видимость. На самом деле именно здесь и сейчас, решалась, можно сказать, судьба королевства. Близился грандиозный праздник – совершеннолетие короля Ланкикура

XVII

и поэтому во дворце никто не мог уснуть, обсуждая проблемы, связанные с предстоящим торжеством. Даже королевская опочивальня была пуста. Юный король заперся в библиотеке вместе со своим дядей герцогом Соколянским.

– Итак, с этим делом покончено, – сказал герцог, убирая лист бумаги в толстую бархатную папку.

– Наконец-то! – воскликнул Ланкикур и блаженно откинулся на спинку широкого кресла, стоявшего возле стола. За этим столом из крепкого дуба дядя и племянник, вот уже три часа обсуждали предстоящие затраты.

– Но это еще не всё, – сказал герцог Соколянский и достал другую папку.

– Как, ещё не всё? – вскричал король, заставив затрепетать пламя свечей, стоявших на столе. – Клянусь галереей моих предков, я просто счастлив, что совершеннолетие бывает один раз в жизни! Иначе мне пришлось бы оставить все свои дела и заниматься только подсчётом денег, уплывающих из казны на фейерверки и праздничные шествия. С вашей помощью дядюшка я стал бы довольно сносным математиком. Ну, так какие дела у нас ещё остались на сегодня?

Герцог Соколянский терпеливо выслушал огорчённого племянника и, не спеша, раскрыл папку.

– Список гостей! – почти торжественно провозгласил он.

Король быстро пробежался по списку глазами:

– Так…шейхи, князья, послы… Посол Голубяндии, посол Журавлинии, посол Цесарии граф Болтумор… хм, знакомая фамилия.

– Ну что ж, мой мальчик, вот мы и подошли к самому главному вопросу, который нам предстоит решить, – герцог Соколянский даже встал из-за стола, чтобы придать больше торжественности своим словам.

– В самом деле? – удивился юный король. – Я думал, что все важные

вопросы мы уже решили.

– Не перебивай меня! – сердито взмахнул руками герцог. – Когда твой отец, король Ланкикур

XVI

умирал, он позвал к себе меня, самого старшего из своих братьев и сказал: «Теперь ты будешь отцом и учителем моему сыну. Береги его и наставляй на путь, который приведёт Ланкикура к процветанию и усилению могущества нашего славного королевства Куринского».

Ланкикур терпеливо выслушал эту трогательную историю, которую уже знал наизусть и теперь ждал, какой вывод последует за этим пафосным выступлением.

– Так вот, Ланкикур, – продолжил герцог, немного отдышавшись, – все Ланкикуры, достигнув совершеннолетия, должны жениться, чтобы обеспечить страну наследником.

– О-о! – простонал король. – Я и не знал, что сегодняшнее совещание так плохо кончится. Это верно, я уже не цыплёнок. Но мне вовсе не хочется жениться.

– Ты не можешь нарушать традиции мой мальчик. Запомни, ты король и должен делать то, что нужно твоей стране, а стране нужен наследник престола.

– Что ж, – вздохнул Ланкикур, – я готов принести себя в жертву.

– Женитьба не такое уж неприятное событие, как ты себе представляешь, – примирительно произнёс герцог, – к тому же я нашёл тебе прелестную невесту.

– Уже нашли? – от неожиданности король вскочил с кресла. – Так скоро?

– Я присмотрел её, когда она была ещё птенчиком. Именно поэтому на ваше совершеннолетие приглашена она и посол её страны.

– Моя невеста Алис Цесарская? – спросил король.

– Это очень выгодный брак, дорогой племянник, – продолжал герцог, не обращая внимания на унылую физиономию короля. – В нужный момент мы всегда будем иметь надёжного помощника в лице отца Алис, который к тому же, мой друг, и обязан мне тем, что сидит на троне.

– Вот как! – удивился Ланкикур. – Вы никогда мне об этом не рассказывали.

– Да, – улыбнулся герцог, – дела молодости. Мы были славными друзьями. Но не будем отвлекаться. Цесария – большое королевство, а Алис – единственная дочь, поэтому ваш наследник сможет объединить два государства, а это уже будет мощная империя. К тому же, как я уже говорил, в случае опасности можно всегда рассчитывать на войска Цесарии.

– О какой опасности вы говорите дядя? – усмехнулся Ланкикур. – У нас не было войн со времён правления Ланкикура

X

. И сейчас все соседи настроены очень миролюбиво. Нет никакой опасности!

– Сегодня нет, а завтра есть, – сурово сказал герцог, – всё может случиться, и король должен быть предусмотрителен.

Старый герцог ошибался также, как и его племянник. Ошибался в том, что считал себя в безопасности. На самом деле опасность уже нависла над ними и над всем королевством Куринским. Эта опасность притаилась в одной из дальних комнат дворца, где старый барон Ин Дюк вместе с сыном составляли заговор против короля.

В неярком свете свечей лица заговорщиков казались ещё более мрачными и хмурыми, чем они были на самом деле. Старый барон весь в кружевах и лентах, важно прошёлся по комнате, оставляя за собой сильный запах духов. Его сын, Буффо Ин Дюк чихнул прямо на лист бумаги, который лежал перед ним на столе. Буквы, составляющие слово «План», немного расплылись. Старый барон задумчиво посмотрел на них и вдруг неожиданно смял листок.

– В таком деле, – сказал он высоким и немного визгливым голосом, – лучше не оставлять улик. К тому же княгиня Бэлла будет недовольна, если её имя и её планы доверят такому неверному хранителю, как простой лист бумаги.

– Доверила же она их письму, что вы получили третьего дня! – возразил Буффо.

– Письмо было сожжено в тот же день по просьбе княгини, а этот листок станет очень опасным, если кто-нибудь случайно прочтёт его. – и с этими словами Ин Дюк поднёс бумагу к пламени свечи.

– Вот так, – воскликнул он, – пламя нашего заговора охватит всё королевство Куринию и вернёт, наконец, мне трон моих предков!

– Что ты говоришь?! – воскликнул поражённый Буффо. – Наши предки были королями?

– Смотри! – старый барон ринулся к стене, и тяжёлая бархатная портьера с визгом отъехала в сторону. На стене висел портрет старого индюка в золотой короне и алой мантии. Словно с огромного возвышения высокомерно взирал он на своих далёких потомков.

– Это король Дюк

VI

! Великий тиран, жестокий и непримиримый! Он был последним из славной династии Дюков. Народ сверг его с престола, а королём сделал проходимца Ланкикура. Тот был простым сапожником, а его нарекли Ланкикуром I. Наших предков сравняли с чернью, и только мой прадед, благодаря своей отваге в боях, заслужил баронский титул. И вот я ношу его. Я, потомок великого короля Дюка

VI

! Но близится день моего торжества. Я верну нашему роду былую славу, когда меня провозгласят королём Дюком

VII

!

– Тогда какое же отношение к этому имеет княгиня Бэлла? – спросил Буффо, который всё ещё не мог прийти в себя после столь величественной речи отца.

– Именно ей пришёл в голову весь этот план, она обещала мне поддержку своей страны – могущественной Лебединии, без неё я никогда бы не решился на переворот. К тому же княгиня постарается вовлечь в наше дело шейха Красула из

знойной Павлиндии, который уже долгие годы влюблён в неё. Но всё это нужно устроить как можно скорее. После праздника совершеннолетия Ланкикура женят, у него появится наследник, и тогда всё пропало. А если после Ланкикура не будет претендентов – я заявлю свои права на престол.

– А вдруг кто-нибудь из родни Ланкикура станет королём? – Буффо был ужасно напуган предстоящими событиями и поэтому создавал у себя в голове всяческие препятствия отцовскому плану.

–

У старого Ланкикура, отца нынешнего короля, было всего три брата. – высокомерно пояснил Ин Дюк. – Один из них магистр ордена Коклиеров – такой священный сан запрещает ему носить корону, детей же у него нет. У второго брата, герцога Пшёнского три дочери, а сам он не годится в короли, об этом знает каждая прачка – слишком уж он суетлив и тщеславен. У третьего брата – герцога Соколянского единственный сын женат на царице Голубяндии, зато сам герцог действительно опасен, он может взойти на трон и отомстить за любимого племянника. Этот петух чертовски умён. Но ничего, и с ним мы справимся. Главное, чтобы Ланкикура не успели женить сразу после празднования дня совершеннолетия. Хотелось бы мне знать, кого этот старый прохвост Соколянский хочет сделать невестой короля?

– Разве не одну из дочерей герцога Пшёнского? – недоумённо спросил Буффо.

Старый барон громко рассмеялся, заколыхав всеми своими многочисленными кружевами и оборками.

– Ты с ума сошёл Буффо! Герцог Соколянский

–

главный советчик короля, а он никогда не позволит Ланкикуру жениться

на этих девицах. Хоть они ему и племянницы, но королевы из них никудышные. Одна из них слишком глупа, другая слишком мала, а третья просто обжора.

При этих словах барон Ин Дюк почувствовал нестерпимый голод в желудке и решил, что после столь напряжённой работы ума настало время как следует подкрепиться.

Герцог Пшёнский, однако, был иного мнения о своих дочерях. В эту ночь его мысли работали только в одном направлении: он уже видел себя тестем короля.

Герцог огромными шагами мерил комнату, изредка поглядывая на жену. Герцогиня Пшёнская неторопливо раскладывала пасьянс за маленьким столиком. Герцога мучила одна мысль – кому из дочерей оказать честь сделаться королевой. Несколько раз он пытался посоветоваться с женой, но ничего, кроме глупого кудахтанья, добиться не смог. Герцогиня терялась и начинала плакать, как только муж повышал голос. Герцог ещё раз взглянул на жену и направился в комнату своих дочерей.

Для всех трёх сестёр не было секретом, что их отец стремится сделать одну из них невестой короля, поэтому в опочивальне юных герцогинь шел яростный спор, кто более достоин носить корону. Самая младшая – Цыпочка, сидя на своей кровати, вовсю потешалась над старшей сестрой Кики, которая всё ещё не могла оторваться от ужина.

– Такую обжору как ты, – хохотала Цыпочка, – не сможет прокормить и целое королевство, а на торжественных приёмах корона с твоей головы будет падать прямо в тарелку. Весёленькое тебя ждет царствование!

– Замолчи, Цыпочка! – в благородном гневе вскричала пышнотелая Кики. – Иначе я запущу в тебя пирожным!

– Ах, Кики, – важно прогнусавила средняя сестра Коко, – ты действительно много ешь. Королеве просто необходимо иметь тонкую талию.

Коко с удовольствием оглядела в зеркале свою худощавую фигуру и тощую шею.

– Вот дела! – воскликнула Цыпочка. – Ты-то точно не скажешь, что королева должна иметь ещё кое-что под короной в голове. Бедняжка, тебе этого всегда недоставало.

– Ах ты, мерзавка! – взвизгнула Коко и запустила в сестру подушкой.

Цыпочка тоже в долгу не осталась и перья, как снежная метель закружились в воздухе. Одна из подушек угодила прямо в голову Кики и сбила набок её шёлковый чепец. Вконец рассвирипев, она схватила кусок торта и, что есть силы, швырнула его в Цыпочку, стоящую у двери, но юркая малышка успела пригнуться, а предназначавшаяся ей кремовая роза, угодила прямо в кружевное жабо вошедшего герцога Пшёнского.

– Так вот чем занимаются мои дочери! – взревел оскорблённый отец, тщетно пытаясь оттереть пятно батистовым платком. – Вместо того, чтобы позаботиться о своем внешнем виде, ведь каждая из вас, – герцог многозначительно поднял вверх указательный палец, – может стать королевой, вы ведёте себя как кухарки!

Герцог ещё раз брезгливо взглянул на свое жабо и повысил голос:

– К чему ломать себе голову? Мои дочери всё равно никогда не оценят моих усилий. Уж лучше оставайтесь старыми девами, как три ваши двоюродные тётушки: маркиза де Клуш, маркиза де Мокруш и маркиза де Несуни.

– Маркиза де Несуни – вдова, папочка, – с притворной робостью возразила Цыпочка.

– Но она мало чем отличается от своих подруг – такая же сплетница и кокетка. Наверняка сейчас болтает о причёсках и платьях.

Герцог не ошибся. Главной темой разговора трёх тётушек в эту ночь были наряды и украшения к предстоящему празднику.

Маркиза де Мокруш уныло смотрела в зеркало пока маркиза де Несуни, непрерывно болтая, носилась вокруг, набрасывая ей на плечи поочередно различные куски материи.

– Ах, вам, пожалуй, пойдёт этот алый бархат! – в восторге воскликнула она.

Маркиза де Мокруш вопросительно уставилась на маркизу де Клуш, маячившую за её креслом.

– Что вы, кузина! – вскричала та. – Алый цвет означает «любовь».

– Полноте, кузина, – всплеснула ручками де Несуни, – никто сейчас не обращает внимания на эти тонкости. А что вы предлагаете?

– Я бы посоветовала вам, дорогая, – важно сказала маркиза де Клуш, – темно-зелёный атлас. Этот цвет означает «верность». Я сама буду в темно-зелёном и вам, кузина, – обратилась она к маркизе де Несуни, – тоже советую.

Маркиза де Несуни насмешливо поморщила носик:

– Благодарю вас, кузина, мне уже шьют платье из голубого шёлка.

– Это очень разумно с вашей стороны, – одобрительно закивала головой маркиза де Клуш. – Голубой означает «постоянство».

– Ах, я совсем об этом не думала, – раздражённо воскликнула маркиза де Несуни. – Просто мне идёт голубой цвет. Ну, а вы, кузина, что выбираете вы? – обратилась она к маркизе де Мокруш, всё так же сидевшей у зеркала.

– Я, пожалуй, последую совету маркизы де Клуш, – промямлила та.

– Как хотите! – обиженно сказала маркиза де Несуни и уже собралась уходить.

– Постойте, кузина, куда же вы, – огорчённо воскликнула маркиза де Клуш, – вы ведь ещё не рассказали нам, кого герцог Соколянский прочит в невесты королю.

– Ах, откуда я могу знать, – капризно передёрнула плечиками маркиза де Несуни. Она всё ещё была обижена.

– Но, дорогая кузина, – нежно заворковала маркиза де Клуш, – вы ведь всегда знаете больше других, даже больше короля – нашего двоюродного племянника. Мы всегда удивляемся вашей осведомлённости и проницательности. С вашим умом и энергией вам нужно было быть первым министром королевства.

Лесть сделала своё дело. Маркиза де Несуни поглядела на двух кузин в одинаковых рыжих париках и тёмно-коричневых платьях, улыбнулась и села в

кресло. Маркизы де Клуш и де Мокруш уселись поудобнее на диванчике и подвинули к маркизе де Несуни тарелку с бисквитами. Маркиза взяла бисквит и торжественно спросила:

– Так вы думаете, я знаю, кого видит королевой герцог Соколянский?

– Мы не сомневаемся в этом, кузина, – торопливо заверила её де Клуш.

– Вы правы. Мне об этом известно. Но вы должны обещать, что никому не выдадите этой, – голос всеведущей тётушки понизился до шёпота, – этой государственной тайны.

Маркиза де Клуш и маркиза де Мокруш так усердно закивали головами, что парики съехали у них на бок.

– Герцог Соколянский приглашает на бал посла Цесарии, – медленно произнесла маркиза де Несуни. – А, следовательно, супругой короля будет… – она вопросительно взглянула на притихших кузин. Те в недоумении переглянулись и снова уставились на маркизу де Несуни.

–…будет Алис Цесарская! – закончила своё сообщение маркиза и откусила кусочек бисквита.

В это время за дверью что-то грохнуло.

Две кумушки, сидевшие на диване, охнули и прижались друг к другу. Маркиза де Несуни как вихрь подлетела к двери и распахнула её. За дверью никого не было. Маркиза де Несуни вернулась в своё кресло.

– Ах, это, наверное, привидение, – прошептала маркиза де Мокруш.

– Не говорите глупостей, кузина, – громким шёпотом сказала ей маркиза де Несуни. – Нас подслушивали.

– Полноте, – махнула пухлыми ручками маркиза де Клуш. – Весь замок уже давно погружён в сон.

– Ошибаетесь, дорогая, сегодня утром была объявлена дата проведения праздника и это означает, что сегодня в замке не спит никто.

И действительно, в эту ночь все были взволнованы больше обычного. Не спал первый министр королевства граф де Гус, не спал адмирал фон Кряк, которому была поручена водная часть праздника, не спали повара, составляя меню для торжественного обеда, продолжали бодрствовать церемонимейстер, камергеры, конюхи.

Единственный, кого в эту ночь не коснулась ни одна интрига, и кто спал

сном младенца, был дядя короля – мудрый и невозмутимый магистр ордена Коклиеров.

Глава 2,

в которой говорится о том, как три друга заключили договор, а три брата чуть было не поссорились.

Несмотря на бессонную ночь, юный король проснулся очень рано. Ему захотелось срочно увидеться с двумя своими закадычными друзьями, и рассказать о планах герцога Соколянского. Сын первого министра – Гога де Гус и сын адмирала – Крак фон Кряк были самыми преданными товарищами короля уже много лет. Гога де Гуса Ланкикур нашёл без труда: юноша перелистывал какой-то древний фолиант в королевской библиотеке.

– Я надеялся застать вас обоих, – сказал Ланкикур.

Гога поднял от книги голубые глаза и улыбнулся:

– Брось, дружище, ты же знаешь, заманить Крака в библиотеку можно только для поисков карты острова сокровищ.

– Тогда где же он?

Со стороны парка доносились чьи-то визги и смех. Гога выглянул в окно:

– Если не ошибаюсь, в эту самую минуту наш товарищ знакомит придворных дам с местной фауной.

Ланкикур в недоумении вскинул брови.

– Проще говоря, он выпустил мышей в беседку, где наши девушки с самого утра обсуждали свои наряды.

– Он проделывал этот трюк лет десять тому назад, – покачал головой Ланкикур.

– Значит, наш друг впал в детство.

Спустившись по дворцовой лестнице, Ланкикур и Гога обнаружили сына адмирала фон Кряка пристыженным и посрамлённым. Его сестра Крекки сердито отчитывала брата и её рыжие кудряшки вздрагивали от негодования.

– Это была шутка! – оправдывался Крак.

– Грубиян! – бросила в довершение Крекки и, стукнув брата веером по макушке, величественно удалилась.

– Правда, ребята, я просто пошутил! – объяснил Крак, но его зелёные глаза лучились задором и выдавали своего обладателя с головой.

– Прогуляемся по парку, – предложил король.

– Кажется, наш друг чем-то расстроен, – кивнул на Ланкикура Гога.

– Я даже могу сообщить чем, – беззаботно сказал Крак. – Это всё государственные дела и бессонные ночи.

– Если бы это было так, – усмехнулся Ланкикур. – Но вся беда в том, что моя свобода в опасности.

– Тебя хотят женить?! – в притворном ужасе спросил Крак.

– Увы! Ты угадал, – печально ответил Ланкикур.

– Ты не шутишь? – осторожно осведомился Гога.

– Стране нужен наследник, а мне, поверь, не до шуток.

– Надеюсь, что невеста мила и воспитана, – предположил Крак.

– А я надеюсь, это не одна из молодых герцогинь Пшёнских, – добавил Гога.

– Моя невеста, друзья, – проговорил Ланкикур, – Алис Цесарская.

– Я что-то плохо её помню, – сказал Гога. – Она была у нас всего один раз. Ей было лет семь от роду.

– А мы с отцом в то время жили в Утляндии, и я вообще никогда её не видел, – добавил Крак.

–

Зато я навсегда запомню эту длинноногую ябеду, – сказал Ланкикур. – Ну и доставалось же мне из-за неё.

– Откажись от женитьбы. Ты ведь король, – беззаботно сказал сын адмирала.

– Отказаться от традиций предков? Ты с ума сошёл, Крак? – вскричал Гога.

– Не от традиций, а от невесты.

– А кого сделать королевой вместо неё? Кики Пшёнскую? – Ланкикур горестно вздохнул. – И потом: отказаться от Алис Цесарской – это значит кровно обидеть герцога Соколянского. Король Цесарии – его давний друг.

Гога де Гус сочувственно похлопал Ланкикура по плечу. И взглядом попросил Крака сделать то же самое. Но тот не собирался поддаваться общему

унынию. Он улыбнулся друзьям, и в глазах его снова засверкали лукавые искорки.

– Ну, если уж от невесты отказаться нельзя, – медленно произнёс Крак, – тогда пусть Алис сама откажется от свадьбы!

Ланкикур не разделял восторга друга и всё также грустно смотрел в землю.

– Не думаю, чтобы Алис пошла против воли отца, – наконец сказал он. – Хоть принцесса и была задирой и ябедой, старого короля она слушалась беспрекословно.

– Она могла измениться, – возразил Крак.

– Мне ещё в детстве казалось, что я ей нравлюсь, – вздохнул Ланкикур.

– Но зато сейчас ты ей можешь разонравиться, – не сдавался Крак.

– Нельзя слепо полагаться на судьбу, – вставил своё слово Гога. – А если она влюблена в Ланкикура как прежде!

–

Так поможем ей разочароваться в будущем супруге!

Идея Крака наконец

–то дошла до утончённого ума сына министра и до уныло поникшей головы короля.

– Я, кажется, начинаю тебя понимать, Крак! – воскликнул Ланкикур. – Честное слово, эта мысль мне по душе.

– Ну как, согласны? У меня уже есть план! – и Крак протянул друзьям руку.

Гога и Ланкикур без лишних слов пожали её.

Пока заключался договор трёх закадычных друзей, ничего не подозревающий герцог Соколянский писал письмо королю Цесарии. После многочисленных восхвалений, уверений в преданности и верности их прежней дружбе, герцог Соколянский сообщал, что король необычайно рад помолвке с такой девушкой, как Алис, и что им, старым товарищам, не пристало откладывать такое радостное событие и объявить о нём сразу же после празднования совершеннолетия Ланкикура.

В это время раздался стук, и в комнату вошел Магистр Ордена Коклиеров. Герцог встал из-за стола и осведомился, хорошо ли его Преосвященство провел сегодняшнюю ночь. Магистр поблагодарил герцога за заботу, и хотел уже было приступить к делу, которое привело его сюда.

– Брат мой… – начал магистр.

Но в это время дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался герцог Пшёнский.

– А-а-а! – закричал он, увидев магистра. – Очень хорошо, что я застал вас обоих. Прекрасно! Оба моих брата плетут против меня сеть интриг!

– Брат мой! – воскликнул магистр. – О чем вы говорите? Разве мы мало любили вас, самого младшего из братьев? Разве не дали всего, о чем вы мечтали? Успокойтесь и поведайте нам, что за обида взяла власть над вашим добрым сердцем.

Но герцог Пшёнский не собирался успокаиваться. Взгляд его был прикован к письму на столе. Герцог Соколянский, заметив это, мгновенно, как школьник, спрятал листок за спину.

– Ага! Вот оно! – бешенно вращая глазами, прошипел герцог Пшёнский. – Вот оно, доказательство измены. Признайтесь герцог! Признайтесь, что вы писали королю Цесарии.

– Да, писал! – запальчиво воскликнул герцог Соколянский, – Мне нечего скрывать! Король Цесарии мой старый друг.

– Ага! –

снова закричал герцог Пшёнский, метаясь по комна

те. – Так вот почему моего племянника женят на этой девчонке!

– Я сделал это в интересах всего королевства, – с достоинством ответил герцог Соколянский.

– Почему же вы тогда не сообщили об этом нам, двум вашим братьям? – ехидно спросил герцог Пшёнский.

– Я как раз сегодня собирался это сделать, – герцог понял, что совершил ошибку, не поставив ранее в известность магистра. В его лице он имел бы сейчас хорошую поддержку. – Вот и магистр ничего не имеет против, – сделал он слабую попытку.

– Брат мой, – величественно произнес магистр, – я ничего не имею против этого брака, однако, я считаю, мы все трое вправе решать судьбу короля, и вам следовало держать с нами совет, прежде, чем об этом узнали досужие сплетницы.

– Кстати, – ухватился за эту мысль герцог Соколянский, – откуда вы узнали, брат мой, что я собираюсь женить Ланкикура на Алис Цесарской?

Герцог Пшёнский, ободрённый поддержкой магистра, теперь растерялся и не знал, что ответить.

– Я случайно узнал, – пробормотал он.

– От кого? – герцог Соколянский был неумолим.

– Я слышал вчера, как сплетничали три наши достопочтенные кузины.

– Вы подслушивали! – грозно двинулся в наступление герцог Соколянский.

– Брат мой, как это недостойно! – произнес магистр.

– Ничего я не подслушивал! – герцог Пшёнский вконец растерялся. – Я случайно услышал их разговор насчет невесты короля. А вы ведь понимаете, что я в этом кровно заинтересован.

– Мы все в этом заинтересованы, брат мой, – сказал магистр.

– Но мои дочери… – уже не так уверенно воскликнул герцог Пшёнский. – Я всегда считал, что наш род не стоит портить чужой кровью.

– Вы считаете, что дочь короля Цесарии недостойна быть нашей королевой? – спросил герцог Соколянский.

– Я считаю, что король должен жениться на своей кузине, – решился, наконец, герцог Пшёнский.

– Родственные браки опасны наследственностью, – возразил герцог Соколянский.

– Тем не менее, наша матушка приходилась кузиной нашему отцу, – не сдавался герцог Пшёнский.

– И мы с прискорбием видим, что все родовые пороки унаследовал один из наших братьев.

– Ну, знаете! – герцог Пшёнский был вне себя. – Это уже оскорбление!

– Братья мои, – поспешил уладить назревающий конфликт Магистр Ордена Коклиеров, – не подобает ссориться в столь ответственный для страны момент. Мне кажется, что вы ошибаетесь, брат, – обратился он к герцогу Пшёнскому. – Алис Цесарская вполне достойна быть королевой. К тому же она единственная дочь, – и магистр стал приводить те же доводы, что накануне король слышал от герцога Соколянского. – Нельзя ставить личные интересы выше государственных, – сказал он в заключение. – Я думаю, наш брат сделал правильный выбор.

При этих словах герцог Соколянский отвесил учтивый поклон.

– Но я не хотел бы, чтобы впредь у нас были тайны друг от друга, – добавил магистр.

– Я и не собирался делать из этого тайну, – сказал герцог Соколянский. – Эту мысль я высказал королю лишь сегодня ночью, а с утра намеривался обговорить её с вами.

– Ну что ж, я считаю, что всё улажено, – произнес магистр, позабыв, зачем он пришёл сюда. – А что касается ваших дочерей, герцог, я думаю, что наши племянницы достойны лучших людей королевства.

Герцог Пшёнский поклонился и вышел из комнаты.

– Ну, уж нет, – пробормотал он, – это поражение не сломит меня. Я сделаю всё, чтобы помолвка не состоялась.

Тем временем магистр тоже собрался уходить, но у дверей задержался.

– Ах да, я ведь пришёл, чтобы сообщить вам, что господин первый министр принял курьера. Завтра в королевство прибывает посол Цесарии граф Болтумор с дочерью.

Глава 3,

в которой, наконец-то, появляется главная героиня нашего повествования.

В эту ночь

Ланкикур, успокоенный друзьями, спал очень крепко. Но утром, вспомнив о прибытии посла, снова загрустил. Граф Болтумор приезжал к полудню, и юноша решил прогуляться по лесу. Он велел оседлать коней себе и своим друзьям и облачился в дорожную одежду.

Прислуга ещё не успела выполнить приказ короля, как на пороге возник Гога де Гус. Высокий и стройный, он разместился в дверном проёме, как в картинной раме и с пафосом произнёс:

– Дорогой друг, тебе необходимо проветриться. Именно поэтому я приказал оседлать наших лошадей для утренней прогулки!

Ланкикур рассмеялся:

– Это говорит о нашем духовном родстве, Гога. Я только что сделал то же самое. А где наш товарищ?

– Я думаю, он ещё спит.

Словно опровергая его слова, в комнату диким ураганом ворвался Крак фон Кряк.

– Хватит скучать! – воскликнул он. – До приезда посла ещё уйма времени! На улице чудесная погода, а вы как девчонки прячете от солнца свои лица. Кто ещё позаботится о вас, кроме меня? А мне пришла в голову гениальная мысль и вот нам уже седлают коней для прогулки в лесу! Не ожидали?

Ланкикур и Гога громко расхохотались.

В лесу было тихо и прохладно. Трое друзей неспеша выехали к реке, и, привязав лошадей, спустились к самой воде.

– Предлагаю переплыть речушку вплавь, – сказал Крак. – Наперегонки.

– Не забывай, что мне предстоит встреча с графом Болтумором, – напомнил Ланкикур. – Я не могу предстать перед послом своей невесты с мокрыми, спутанными волосами.

– До встречи ещё далеко, – невозмутимо возразил Крак, – а мнение посла тебя вообще не должно волновать: чем меньше ты ему понравишься, тем большим будет разочарование Алис.

– К тому же его дочь, говорят, близкая подруга принцессы, – добавил Гога.

– Ну, что ж, – согласился Ланкикур, – у нас, действительно ещё есть время.

Трое юношей с шутками и смехом легко перемахнули узкую речушку туда и обратно. Но каково же было их негодование, когда они увидели, что их лошадей уводят какие-то проходимцы. Друзья с криками бросились вслед за мошенниками, но тех и след простыл.

– Они забрали даже нашу одежду! – возмутился Крак.

– Это ты виноват! – воскликнул Гога. – «До встречи ещё далеко»! Теперь у нас будет новый этикет для министерства иностранных дел. Встречи на высшем уровне в подштанниках и нижних рубахах!

– Не всё ещё потеряно! – заверил его Крак. – Здесь поблизости есть деревушка. Возьмём лошадей и вернёмся во дворец до приезда гостей.

Спорить было некогда, и незадачливые пловцы поспешили в деревню.

Раздобыв лошадей, пыльные и грязные, с исколотыми в траве ногами и в изодранных ветками рубахах, трое друзей неслись к королевскому дворцу.

– Я убью этих негодяев, похитивших наши вещи, – кричал Крак. – Клянусь, их кто-то специально подослал, чтобы облапошить нас!

– Кому нужны твои штаны, Крак? – возражал Гога. – Это обычные воришки.

– Главное, успеть вовремя, – как заклинание шептал Ланкикур.

Но, увы! Видимо сама судьба распорядилась выставить короля перед будущей невестой не в лучшем свете. Подъезжая к замку, он заметил, что с противоположной стороны к нему приближается кортеж из четырёх карет, две первые из которых были украшены флажками и гербами двух государств – Цесарии и Куринии.

– О-о, – простонал Ланкикур, – это посол!

Он пришпорил коня и въехал в раскрытые ворота на две минуты раньше карет. Однако это не осталось незамеченным. Из окна первого экипажа высунулась голова в лиловом парике и, узнав короля, тут же исчезла за шёлковой занавеской.

Когда кортеж остановился перед дворцом, Ланкикур уже стоял, окружённый свитой

и своими родными дядями, которые были чрезвычайно недовольны утренней прогулкой короля, и ещё больше огорчены тем, что совсем не оставалось времени отчитать его за эту прогулку.

Дверцы первой кареты раскрылись и из неё вышли два господина. Оба церемонно раскланялись, и граф Болтумор торжествен

но произнёс:

– Ваше Величество, позвольте вам представить графа Клювкенштейна, преданнейшего слугу его величества, короля Цесарии.

Ланкикур поклонился и оба гостя в изумлении уставились на встречавшего их монарха – босого и в нижней рубахе.

– Э-э, его величество только что вернулся из паломничества по святым местам, – попытался исправить ситуацию герцог Соколянский.

– Да, мне нужно было побыть одному, – пробормотал король и принялся разглядывать посла.

Кстати, обладателем лилового парика оказался граф Клювкенштейн. Посол предпочитал яркие цвета. Его голову украшали огненно-рыжие кудри, а поверх их красовалась серая фетровая шляпа с малиновым пером. Граф Болтумор был чрезвычайно подвижен и обладал звонким мальчишеским голосом, что сразу делало его самым заметным среди огромной толпы людей.

Ланкикур так увлёкся собственными наблюдениями, что перестал вслушиваться в витиеватую речь посла.

Внезапно слуги, стоявшие за спиной графа Болтумора расступились, и прямо перед королём появилась очаровательная девушка в жемчужно-сером дорожном платье. Она нисколько не смутилась, увидев восхищённый взгляд короля и, поклонившись, не отвела своих синих глаз, а, наоборот, вскинув голову, посмотрела на Ланкикура смело и чуть-чуть насмешливо.

– Позвольте вам представить мою дочь, – сказал посол, – Клевию Болтумор.

Ланкикуру вдруг стало невыносимо стыдно за босые ноги, за спутанные от быстрой езды кудри, и пылающие от смущения щёки. И, как всегда в таких случаях, он беспомощно оглянулся на герцога Соколянского.

Герцогу было достаточно этого взгляда, чтобы понять, что церемония приветствия подошла к концу.

Ужин стал настоящим мучением для короля. Несмотря на то, что теперь он был тщательно причёсан и одет по последней моде, Ланкикур краснел каждый раз, когда к нему обращался синий взгляд Клевии Болтумор. Король терялся, отвечал невпопад и, наконец, не выдержав, покинул гостей, сославшись на головную боль.

У себя в комнате он с негодованием обрушился на каминную полку, где стояли подсвечники и дорогие побрякушки. В это время в дверь тихонько поскреблись и, не спрашивая разрешения, в спальню короля просунулась голова Крака. Убедившись, что Ланкикур тут, он вошёл, неся в руке свою лютню, и бесцеремонно бухнулся в кресло. Следом за ним в дверях появился Гога с гроздью спелого винограда.

– Ну, как? – спросил Крак, привязывая к лютне шёлковую голубую ленту. – Подруга Алис, конечно, шокирована твоим поведением?

– Ужасно! – выдохнул Ланкикур и повалился на широкую королевскую постель под роскошным балдахином.

– Ты что не рад? – удивился Крак. – Это всё-таки первая победа.

– Ужасно, – опять сказал Ланкикур.

– Ужасно рад? – спросил Гога, и раскрыл окно, чтобы выбросить виноградную косточку. – А вон и дочь посла, отдаёт распоряжения насчёт багажа.

Король встал с кровати и выглянул наружу, но тут же, испугавшись, что Клевия может его увидеть, снова завалился на шёлковые подушки.

Крак присвистнул и, подмигнув Гога, ударил по струнам:

– Судьба шутить умеет, не для неё закон,

Король любить не смеет, полюбит, значит, он.

Иль прачку, иль гордячку, иль продавщицу роз,

И хоть король не плачет – ему не минуть слёз. – пропел он.

Ланкикур дёрнул шнурок, висевший над кроватью, и тотчас огромный шёлковый балдахин тихонько шурша, скрыл его от глаз друзей. Но Крака это не остановило, и через секунду его голова вынырнула рядом с Ланкикуром.

– Я угадал? – спросил он.

Король не ответил.

– Ты влюбился в эту девчонку? – продолжил свою мысль Крак.

– Не знаю. Отвяжись, Крак, ну, что ты пристал ко мне, как герцог Пшёнский, – Ланкикур внезапно сел. – Скажи лучше, ты когда-нибудь видел такие синие глаза?

Крак почесал в затылке и исчез за балдахином. Через секунду Ланкикур услышал его голос:

– Мадемуазель, ваши слуги сломали мой любимый цветок!

Король мгновенно вскочил и, едва не запутавшись в шёлке, окружавшем его кровать, принялся оттаскивать Крака за ноги от окна.

– Я думаю, вы будете так любезны, что подарите мне его в память о нашем знакомстве, – услышал он голос Клевии.

– Если бы я был королем, я подарил бы вам весь этот сад! – с этими словами Крак свалился на Ланкикура, который, наконец-то, сумел оторвать его от окна. – И весь этот дворец, – многозначительно добавил Крак, повернувшись к своему другу, – потому что эта девушка –

настоящая

королева!

Глава 4,

в которой герои продолжают суетиться, плести интриги и придумывать новые приключения.

На следующее утро маркиза де Несуни торопливо семенила по дорожке парка. Завидев в одной из беседок розовую шаль маркизы де Клуш, она всплеснула ручками и устремилась к ней, нетерпеливо покачивая головой.

Так и есть, обе кумушки тут. Маркиза перевела дыхание и насмешливо посмотрела на своих кузин. Маркиза де Клуш дремала, склонив голову набок, маркиза де Мокруш вышивала крестиком огромную малиновую розу. Услышав шаги, она подняла голову и вопросительно уставилась на маркизу де Несуни.

– Что-нибудь случилось, кузина? – промямлила она, – У вас румянец проступает даже через пудру.

Маркиза де Несуни устало махнула рукой и уселась рядом с маркизой де Клуш. Та лениво приоткрыла глаза, и шумно зевнула.

– Приехала княгиня Бэлла! – громко объявила маркиза де Несуни. – Вечером будет танцевать балет розовых фламинго, герцог Соколянский будет играть в карты, приглашены поэты и столичные острословы, в общем, король устраивает домашнюю вечеринку для своей крёстной.

– Разве княгиня Бэлла крёстная короля? – удивилась маркиза де Мокруш.

Маркиза де Несуни прищёлкнула языком от досады:

– Всё королевство, кроме вас, знает об этом, кузина.

– Прекрасно, что можно будет сыграть партию с герцогом Соколянским. В прошлый раз мне так и не удалось отыграться, – сказала маркиза де Клуш.

– Я уже заказала себе меховое боа. Советую и вам поспешить, не то будет поздно, – важно сообщила маркиза де Несуни.

– Неужели во дворце будет так прохладно этим вечером? – спросила маркиза де Мокруш.

– Мне вполне хватит моей шали, – заявила маркиза де Клуш, – и потом, я не боюсь сквозняков.

– Какие же вы бестолковые! – вскричала маркиза де Несуни, – Причём здесь сквозняки? Просто княгиня обожает меха. После этого вечера все придворные дамы укутаются мехами с ног до головы, чтобы хоть в чём-то походить на эту красавицу.

– Говорят, она влюблена в шейха Павлиндии, – многозначительно прошептала маркиза де Клуш.

– Глупости, – отозвалась всеведущая маркиза де Несуни, – это шейх от неё без ума, и даже предлагал ей руку и сердце.

– И что же княгиня? – замирая, спросила маркиза де Клуш.

– Представьте себе, она отказалась.

– Наверное, у неё уже есть возлюбленный, – предположила маркиза де Мокруш.

– Ах, просто она слишком горда! – воскликнула маркиза де Несуни.

– Я бы ни за что не отказалась от такой блестящей партии! – пылко воскликнула маркиза де Клуш.

– А что станет с Лебединией?

– Она может подарить Лебединию крестнику, – уверенно заявила маркиза де Клуш.

– Ха! – насмешливо произнесла маркиза де Несуни. – Свободной Лебединией станет управлять король Куринский!? Ничего подобного я ещё не слышала. За всю историю существования, в Лебединии ни разу не сидел иностранец на троне. Лебеди – свободные птицы. Они не потерпят чужого владычества! – маркиза де Несуни говорила с таким воодушевлением, словно сама всю жизнь была лебедем. Но приход горничной, внезапно появившейся в беседке, неожиданно охладил её пыл.

– Что? – воскликнула она, вскакивая с места, – Уже принесли?

Девушка утвердительно кивнула и затараторила:

– И боа, госпожа, и украшения, и такой восхитительный веер.

– Ну что ж, придётся вас оставить, кузины, – засуетилась маркиза де Несуни, – встретимся вечером.

Она хотела ещё что-то добавить, но взглянула на гоничную, нетерпеливо махнула ручкой и заторопилась по дорожке к замку. Ей так хотелось побыстрее увидеть свои новые приобретения, что она ничего не замечала вокруг себя и чуть было не столкнулась с бароном Ин Дюком, который шагал по той же дорожке, что и неугомонная маркиза. Задев тётушку короля плечом, барон, даже не извинившись, скрылся за деревьями.

Маркиза досадливо топнула ножкой:

– Тщеславный болван! – в сердцах бросила она, и гордо подняв голову, поспешила дальше.

Барон был так поглощён своими мыслями, что даже не услышал слов маркизы. Он ушёл из шумного дворца, чтобы немного побыть в тишине королевского парка и в одиночестве поразмыслить о встрече с княгиней Бэллой.

"Сейчас она слишком окружена всеобщим вниманием, – думал старый интриган, – и её общение со мной вызовет кучу ненужных вопросов. И вечером к ней нельзя будет подойти незамеченным. Встречаться в парке тоже опасно. Беседки будут полны влюблёнными и юными шутниками. Что же остается? Пригласить её к себе или самому пробраться в покои княгини?"

Барон ужаснулся собственным мыслям, но тут же успокоил себя: разве он не будущий король Дюк

VII

? И разве не мечтает княгиня Бэлла о троне королевства Куринии? Ведь ради сверкающей короны решилась она на это рискованное предприятие. А поскольку в будущем им предстоит разделить трон, то великолепная княгиня должна стать женой короля Дюка!

Барон так размечтался, что чуть было не начал рассуждать вслух, но вовремя удержался: кусты зашуршали и невдалеке послышались голоса молодых людей, приближающихся к фонтану, возле которого барон предавался честолюбивым мечтам.

Ин Дюк решил, что ему лучше убраться отсюда, и, проявив необычайную для его возраста проворность, поспешно скрылся.

В эту минуту у фонтана появились трое молодых людей. Это были Гога де Гус, Крак фон Кряк, и его сестра Крекки.

– Здесь нам никто не помешает обдумать нашу затею, – сказал Крак, подмигнув друзьям.

С весёлой вознёй все уселись на скамейки, и Крак, который, конечно, являлся организатором какой-

то новой проделки, торжественно произнес:

–

Итак, на чём же мы остановились?

– На том, что Ланкикур влюблён и нуждается в нашей помощи, – сказал Гога.

– Без сомнения, – важно подтвердил Крак, – наша помощь ему сейчас просто необходима, потому что послезавтра приезжает Алис.

– А ты уверен, что Ланкикур влюблён? – спросила Крекки. – Нельзя же полюбить девушку за один день.

– Боюсь, что Ланкикур успел полюбить её за один час, а остальное время после этого страдал от своей любви.

– Невероятно! – воскликнула Крекки. – Я никогда не верила в любовь с первого взгляда.

– Выкладывай побыстрее свой план, – сказал Гога, – не то нам могут помешать.

– Ну, хорошо, слушайте, – снисходительно произнес Крак. – Для того, чтобы окончательно выяснить свои отношения, влюблённые должны встретиться наедине.

– А если Клевия нисколько не влюблена? – перебила его Крекки.

– Тем более необходима эта встреча. Чем раньше начать лечить болезнь, тем скорее наступит выздоровление. Если король ей несимпатичен, в чем я лично сомневаюсь, ему надо будет поскорее забыть эту девушку, если же нет, то эта встреча поможет им совершенно искренне, без светской лести и придворного подобострастия продолжить знакомство. Боюсь, если мы не вмешаемся, этот прекрасный момент не наступит никогда, – и Крак многозначительно посмотрел сначала на Гога, потом на Крекки, которая воскликнула нетерпеливо:

– Ну же, Крак, что ты предлагаешь?

– Помните замок Авроры в конце парка? – Крак заговорил быстро и тихо. – Он хранит замечательную легенду. Ты помнишь её, Крекки?

– Что-то припоминаю, – неуверенно пробормотала та.

– Будет неплохо, если ты вспомнишь её и расскажешь Клевии. Важно каким-то образом вытащить их из дворца в парк, а там уж совсем легко будет заманить обоих на развалины старого замка.

– Ты думаешь, это будет так просто? – спросил Гога.

– Клевией займется Крекки, а мы с Гога обработаем Ланкикура. Я уже всё придумал и даже достал костюмы.

– Костюмы? – глаза Крекки широко раскрылись. – Ты что же собираешься устраивать целый спектакль?

– Грандиозный спектакль, – радостно пообещал Крак. – Думаю, что и зрителям, и участникам он доставит огромное удо

вольствие.

Глава 5,

в которой фея рассказывает легенду, а король играет в разбойников.

Зал был ярко освещён многочисленными свечами, улыбками придворных и блеском драгоценных камней. Все присутствующие ожидали появления двух дам: Клевии Болтумор и княгини Бэллы. Обе были настоящие красавицы: одна юная и непосредственная, другая мудрая и величественная. Именно их красота была предметом разговоров. Дамы приготовились запомнить каждую деталь в их туалетах, кавалеры спешили придумать остроты, чтобы удивить красавиц своим умом и обаянием.

Клевия Болтумор возникла в дверях неожиданно, хотя дворецкий громко произнес её имя. Восхищённый шёпот пронёсся по залу: на Клевии было белое атласное платье, шитое серебром и украшенное кружевами. К удивлению придворных кокеток, оно не было усеяно драгоценными камнями и по понятиям Куринской моды было более чем скромно. Только шею Клевии украшало жемчужное ожерелье, и каштановые волнистые волосы переплетали жемчужные нити.

Следом за Клевией появилась и главная виновница торжества: княгиня Бэлла.

Действительно, княгиня обожала меха и бриллианты, и её платье было обильно украшено и тем и другим. Однако гости не могли скрыть разочарования: обычная для княгини гордость превратилась в высокомерие, величественность в кокетство, а красота всего лишь в сверкание камней, да богатство одежд. Даже великолепные когда-то волосы княгини, вызывавшие неизменное восхищение, утратили свою пышность и необыкновенный блеск.

Но вот придворные склонились в почтительном поклоне: дворецкий объявил о приходе короля.

Ланкикур выглядел озабоченным и рассеянным. Он поприветствовал всех присутствующих и подошёл к своей крёстной. Разговаривая с княгиней, Ланкикур всё время искал кого-то взглядом, и, наконец, увидев Клевию, взволновался еще больше.

В это время Клевия обернулась и, встретившись глазами с королём, смутилась и зарумянилась. Ланкикур замер, забыв о своей собеседнице. Между придворных пролетело лёгкое, как ветерок, перешёптывание, и самые умные из них догадались о внезапно возникшей привязанности короля. Однако, уже через минуту все они были заняты совершенно другим: герцог Соколянский представил собравшимся маэстро Фазанини и вскоре начался балет.

Музыканты играли божественно, танцовщицы в необычных и красивых одеждах с поразительной лёгкостью порхали по паркету залы, а король грел взглядом висок и щёку Клевии Болтумор. Клевия тоже украдкой бросала взор на Ланкикура, но тут же делала вид, что заинтересовалась веером какой-то дамы или улыбалась в ответ на понимающую улыбку княгини Бэллы. Король не мог дождаться окончания балета, поэтому, когда герцог Соколянский объявил, что музыка будет играть весь вечер и каждый может отдохнуть, как ему вздумается, король с облегчением вздохнул. Ему не терпелось покинуть душную комнату и выйти в парк. Он оглянулся в поисках своих друзей. Ни Крака, ни Гога нигде не было. Ланкикур хотел спросить о них у Крекки, но она тоже исчезла.

Тем временем герцог Соколянский и герцог Пшёнский, окружённые придворными преклонного возраста, уселись за карточный столик. Возле княгины Бэллы слышался смех и весёлые голоса молодых льстецов, а Клевия со своим отцом и Магистром Ордена Коклиеров спустилась в парк. Король беспомощно оглянулся, ища повод без помех исчезнуть из этого зала. И тут всевидящая и всеслышащая маркиза де Несуни пришла на помощь своему двоюродному племяннику:

– Ваше Величество, – обратилась она к Ланкикуру, – в этой зале так тяжело дышать, что я опасаюсь лишиться чувств. Не могли бы вы проводить свою старую тётушку в сад?

Король с радостью предложил руку маркизе де Несуни, и так стремительно стал спускаться по лестнице, что маркиза едва сдержалась, чтобы не охнуть.

Как только Ланкикур оказался в саду, он тотчас стал искать глазами Клевию, но её нигде не было видно. В это время он услышал позади себя осторожное покашливание и, обернувшись, увидел самодовольную улыбку Крака.

– Позвольте мне, маркиза, похитить у вас короля, – сказал он, – взамен я предлагаю вам общество моего отца, который направляется сюда.

Сказав это, он потащил Ланкикура за собой.

Адмирал фон Кряк, подойдя к маркизе де Несуни, уже не застал своего сына, которого он разыскивал, и ему пришлось выслушивать восторженные вздохи тётушки короля.

Тем временем Крак притащил Ланкикура на скамейку возле фонтана, где их уже поджидал Гога. Только тут король заметил странные наряды своих друзей: широкие красные пояса и огромные чёрные шляпы. В довершение оба друга надели полумаски, до половины скрывшие их лица.

– Что с вами? – со смехом спросил Ланкикур. – Вы вспомнили наши детские игры в разбойников или собираетесь похитить несчастную красавицу?

– Напротив! – весело вскричал Крак. – Мы собираемся напугать несчастных красавиц, которые отправились сейчас на развалины замка Авроры, чтобы вызвать призрак его прелестной хозяйки!

– И кто же эти бедняжки, чьи сердечки вы решили повергнуть в ужасный трепет? – развеселился Ланкикур.

– Это моя глупенькая сестрица Крекки и её легкомысленные подружки, – невозмутимо ответил Крак, – поспеши с нами, если не хочешь упустить такую возможность поразвлечься.

– Что ж, я не прочь посмотреть, как эти высокомерные красотки с визгом понесутся прочь от развалин, – сказал Ланкикур. – Где мой костюм?

Короля тотчас же облачили в подобающий наряд и трое друзей, от души веселясь, направились вглубь парка.

В это же самое время Клевия Болтумор уже была возле замка Авроры. Четверть часа назад, когда она прогуливалась по парку в обществе многочисленных придворных, её служанка украдкой передала ей записку. Клевия поспешила избавиться от своих собеседников и, оставшись в одиночестве, прочла крошечное послание: "Возле замка Авроры вас ожидает друг. Приходите, если не трусите".

Сердце Клевии бешенно заколотилось: что, если эта записка от Ланкикура. Конечно, Клевия была гордой девушкой и ни за что не пришла, если бы юноша позвал её ночью на свидание. Но в записке не было указано имен, к тому же ей не хотелось, чтобы кто-то считал её трусихой. Словом, записка была написана так, что Клевия, не раздумывая ни секунды, направилась к старым развалинам.

Руины замка были освещены холодной луной и от этого казались ещё более таинственными. Страх закрался в душу Клевии. А вдруг кто-то просто решил пошутить над ней? Она ступила под мрачные своды, поражавшие когда-то роскошью и красотой, а сейчас полуразрушенные и поросшие мхом. Стук её каблуков гулко отозвался в глубине замка. В тишине Клевия слышала даже биение своего сердца. Вдруг позади, Клевии почудилось какое-то движение. Она мгновенно обернулась.

– Я рада, что вы не испугались, – сказала Крекки.

Клевия почувствовала едва заметное разочарование, увидев тоненькую девушку, одетую в необычный полупрозрачный и легкий хитон.

– Кто вы? – спросила Клевия.

– Я? Да просто фея. Мы, знаете ли, часто вмешиваемся в судьбу тех, кого любим. И сегодня мне кажется, в вашей жизни должно что-то измениться.

– Для чего же вы позвали меня сюда? – Клевия не знала, что и сказать в ответ на такое откровенное признание.

– Чтобы рассказать вам одну легенду, – невозмутимо продолжала Крекки. – Хотите узнать, что хранят эти старые камни?

– Я что-то слышала об этом. Говорят, в этом замке умерла девушка, и ее призрак до сих пор бродит в окрестностях.

– К сожалению, всё было не так прозаично, – маленькая фея уютно устроилась на огромном камне. – Если вы готовы слушать, я расскажу вам красивую сказку о том, что случилось здесь много лет назад.

Клевия кивнула утвердительно, и Крекки начала свое повествование:

– Давным-давно, страной правил юный король. Звали его Ланкикур

V

.

Клевия вздрогнула, услышав имя Ланкикура, и боязливо оглянулась. Стены замка, казалось, приблизились, чтобы тоже послушать эту историю, свидетелями которой они когда-то были.

– Так вот, – продолжала Крекки, – как я уже сказала, он был молод и горяч. И он влюбился в

одну прекрасную девушку по имени Аврора. Но красавица была такой гордячкой, что, казалось, не замечала пылких взглядов влюблённого короля. Тогда он упал перед ней на колени и просил стать его женой. Аврора ответила отказом, она жаждала поклонения. Измученный любовью государь выстроил для девушки огромный замок. Каждое утро её спальню засыпали цветами, присланными от короля. Каждый вечер музыканты тихо пели ей под окнами о великой любви короля. Но Аврора была непреклонна. Ей хотелось, чтобы

вся вселенная упала перед ней на колени.

Но король всего лишь король, и он не имеет право лишать страну наследника. После долгих лет, проведённых в любовном страдании, Ланкикур

V

вынужден был жениться. Он старался забыть Аврору и больше не появлялся в окрестностях замка. И тут красавица поняла, что все эти годы любила короля, но даже себе не хотела в этом признаться. Теперь бы она с радостью согласилась стать его женой, но, увы, годы были упущены, а в королевском дворце уже была королева. Бедняжкой Авророй овладела тоска. В три дня красавица сгорела, как свеча. На четвёртый день утром она уже не проснулась, и холодность её щёк говорила о том, что ей не проснуться уже никогда.

Король так ужасно горевал, что никто не смел прервать его одиночество. Ровно через год, в день смерти Авроры, Ланкикур

V

умер от печали в спальне своей единственной возлюбленной.

– О, какая грустная сказка, – вздохнула Клевия.

– Если бы это была сказка, но нет… –

фея

на секунду замолчала. – Говорят, в жизни каждого Ланкикура есть своя Аврора. Кстати, – фея оживилась, – в галерее королевских предков есть портрет несчастного Ланкикура

V

. Вам бы, наверное, хотелось взглянуть на него.

– Вы так меня заинтересовали, что теперь я непременно загляну в эту галерею, – сказала Клевия и вдруг прислушалась, – мне кажется, я слышу чьи-то голоса.

Фея, казалось, вспорхнула с камня, на котором сидела:

– Побудь здесь, я сейчас узнаю, в чём там дело, – и она тотчас растворилась в ночном полумраке.

Трое друзей приближались к развалинам.

– Тихо, – прошептал Крак, – мы уже близко, нас могут услышать. Предлагаю разделиться и посмотреть, в каком из уголков замка прячутся наши красотки. Я пойду в эту сторону, Гога – направо, а ты, Ланкикур, загляни внутрь. Только тихо, мы можем их вспугнуть раньше времени.

Молодые люди разошлись в разные стороны, и Ланкикур, крадучись, ступил под старые своды. Где-то в глубине замка он услышал чей-то вздох и заторопился, чтобы убедиться в услышанном. Вот впереди мелькнуло белое платье, и король хотел уже было вернуться к друзьям, но тут заметил, что девушка одна, и что это…

– Клевия?! – воскликнул Ланкикур и вышел из своего укрытия.

Девушка вскрикнула и обернулась:

– Король?! Что вы здесь делаете?

– А вы? – спросил Ланкикур, подходя ближе. Он уже готов был ревновать. – У вас здесь свидание?

– Да, – улыбаясь, сказала Клевия, – с одной маленькой феей. Она рассказала мне прелестную легенду об этом замке.

–

Ну и где же эта чародейка? – спросил Ланкикур.

– Мы услышали голоса, и фея улетела взглянуть на тех, кому они принадлежат.

– Я никого не встретил, – сказал Ланкикур и задумался. – Кажется, я начинаю понимать для чего весь этот маскарад. Крак! – громко крикнул король. – Выходи! Даю слово, что я не сержусь на тебя.

Но гулкое эхо, повторив крик юноши, умолкло. Обрадованный Ланкикур сел на камень рядом с Клевией.

– И что же рассказывала вам эта маленькая проказница? – спросил он.

– Легенду о красавице Авроре, – тихо произнесла Клевия.

– И о короле Ланкикуре? – так же тихо спросил король.

– Да, Ваше Величество.

– Прошу вас, не называйте меня так. Мы почти ровесники, Клевия, почему бы нам не стать друзьями.

– Что ж, я согласна, – улыбнулась Клевия. – Здесь я совсем никого не знаю, хотя это и родина моего отца. Всю свою жизнь я провела в Цесарии.

– Должно быть, там у вас много друзей? – осведомился Ланкикур.

– Нет, всего одна близкая подруга, Алис Цесарская.

Имя Алис, неожиданно прозвучавшее в их разговоре, смутило обоих влюбленных. Наступило неловкое молчание.

Вдруг, в глубине зала послышались чьи-то шаги. Клевия вздрогнула и придвинулась поближе к Ланкикуру.

– Это привидения, – прошептала она.

Ланкикур, воспользовавшись случаем, положил свою сильную руку на хрупкое плечо девушки.

– Не бойтесь, Клевия. Привидения двигаются бесшумно. Это, несомненно, живые существа!

– Тем хуже, – прошептала Клевия.

– Я сейчас же пойду взглянуть, кто там, – сказал король.

– Нет, нет, не оставляйте меня одну, Ланкикур.

Шаги стали слышнее, и вот в глубине замка важно прошествовали две фигуры, освещённые свечой.

Фигуры мужчины и женщины.

Клевия тихонько вскрикнула и спрятала лицо на груди Ланкикура. Фигуры скрылись в развалинах, их шаги затихли, а влюблённые не смели оторваться друг от друга.

Спектакль, задуманный Краком, близился к развязке. Главным героям оставалось только одно: сказать друг другу нужные слова.

Глава 6,

в которой кое-что начинает проясняться.

Влюблённые были так поглощены своими чувствами, что мгновенно забыли о двух загадочных фигурах, мелькнувших среди развалин древнего замка.

Между тем таинственные незнакомцы благополучно миновали старые стены легендарной обители и оказались на свежем воздухе.

Мужчина беспокойно оглянулся по сторонам и с облегчением вздохнул:

– Кажется, нас никто не видел.

– Успокойтесь, милейший барон, – неожиданно резко прозвучал в ночной тишине женский голос. – Кому придёт в голову прогуливаться среди этих камней? Здесь нет никого, кто бы мог нас увидеть.

Но она ошибалась. В то время как Гога и Крекки вернулись во дворец, чтобы прекращать всякие толки, вызванные отсутствием короля, верный Крак остался неподалёку от развалин. Он уютно устроился на мягкой траве так, чтобы ему было видно выход из старого замка, и принялся охранять его, как верный пёс. И уж никак не ожидал Крак увидеть здесь две закутанные в плащи фигуры. Юноша весь подался вперёд, чтобы заглянуть в лица непрошенных гостей. Он без труда узнал барона Ин Дюка. Его тяжелую важную походку и манеру держаться не смог бы скрыть ни один плащ.

– Так, – прошептал Крак, – остаётся выяснить, кто эта дама. Неужели наш высокомерный Ин Дюк влюблён? Быть того не может! Скорей всего за этим скрывается какая-то интрига.

И Крак подкрался ещё ближе к парочке заговорщиков.

Однако, они уже собрались уходить.

– Позвольте вашу руку, – галантно изогнулся в поклоне барон и добавил, сладко улыбаясь, – моя госпожа.

– Что ж, друг мой, вот вам моя рука и постарайтесь не улыбаться так таинственно. Сделаем вид, будто мы прогуливались в одной из аллей парка, – с этими словами дама скинула с головы капюшон, и изумлённый Крак тихо присвистнул:

– Княгиня Бэлла!

Это действительно была блистательная княгиня, крёстная короля. Мы оставили её в толпе придворных льстецов, но она сумела ловко ускользнуть от них с бароном Ин Дюком. Заговорщики решили направиться в заброшенный замок, где, как им казалось, никто не помешает обсудить их планы. Они и предположить не могли, что помыслы Крака в этот вечер так же направлены к старым руинам.

Захватив с собой свечу, княгиня и барон поспешили прочь от назойливых придворных, дабы в тишине и покое решить судьбу королевства Куринии. Едва пламя свечи затрепетало в суровых стенах замка Авроры, барон уже начал жалеть о придуманной им затее. Боязливо озираясь, он очень медленно продвигался вперёд и княгиня Бэлла, увидев его нерешительность, громко рассмеялась:

– Что я вижу, господин барон, вы трусите? Или вы уже считаете корону непосильной ношей для вашей головы?

– Ну что вы, уважаемая, – нервно просипел барон, – я вовсе не собирался отказываться от короны. Однако, к чему нам заходить так далеко? Мы вполне могли бы и здесь обсудить наш план.

– Это невозможно, – резко возразила княгиня. – Здесь будет заметно пламя нашей свечи. Пожалуй, ещё кто-нибудь решит, что в замке собрались привидения. Я думаю, вы не хотите столкнуться с толпой испуганных слуг, вооружённых осиновыми кольями.

– Вы правы, божественная, пройдём ещё немного.

И барон с обречённым видом направился в глубь замка, стараясь не касаться замшелых камней своими пышными рукавами. Княгиня молча проследовала за ним.

В одной из дальних комнат она, наконец, сделала знак остановиться, и барон поставил свечу на пол. От этого их тени удлинились и расползлись по потолку. Барон боязливо поёжился, и, чтобы не казаться трусом, нарочито громко сказал:

– Пожалуй, нам не стоит здесь долго задерживаться. Вас могут хватиться в замке.

– В таком случае, сейчас же приступим к обсуждению наших совместных действий. У вас есть какой-нибудь план, господин барон?

Барон раздражённо пожал плечами:

– Из вашего письма, дражайшая, я понял, что вы уже всё продумали.

– Кстати, вы сожгли письмо

?

– озабоченно спросила княгиня.

– Как вы того и просили, – с лёгким поклоном ответил Ин Дюк.

– Ну что ж, отлично. У меня, в самом деле, есть некоторые мысли и я хотела бы знать ваше мнение на этот счет.

– Я весь внимание, драгоценнейшая, – барон уже обрёл свою прежнюю уверенность и теперь пытался вернуть к себе уважение княгини.

– Вы знаете, кто будет невестой короля, дорогой барон?

– Понятия не имею, – Ин Дюк застыдился своей неосведомлённости и добавил:

– Это держится в строгой тайне.

– Ах, перестаньте, вы просто смешны. Уже ни для кого не секрет, что послезавтра во дворец прибывает Алис Цесарская. Она-то и есть будущая королева.

– Откуда вам это известно? – воскликнул поражённый Ин Дюк.

– Об этом мне по секрету сообщила маркиза де Несуни.

– Старая сплетница, – проворчал барон.

– Так вот, мой план прост, – продолжала княгиня, – нужно сделать так, чтобы Ланкикур отказался жениться на Алис. Тогда мы сможем надеяться, что уязвленный король Цесарии объявит войну Куринии.

– А если этого не случится?

– Нужно помочь ему разозлиться! Дальше остаётся самая малость: настроить народ против Ланкикура, навлёкшего беду на всю страну, и объявить национальным героем потомка древней династии, короля Дюка

VII

.

При этих словах барон заметно повеселел.

"Как же он глуп,

– подумала княгиня. – Как только я добьюсь власти, я сразу же избавлюсь от него. Национальный герой умрёт от яда, в его смерти станут винить сторонников Ланкикура, а безутешная вдова Бэлла станет королевой. Останется только прибрать к рукам шейха Павлиндии и заручиться его помощью".

– Надеюсь, мы можем расчитывать на помощь шейха? – прервал барон коварные мысли княгини.

– Как раз об этом я и думала, – немного смутилась крёстная короля. – Я постараюсь убедить его помочь нам.

– Постарайтесь, любезнейшая, – важно прогнусил барон, – иначе наш план не удастся.

– Наш план, – фыркнула княгиня, – вы лучше займитесь расстройством свадьбы и приложите к этому все свои усилия.

– Но как я смогу это сделать?

–

спросил барон.

"Он туп, как старый замшелый пень'', – подумала княгиня, а вслух сказала:

– Вы абсолютно слепы, Ин Дюк, неужели вы не видите, король безумно влюблён в Клевию Болтумор.

– Что вы говорите? – поразился барон, – но ведь она только вчера приехала во дворец.

– Для любви, милейший мой, – язвительно заметила княгиня, – достаточно минуты знакомства. Само провидение идёт нам навстречу. Поэтому ваша задача – втереться в доверие к королю Цесарии, чтобы в нужный момент нашептать ему нужные нам слова. А теперь идёмте, мы и так слишком долго отсутствовали. Каждый будет делать своё дело.

Барон поднял с пола свечу и оба заговорщика отправились в обратный путь. Они невозмутимо прошествовали к королевскому дворцу, оставив Крака в недоумении размышлять над тем, что он только что увидел.

Глава 7,

в которой маркиза де Несуни проявляет недоверие, герцог Пшёнский – нетерпение, а Крак фон Кряк – осторожность.

В дворцовой зале никто не заметил отсутствия короля и княгини. Все были поглощены карточной игрой. Герцог Соколянский выиграл уже довольно много и был в

весёлом расположении духа. Его жена, надменная герцогиня Соколянская, быстро утомившись, закончила игру и уселась в кресло у окна, усиленно опахая веером свое красное щекастое лицо. Маркиза де Несуни поспешила присоединиться к ней и тоже усердно заколыхала своим веером.

– Вы сегодня прекрасно выглядите, дорогая, – с притворной улыбкой сказала маркиза де Несуни, глядя на презрительно выпяченную нижнюю губу герцогини.

– Благодарю вас, маркиза, – высокомерно произнесла герцогиня. – К сожалению, не могу сказать этого о княгине. Сдаётся мне, что эту милую кокетку, наконец-то, посетила старость. В былые времена её красотой восхщались даже женщины, а нынче она просто смешна, – герцогиня была безжалостна. – Она скрывает свои померкнувшие прелести так тщательно, что привезла с собой одну-единственную горничную.

– Что вы говорите? – поразилась маркиза. – Быть того не может! Княгиня, собиравшая вокруг себя толпу хорошеньких фрейлин, приехала с одной горничной?

– Что тут удивляться? – сварливо заметила герцогиня. – Если любая смазливая кухарка затмит её былое великолепие.

– Я думаю, вы преувеличиваете, герцогиня, – нерешительно сказала маркиза де Несуни.

Герцогиня окинула её уничтожающим взглядом:

– Да я проявляю неслыханное великодушие, говоря о ней так. Всему двору известно, что я не какая-нибудь сплетница…

– Не спорю, – поспешила прервать её страстную речь маркиза де Несуни. – Но не кажется ли вам, – понизила голос маркиза, – что это не княгиня Бэлла?

Герцогиня с сомнением посмотрела на маркизу:

– Бог с вами, дорогая, что за чушь вы несёте? Надо быть слепым, чтобы не видеть, что это она.

– Ну что ж, если вы

так считаете… – неуверенно пробормотала маркиза.

– Я считаю, – многозначительно возвестила герцогиня Соколянская, – что вам нужно выйти на свежий воздух, дорогая. В такой духоте может померещиться всё, что угодно.

И торжественно расправив складки своего малинового платья, герцогиня прошествовала через всю залу, оставив неугомонную маркизу наедине со своими сомнениями.

Герцог Пшёнский, вконец проигравшись, покинул карточный столик и отправился на поиски своих дочерей.

Он застал их в одной из беседок парка, где они вместе с матерью, герцогиней Пшёнской, грызли засахаренные орешки из одной бонбоньерки.

Герцог Пшёнский с тоской оглядел всех четырёх и задумался. Неуклюжая герцогиня, уставившись в одну точку, сосредоточенно жевала, не замечая крошек, сыпавшихся ей на платье. Кики, как две капли воды похожая на свою мать, сидела на низкой скамеечке, держа на коленях конфетницу и уныло ковыряла землю носком своей туфли. Тощая Коко томно нюхала полузавявшую розу. Младшая, Цыпочка, точная копия своего отца, с невинным лицом привязывала пояс её платья к одному из прутьев беседки и тихонько мурлыкала себе под нос.

– Вместо того, чтобы вызывать у короля тёплые чувства к себе, – недовольно пробурчал герцог, входя в беседку, – вы все спрятались в укромном уголке. Так вы никогда ничего не добьётесь, и корона уплывет от вас на чью-нибудь более сообразительную головку.

– Но, папа, – обиженно протянула Коко, – короля нет в парке.

– Как это нет? – удивился герцог. – А где же он?

Коко пожала плечами.

– Где же он? – опять спросил герцог и нетерпеливо топнул ногой. Затем снова окинул взглядом своих дочерей и нахмурился.

– Кики, не сутулься, ты не старуха, выше голову! Коко, перестань закатывать глаза, как дешёвая комедиантка!

– Папа! – возмущённая Коко попыталась вскочить, и тут же неловко упала обратно на скамейку – не пускал крепко привязанный пояс. – Ах ты, дрянь! – закричала она на Цыпочку. – Я тебе покажу!

– Сначала отвяжись, – захохотала та. – Смотри, не оторви свой пояс вместе с костями, которые он поддерживает.

Коко в негодовании запустила в Цыпочку своей розой.

– Пусть эта нахалка кокетничает с королем, – со слезами в голосе прокричала Коко, – он оценит по достоинству её мерзкие выходки и может прикажет выпороть на дворцовой площади.

Герцогу Пшёнскому надоело ежедневно выслушивать истеричные вопли своих дочерей. Он схватил Цыпочку за руку и вывел её из беседки.

– Идём, – сказал герцог решительно. – Мы должны найти Ланкикура. Иначе будет поздно. У нас осталось всего два дня, но и они могут многое решить в судьбе короля.

Герцог и не подозревал, как он близок к истине.

Именно в эту минуту король, выходя с Клевией из замка Авроры, мысленно давал себе слово, что ни за что не женится на Алис Цесарской.

Ланкикур и его возлюбленная медленно шли по дорожке к королевскому дворцу, а верный Крак, убедившись, что им ничего не угрожает, далеко опередил их и теперь разыскивал Гога и Крекки. Сестру он нашел в окружении её остроумных, веселых подружек, и, покрутившись среди них, Крак поспешил обратно в парк, надеясь там встретить своего друга. Спускаясь по лестнице, он увидел короля и направился прямо к нему.

– Дружище! – обрадовался Ланкикур. – Я собираюсь наградить тебя титулом Главного Разбойника Королевства.

– Ещё успеешь, – торопливо пообещал Крак и добавил, – мне нужно поговорить с тобой.

Король улыбнулся счастливой улыбкой:

– Обязательно поговорим, только завтра. Сейчас я спешу полюбезничать с графом Болтумором, вон он стоит рядом с Клевией, – и с этими словами король моментально исчез.

– О, эти влюблённые, – простонал Крак и, обернувшись, столкнулся с Гога, который тоже повсюду разыскивал своих друзей.

– Поздравляю, удачная получилась шутка, – сказал Гога и дружески похлопал Крака по плечу.

– Послушай, Гога, – взволнованно заговорил Крак, – я хочу рассказать тебе кое-что.

– Ты выглядишь озабоченным, что случилось? – забеспокоился Гога.

Он взял Крака под руку, и они неторопливо пошли по аллее.

– После того, как вы ушли, – сообщил Крак, – я встретил две странные фигуры, выходящие из замка Авроры, – Крак перевёл дыхание и рассказал другу всё, что он только что видел.

– Что общего между бароном и княгиней? Они никогда не ладили между собой. Здесь кроется какой-то заговор.

– Этого не может быть! – обычное спокойствие покинуло Гога. – Ведь княгиня – крёстная Ланкикура.

–

Чем же тогда объяснить это странное свидание? – спросил Крак. – Уж не думаешь ли ты, что княгиня влюблена в барона?

– Нет, это невозможно, – подтвердил Гога.

– Они вместе плетут какую-то интригу против короля, иначе бы они не стали скрываться.

– А ты говорил об этом Ланкикуру? – нахмурил лоб Гога.

– А, – махнул рукой Крак, – это бесполезно. В его голове сейчас безраздельно царит Клевия Болтумор.

– В таком случае, мы сами должны позаботиться о его безопасности, – твердо сказал Гога. – Но, может быть, это всего лишь незначительная интрижка. В любом случае, нам следует держать ухо востро.

Часть 2

Глава 1,

в которой происходят невероятные вещи.

Ночь была тихая и звёздная. Королевский замок безмятежно спал. Перед рассветом опустел и дворцовый парк. Вся природа безмолвствовала в ожидании утра.

Вдруг ночную тишину нарушил чуть слышный скрип, и три таинственные тени поползли по стене замка. Вытянутые до невероятных размеров, тени доползли до угла и исчезли, растворившись в темноте, окружавшей безлунную сторону здания. Загадочные фигуры, которым они принадлежали, были только рады этому обстоятельству и продолжали свой путь, беспрестанно перешёптываясь друг с другом.

Все трое от головы до пят были закутаны в широкие синие плащи с капюшонами, а лица скрыли бархатными полумасками.

Фигуры торопливо пересекли главную площадь города и заспешили к дальней его окраине. Здесь, утопая в пышной зелени деревьев, стояло очень древнее сооружение. С первого взгляда трудно было назвать это нагромождение камней – жилищем. Тем не менее, так оно и было. Этот дом со множеством выступов, башенок имел очень маленькие окна, сплошь увитые плющом, и очень старые ступеньки, с боков поросшие мхом. Ступеньки вели к черной железной двери, на которой был изображен свирепый лев, с торчащим из пасти толстым железным кольцом.

Одна из незнакомок взялась за кольцо и трижды стукнула им о дверь. Две другие, пугливо озираясь, прижались к стене, желая, по-видимому, только одного: поскорее проникнуть внутрь и укрыться от любопытных взглядов редких прохожих. Наконец, загремел засов, и дверь тяжело отворилась. Три фигуры одна за другой скользнули в чёрный проём, и вновь послышался зловещий грохот железа.

Немного напуганные мрачной таинственностью, которой был наполнен этот странный дом, три придворные интриганки неуверенно поднялись по старой лестнице, освещённой средневековыми факелами.

Отсчитав ровно тринадцать ступеней, они оказались в небольшом тёмном зале, где низкий потолок, казалось, вот-вот обрушится на их головы. Отсутствие окон только усугубляло это впечатление. Посреди зала был расположен небольшой каменный бассейн, наполненный мутной зеленоватой водой. Из всей мебели в этой мрачной обители сохранилась только небольшая низкая скамья, стоявшая в углу. Пришелицы тихонько опустились на неё и замерли в безмолвном ожидании.

Внезапно в дверях появилась старая гусыня. Она оглядела незнакомок хитренькими глазками и произнесла, потирая руки:

– Ну что ж, голубки, раз уж вы пришли к старой Рупельде, вам не стоит скрывать свои имена. Ваша тайна умрет в этих стенах, зато великие духи потустороннего мира откроют вам всё, что вы хотите знать.

Три незнакомки неуверенно сняли маски и капюшоны.

– Ба! – старуха Рупельда была удивлена. – Дочери герцога Пшёнского. Когда-то мне приходилось знавать вашу матушку, почтенную герцогиню. Что же привело сюда вас, мои голубки?

Цыпочка первая оправилась от оцепенения и надменно заявила:

– Все говорят, что ты настоящая колдунья, Рупельда, почему же ты тогда спрашиваешь нас о том, что должна знать сама?

Рупельда тоненько захихикала:

– И-и, голубка, конечно, я всё знаю. Мне просто хотелось услышать твой ангельский голосок, детка. У меня есть ответы на все вопросы. Сидите тихо и смотрите, что будет дальше.

С этими словами она направилась прямо к бассейну и один за другим потушила в воде шесть факелов. Седьмым же принялась размахивать над водой, и бормотать какие-то заклинания. Постепенно вода забурлила, на её поверхности показались пузырьки. Тогда Рупельда кинула факел на дно бассейна и следом за ним стала сыпать щепотками какой-то порошок. В воздухе запахло травами.