Лучшее время
Баба Нина мне встречается часто, бывает, и по несколько раз в день. Ходит она быстро, пружинисто, хоть уже разменяла восьмой десяток. Мимо моего дома она идет к бывшему мужу. Он не то старше ее на год, не то младше. Красивый старик, статный. Хохмач! Она же сухонькая, юркая, тихая.
Зачем ходит по три раза на дню, не знаю, то ли по хозяйству помогает, то ли кормит его. Отношения эти странные, но уютные.
Как-то оказались мы с бабой Ниной вместе в лесочке. Собирали землянику.
Земляника ягода такая, что если много ее, то можно вокруг себя ползать и всю не оберешь. Вот мы и ползали.
То ли настроение совпало, то ли приглянулась я бабушке, но узнала я ее историю… Горькая история вроде как, а баба Нина говорит, что счастливая.
– Мы, – рассказывает она, – приехали сюда из Узбекистана в начале 90-х. Жизнь так повернула, что за одну ночь с Мишей пришлось нам собраться и выехать. Здесь оказались случайно, не вспомню уже, то ли позвал кто, то ли с поезда тут сошли. А что нам – два чемодана да вера в лучшее за душой. И все. Ну и любовь. Любила я его крепко.
Миша через 8 лет ушел от меня, женщина та с детьми была. А я так и не выносила ни одного. Я думала, умру с горя, все ждала, что умру, а видишь, дожила до старости. И Миша дожил, я его теперь не то что люблю. Жалею больше. Одинокий он, как дом заброшенный.
А я, как ушел он, металась так, что стены дома ходуном ходили. В пустом доме знаешь как гулко…
А через год мальчишку взяла на воспитание. Хороший парень вырос, сын мне, считай. А Мишу те дети так и не приняли. Вот она его и выпроводила.
Я тебе по сердцу скажу, мать всегда за детей, даже я за Колю своего стеной встану. Пусть и против Миши. Вот так вот.
Но Миша к Коле хорошо. Сказал вот на днях: я дурной, не сберег детей наших и сыну отцом не стал. Это он верно сказал, жизнь свою как ножницами перерезал. Недолюбленным Миша не был у меня.
Но я тебе про другое хочу: вот ты все ищешь для себя что-то, взгляд у тебя цепкий. А по мужу своему вскользь взглядом-то. А ты остановись на нем. Долго-долго посмотри. А то забыла ты уже все – как это любить, как без мужика быть, как не знать судьбы своей женской. Посмотри на него. Вот не дрогнет у тебя сердце совсем, тогда и отводи взгляд. А дрогнет – вызови его на бой, выдержи, как пронзят тебя его глаза, и будут чувства острее первых. Минуты рядом с ним считать будешь.
Я молчу. Вот как прижала меня баба Нина.
А та пересыпала землянику в бидон, обтерла руки об себя, достала хлеба, сыра домашнего и мне протянула. Сидим, жуем. Думала, не полезет мне кусок в горло, а нет – вкусно, остановиться не могу.
Баба Нина вздохнула и снова заговорила:
– Ты представь, мы с Мишей жили впроголодь. Гражданства нет, денег нет, жилье – флигель холодный. Чем только не зарабатывали, но особенно дороги мне вот такие наши минуты в лесу. Мы с трех утра с ним в лесу уже были – ягоды собирали на продажу, грибы, травы. Потом продавали на базаре или у поездов. Вот наберешь, бывало, литров 10, а то и 15 голубики и несешь ее на станцию рука об руку с ним. С ног бы упасть от усталости, а так хорошо идти, что и обратно бы в лес пошел снова собирать. И так каждый день. Бывало, ничего не набирали, нечего было продать. Но не унывали мы. Любовь-то – она в тягостях в сто раз сильнее.
Потом, когда Миша встретил ту женщину, жизнь наша уже легче была – домик небольшой купили, на работу оба устроились. Он бы меня в тех лишениях не оставил. Я так считаю, что даже тут он позаботился обо мне. Теперь вот я о нем забочусь…