Наша самая прекрасная трагедия

Глава 3 Август

1. Отто

Прошло несколько недель с праздника, который мы назвали «Июльским Рождеством» и последний летний месяц вместе с жарой принёс новую порцию волнений и тревог.

Сложно прожить в одном месте почти два месяца, так и не привыкнув ко всему, что с ним связано. Каждый день я узнавал нечто новое о стране, в которой мы теперь живём, о традициях и порядках, и всё больше о городе, в который начал меня удивлять, обнаруживая в себе то, чего я от него никак не мог ожидать. По мнению моей жены, больше всего меня должен был заботить поиск работы, будто сам я того не знал. Но не так-то легко человеку, всю жизнь занимавшегося одним делом, сразу заставить исполнять совсем другое, непривычное и неприятное, пусть даже ради тех, кого любишь.

Я взял у Альберта в долг немного денег – сумму, показавшуюся бы мне раньше смешной, но теперь от неё зависела наша жизнь. Части денег хватило, чтобы внести аванс за обучение Штефана. В этой стране колледж открывал свои двери для учеников, доучившихся девять классов школы; а сразу на второй курс можно было поступить после одиннадцатого, видимо, для тех, кто не сумел сдать экзамены. После трёхлетнего обучения, выпускник мог поступить дальше на третий курс университета по своей специальности или же на второй курс другого факультета. Мне сложно судить о справедливости такой системы, но в целом, она казалась мне довольно логичной. Впрочем, должен самому себе признаться, мне всё это не слишком волновало.

Штефан, как я заметил, тоже недолго думал, выбирая в какой из колледжей поступать – все они были для него не просто одного и того же цвета, но и оттенка. На выборе предмета мальчик решил сэкономил время, не растрачивая свои мысли попусту. Взяв в руки перечень специальностей самого ближайшего к дому дяди Альберта колледжа, он закрыл глаза, поднял указательный палец вверх, описал несколько кругов в воздухе, чтобы решение оказалось максимально случайным и ткнул им в раскрытый бюллетень, чуть не проделав в тонкой бумаге дыру.

– Вот это, – сказал Штефан, вряд ли успев даже определить, что именно.

– Туризм?! – воскликнул я, постаравшись сделать свой голос как можно более озабоченным, – разве есть такая профессия – турист?! И чему там ты только научишься? Пустая трата времени – туризм!

Я заглянул ему в глаза и понял, что все мои слова будут потрачены впустую – свой выбор он уже сделал. Впрочем, дела мне до этого было не многим больше, чем ему. Знание того, что по будням Штефан будет уходить из дома и возвращаться вечером, занимаясь чем-то, что может оказаться полезным и не противоречит общественной морали – для меня уже достаточно, чтобы сохранять чувство выполненного долга. По крайне мере это всё, что было в моих силах.

Я ценил попытки Альберта помочь мне с работой, но у него не было знакомых, которым подходил бы такой человек как я, даже на роль переводчика. Попади мы сюда на несколько лет раньше, было бы намного легче. В те годы у Альберта была своя фирма, положению которой я не смог бы навредить своей работой, а может даже оказался бы полезен. Но теперь братишка слишком стар, положение у него уже не то и совершенно оправданно он думает теперь больше о себе, чем о других.

– Главное – не переводить зарплату в евро, – однажды постарался он меня взбодрить, – тогда будет казаться, что получаешь сказочно много.

Поначалу я так и делал. Вот только нечего мне было переводить, даже в евро – работы не было никакой.

Я тоже старею, хоть и не в глазах своей жены. Как будто без того проблем мало, я каждый день замечаю, насколько я сегодняшний не похож на себя десять лет назад. Стоит ли говорить, что изменился я не в лучшую сторону? Достаточно мне раскрыть рот, как мой собеседник начинает зевать от скуки. Однажды Штефан даже сказал мне: «Где ты был, когда я в детстве не мог заснуть по ночам? Я бы чаще разговаривал бы с тобой перед сном». За такое я мог и обидеться на него, но это было правдой, поэтому я просто разозлился и отправил его в свою комнату, где он с радостью скрылся от меня до утра.

Нигде не ощущаешь себя заблудшим странником так сильно, как на чужбине. Перспективы здесь далеко не лучшие в Европе. Пролистав немного про экономику Украины, я подумал, что вряд ли буду зарабатывать больше, чем в студенческие годы, когда работал официантом в одном кафе на Фридрихтштрассе, не помню, как оно называлось, «Утомлённое Солнце» или как-то так. Эта мысль была грустной, но несла в себе и лёгкий аромат ностальгии, памяти о светлых временах, когда денег не было, как и сейчас, зато наивной веры в будущее – хоть отбавляй.

Моё положение и мировоззрения не раз успели встать с ног на голову с тех пор, да и не раз ещё успеют. Ещё совсем недавно я гордился тем, что мог сам обеспечивать свою семью, давая им всё, чтобы они не испытывали лишений. Я имел возможность проводить с ними много времени, в отличие от других глав семейства, которые продавали семейное счастье за успех в карьере – одна из самых невыгодных сделок, которые только можно представить, явно одно из изобретений Мефистофеля. Тогда, я мысленно наградил себя медалью «за мужества». Но получить звание мало, нужно его оправдать.

Одно радовало – за жену я не волновался. Целые дни она проводила в уходе за квартирой Альберта и изучением украинского языка в соцсетях. Она легче всего восприняла наше новое положение и смирилась с ним. Хотя, здесь лучше подходит слово «приняла», ведь смирение мы принимаем за слабость, а приятие – как мудрость. Не знаю, могу ли я позволить себе поступить точно так же. Мой долг – отдать всего себя заботе о семье. Как бы всё это не привело к другим проблемам – ещё большим, чем те, из-за которых мы навсегда покинули Берлин.