Фрагменты её жизни. Том I

Глава 2

(Август 1982 г.) Расставшись с Юриком у своего подъезда, предварительно чмокнув его в щеку, она с «помощью лифта» поднялась на шестой этаж и прислонилась к стенке. Так ей было удобнее рыться в сумке в поиске ключей от входной двери – ноги предательски подкашивались. Ну вот и они… осталось очень тихо открыть дверь, чтобы никого не разбудить – ни мужа, ни маму, которая будучи умной женщиной, никогда не вмешивалась в отношения между дочерью и зятем, соблюдая нейтралитет. В прихожей было темно, если не считать полоски света от ночника, пробивающейся из маминой комнаты. Мысль о том, что мама опять не спит и ждёт её возвращения, резко обожгла ещё не уснувшую совесть. Захотелось быстро разуться, кинуться к ней в комнату и попросить прощения за то, что не позвонила… Но даже третья попытка расстегнуть молнию на сапогах стоя, не увенчалась успехом. Она стала медленно, как ей казалось бесшумно, сползать спиной вдоль стены, пока «седалищем» не ощутила прохладу пола. И в тот момент, когда она наконец смогла расстегнуть молнии сапог, щёлкнул выключатель. Прищурившись от яркого света, она подняла голову и увидела, стоящего рядом с ней в одних трусах, мужа… Во взгляде Сергея было столько ненависти (от любви до ненависти один шаг), что она решила не обострять отношения. Попросив у него разрешения перенести все разговоры на завтра, она собрала всю свою волю, довольно бодро поднялась и «продефилировала» в ванную комнату. Её многолетняя привычка не позволяла ей уснуть в макияже – на душ она в этот раз «забила». Стянув с себя всю одежду, она развернула кран прямо в ванну (не любила маленький умывальник) и стала намыливать лицо дорогим немецким мылом, которое ей доставала Наталка, работающая в спецмагазине для новобрачных. Тогда было мало средств для снятия косметики, разве что «Розовая вода», «Огуречный лосьон» или «Персиковое крем-молочко». Уронив мыло в ванну, она с закрытыми глазами стала руками искать его. Неожиданно потеряв равновесие, она грохнулась внутрь, при этом больно ударившись головой. Шума и мата было много, но мысль пришла только одна, что теперь придётся принимать душ.

Завершив водные процедуры прохладным душем, она почувствовала себя намного лучше. Правда болела шишка на голове, но это мелочи по сравнению с тем, что ей сейчас предстояло… На сто процентов она была уверена, что Сергей не уснул и ждёт её прихода, но не для выяснения отношений – это будет завтра, а для секса (заниматься любовью – это не назовёшь). Чем больше он на неё злился и ревновал, тем сильнее хотел доказать себе и ей, что она его собственность, так как он был для неё первым мужчиной в смысле совокупления… Может поэтому она никак не могла решиться на развод, тем более что он был красив (а она всегда мечтала иметь красивых детей) и за ним бегало много женщин разного возраста. Она чувствовала, что он ей изменяет, но доказательств не было (были слухи, что у себя на работе он перетрахал весь молодой состав женского пола). Проболтался об этом сослуживец Сергея, когда на своём же двадцатипятилетнем юбилее в ресторане пытался сделать ей предложение – стать её любовником. Она же дала себе слово во время своей свадьбы (Сергей женился на ней против воли будущей свекрови), что никогда не будет изменять, пока их брак будет существовать – это было плохой идеей, так как возможностей было хоть отбавляй… Обернувшись в банное махровое полотенце, она на кончиках пальцев добежала до маминой комнаты, которая всё ещё не спала. Обняв мамины колени, она со слезами на глазах просила простить её… Рука мамы нежно гладила её волосы, от чего она опять ощутила себя провинившимся ребёнком, которому всё простят. Слёзы лились беззвучным потоком, очищая не только её глаза, но и измученную непонятной тоской душу. Она так хотела остаться в маминой кровати, как в детстве, но понимала, что вызовет этим недовольство супруга. Пожелав маме под утро «спокойной ночи», она медленно поплелась в свою комнату. Тихонько открыв дверь она «мышкой» проскользнула в темноту спальни. Ровное дыхание мужа говорило о том, что он всё-таки заснул. Почти не дыша она передвигалась по комнате в поисках своего пеньюара, но как назло его нигде не было. Лезть в комод – значит разбудить «не нужную на данный момент деталь». Она решила лечь нагишом.

Подойдя к кровати, она наступила на что-то нежное и прохладное – это был её шёлковый пеньюар, сброшенный мужем на пол в порыве злости. Подняв его с ковра, она попыталась одеться… Процесс прервал Сергей, рванув его на себя, он без слов бросил её на постель… Всё было жёстко, принудительно и «на сухо» достаточно больно… Поцелуи больше походили на укусы… Все её попытки изобразить пьяное «бревно» – были безуспешны… Когда Сергей хотел наказать сексом, он становился грубым и чужим… Не дав ему «кончить», она сделала вид, что её сейчас вырвет. В какой-то степени это было правдой, но не от выпитого алкоголя, а от странного ощущения, что её насилует какой-то чужой мужик. Резко соскочив с кровати и не забыв по пути прихватить пеньюар, она убежала в ванную. После очистки желудка, ей стало немного легче. Напившись ледяной воды прямо из-под крана, она присела на поребрик ванны и задумалась. Временами она вроде бы любила своего мужа, но в такие моменты просто ненавидела. Но обвиняла во всём только себя – не могла себе простить, что променяла, как ей казалось, единственную любовь Анатолия на Сергея, лишь потому, что тот раньше вернулся из армии… Спрятав своё стройное тело в пеньюар, она прошла на кухню. Закурив сигарету, села на широкий подоконник и уставилась на ночной город, освещённый уличной иллюминацией. На сердце скребли «кошки», «тараканы в голове» устроили гонки с препятствиями, а «бабочки в животе» просто сдохли от отсутствия возбуждения и желания. Она знала, что минимум через пять минут он придёт за ней, так как не привык засыпать неудовлетворённым. Как словом, так и делом, повернув голову, она увидела подходящего к ней Сергея. Она внутренне сжалась в комок, но на лице изобразила блуждающую улыбку. Он закурил и уставился в какую-то далёкую точку за стеклом. Через пять минут он затушил сигарету, наклонился и нежно поцеловал её долгим, глубоким поцелуем в губы. Она ответила на его поцелуй, так как это был её Серёжа, а не то непонятное существо в их постели каких-то двадцать минут назад. Всё-таки он любил её – красивую, сексуальную, умную – но давал ей постоянно понять, что она принадлежит только ему.

Проснувшись около полудня, благо сегодня было воскресенье – впереди ещё два выходных дня. Они давно с Ольгой решили брать вторым выходным понедельник (от которого все отказывались и просили субботу). Резон был в том, что отработав в субботу до восьми вечера, они могли забуриться к друзьям с ночёвкой или в кабак, отрываясь ещё и в воскресенье. Понедельник же был для привидения себя в «божеский» вид и для домашних дел. Но всё это было актуально до их с Ольгой замужеств. Сейчас же это было просто дополнительным отдыхом, который они уже договорились отдать незамужним девчонкам, раскусившим удобство выходного понедельника… Лёжа в постели с закрытыми глазами, она прислушивалась к тишине в квартире. Сергей ушёл на работу во вторую смену, а мама к своей подруге на выходные посиделки. Выбравшись из-под одеяла, она нагишом прошла на кухню, сварила кофе, добавив в него коньяк и захватив пепельницу с сигаретами, вернулась в постель. Мысли о муже возвращали её в эту ночь, где она опять «спала» с двумя разными мужчинами. Сначала с жёстким и себялюбивым нарциссом, а под утро с любовником, отдававшим ей всю свою нежность и опыт в сексе, но «расслабиться и получить удовольствие» она так и не смогла. При соитии в голове дятлом стучала одна и та же мысль – ты его не любишь… а перед закрытыми глазами кадрами из нарезанной киноплёнки всплывало лицо и статная фигура Анатолия, его жесты, наклон головы, немного тонкие губы, которые его совсем не портили. Уже почти год как он вернулся из армии. Она вспомнила их случайное столкновение, когда с мужем шла на «очередную явку» к свекрови. Сделав глубокую затяжку, она прикрыла глаза и тут же увидела его красивое лицо с ямочкой на подбородке, пепельные удлинённые волосы, стальные глаза и ангельско-дьявольскую улыбку. Мгновенно предательски заныло внизу живота (дохлые бабочки явно реинкарнировались), соски» затвердели, а кончик языка медленно облизывая губы, вводил её практически в предэкстазное состояние. Мысль о том, что это ей наказание за нарушение слова, данного Толику перед службой, воскресила в памяти их неожиданное знакомство и волшебный роман…