Нас просто не было

Глава 2

Очень странная вещь – деньги. Вроде бы есть, а потом раз, и через минуту их нет. Можете считать меня набалованной, но я привыкла ни в чем себе не отказывать, не экономить, если что-то нравится, то идти и покупать, не думая ни о чем.

Хм, пожалуй, я все-таки набалованная. Ну и пусть!

Не проработав ни дня в своей жизни, я привыкла, что все достается легко, на блюдечке с голубой каемочкой. Щелкнешь пальцами, достанешь папину карточку и все в шоколаде.

К этому я привыкла.

И именно этого я теперь была лишена.

Не знаю, как там люди умудряются жить на ту сумму, что мне выделил отец. Просто не представляю, как можно существовать, имея в распоряжении такие крохи. Жить, еще что-то есть и одеваться, и выходить хоть куда-то.

Понятия не имею!

Лично у меня, не смотря на всю безумную экономию с моей стороны, деньги закончились через две недели. И я не представляю, каким чудом мне удалось растянуть их на столь долгий срок.

Пять тысяч у меня ушло на оплату коммунальных платежей. Потом мне пришлось заправиться. В свою малышку я заливаю только 95 бензин, и даже ради экономии не буду ее травить чем-то другим. Или, может, надо было пересесть из своей машины в троллейбус? Нет уж, спасибо!

Эти две позиции отъели ровно половину моего скромного бюджета.

Пару раз я сходила в клуб. Не сидеть же всегда дома! Так и с ума сойти можно!

В клубе траты по минимуму, коктейль и все. На остальное раскручивала наивных ухажеров. Еще несколько раз выбралась с девчонками в кафе, не смогла пройти мимо красивой кофточки и кружевных трусиков. Съездила в магазин, сократив свою привычную сумму покупки в несколько раз. Решила, что на качестве экономить не стоит, поэтому урезала количество.

Итог?

Прошло две недели. Денег нет, холодильник практически пустой. Настроение на нуле, из-за того, что приходится во всем себя ущемлять. Обычно радостная, безоблачная жизнь превратилась в унылую череду серых печальных дней.

Прокрутив и так и этак в голове всю эту безнадежную ситуацию, я с тяжелым сердцем признала, что, наверное, пора звонить папочке, падать перед ним на колени, каяться во всех смертных грехах, вымаливать прощение и доступ к его счетам. Ой, не хочется-то как! Ладно, если он забыл о своем нелепом желании устроить меня на работу или выдать замуж. Тогда просто пожурит и, махнув рукой, все опять пустит на самотек. Но если он по-прежнему не отказался от этих мыслей, то все, пиши пропало.

Кстати об условиях, которые он выдвинул. Работу я, конечно же, так и не нашла. Во-первых, у меня не было на это времени. Когда искать работу, если надо встретиться со всеми подругами, пожаловаться на бессердечного отца, пустить скупую слезу?

Думаете, я такой нытик и плакса? Ничего подобного! Из меня так просто слезинки не выдавишь. Дело в том, что у меня был план. Отец лишил денег, нанеся серьезный урон моей репутации.

Я, Кристина Антина – завсегдатай модных тусовок. Меня приглашают на все важные вечеринки, я всегда в эпицентре событий. Но проблема в том, что без денег в нашем кругу делать нечего. У нас, конечно, нет, как у папиков стремления потрясти кошельком перед остальными. Нет, до этого мы пока не доросли. Но в нашей компании хорошим тоном считается материальная свобода. Беру все, что хочу, ни о чем не думаю, не жалею. Куда хочу, туда и еду. Все просто.

А раз нет денег, то нет и свободы.

Сначала мне хотелось спрятаться ото всех, чтобы никто не видел меня в таком нищенском состоянии. Но поразмыслив, сидя в темной печальной комнате, пришла к неутешительному выводу, что в таком случае точно стану изгоем, поскольку вечно прятаться не удастся, а папины условия выполнить нереально.

В том, что в руки приплывет хорошая работа, я очень сомневалась. Идея с замужеством была выкинута мной, как особо несуразная. Ну какой муж?! Что мне с ним делать? Нет, я знаю, зачем нужны мужья, вот только не знаю, зачем на данном жизненном этапе он нужен лично мне.

Я молодая, красивая, весь мир у моих ног. Живу в свое удовольствие. Никому ничего не должна, и не обязана. Хочу – готовлю, хочу – не готовлю. Захотела, ушла в клуб, переночевала у подруги, внезапно собралась и укатила на выходные в столицу. Что душа просит, то и делаю, и не надо ни под кого подстраиваться, ни у кого ничего спрашивать. С мужем так не выйдет. Если бы, конечно, где-то найти такого болвана, чтобы был в восторге от одного моего присутствия, чтобы был готов целовать песок, по которому я ходила, то это другой разговор.

Я бы ему улыбалась, а он бы с восторгом ловил каждый мой взгляд, тихонько сидел у окна, ожидая моего появления, и приносил тапочки, когда я возвращалась домой. Только вот супружеский долг надо было бы как-то отдавать, а вот тут желания нет никакого.

В данный момент у меня был ухажер. Максим Градов. Симпатичный, стильный парень. С ним весело на тусовках, с ним горячо в постели. И я ему ничего не должна. Идеальный парень. Спросите, почему я не подвигну его к браку, чтобы вернуть папочкино расположение? Ответ все тот же. На хр*на мне это надо? У нас с Максом яркие отношения, не обремененные проблемами и бытовухой. Я хочу, чтобы так все продолжалось.

К тому же мне кажется, что муж из Макса вышел бы так себе, аховый. Так что по-прежнему откидываем вариант с замужеством.

Итак, я встречалась с подругами и плакалась на судьбу, красочно рассказывая о том, как жестокий, бессердечный отец силой заставляем меня выйти замуж или идти работать. Я, с присущей мне страстью и артистизмом, заламывая руки, стенала, активно разыгрывая несчастную жертву. И они верили, смотрели на меня огромными глазами, открыв рты, слушали, как рассказываю им истории достойные горячего мексиканского сериала. Даю руку на отсечение, что каждая из них вольно или невольно мечтала оказаться на моем месте. Почувствовать себя принцессой, которую жестокий король принуждает подчиниться своей воле.

Они слушали, развесив уши, а я мысленно закатывала глаза, и продолжала фантазировать и накручивать свои истории. При этом мысль была только одна: не забыть детали, и не напутать, кому из подружек, что наговорила. Записать бы надо всю эту чушь, что я нагородила.

В итоге, вместо жертвы я предстала, чуть ли не героиней, которая мужественно переносит все козни коварных родственников. Мучила ли меня совесть, когда я умышленно, сгущала краски, выставляя отца чуть ли не чудовищем? Ни капли! В конце концов, именно из-за его безумных идей я оказалась в таком плачевном состоянии.

От печальных мыслей о своей убогой, нищенской жизни меня отвлек телефонный звонок. Мобильник веселыми напевами оповещал, что кто-то жаждет моего внимания. Хмуро посмотрела на экран. Номер не знакомый, значит можно не отвечать. Однако абонент оказался очень настойчивым. Первый раз трели раздавались не меньше пяти минут, после чего он отключился, но, по-видимому, лишь для того, чтобы набрать мой номер снова. И так раз пять. Телефон голосил, потом на минуту затихал и снова начинал действовать мне на мозг.

В результате я сдалась, нажала кнопку ответа и недовольно произнесла:

– Слушаю.

– Тинка, привет, – раздался как всегда задорный голос Машки Семеновой. Злость и раздражение как рукой сняло и я, забыв обо всем, растеклась в искренней улыбке:

– Привет! Рада тебя слышать.

– И я тебя. Сто лет уж не виделись и не созванивались, – с легким укором заметила подруга.

– Прости, вся в делах, в заботах, – смущаясь, произнесла я. Мне всегда неудобно было врать Семеновой. Она не такая как остальные. Она добрая, чистая, светлая. Мы с ней дружили в универе. Странная была пара. Я, как всегда с задранным к потолку носом, гордая и неприступная, как снежная королева, снисходительно поглядывающая на остальных. И Машка – веселая, открытая, готовая всем и всегда придти на помощь. Это была хорошая дружба, настоящая. Больше ни с кем из своих подруг, я не могла позволить себе сидеть дома перед телевизором в растянутой футболке, трескать мороженое из большого ведерка и рыдать над романтичным фильмом. Я даже мысли не могла допустить, что бы с кем-нибудь, например, с той же Каринкой, можно выбраться на крышу, улечься на старое покрывало и смотреть на облака, мечтая о далеких планетах, придумывая волшебные истории. Я могла ей рассказать обо всем на свете, зная, что это никуда дальше не пойдет.

Эх, хорошее было время, хорошая дружба. Вот только, как это бывает в жизни, все хорошее рано или поздно заканчивается. После окончания обучения и защиты диплома наши с ней пути разошлись. Мы не ссорились, просто так получалось, что с каждым днем отдалялись, идя каждая по своему пути.

У меня богатый отец, богатые друзья, я могу пойти и купить себе любые духи, любую понравившуюся вещь (маленькая поправка, могла, пока папа не ввел санкции), а у Машки вечно лишнего рубля не было. Да, и откуда ему взяться? Мать у нее медсестра в процедурном кабинете, получающая три копейки. Отец-механик, получающий пять копеек. В универе она всегда была прилежной ученицей, старающейся удержаться на бюджетном отделении, а после защиты, как и все, нашла обычную работу, и отважно ходила на нее каждый день, убеждая окружающих, что ей это нравится. Хотя, зная Семенову, можно с уверенностью сказать, что так на самом деле это и было. Работа обычная, с обычной зарплатой, на которую ну никак себе не позволишь того уровня жизни, к которому привыкла я. Думаю если бы Машке поставили содержание в двадцать тысяч ежемесячно, то она, в отличие от меня, была бы на седьмом небе от радости.

Но я – не она.

Так или иначе, но после защиты мы с каждым днем общались все меньше и меньше. Я не могла взять ее с собой в клуб, или на другую тусовку. Мне было неудобно за ее поношенные простенькие кроссовки, растянутый свитер и видавшую лучшие времена курточку. Если бы я ее привела с собой, то та же самая Каринка бы съела ее и косточек не оставила, а потом бы поползли слухи, что я якшаюсь непонятно с кем.

В общем, с собой я ее не брала, да и с ней не особо куда то ходила. Ибо, по иронии судьбы, ее компания не принимала меня. Стоило мне только появиться, как умолкал смех и все недовольно переглядывались между собой, дескать "а эта чего приперлась?".

Оно мне надо? Конечно же, нет! С какой стати мне терпеть косые взгляды от непонятно кого!

Так постепенно наше с Машкой общение сошло на нет. Сначала начали видеться раз в неделю, потом раз в месяц, потом раз в три месяца и дальше по нарастающей. В данный момент период нашей разлуки составлял почти год.

Самое удивительное в этой ситуации, что когда мы все-таки созванивались, я чувствовала неподдельную радость и тепло в душе, внезапно понимая, как мне не хватает нашей дружбы, утерянной в суете дней.

– Тин, я ведь тебе по делу звоню!

– Что случилось?

– Почему сразу случилось? – усмехнулась она, – в субботу намечается день группы. Собирается весь выпуск, по крайней мере, пока еще никто не отказался. И я очень надеюсь, что ты тоже появишься. Поболтаем, потанцуем, посмеемся. Ну, что придешь?

Я задумалась. Настроение конечно с этими отцовскими санкциями ни к черту, но упустить шанс пообщаться с Машкой я не могла:

– А, знаешь, что? Приду с удовольствием. Куда и во сколько?

– Ура, – искренне обрадовалась она, – приезжай к семи в бар «Под Крышей».

– Непременно приеду!

– Все, ждем, и не вздумай продинамить!

На этом наш разговор закончился, потому что неугомонная Мария торопилась обзвонить всех остальных.

Раз уж держу телефон в руках, то почему бы не позвонить дорогому папочке? Может все-таки сменит гнев на милость?

Не особо задумываясь над тем, что ему скажу, смело набрала заученный наизусть номер. Отец ответил после первого же гудка, поприветствовав меня бодрым, подозрительно веселым голосом:

– Какая неожиданная радость! Середина недели, и вдруг звонок от любимой дочери! Просто праздник какой-то!

Все ясно, издевается, сразу догадался по какой причине столь внезапный звонок.

– Пап, я по делу звоню, – смущенно промямлила я.

– Даже не сомневаюсь в этом. Внимательно слушаю.

Я сглотнула, чувствуя себя как в западне. Сейчас он меня пошлет куда подальше и все. Ладно, была не была:

– Я к тебе с предложением, или просьбой, не знаю, как правильно сказать.

– Ну-ну, смелее, я внимательно слушаю, – наигранно заботливо подбодрил он меня.

– Ты не мог бы вводить свои санкции постепенно, плавно, чтобы я успела к ним адаптироваться?

– То есть, ты хочешь сказать, – вкрадчивым голосом он подталкивал меня к признанию, – что…

– Да, ты прав, – вздохнула я, – денег у меня нет. Тянула, как могла, но они все равно закончились.

– Что с едой? – уточнил отец.

– Холодильник почти пуст, – нехотя призналась, почему-то очень живописно представив, как он самодовольно ухмыляется.

– Дай угадаю, тебе нужна моя помощь? – тон все такой же насмешливый.

Я попыхтела, посопела, а потом нехотя выдала, обреченно закатив глаза:

– В общем-то, да.

Ну, давай, начинай на меня орать, унижать, издеваться! Я уже была готова к чему угодно. Тем неожиданнее было от него услышать:

– Ладно, жди, Диму сейчас пришлю, – сказал он и отключился, оставив меня в полном недоумении.

Кажись, папочка понял всю тщетность своих попыток сделать из меня работягу или мамашу дружного семейства. Даааааааа! Жизнь-то налаживается!

Дима – один из проверенных телохранителей отца, служащих у него уже, наверное, с десяток лет. Огромный, двухметровый мужик, с гигантскими мышцами, бычьей шеей и кирпичом вместо морды. Я его про себя звала Лосем, Сохатым. Грозная, беспощадная машина, беспрекословно выполняющая любые прихоти моего отца. Дивный фрукт, но отцу он был предан до фанатизма.

Примерно через час в моей квартире зазвонил домофон, и я, пританцовывая, бросилась открывать. Ура, ура, денежки приехали!

Дима зашел в квартиру, заполнив собой все пространство, мне даже показалось, что воздуха меньше стало. Бугай кивнул мне и, не разуваясь (конечно, откуда гориллам знать о каких-то дурацких правилах поведения!) прошел на кухню, неся с собой два здоровенных пакета с продуктами.

Я скорчила физиономию, следуя за ним по пятам.

Лось подошел к столу и, удерживая пакеты на весу, начал выкладывать их содержимое на стол. Ну что ж, посмотрим, что там любимый папочка мне прислал!

Итак, первым на столе появился синюшный куриный трупик, затянутый в пищевую пленку. Он выглядел так, будто курица сначала долго болела, а потом скончалась в адских муках. Затем появился пакет с замороженной, явно не потрошеной рыбой. Это, что минтай? Путтасу? Мойва?

Дальше, все интереснее, и интереснее. На столе выстроилась шеренга разнокалиберных консервных банок. Зеленый горошек, кукуруза, свиная тушенка, килька в томатном соусе, кабачковая икра, сгущенка.

Как овца стояла и смотрела на этот праздник гурмана, а Дима продолжал потрошить пакеты.

Пачка поваренной соли, из которой задорно сыпались сероватые кристаллики, треугольник какого-то странного сыра, который, похоже, до этого уже кто-то грыз, полпалки докторской колбасы, пара плавленых сырков. Дальше – больше!

Поставил передо мной стограммовую упаковку чая, на которой изображалась стремная, почему-то косая принцесса и слон-имбецил. Шелестящая пачка кофе Пеле.

Потом пошла очередь круп и прочих рассыпных продуктов. Причем крупы не те, к которым я привыкла, в красивых прочных упаковках, зернышко к зернышку. Нет! Это были развесные крупы. Знаете, в гипермаркетах есть отдел социальные товары, там обычно стоят контейнеры, из которых все особо страждущие насыпают гнутыми совками в одноразовые, тонкие пакеты сколько надо? Так вот, это был именно такой вариант!

Итак, перечисляю: рис, серый, не ровный, местами поломанный, так сразу и не разберешь длинное зерно или круглое, или вообще смесь всего подряд. Гречка, которая кишела черными ядрышками, а на дне пакета слой бурой пыли. Пшено, мелкое, зеленовато-желтое, совсем не похожее на те солнечные крупинки, к которым я привыкла. Сахар, запакованный в два пакета. Макароны, какие-то непонятные: то ли загогули, то ли ракушки, и еще пакет с ломаной мелкой вермишелью. Венцом этого пира стал драный пакет перловки, через дырку в котором зерна рассыпались по полу.

Потом была сетка с грязной неровной картошкой, и вязанка кривой и такой же грязной моркови, несколько наполовину облезлых луковиц и один вилок капусты.

Из фруктов – сезонные яблоки, мелкие, местами мятые и, сто процентов кислые, настолько, что и в рот не вопрешь.

Ну и в довершение ко всему скромный пакетик с карамелью "Бубенчики" и усталая городская булка.

Что это, бл**ь, такое? Мне кто-нибудь может объяснить?

Где фетучинни, тальятелле, киноа, рис басмати, отборные фрукты, немецкий хлеб с отрубями, морская соль в мельничке с хрустальной крышечкой? Где горгонзола пещерной выдержки, пармезан и стейки из мраморной говядины? Где нормальные, человеческие продукты? Что это за мусор он мне принес?

Сохатый тем временем с невозмутимым видом сложил пустые пакеты, повесил их на ручку кухонной двери, развернулся и направился к выходу:

– И это все? – с негодованием крикнула ему в спину.

Верзила остановился, демонстративно хлопнул себя по лбу, дескать, совсем запамятовал, и вернулся обратно. Запустил свою огромную пятерню в карман пиджака, порылся там и выложил на стол одну сторублевую бумажку, вторую, третью, четвертую. Из другого кармана извлек смятый полтинник. Бережно его расправил и сложил в общую кучку, потом вытащил пригоршню монет. Насколько я могла судить, преобладали рубли и монетки по пятьдесят копеек.

Он что издевается? Стебется надо мной?

– Что это? – прошипела, указывая пальцем на убогую, жалкую стопку.

– Деньги, – Лось развел руками.

– Ты ничего не забыл случайно? – процедила сквозь стиснутые зубы, прожигая его яростным взглядом.

Он выставил перед собой указательный палец, прерывая поток моего негодования. Я от неожиданности захлопнула рот, подозрительно наблюдая за тем, как он извлекает из-за пазухи тоненькую невзрачную книженцию, и бережно вкладывает ее в мои руки.

Опустив глаза, прочитала ее название "Простые блюда из простых продуктов. Или как сэкономить семейный бюджет".

Что за хр*нь? Это шутка такая идиотская? Поднимаю на него изумленный, растерянный взгляд, и именно в этот момент он меня фотографирует на мобильный телефон:

– Алексей Андреевич очень просил фотку с места событий, – усмехаясь, произнесло это двухметровое недоразумение, и, насвистывая идиотский мотив, направилось к выходу.

Я как истукан стояла посреди кузни, переводя ошарашенный взгляд с книжечки на кучку монеток и порванный пакет с перловкой.

За-ши-бись!

Я уже говорила, что у моего папаши бывает очень специфическое чувство юмора? Так вот, это как раз было оно!

В этот миг я совершенно ясно осознала, что отступать от своего решения он не собирается, и мои проблемы его абсолютно не волнуют.