Танго алого мотылька. Том 2

ГЛАВА 1. Логово Зверя

Спала она плохо. Всё время чудились чужие руки, раздевавшие её, терзавшие тело, ощупывавшие со всех сторон.

Проснувшись, резко распахнула глаза и увидела над собой потолок, непривычно белый после серого металла в полумраке камеры. Голова кружилась – она поняла это, когда попыталась встать, и тут же уронила голову обратно на подушку.

В отдалении раздался негромкий писк, и заморгал зелёным индикатор на прикроватной тумбе.

Кирстин медленно и осторожно повернулась на этот едва заметный свет и отметила про себя, как не подходит это проявление хай-тека к интерьеру, окружавшему её, к белому потолку и даже к виду за окном.

В комнате царил полумрак, и умиротворяюще пахло чем-то похожим на свежевыстиранные свитера, когда их бралась стирать её сестра. Впрочем, Кирстин сразу же увидела над кроватью изысканное бра и, пошарив рукой кругом него, нащупала выключатель, позволявший регулировать яркость.

Покрутив немного ручку, Кирстин настроила свет так, чтобы не резал глаза, но и не было слишком темно. Опустила руку, заметив на ней намертво запаянный фитнес-браслет, и с облегчением вздохнула. Впервые за прошедшие с момента похищения месяцы она ощутила хоть какую-то власть над тем, что творилось кругом неё.

При этой мысли, впрочем, память услужливо подкинула воспоминания о том, что она всё так же в плену. И более того – теперь она снова не знала, кто властвует над её судьбой и что её ждёт.

Кирстин закрыла глаза, силясь унять беснующийся гул в голове, а когда открыла их, оказалось, что дверь комнаты без единого звука отворилась, и на пороге показалась девушка в накрахмаленном белом фартуке поверх короткого чёрного платья и с серебряным подносом в руках. Поднос укрывало белое полотенце, и когда она поставила его на тумбу и приподняла полотенце, Кирстин увидела изящную сахарницу, небольшой кофейник, тосты и баночки с маслом и джемом.

Кирстин закрыла глаза на мгновение, в основном из-за того же шума в висках, и тут же услышала:

– Вы плохо себя чувствуете, мис?

Кирстин сделала глубокий вдох. Никто, кроме учителя по истории, так не называл её до сих пор.

– Как вы могли бы догадаться, – слегка ядовито заметила Кирстин. – Мне опять дали снотворное, да?

Горничная молчала и Кирстин пришлось открыть глаза и выжидающе посмотреть на неё.

– Я ничего не знаю об этом, мис, – сказала та наконец, заметив этот взгляд, – у меня приказ обеспечить вас всем необходимым на первое время. В дальнейшем поступят другие указания от милорда обо всем, что может вам понадобиться. Вы сядете, мис, или мне нужно будет кормить вас с ложечки как больную?

Кирстин вздрогнула. В памяти всплыл тот первый раз, когда Мастер приносил ей в камеру джем. Руки Кирстин тогда ещё были связаны, и Мастер сам подносил бутерброды к её губам. В этом было нечто настолько интимное… и от того ещё более постыдное, что Кирстин ничуть не хотела этого повторять.

Она послушно подтянулась на кровати и села.

Девушка тут же трансформировала поднос в подставку для завтрака в постели и устроила поверх её живота.

– Меня зовут Жанет, – сказала та, стоя напротив кровати и наблюдая, как Кирстин ест. – Пока вы не здоровы, индикатор будет оповещать меня о том, что вам требуется что-нибудь. Или же вы можете нажать кнопку вызова, – Жанет показала на небольшой звоночек на стене около кровати, – я или моя коллега придём к вам.

«Коллега» больно резануло Кирстин по груди и спровоцировало на вопрос:

– В каком положении я здесь?

– У меня нет такой информации, мис. Только приказ обеспечивать вас всем, что потребуется на первое время. Дальнейшие указания от милорда об остальных вещах поступят позже.

Кирстин намазала джемом тост и принялась медленно жевать, внимательно разглядывая Жанет – которая, впрочем, не имела в себе ни одной примечательной черты. Она была красива, но красива как манекен, и если бы Кирстин дали задание вылепить её, Кирстин не знала бы с чего начать. Ни одной примечательной черты она не нашла. И всё же отвести взгляд, пока эта незнакомая девушка находится в комнате, она не могла.

– А какие распоряжения оставлены мне? – наконец спросила она.

– Поправляться, мис, – охотно ответила Жанет, будто радовалась, что ей задали такой простой вопрос.

Кирстин ещё раз надкусила бутерброд, оказавшийся на удивление вкусным, и, тщательно прожевав его, решилась задать ещё один, не слишком рассчитывая получить утвердительный ответ:

– Я могу покидать дом? – спросила она.

– В сопровождении охраны вы можете выходить в сад, – столь же охотно ответила Жанет. И заметив, что Кирстин не удивлена, добавила, – полагаю, милорд беспокоится о вас.

Кирстин перевела взгляд на окно. Стояли сумерки. В помещении было довольно прохладно, но за стеклом виднелась зелёная, как на картинках, трава, и огромное озеро блестело вдалеке. По дальнему его краю ютились небольшие аккуратные домики, с крышами покрытыми красной и жёлтой черепицей.

Кирстин зажмурилась на мгновение, не уверенная, что зрение после стольких недель темноты не обманывает её. Открыла глаза, но вид никуда не делся.

Глубоко вдохнув, Кирстин решительно отставила поднос и, вскочив с кровати, опустила ноги на пол.

– Ваши туфли, мис, – Жанет вежливо, но настойчиво пододвинула соответствующий предмет к ней, и прежде чем встать, Кирстин пришлось засунуть ноги в мягкие белые туфли, носить которые дома ей никогда бы в голову не пришло. Только теперь она поняла, что и сама далеко не обнажена – роскошная невесомая шелковая сорочка черного цвета, какую она видела только в кино, была надета на ней.

Наконец Кирстин получила возможность встать и подойти к окну. Приоткрыла его и с наслаждением вдохнула свежий воздух, ворвавшийся в комнату снаружи.

Однако что-то ещё, помимо прекрасного вида, заострило на себе её взгляд, и, чуть повернув голову, она обнаружила по правую сторону от окна мужчину в аккуратном смокинге, плохо соответствовавшем времени суток. Этот обитатель дома был в полтора раза шире её в плечах, и из уха у него торчал маленький проводок.

– Добрый день, – произнесла Кирстин вежливо.

Мужчина не отреагировал на неё никак, даже не повернулся на звук.

Кирстин повернула голову в другую сторону и увидела ещё одного по другую сторону от окна.

– И вам добрый день, сэр.

Кирстин стало невыносимо смешно, но она сама понимала, что рвущиеся из горла звуки больше походят на истерику, чем на смех.

– Итак, – силясь справиться с собой, произнесла она, снова прикрывая окно и оборачиваясь к Жанет, – вы покажете мне дом?

– Я покажу вам западное крыло. Здесь есть всё, что может вам понадобиться. Но сначала вам следует немного привести себя в порядок.

Кирстин подняла брови:

– Зачем, если вы, судя по всему, собираетесь показать мне только те помещения, где кроме меня не бывает никто?

– Вы желаете ходить при персонале в белье, мис? Боюсь, что подобное решение должен одобрить милорд.

Кирстин закатила глаза. Шёлковая сорочка, надетая на неё, по её мнению больше походила на вечернее платье матери, чем на белье.

– То есть, решение относительно того, что мне носить, будет принимать милорд?

– Вам лучше обсудить это с ним.

– Когда… – Кирстин запнулась. Любопытство боролось в ней со страхом. Увидеть здешнее божество означало признать, что она теперь принадлежит ему так же, как дом, сад и серебряный поднос.

– У меня нет такой информации, мис.

Жанетт отошла в сторону и нажала на скрытую панель в стене. Зеркальное полотно отъехало в сторону, открывая проход в помещение примерно того же размера, что и гостиная в доме Кейров. За дверью горел приглушённый свет. Тут же заиграла тихая музыка и запахло сиренью.

Кирстин с опаской заглянула в проём и обнаружила своего рода небольшой лабиринт, в одном закутке которого располагался душ, в другом туалет. В центре стояла фигурная ванна, и когда Жанет нажала ещё на какую-то панель, в неё, клубясь и пенясь, ворвалась струя воды.

Кирстин закрыла глаза. Не то чтобы она была большим любителем ванн, но сам тот факт, что она не видела ничего, кроме душа на стене, уже много недель, немало угнетал.

– В чём подвох? – спросила она, снова открыла глаза и покосилась через плечо.

– У меня нет подобной информации, мис.

Кирстин заподозрила, что перед ней киборг и испытала нестерпимое желание ткнуть Жанет иголкой, чтобы проверить, встрепенётся ли та, но вместо этого просто отвернулась и, стянув сорочку, перелезла через бортик ванны.

Жанет потянулась к полочке с ванными принадлежностями, намереваясь ей помочь, но заметив приближение девушки, Кирстин решительно произнесла:

– Спасибо, нет.

Жанет помешкала, и впервые на лице её промелькнула тень сомнения, но она всё же кивнула.

– Я буду ждать вас в комнате, мис. На случай, если с вами что-нибудь случится – здесь тоже есть датчики пульса, мис.

Жанет вышла за дверь. Забрав с собой туфли и поставив у ванны тапочки для бани, оставила Кирстин размышлять о том, к чему был последний намёк, пока до неё наконец не дошло: та опасалась, что Кирстин попытается покончить с собой.

По спине пробежал холодок.

Кирстин заставила себя расслабиться и откинулась головой на подушечку, прикреплённую к бортику ванны. Какое-то время полежала так, отмокая, затем смыла с себя пену и, обмотавшись полотенцем, вышла в спальню.

Постель уже была убрана. Ещё раз осмотрев комнату с другого ракурса, Кирстин заметила письменный стол, на котором возвышался моноблок.

«Выход в интернет», – пронеслось у неё в голове, но Жанет, будто прочитав её мысли, развеяла её надежды.

– В доме изолированная сеть, – сказала она, проследив за её взглядом, – вам оставлены кое-что из фильмов, музыка и аудиокниги. Желаете посмотреть?

Кирстин молча подошла к столу и провела пальцами по ряду дисков над ним. Две трети составляли проклятые фильмы BBC. Кирстин подавила стон – то, что раньше было её любимой темой, теперь становилось невыносимым. Ей казалось, что если она будет смотреть на старинные фрески ещё пару часов, то ей захочется их сжечь.

– Спасибо, потом, – сказала она и напомнила: – Вы собирались показать мне дом.

Жанет кивнула. Подошла к шкафу и, достав оттуда легкую свтело-серую юбку и белое поло, положила на кровать. Сверху опустила бельё.

– Желаете, чтобы я вам помогла? – спросила она.

– Спасибо, нет.

В определённые моменты вежливость горничной доходила до какой-то грани, за которой Кирстин казалось, что та насмехается над ней – но обвинить ту в дерзости напрямую она бы не смогла.

Однако Кирстин отметила про себя этот подход. Очень скоро она заметила, что в этом доме его используют все. Жанет сказала ей, что о еде в случае надобности позаботится миссис Джефферсон, а вот к дворецкому, мистеру Грессу, ей не посоветовали даже подходить – он подчиняется только милорду. Зато охраны было видимо-невидимо, и казалось, какую дверь ни открой, пара молчаливых истуканов обнаружится по другую сторону.

Вторую горничную звали Джоан, но Кирстин видела её лишь мельком. Прочих имён ей и вовсе никто не сказал.

Жанет показала Кирстин библиотеку, наполненную книгами, стоявшими на полках так плотно, как будто их никто и никогда не доставал. Зато на столике у окна лежала стопка журналов, страницы которых основательно помялись – здесь были каталоги одежды, автомобилей, журналы о яхтах и навигации, о фитнесе и оружии и даже Есквайр.

Затем отвела «гостью» в фитнес-зал – помещение примерно того же размера, что и ванна, с полноценной кардиозоной и набором всевозможных спортивных снарядов.

– Вам следует проводить здесь не менее полутора часов в день, – пояснила Жанет, – тренер переговорит с вами завтра и составит для вас персональные программу занятий и рацион.

Кирстин молча кивнула. Это было не самое страшное, что могло произойти с ней в плену. Похоже, новый хозяин намеревался поддерживать свою игрушку в работоспособном состоянии, но это не меняло главного – Кирстин отчётливо осознала после этих слов Жанет, что она больше не принадлежит себе.

«Принадлежит ли себе кто-нибудь из нас вообще? – спросила она себя тут же, и сразу же ответила: – Да. Я принадлежала».

Сколько бы отец ни пытался загнать её жизнь в заданные рамки, провести по сценарию, который был написан им для фильма под названием «Хорошая дочь», Кирстин никогда не следовала его требованиям, если не считала их нужными для себя. Она сама выбрала специальность, сама намеревалась устраивать свою жизнь… но все это было, как казалось теперь, безумно давно. Месяцы в камере пролегли между ней и её надеждами нерушимой стеной, и Мастер, первый Мастер, которого Кирстин ненавидела больше жизни, был прав – как бы ни сложилась жизнь теперь, в этой стене не было ворот, ведущих назад.

«Он, по крайней мере, был честен», – думала Кирстин. При воспоминании о втором Мастере в груди всколыхнулась злость.

– Покажите мне дорогу в спальню, – попросила она, – я хочу побыть одна.

– Но вы ещё не посмотрели первый этаж.

– Потом.

Спорить Жанет не стала. Кирстин шла, сжимая кулаки, чтобы не закричать и не броситься прочь, пока дверь наконец не закрылась у неё за спиной, отрезая от неё Жанет.

Кирстин рухнула на кровать и стиснула подушку. На неё накатило бесконечное презрение к самой себе. Только теперь, снова увидев траву и дневной свет, она начинала осознавать, насколько жалкой была всё это время, позволяя играть с собой и использовать себя.

«Они давали мне наркотики», – подумала она, но и сама не поверила этой мысли, потому что была уверена, что самое главное решение приняла именно она. Она сама целовала Мастера, ласкала и порывалась ему отсосать. Сама села на его член и сама изгибалась перед фотокамерой, силясь показать свою «любовь».

«Какая же я жалкая дура», – думала она. Кирстин закусила губу, потому что слёзы опять подступили к глазам, но наружу выйти никак не могли. «Как же я ненавижу вас всех», – закончила она.