Глава 5. Тяжесть короны
Калеб слушал советника, но никак не мог сосредоточиться на теме разговора. Голова потяжелела, и в неё будто забили гвозди. В глазах застрял песок. Прежде всегда наполненное энергией тело ослабло, и приходилось прилагать немало усилий, чтобы держать спину прямой. Последний раз Калеб чувствовал себя подобным образом много лет назад, когда заболел чужеземной хворью после подарка послов, но присутствовал на балу по приказу отца. Как и тогда, мысли разбегались в разные стороны, сталкивались друг с другом, а затем бесследно исчезали. Ухватиться ни за одну из них не получалось.
– Вы слушаете, Ваше Величество?
– Разумеется. Но мне хотелось бы узнать ваше мнение. Что требуется предпринять в такой ситуации?
Советник Брайан перечислил варианты.
Блуждающий взгляд Калеба остановился на большом настежь открытом окне. Утренние лучи солнца проникали в комнату, обволакивая мягкие кресла, садились на крепкий стол и с любопытством заглядывали в бумаги. Благодаря им комната наполнялась весенним теплом. Легкий ветерок приносил запах трав, кружась среди мебели, и манил выйти на улицу. Где-то там, в саду, сейчас резвился гиппогриф – Бланш, которого тренировали к Великой Охоте верные стражники – Кард и Глед. Вероятно, они играли в догонялки или разрывали в труху соломенных чучел. Им было весело.
Калеб хотел бы присоединиться, но не мог. С тех пор, как тигиллы засияли алым, а верховный маг сказал, что душа Бланша изменилась, что-то внутри с треском разбилось. Кажется, это была последняя опора. То немногое, что поддерживало после смерти отца, – самое близкое существо, с которым он делился страхами и тревогами. Раньше Калеб не задумывался, насколько на самом деле нуждался в общении с Бланшем, однако теперь не мог игнорировать черную воронку тоски. Он скучал по своему гиппогрифу. Как на зло, память подкидывала воспоминания о душевных моментах с ним: о вылуплении из яйца, о первом совместном полете, о грандиозном параде в честь дня основания империи, о тихих ночных разговорах. В каждом из них они были вместе – счастливые и беззаботные.
Как легко всё перечеркнула жизнь.
Теперь Калебу было не до забав. Он взял на себя управление империей – огромной страны, находившейся в состоянии войны и испытывающей трудности с ресурсами. Требовалось в кратчайшие сроки вникнуть во все сферы, включая экономику, политику, судебные процессы и военное дело. Голова разрывалась от количества информации, и он не понимал, как отец умудрялся справляться с этим. Разумеется, ему помогали советники, однако всё равно количество дел для личного рассмотрения каждый раз вводило в состояние ужаса. Не меньше сил отнимали бесконечные аудиенции.
Отец стал привлекать Калеба к государственным делам с тех пор, как тому исполнилось двенадцать. Он брал его с собой на переговоры, знакомил с иноземными послами, объяснял значимость ресурсов и показывал на карте тактики ведения боя. Уроки были сложными, но интересными. Калебу действительно нравилось разбираться во всем, пусть он часто допускал ошибки из-за невнимательности и незрелости. Рвение радовало отца, и порой он даже хвалил, говоря, что не зря выбрал в качестве наследника именно его. На протяжении нескольких лет Калеб планомерно погружался в тонкости ведения дел. Он стал участвовать в военных походах, чаще появляться на переговорах и даже осмеливался предлагать идеи для решения тех или иных проблем. Несмотря на то, что сперва его присутствие на важных мероприятиях воспринималось с долей насмешки и иронии из-за возраста, вскоре люди перестали недооценивать его.
Умом, упорством и смекалкой Калеб заслужил право стоять подле от отца.
Однако это не означало, что он заслужил право на престол.
Насколько бы сообразительным, сильным и находчивым он ни был, до императора ему было далеко. Калеб прекрасно осознавал это. Видел по глазам приближенных и слуг. Несмотря на то, что открыто никто не критиковал его и не противостоял ему, не заметить, с каким холодом на него глядели все вокруг, не получалось. Он был слишком юным для трона и слишком неопытным. По мнению всех вокруг, мальчишка не мог управлять империей, поэтому оставалось вопросом времени, когда он сдастся и скинет дела на советников, предавшись развлечениям и разврату.
Калеб стойко выдерживал давление. Он прекрасно видел насмешливые взгляды слуг, четко слышал пренебрежительные разговоры знати и остро чувствовал дыхание смерти за спиной. К сожалению, последняя воля отца не помешала многим вспомнить порядок наследования и обратить внимание на следующих кандидатов. Притихшее пламя недовольства императорским родом стало набирать силу, из-за чего Калеб оказался в крайне шатком положении.
Пока его воспринимала императором лишь малая часть народа, преимущественно молодые юноши, с которыми он тренировался и воевал. Старшая знать не верила в него, небезосновательно опасаясь, что он не сможет удержать страну под контролем. Советники и генералы, видевшие, как он растет, вспоминали его ошибки и трудности, а потому ожидали поспешных решений и необдуманных шагов. Послы не уважали его и даже позволяли себе дерзость в разговоре, на что Калеб всегда старался отвечать жестко и твердо. Простой народ боялся, что со смертью императора Корнелиуса падет и остальная страна. Если уж непобедимый правитель сложил голову в бою, жди беды – так они считали.
Калебу нужно было заслужить доверие людей.
Существовал вариант, который мог помочь в этом, но он казался слишком опасным. Калебу предстояло сделать то, чего не смог отец. Взять Рипсалис. Только в случае, если бы он победил там, отомстив за прошлое поражение, а также добыл для империи тигилловые шахты, народ мог признать его. Как минимум, как военного генерала, а следовательно, и сильного лидера, который обеспечит неприкосновенность границ. С остальным можно было разобраться позже, когда первые проблемы утихнут.
К несчастью, сказать было проще, чем сделать. Как именно взять город, Калеб не знал. О заклинании, заставившем войска в панике бежать, до сих пор информации не нашлось. На каких принципах оно работало? Как наводилось на цель? Сколько выстрелов могло сделать за раз? Ни одного ответа не было. Калеб велел ученым-магам разобраться в этом, однако те лишь разводили руками и предлагали накрывать магическими щитами командиров. Больше никакой внятной контрмеры пока не нашлось.
– На этом у меня всё, Ваше Величество, – сказал советник Брайан, нарушая размышления. – Будут какие-то приказания?
Калеб перевел на него взгляд и на всякий случай осуждающе нахмурился.
– Занимайтесь этим, – приказал он. – Жду отчет завтра утром.
Советник Брайан неглубоко поклонился.
– Как вам будет угодно.
Он вышел, закрыв за собой дверь, и Калеб подошел к окну. Перед ним раскинулся красивый сад с ровными рядами кустарников и деревьев. Отсюда открывался отличный вид на большой фонтан, вокруг которого высадили клумбы. Весенние цветы поднимали головы к солнцу, наслаждаясь теплом, и слегка покачивались от порывов ветра. Где-то там, в саду, находилось стойло. Калеб одновременно хотел пойти туда и не хотел. От мысли, что он увидит, как изменился Бланш, всё внутри переворачивалось. Решительно помотав головой, он вернулся за стол и придвинул к себе бумаги. Ему предстояло ещё много работы, и она неплохо помогала забыть о разъедающей внутренности тоске.
Следующие несколько часов он провел в кабинете, изучая расходы империи на военное дело. Осада Рипсалиса и раньше тянула слишком много средств, но теперь стала почти неподъемной. Боевой дух воинов ослабел, и никто уже не надеялся, что город удастся взять. Советники по финансам предупреждали, что в ближайшие полгода придется увеличивать налоги, если так продолжится и дальше. Однако народ уже начинал роптать, не понимая, зачем вкладывать столько средств в проигранную битву, а потому за таким решением должны были последовать волнения. В худшем случае – бунт. Калеб хотел избежать этого любой ценой.
Бесконечно прокручивая в голове битву, он пытался понять, как действовало то странное заклинание. Каким образом из толпы людей оно находило человека с офицерскими погонами и наносило удар? Где были его глаза? Никто из бойцов Рипсалиса не видел императора Корнелиуса, когда на того обрушилась магия, ведь Калеб лично погнал остатки их отряда к городу. К тому же, среди них не было людей, способных творить заклинания, как маги древности. Уже как полтысячелетия не рождались те, в ком энергия текла бы достаточно бурным потоком, чтобы исторгать её в мир. Сейчас маги могли лишь использовать концентраторы – тигиллы, которые на протяжении столетий напитывались энергией, лежа под толстым слоем земли.
В таком случае, как? Как защитникам Рипсалиса удалось сделать это? Неужели им действительно помогала богиня?
– Ваше Величество, мы вернулись.
Коротко постучав, в кабинет вошли Кард и Глед. В последнее время они вели себя странно, и Калеба это беспокоило. Глаза Гледа почти постоянно были красными, иногда он клевал носом, когда думал, что его не видят, и часто о чем-то напряженно размышлял. Зная его не первый год, Калеб предполагал, что тот снова нашел какую-то умную книгу и теперь не мог оторваться от неё. С тех пор, как Глед появился во дворце и дорвался до знаний, его за уши не получалось оттащить от библиотеки. Мало кто ожидал такого рвения от бывшего голодающего сироты, но Калеб никогда не запрещал ему пропадать с книгой в руках и делал вид, будто не замечает, что тот снова не спал всю ночь. Пока Глед хорошо нес службу, к нему не было претензий.
– Хорошо, мне как раз нужно к Эдгару.
Охранники почему-то переглянулись.
– Вы хотите поговорить с верховым магом о Бланше? – спросил Кард, и Калеб недоуменно уставился на него.
– Почему тебя это волнует? Бланш заболел? С ним что-то случилось?
– Он здоров, Ваше Величество, – поспешил заверить Глед, пихнув товарища в бок. – Правда, тоскует по вам сильно. Не хотите его навестить?
Лицо Калеба закаменело, и он принялся перебирать бумаги на столе.
– Ничего не поделаешь, – сказал он холодно. – Ему придется потерпеть. У меня много работы.
Охранники снова переглянулись, и между ними завязался безмолвный разговор. Если бы Калеб так хорошо ни знал обоих, то решил бы, что они потеряли интерес к теме. Однако по едва заметным жестам и мимике ему удалось почти полностью понять, о чем они говорили.
– Давай, нужно сказать ему, – сверкнул глазами Кард.
– С ума сошел?! – безмолвно воскликнул Глед, дернув бровями. – Мы совершенно не готовы.
– Готовы! Давай, – просигнализировал тот правой рукой.
– Ничего не получится, я не продумал всё до конца, – покачал головой Глед и округлил глаза. – Это не сработает.
– Поздно отступать, – нахмурился Кард. – К тому же риск оправдан.
– Если Его Величество возненавидит нас, это будет на твоей совести, – вскинул подбородок Глед, на что получил сложенные на груди руки и вскинутую правую бровь:
– Если ты сейчас же не скажешь ему, я выкину тебя в окно!
Глед поджал губы, признавая поражение, и повернулся к Калебу. Тот подавил улыбку, грозящую вылезти на лицо, и притворился, что всё ещё занимается бумагами. Ему всегда нравились эти охранники, и он ни разу не захотел сменить их на других за более чем десять лет службы. Лишь им он доверял спину, особенно в свете последних событий, и их забавное поведение всегда поднимало настроение. Такие моменты, когда они без слов общались друг с другом, нравились особенно сильно. Когда Глед прокашлялся и с неуверенностью во взгляде посмотрел на него, Калеб разрешил высказаться.
– Ваше Величество, мы знаем, как вы переживаете за Бланша, – начал тот, поглядывая на Карда. – Это видно по тому, что вы доверили его именно нам, а не кому-то другому. Для вас он всегда был верным другом и помощником. Разумеется, мы тщательно следим за его здоровьем, пусть сейчас он совсем затосковал по вам…
Кард пихнул его в бок:
– Ближе к теме.
– Кхм, – смутился Глед. – Мы провели с ним достаточно времени, чтобы понять, что он почти не изменился, – сказал он и всполошился, когда Калеб нахмурился. – Ваше Величество, честно! Он стал более умным, но на этом всё. Он всё так же любит вас, ценит и ждет. Когда вы перестали к нему приходить, он настолько загрустил, что почти перестал есть. Мы смогли развеселить его только тогда, когда сказали, что вы всё ещё любите его. Может быть, вы сходите к нему ненадолго? Уверен, это поможет вам обоим.
– Мне некогда, – отвернулся Калеб.
– Душа – есть смесь воспоминаний, чувств и самосознания, – воскликнул Глед. – Она может измениться, если одно из трех состояний станет другим, но это не означает, что былое перечеркнется. Бланш стал умнее из-за того, что магия заставила его сознание расшириться, но его чувства и воспоминания остались прежними.
– Что ты пытаешься сказать? – бросил Калеб. – Результаты ритуала ошибочны?
– Вовсе нет, – покачал тот головой, и Кард искоса посмотрел на него. – Просто мы восприняли их слишком ярко и прямолинейно, не разобравшись до конца, что именно изменилось и каким образом, – Глед замялся, но всё-таки сказал, что хотел. – Может быть, всё не так плохо?
Калеб вздохнул и прикрыл глаза рукой, опускаясь обратно в кресло.
– Выйди вон, – сказал он.
– Ваше Величество…
– Выйди.
Глед поклонился и покинул кабинет. Кард напряженно застыл у двери, глядя на Калеба, однако тот лишь схватил со стола первую попавшуюся книгу и раскрыл её на середине. Это был журнал учета расходов дворца. Полностью забитый цифрами, графами и подсчетами, невероятно скучный и угнетающий. Калеб уставился на него, поджав губы, и стал переворачивать страницы каждые пару минут, делая вид, что читает. На самом деле его взгляд проходил сквозь страницы, а мысли летали не вокруг трат, а рядом с Бланшем. Тем Бланшем, который был до ритуала. Тем Бланшем, которого не стало в шестнадцатый день рождения Калеба.
В словах Гледа содержалось разумное зерно. Изменение души не обязательно означало, что гиппогриф стал совершенно другим. Его характер и привычки сохранились, и он всё так же ластился и игрался. Вот только в его взгляде больше не светилась искренняя и чистая любовь, и всё чаще там проскальзывало какое-то недоумение, подозрение и недовольство. Он словно понимал всё, что происходит, и противился этому. Раньше Калеб старался не обращать на это внимания, чтобы сохранить последнюю частичку прошлой жизни. Ту спокойную часть, где всегда было безопасно и уютно. Однако, когда тигиллы засияли, ему пришлось столкнуться с жестокой реальностью.
С его гиппогрифом что-то случилось: прежний он исчез, а его место занял другой. Новый Бланш мог сколько угодно ластиться и баловаться, но ему никогда не удалось бы стать тем, кем он был раньше. Для Калеба он умер в тот день. Как он не отправил верховного мага на плаху, ему и самому было непонятно, однако внутри всё рухнуло. Хуже всего было то, что ему до сих пор не удалось оплакать потерю. Бесчисленные дела страны, осада Рипсалиса, недоверие народа, покушение – всё это давило каменной плитой. Калеб пытался взять всё в руки, но чувствовал, как контроль песком проскальзывает сквозь пальцы. Мир вокруг рушился, словно карточный домик, а он пытался на руинах быстро воздвигнуть другой, хотя бы отдаленно похожий на старый.
У него ничего не получалось.
Он не успел научиться у отца всему, что должен знать император, и изматывался, сутками напролет занимаясь государственными делами. Ему физически не удавалось усвоить всё, что ему рассказывали советники и генералы, а потому принятие решений каждый раз вызывало сильную тревогу. Калеб с трудом держался, когда вновь и вновь видел презрительные взгляды и слышал шепотки за спиной. Казалось, будто из прекрасного, цветущего сада, полного дивных растений и милых животных, он вдруг переместился на черное болото, в котором обитали страшные, неведомые твари, только и ждущие, когда он ошибется. Каждый шаг следовало идеально выверить, ведь в противном случае можно было утонуть в холодной, темной жиже. Калеб изо всех сил осторожно ступал по болоту, но чувствовал, что погружается всё глубже.
Было тяжело. Страшно. Грустно.
Одиноко.
Хотелось крикнуть в пустоту:
– За что? Почему я должен справляться со всем один?!
И упасть на колени, опуская руки и заходясь рыданиями. Однако вместо этого Калеб стискивал кулаки, выдыхал сквозь плотно сжатые зубы и шел дальше. Вперед и вперед.
Шаг за шагом.
Калеб медленно выдохнул, снова собирая себя в единое целое, а затем закрыл книгу и отложил её на стол. Несмотря на то, что прошло больше часа, Кард продолжал стоять на том же месте, заложив руки за спину, а Глед в точно такой же позе находился за дверью. Стражники, охраняющие Калеба, пока эти двое отсутствовали, отправились на другие посты. В кабинете было тихо. Кард перевел на него взгляд, ожидая указаний, когда заметил движение.
– Идем к верховному магу, – сказал Калеб, поправляя отцовский перстень на пальце. – Если ещё раз услышу о Бланше, оба сядете на хлеб и воду до конца недели.
– Слушаюсь, Ваше Величество, – поклонился Кард, умолчав, что до конца недели оставалось всего два дня.
Когда они вышли из кабинета, стражник быстро передал второму предостережение, и тот придержал на языке всё, что хотел сказать. Они пошли по коридору в крыло, где работали ученые-маги, по пути встречая множество подданных, которые неглубоко кланялись. Кард и Глед, чувствуя атмосферу, даже не стали завязывать привычный для них веселый разговор. Они молча держались позади, как два верных сторожевых пса.
Когда впереди показалось полдюжины слуг с серебряными приборами, Калеб слегка вскинул бровь. Он подумал, что мать снова решила провести пышный прием, а потому потребовала принести все сервизы, чтобы лично выбрать лучший. Однако это не объясняло, почему слуги выбрали именно такой маршрут, ведь для них существовали специальные коридоры. Как только эта мысль промелькнула в голове, Калеб застыл. Кард и Глед, очевидно, тоже заметившие неладное, молча положили руки на клинки. Первый сделал несколько шагов вперед, закрывая собой Калеба, а второй остался за спиной.
– Ваше Величество, что-то не так, – шепнул Глед, несмотря на то, что слуги почтительно склонились и разошлись в разные стороны, освобождая проход. – Давайте, пойдем другим путем.
Калеб бросил взгляд через плечо. Слуги, которых они миновали совсем недавно, тоже выстроились вдоль стен и не двигались с места. Атмосфера вмиг потяжелела. Тело привычно напружинилось, готовясь к атаке, пусть в нем оказалось не так много сил, как хотелось. Калеб положил руку на кинжал, усеянный крохотными тигиллами, который с недавних пор носил на правом бедре, и нахмурился. Он только открыл рот, чтобы сказать что-то, как слуга с яростным видом кинул в него какой-то камень.
Кард молниеносно разрубил его клинком, и коридор утонул во тьме.
– Ловушка! – крикнул Глед и повалил Калеба на пол, закрывая собой.
Послышался топот, крики, а затем лязг стали. Кард завертелся на месте, отражая удары противников, скрывшихся во тьме, на слух. Судя по приглушенным ругательствам, его уже задело несколько раз, однако раны пока не представляли опасности. Глед оттащил Калеба к стене, продолжая закрывать собой, и стал быстро ощупывать карманы. Спустя несколько секунд он ударил чем-то о пол, послышался звон, и в коридор хлынул свет.
– Думали, я не догадаюсь, что кто-то притащит темную сферу? – крикнул он озлобленно, а затем вскочил на ноги и рубанул по первому попавшемуся слуге, вооруженному коротким зачарованным ножом. Тот рухнул, истекая кровью. – Не на того напали!
Калеб тоже рывком поднялся, выхватывая кинжал, и метнулся вперед, всаживая его по рукоять в горло ближайшему мужчине. Затем он резко развернулся, отпихивая ещё одного ногой, увернулся от летящего в глаз серебряного ножа и сделал подсечку убийце, подкравшемуся сзади. Быстро окинув взглядом коридор, залитый кровью, он крикнул:
– Взять двоих живыми!
Кард и Глед, не отвлекаясь от сражения, отозвались:
– Есть!
Кард схватил одного из них за горло, перекинув меч в левую руку, и ударил об пол, заставив того затихнуть, закатив глаза. Затем он пронзил ещё одного, который едва не снес ему голову коротким клинком. В это время Глед извернулся, с разворота впечатывая очередного слугу в стену, а Калеб кулаком сломал нос последнему, кто держался на ногах. Тот, теряя сознание, напоролся на один из ножей и мгновенно умер. Как только все нападавшие оказались обезврежены, Калеб лихорадочно огляделся и медленно выдохнул, унимая бешено колотящееся сердце.
На шум, наконец, прибежала стража.
– Как это понимать? – разозлился он, указывая на лежащие на полу тела. – Чем вы заняты на своих постах? Почему не оказались здесь сию же минуту, как начался бой? Возомнили о себе почетный караул, который только позировать горазд? Или захотели отправиться в карцер? Отвечайте!
Стражники рухнули на одно колено, склоняя головы.
– Ваше Величество, – начал один из них, очевидно, старший по званию. – Приносим глубочайшие извинения. Мы отправились сюда сразу, как услышали звуки боя. Мне жаль, что мы опоздали.
– Жаль? – Калеб стер с щеки кровь и зло стряхнул её с руки. – Мне всё равно, жаль вам или нет. Выполняйте свою работу, обеспечивайте безопасность дворца, иначе завтра же окажетесь на улице. Я не потерплю такую халатность.
– Мы понимаем, – ещё ниже склонил голову мужчина. Калеб отвернулся от него.
– Глед, где живые? – спросил он, указывая на тела, и мельком осматривая Карда, которому тот спешно перевязывал руку. Судя по тому, что оба стражника двигались довольно бодро, раны они получили не серьезные. К тому же Калеб прекрасно знал их выражения лиц, если им доставались тяжелые удары. – Нужно узнать, кто их послал.
– Вот этот, – Глед указал на одного. – И вот этот, но… – он пошел к мужчине, которого ударил о пол Кард, и ощупал шею. – Простите, этот мертв.
Кард замер и напрягся, словно пес, который укусил хозяина слишком сильно. Калеб вздохнул и махнул рукой.
– Ничего, – сказал он. – Допросите этого, – Калеб осмотрел себя, покрытого кровью, и направился обратно по коридору. Стражники, всё ещё стоя на коленях, расползлись в разные стороны, и он свысока посмотрел на них. – Приберите здесь.
– Слушаемся, Ваше Величество.
– Кард, Глед, за мной.
Охранники кивнули и пошли за ним, убирая мечи. Однако вдруг последний выживший убийца резко открыл глаза и кинулся к Калебу, пытаясь схватить его за шею. Кард среагировал первым. Он швырнул в убийцу валяющийся на полу серебряный нож, и тот попал ему точно в глаз. Мужчина умер, даже не поняв, что случилось, и в коридоре снова всё застыло. Калеб взглянул на охранника, и у того на лице промелькнуло столько эмоций, что за ними невозможно было поспеть. Сначала там появилась ярость, затем она сменилась растерянностью, после – испугом, за ним – стыдом, а и конце концов застыла вина. Кард ошеломленно уставился на него.
– Ваше Величество, я… – пробормотал он и рухнул на одно колено. – Мне нет прощения. Вы хотели допросить его, а я…
– Кард, – прошипел Калеб, стиснув кулаки. – Какой же ты идиот. У него не было оружия, ты мог просто вырубить его, а не убивать. Вечно ты сначала делаешь, а потом думаешь.
Кард молча склонил голову ещё ниже.
– Ваше Величество, – попытался вступиться Глед.
– Молчать, – рубанул Калеб. – Вы оба меня сегодня разочаровали, – сказал он, а затем перевел взгляд на стражников. – Как и все остальные. Хорошо же вы обеспечиваете мою безопасность. Я могу спасть спокойно, зная, что вы на посту.
Калеб оглядел их, стараясь не показать, насколько на самом деле разозлился. Он не просто рассердился. Он был в ярости. Понимая, что может просто взорваться, Калеб выплюнул:
– Больше я не потреплю подобных оплошностей, – а затем широким шагом отправился по коридору обратно к своему кабинету. – Глед, возьми это бесполезное существо, и за мной.
– Есть!
Охранник рывком поднял Карда на ноги, и они поспешили следом. Окровавленный коридор, полный трупов, остался позади, однако Калеб всё ещё чувствовал ледяную хватку на шее. Пальцы мелко тряслись, и ему удалось скрыть это, сжав кулаки, однако сердце всё никак не унималось. В голове крутились десятки вопросов, на которые не было ответов.
Как много наемников проникло во дворец? Откуда они знали, что он пойдет этим путем сегодня? Как долго находились рядом, притворяясь слугами? Кто заказал его убийство? Кем из приближенных мог быть предатель? И, что самое главное…
Кому здесь можно доверять?..