Стокгольмское дело

9

Уже вечер, «работа» с Деяном окончена. Тедди за рулем своей машины, которая после деяновой «теслы» кажется прошлым веком.

– Да, слушаю, – сказал он намеренно нейтрально.

Наверное, двадцатый звонок. Эмили. Но на этот раз он нажал на зеленую трубочку в кружочке – стало любопытно. Хотя обида осталась.

– Привет, это я.

– И слышу, и вижу, что это ты. Представь, твой номер все еще светится у меня в контактах. Чем обязан?

Он резко нажал на педаль газа. Лобовое стекло опять запачкалось, хотя он только что включал омыватель. Рычажок на себя – брызнули веселые струйки, лихорадочно заработал дворник. Главное, непонятно, откуда берутся эти грязные кляксы: дождя нет, а ближайшая машина метрах в пятидесяти впереди. Загадка. Наверное, уличная грязь мечтает добраться до него самого, но стекло мешает.

– Тедди… тут кое-что случилось.

Тедди отпустил газ. Не хватало только лишиться прав, которые он только что получил. Десять лет без прав. Спасибо Деяну – получил разрешение на инструктаж и добросовестно ездил с Тедди по Стокгольму.

– Что именно?

– Именно?

– Что именно случилось?

– Нам надо встретиться, – сказала Эмили.

Он еле удержался, чтобы не затормозить.

– Зачем?

– Не по телефону. Можем мы увидеться или нет? Это касается наших с тобой старых дел.

Тедди еще в прошлом году твердо решил – больше не копаться в семейных делах Эмануельссонов. Они с Эмили сделали все, что могли. Все были уверены, что Матс, человек, которого Тедди и Деян похитили десять лет назад, покончил с собой. Но когда в доме в произошло убийство, подозрения пали на сына Матса, Беньямина. Тедди и Эмили постепенно поняли, что Матс жив, но вынужден скрываться, инсценировав самоубийство, – он случайно наткнулся на разветвленную лигу педофилов. Мало того – в деле были замешаны и коррумпированные сотрудники полиции, прилагавшие все усилия, чтобы правда не выплыла на свет. В конце концов Матс был вынужден выйти из тени, потому что его сыну грозило тюремное заключение за преступление, которого он не совершал. Именно тогда он передал полиции жесткий диск с садистскими фильмами, запечатлевшими издевательства над девочками-подростками. Но Тедди и Эмили так и не удалось вычислить, кто стоит за всей этой историей. След закончился на единственной фамилии: Педер Хульт. Но найти его так и не удалось. Возможно, псевдоним. И никто не гарантирует, что этот загадочный Хульт и его подельники не продолжают заниматься тем же самым.

Тедди давно сформулировал для себя простой принцип: всему свое время. В детстве отец читал ему Екклезиаста: время разбрасывать камни и время собирать камни. Нельзя постоянно оглядываться на прошлое. Хватит.

Но позвонила Эмили, и он, будто со стороны, услышал свой голос:

– Сейчас приеду.

Через полчаса он стоял перед массивной дубовой дверью на втором этаже основательного дома на Хантверкаргатан. Такие дома строили в начале двадцатого века: высокие потолки с лепниной, винтовые лестницы. Четыре медных таблички: «Мартин Коор, адвокатура», «Челль Альблум, адвокатура», «Сами Гитеррес, адвокатура», «Эмили Янссон, адвокатура».

Почему бы им не объединиться? Было бы солидней.

Эмили открыла мгновенно, словно стояла за дверью и дожидалась звонка. В ее конторе было почти темно, но Тедди, как всегда, отметил ее походку. Она переносила вес с одной ноги на другую, будто укачивала сама себя, повинуясь одному ей слышному внутреннему ритму. Средним и безымянным пальцем заправила за ухо выбившийся локон – тоже чертовски привлекательно.

Обошлись без традиционных объятий.

Понятно, почему темно: зажжена только маленькая настольная лампа. На одном конце картонная коробка с недоеденными суши, на другом – огромный дисплей «мака» и клавиатура. И все, если не считать большого блокнота и разбросанных по столу тут и там шариковых ручек и цветных маркёров.

– Значит, это твоя новая контора? А почему на стенах нет работ выдающихся мастеров живописи и графики? – неуклюже пошутил Тедди и сел.

Намек на кабинет ее бывшего шефа. Собственно, он собирался спросить, как у нее дела, как с работой: серьезное все-таки дело – собственная адвокатура. А может, нашла кого-то, кто подходит ей больше, чем бывший уголовник Тедди. Хотя он иногда сомневался, бывают ли такие вообще – бывшие уголовники. Не пожизненная ли это профессия.

– Не время шутить, Тедди… – Она почему-то отвернулась и посмотрела в сторону. – Меня попросили представлять интересы молодой женщины… которая побывала у них. В их руках. – Она коротко пересказала историю Кати и посмотрела ему в глаза. – И я хотела тебя спросить… вернее, не спросить, а попросить. Попросить помочь. Ей нужна любая мыслимая поддержка.

Наступило молчание. Урчание проезжающего автобуса показалось невыносимо долгим.

– Эмили… разве это не дело полиции?

– Что-то я не вижу результатов. Этот чертов диск у них в руках уже больше года, но они, по-видимому, не чешутся. К тому же… думаю, что именно люди Педера Хульта подложили бомбу в твою квартиру. Когда чуть не погиб Никола.

История с Матсом Эмануельссоном будет преследовать меня всю жизнь, с горечью подумал Тедди. Значит, Катя – одна из тех несчастных девчушек…

Эмили пристально смотрела ему в глаза.

– Ты должен помочь мне, Тедди. Поднять нить там, где мы ее потеряли.

– Почему именно я?

– Потому что ты знаешь людей, к которым у меня нет и не может быть подходов. Потому что… потому что я знаю: ты хочешь жить нормальной жизнью, я ценю и уважаю тебя за это, но мы ведь так и не нашли тех, кто виновен в твоих злоключениях. Тех, кто чуть не убил твоего племянника. Мы остановились на полдороге.

Тедди прекрасно знал, что означает этот взгляд. Неподвижный, приказывающий и умоляющий.

Она не отступит.

А он?