Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Часть 2. Девочка-ледышка
Глава 3
Самое худшее в замерзании – это снова оттаять. Она проснулась от размытого света подводного аквариума в ужасном замешательстве, плавая в похожей на гроб ванне, в густой холодной жидкости. Это вещество было не только вокруг нее, но и в ней, заполняло легкие и горло. Ей следовало бы привыкнуть к такому, она же рецидивистка и уже трижды становилась девочкой-ледышкой, но она, как обычно, запаниковала. Выбираясь на поверхность сквозь еще мерзлую слякоть, она плевалась водой и задыхалась, пока разбудившие ее проводные куклы не схватили за руки и за ноги, вытаскивая из морозилки на холодный пол.
Потом она дрожала под теплым душем, а остатки криогенного геля стекали вниз через решетку между плитками цвета старческих зубов. Отклеивала сенсорные датчики. Пялилась на свое лицо в небьющемся зеркале над металлической раковиной. Смуглая кожа, со все еще морозной синевой вокруг губ. Ее звали Чандни Ханса. Она была бы очень хорошенькой, если бы ей не обрили голову и ее глаза не выглядели бы так, как сейчас.
Она вытерлась обветшалым тюремным полотенцем, надела свежее белье и бумажный тюремный халат. Затем прошла по красной линии на полу в следующее помещение и стала ждать, пока другая проводная кукла не принесет пластиковый пакет с одеждой, которая была на ней, когда ее арестовали. Одежда была хорошая: курта из интерактивной ткани, шикарные брюки и пара маленьких серебряных сандалий. Она купила их на последние деньги, украденные у богатого парня по имени Таллис Зенит.
«Беда в том, – подумала она, натягивая брюки, – что теперь все эти вещи вышли из моды». С похода по магазинам, который, как ей казалось, был несколько дней назад, как раз перед тем, как ее поймали синие мундиры, на самом деле прошло уже десять лет. Возможно, это было частью наказания. Ты отсидел свой срок, а потом снова оказался на улице в одежде десятилетней давности. Чтобы всем стало ясно: ты только что вышел из морозильной камеры, а значит, не сможешь найти работу и все такое и очень скоро сделаешь что-то, чем заработаешь еще один срок и снова превратишься в эскимо. Чандни уже в третий раз становилась ледышкой – или в четвертый?
Еще она украла у Таллиса Зенита гарнитуру и деньги, но их ей не вернули. То была красивая гарнитура, изящная бронзовая штучка, похожая на стебель растения, с крохотными цветочными видео- и аудиотерминалами, которые прижимались к виску и за ухом. Чандни догадалась, что они вернули ее Таллису, как будто ему не хватало денег на новую. Ей выдали другую, громоздкую, одноразовую, в пластиковом конверте. Надев ее, она получила строго ограниченный доступ к Морю данных и много полезных советов о том, как снова влиться в общество. Кажется, гарнитура была сломана: показывала дату, судя по которой с тех пор, как ее положили в морозилку, прошло всего шесть месяцев. Она попробовала зайти на несколько базовых сайтов Моря данных, которые ей разрешалось посмотреть, но везде отображалась та же дата.
Это вселило в нее надежду и слегка насторожило. Если она действительно пробыла во льду всего полгода, то это было не так уж плохо. Может, ее одежда даже до сих пор в моде. Возможно, еще есть шанс связаться с кем-нибудь из тех, кого она знала, а не как раньше. Но она никогда не слышала, чтобы кому-нибудь срезали срок заморозки (за что, за хорошее поведение?). Так что, вероятно, произошла ошибка.
Может быть, ее выпустили вместо какой-нибудь другой несчастной ледышки. Она решила молчать об этом, пока шла по красной линии к последнему помещению. Там были настоящие окна: через них лился солнечный свет. По виадуку, который изгибался над холодной тюрьмой, ехал поезд. Ее ждала настоящая женщина, хоть она и проявляла к Чандни не больше интереса, чем к проводным куклам.
Незнакомка надела ей на запястье браслет-маячок и сказала:
– Твоя сестра тебя ждет.
– Моя кто?
Женщина указала на стеклянные двери, ведущие в устланную ковром приемную. Там стояла еще одна женщина, ее лицо было скрыто прядью черных волос; она наклонилась вперед, чтобы рассмотреть один из плакатов на стене.
– Твоя сестра. Она проделала путь от Центральной станции, чтобы забрать тебя. Вам разрешено вернуться туда вместе. Советую оставаться там. Нам на Каравине не нужны такие, как ты.
Интересно выходило – Чандни знала наверняка, что у нее не было никакой сестры. Так что, скорее всего, девушка, ожидавшая в вестибюле, была сестрой другого заключенного, которого следовало разморозить вместо Чандни. И уж тем более она заметит ошибку, как только увидит Чандни, и Чандни уволокут обратно и заморозят в гелевой ванне еще на девять лет и шесть месяцев – перспектива, которая вдруг показалась ей настолько пугающей, что она задрожала, чуть не заплакав, как маленькая девочка.
Но сдержалась.
– Ладно, – сказала она и направилась к дверям приемной, говоря себе, что возникнет минутное замешательство, когда эта дама увидит, что они разморозили не того человека, и в этот момент Чандни воспользуется шансом и сбежит. От холода у нее подкашивались ноги, но если она доберется до К-трассы, то, может быть, сумеет сесть на поезд, который любезно доставит ее на другую планету.
Двери разъехались. Женщина в холле обернулась. Она была старше нее и совершенно ей незнакома. Но при виде Чандни ее простое желтоватое лицо вдруг расплылось в очаровательной улыбке.
– Чандни! – воскликнула она слишком громко и подошла, чтобы заключить ее в первые настоящие объятия с тех пор, как Чандни была ребенком.
– Что ж, это странно, – сказала Чандни, уткнувшись в воротник пальто из искусственного меха своей ненастоящей сестры.
– Мне так много надо тебе рассказать, сестренка, – по-прежнему деланно громко сказала незнакомка, хватая Чандни за руку и едва ли не силком вытаскивая наружу, в туманный солнечный свет. – Я все объясню, как только мы сядем в поезд. Идем! Если поторопимся, то успеем на рейс двадцать шесть тридцать два…
Поезд 26.32 до Центральной станции ждал на платформе: большой локомотив «Нгуэн-60» с вереницей двухэтажных серебристых вагонов. Увидев его, Чандни начала расслабляться. Она любила поезда. Как бы странно ни было выходить из тюрьмы-морозилки, как бы много всего ни менялось за время заморозки, поезда всегда были на месте, терпеливо прокладывая путь через К-шлюзы из мира в мир. С поездами ты всегда знал, где находишься. Кроме того, в них было много людей, так что даже если странная женщина, которая забирает тебя из холодильника, притворившись давно потерянной сестрой, окажется ненормальной и решит тебя убить, а из твоей кожи нашить чехлов на подушки, то путешествие на поезде предоставит много шансов сбежать.
К удивлению Чандни, у женщины были билеты первого класса, которые никак не соответствовали ее дешевому пальто. Она подвела ее к переднему вагону и провела в шикарное отдельное купе. Когда двери мягко закрылись, она сняла пальто. Под ним оказалась черная одежда, которая выглядела одновременно очень просто и очень дорого, отчего собственные вещи показались Чандни слишком броскими.
– Меня зовут Кала Танака, – сказала женщина. – Я работаю на семью Зенитов.
– Ты имеешь в виду тех людей, которые заморозили меня на десять лет из-за того, что их сын сказал, будто я присвоила его деньги на карманные расходы? – спросила Чандни.
– Зениты – это семейная корпорация, – терпеливо объяснила Кала Танака. – Поэтому у них много ответвлений, много разных интересов…
– Мне не нужен исторический экскурс в историю семьи Зенитов.
– Именно, что нужен, – ответила Кала Танака. – Присядь.
Она сказала это тихо, но так твердо, что Чандни замолчала и села. Как только она опустилась на мягкие подушки сиденья, поезд тронулся.
– Меня зовут L’Esprit de l’Escalier, – произнес он через динамики, установленные на черепаховом потолке. – Я буду оповещать вас о подъезде к Пршедвёсне, Глориете, Бухте Бхозе и Центральной станции…
– Тебе действительно не помешал бы экскурс в историю, – сказала Кала Танака. – В этот раз ты пробыла в морозилке всего полгода, но многое изменилось.
Она показала за окно, где здания маленького станционного городка Каравины скользили мимо, набирая скорость. Как и во всех городах-станциях, которые Чандни когда-либо видела, здесь нашлось место для голографического портрета Императора высотой с пару домов. Вот только по какой-то причине это был не Император. На нем была изображена молодая женщина примерно того же возраста, что и Чандни, с синими волосами и обычным лицом.
– Через несколько дней после того, как тебя заморозили, – сказала Кала Танака, – на Веретенном мосту произошло крушение поезда. Император Магалаксмий был убит. Велись споры о том, кто станет его преемником, но в конце концов Железнодорожные войска решили поддержать его младшую дочь, Треноди Зенит. Она – новая Императрица Великой Сети и та, на кого я работаю. И именно она устроила так, чтобы тебя раньше выпустили из морозилки, но если ты кому-нибудь об этом расскажешь, то доказательств не будет, а мы все будем отрицать. Императрица желает поговорить с тобой и хочет сделать это совершенно конфиденциально. Ты понимаешь, что это значит?
– Я не дура, – сказала Чандни. – Это значит тайно.
Кала Танака улыбнулась ей:
– Хорошо. Я рада, что ты не дура. Путь до Центральной станции неблизкий и, возможно, скучный, но, кажется, мы отлично поладим. Ты уже проголодалась? Я закажу нам что-нибудь из вагона-ресторана, но есть, думаю, мы будем здесь. Лучше, если тебя увидит как можно меньше людей.
К тому времени они уже были за городом. Мимо проплывали знаменитые паровые озера Каравины, а следом – горы. Поезд набирал скорость, направляясь к К-шлюзу, который должен был доставить его к Пршедвёсне, находившейся в тридцати тысячах световых лет отсюда.
Чандни подумала о еде и решила, что ей нравится эта мысль. Но она по-прежнему ничего не понимала.
– О чем хочет поговорить со мной эта новая Императрица? – спросила девушка.
– Думаю, она сама тебе расскажет, – ответила Кала Танака.
