Взаперти

28 сентября

Успел подремать всего пару часов. Посмотрел, как Элвин, уменьшив дозу едва ли не до чистой гомеопатии, вкалывает ее, сидя на крышке унитаза. Прокомментир овал, не рассчитывая на ответ. Он всегда молчит, только смотрит круг лыми совиными глазами и кусает незаживающие губы. Его заначки должно было хватить на раз, но он растянул на четыре. Еще столько же порошка я сохранил у себя. Вот и пригодится.

Наконец десятый этаж ложится спать. Элли устроилась в углу, свив себе гнездо из подушек. Спит, уронив книгу на грудь. Я помню: ты всегда любила читать. Нужно будет пополнить библиотеку на остальных этажах. Эл развалился посреди ковра, как обычно, демонстративно нагло. Посмотрим, как быстро тебя сломает боль, мальчишка. Но для этого нужно переместить его в бокс. Лучше не своими руками. Элбет спит на диване в обнимку с аптечкой, белый халат, который днем она носит поверх тонкого свитера, служит подушкой. Я могу угрожать чем угодно, она не согласится. И это правильно. Она не должна его предавать.

Элвин полусидит на полу, подтянув к себе худые ноги в мешковатых джинсах. Рыжие волосы падают на лицо, он прижимается плечом к ножке кресла, свесив голову на грудь. Конечно, у него пока нет ломки, но даже ее призрак – для него достаточный стимул. Элвин привык делать что угодно за дозу. Сделает и теперь.

Я прежде не использовал индивидуальные чипы для связи, хоть и предусмотрел такую возможность, но сейчас придется рискнуть. Подключаюсь, Элвин вздрагивает, просыпается – чип причиняет легкую боль, когда работает в таком режиме. Приказываю:

– Возьми снотворное из аптечки и введи его Элджернону.

Элвин втягивает голову в плечи, ежится, смотрит в камеру не мигая. Быстро облизывает губы, цепляясь за собственные локти.

– Я дам тебе дозу, – обещаю ему.

Смотреть, как он тихо, можно сказать, профессионально выполняет задание, одновременно приятно и жутко. Если бы я велел ему убить, он бы тоже послушался? С крыши ведь прыгнул сразу, без мига сомнений. Поэтому он здесь: чтобы научиться доверять тем, кто заслуживает этого. Преодолевать себя, не предавая людей, с которыми он в одной лодке.

– Теперь отнеси Элджернона в первый бокс. Дверь будет открыта. Положи его на пол и вернись наверх.

Элвин делает, не задавая вопросов. У него блестят глаза, когда он находит оставленный мной подарок. Оглядывается на Эла, прикусив губу, опять смотрит в камеру. Если попробует и лапки не намочить, и рыбку съесть, дам короткий разряд в пол. Эл после такой дозы снотворного не проснется, а Элвин поймет, что не стоит пытаться меня обмануть. Но он, постояв, возвращается в комнату. Опять садится у ножки кресла, сжимается весь, утыкается лицом в колени. На миг мне становится почти жаль, что я использовал его, а не пошел сам. Но это было бы слишком рискованно.

Не спеша беру планшет, убеждаюсь, что он полностью заряжен. С сомнением смотрю на холодные остатки кофе в чашке – какая это по счету, седьмая или восьмая? Пожав плечами, допиваю, – пара глотков погоды не сделает, а кофе нравится мне в любом виде. Поднимаюсь наверх, прохожу по своей части дома, отпираю дверь на девятый этаж. Бокс занимает совсем малую его часть, остальное я не тронул. Впрочем, сейчас важно лишь то, что здесь есть удобное кресло. Сажусь у стены, несколько минут смотрю в экран, переключаясь с камеры на камеру. Мне нравится стерильная белизна моего дома, матовость стен, холодный блеск стали. Люди смотрятся особенно ярко на таком фоне. Волосы Элвина, каждая веснушка на его бледном лице – словно огненная вспышка, даже чудовищный грязно-коричневый свитер обретает некий своеобразный шарм. Горный загар Элли превращает ее в мулатку, от природы светлые волосы кажутся леденцово-желтыми, футболка без рукавов – синяя, как вода. Эл, темноволосый и неуловимо экзотичный, выглядит очаровательно и одновременно жалко, словно бродяга из неведомых земель.

На белом фоне все ярче – люди, их чувства. Кровь и ожоги тоже. Мне нравится быть рядом в такие моменты. Пусть я не могу видеть гостей иначе, чем через камеры, приятно знать, что жертва прямо за стеной. Веду пальцем по экрану, плавно увеличивая напряжение тока на полу бокса. Эл вздрагивает, не сразу преодолевая действие снотворного, поднимается с трудом.

– Что… Что происходит?

Испуганно вцепился в ворот футболки и переступает с ноги на ногу, чувствуя пока слабое покалывание босыми пятками. Вот твое настоящее лицо, верно, Эл? Вечная жертва. Твое вызывающее поведение – просто способ сказать миру: «Докажите мне, что я не прав». В каждом твоем движении читается немая мольба взять тебя за шкирку, как котенка, встряхнуть и заставить слушаться.

Он еще не понимает. Усмехаюсь, склоняясь к планшету:

– Твое наказание. Я учу доверию, Элджернон, а ты его предал.

– Я вовсе не…

Резко увеличиваю напряжение. Морщусь, включая подавитель шума – не думал, что мальчишка будет так орать. Я тестировал, даже максимальный разряд можно выдержать. Тело, правда, не подчиняется совершенно, и потом несколько часов болят все мышцы. Отключаю ток, мальчишка падает как подкошенный. Всхлипывает, теперь только мне в наушники. Советую:

– Не спорь со мной.

Он кивает, смотрит в камеру – зрачки расширены так, что глаза кажутся черными. Смиренно ждет приказа или продолжения пытки, больше не пытаясь корчить из себя героя. Я ухмыляюсь, палец зависает над слайдером… Сигнал. В дверь бокса колотит Элли. Переключаюсь на динамик над ней:

– Этот урок он должен получить сам.

– Какой, к чертовой матери, урок?! – Она кричит, раскрасневшаяся и сердитая. Надо было глушить бокс заранее. Элбет и Элвин до сих пор делают вид, что спят, а эта прибежала. – Отстань от него, садист!

– Урок о разнице между доверием и ложью. – Возвращаюсь к мальчишке, требую: – Встань на колени лицом к двери. Поклянись, что больше никогда не станешь проходить тесты обманом.

Он поднимается так быстро, как может. Элли замирает, прижавшись к разделяющему их стеклу.

– Клянусь больше никогда тебя… – Снова на миг включаю пол. Эл вскрикивает, падает на четвереньки. Исправляется, всхлипывая: – Никогда ни с кем так не поступать, не проходить тесты обманом. Миротворец учит нас доверять, а не обманывать доверие.

– Молодец, – шепчу в микрофон, чувствуя, как лицо расплывается в улыбке, как страх и покорность Эла делают меня сильней. – Ты понял и принимаешь свое наказание. Повтори.

В его глазах панический ужас. Что, думал, все закончилось? Но повторяет прилежно, несмотря на прыгающие губы.

– Теперь возьмись за рукоять, – инструктирую дальше. – Не бойся. Ты даже не обожжешь ладонь. Но ты запомнишь свой урок.

Он ползет к стене на коленях, дрожа всем телом. Смотрю с удовлетворением, пока не приходит сигнал с лестницы – Элли швыряет в камеру кроссовку.

– Стой, – приказываю Элу, сам не зная зачем. Я ведь не собираюсь отпускать его без наказания, верно? Переключаюсь на динамик на площадке: – Я предупреждал тебя…

– Отстань от него! – Вопль оглушает, лицо Элли на миг становится другим, яростным и знакомым, эхо прокатывается по моему убежищу.

Открываю дверь. Элли бросается внутрь, подхватывает мальчишку на руки. Он что, потерял сознание? Картина «Дева спасает рыцаря от дракона». Сейчас, когда крик Элли не сотрясает стены, а ее лицо не заполняет экран, я не могу понять, почему поддался. Я же Миротворец. Для них – маньяк и псих, но главное – неотвратимая сила, подобная стихии. Наказание не закончено, я даже не уверен, что Элджернон сдержит обещание!.. И все же я отпустил его.

Слабость. Ее нельзя допускать. Значит, больше этого не повторится. Отстраненно смотрю, как на десятом этаже Элбет проверяет пульс и зрачки Эла, держит его за руку. Признается Элли:

– Это я виновата. Я отказалась пройти с ним тест.

Усмехаюсь – надо же, неужели наконец проснулись родственные чувства? Все связано и все не зря, если бы Эл не попытался обмануть, до нее долго доходило бы… Нет. Ненавижу пассажи про правильность и запланированность всего происходящего с нами. Миротворец не запланирован никем.

По утрам я особенно жалею, что старик. И дело не в крохотной пустой квартирке, где не прижился даже кот, а в невозможности сварить чертов кофе. Как обычно, добираюсь до департамента на полчаса раньше положенного. Обмениваюсь доброутрами с дежурным, прохожу между пустыми столами. Машу Эзре, он вымученно отвечает. Если Джемма не вызовет, до обеда разгребу большую часть бумаг. Ко всему можно привыкнуть, даже к тому, что дело, которому два дня от роду, уже норовит погрести тебя под ворохом писанины.

Остаток ночи проходит на удивление спокойно. Элбет, Эл и Элли так и легли в обнимку, завернувшись в один плед. Элвин жмется к своему обожаемому креслу, на восьмом этаже тоже спят. Я следом за ними отключаюсь так надежно, что просыпаюсь только от оповещения дрона о том, что его родимую вентиляцию пытаются взломать.

Восстаю, как зомби из могилы. Слышу сердитое бормотание Элли, фыркаю. Если у нее получится заглянуть в трубу, сама убедится – человек туда не протиснется. Даже тощий Элвин.

Спать хочется до ужаса, засовываю голову под струю ледяной воды. Элли, похоже, с раннего утра ищет, как выбраться в обход моих тестов. На десятом этаже, в царстве уныния и бездействия. Удивительно. И, судя по звукам, не в одиночестве бегает. Вода с волос капает на сенсорный экран планшета, картинка дергается, сворачивается. С рабочего стола смотрит красивая семья, машет рукой беловолосый мальчик. Смахиваю эту идиллию, снова открываю прямую трансляцию. В самом деле, не одна. Эла жизнь ничему не учит. Раздвижная панель хрустит, в дырку с интересом заглядывает даже Элбет, и вздох разочарования у гостей выходит очень слаженный.

Судя по тому, как Эл бережет запястье, окно разбить они уже пытались, и оно, как положено, спружинило.

Энтузиазм гостей угасает, все расползаются по углам. Можно на минуту отвлечься от планшета и сделать себе завтрак. Кофе, кофе, без него я как без головы. Слышу, как тихо жалуется Эл:

– Не понимаю, как внизу оказался. Заснул тут, а проснулся…

Замолкает посреди фразы. Да, мальчик, ты все правильно понимаешь. А вот Элли верит во всеобщую честность:

– Значит, этот Дождь приходил. Больше некому тебя туда отнести.

Вздрагиваю. Как ты меня назвала? Отмотать запись не успеваю, слишком интересно развивается разговор.

– Думаешь? – Эл кривится. – Эй, Винни! Если бы Миротворец велел тебе отнести кого-то из нас в бокс, ты бы это сделал?

Винни смотрит на Эла снизу вверх, словно брошенный птенец, – нахохлившийся, сжавшийся в комок, только худая шея болезненно изгибается. Однако отвечает спокойно:

– Сделал бы.

Поджимает губы Элбет, отворачивается ожидавший такого ответа Эл. Интересно, ты сам поступил бы так же? При случае обязательно проверю. Едва не пропускаю момент, когда Элли хватает Элвина за запястье:

– Покажи руку! – Задирает рукав свитера. Винни поспешно тянет его вниз, но Элли уже разглядела, что у него даже имени на коже нет. Предлагает: – Хочешь, я пройду бокс с тобой?

Закашливаюсь, подавившись кофе. Она вообще поняла, что только скорость болтовни спасла ее от разбитого носа? И чего она ждет, что Элвин сразу же… Ошарашенно смотрю, как он, помедлив, встает, молча идет за ней. Элли сыплет объяснениями, что делать на лестнице и в боксе.

Она правда доверяет – всем и сразу. Даже тем, кто предает, она протягивает руку, тех, кто не ждет добра, она одаривает широкой улыбкой. Миротворцу нечему ее учить!.. Но разве ее привез Миротворец? Как она назвала меня? Нахожу нужный отрывок записи, пересматриваю: «Значит, этот Дождь приходил». В груди ворочается что-то тяжелое. Это из-за погоды и формы татуировок. Она ничего не знает. Ведь так?

Победный марш заставляет вздрогнуть. Винни – как быстро я перенимаю их манеру называть друг друга! – трет свежую татуировку, Элли улыбается и болтает, пока рядом с первой каплей на ее руке появляется второе имя – «Элвин Гаррисон».

Отворачиваюсь от экрана. Одновременно одеваюсь, собираю в хвост волосы, ем овсянку, проверяю удивительно мирный восьмой этаж. Но мысли не исчезают, лишь чуть-чуть меняют направление. Зря я не закончил твое наказание, Эл. Ты извратил тесты, заставил ее поверить, что боксы можно пройти, схватив за руку первого встречного. Но это ведь не так.

– Ну, кто следующий? – звенит веселый голос. – Бет? А, ты была, точно! Тогда пошли дальше?

Сердито склоняюсь к микрофону, собираясь остановить ее… Бессильно опускаюсь в кресло, так ничего и не сказав.

– Ты знаешь, что на восьмом? – спрашивает Бет.

– Нет, – смеется Элли. – А какая разница?

Я не должен был ее привозить. Дыхание перехватывает, словно я снова под водой, и хочется вдохнуть, позволить ледяной тяжести взять меня. Но я не позволяю. Отчаянно брыкаюсь, готовый избавиться от чего угодно, пожертвовать всем, но выбраться – любой ценой!.. Почти любой.

– Там… – Бет опасливо косится на камеру. – Там лабиринт, полоса препятствий. Нужно приковать себя наручником к трубе и пройти до конца, а из нее все время бьет пар. Мне рассказывали другие.

Эл слушает вместе с Элли, Винни забился в угол, старательно показывая, что он тут ни при чем. Правильно делает.

Встряхиваюсь. Здесь нарушают мои правила, правила Миротворца. Я должен быть перед экраном, а не в своих мыслях.

– С этого момента поподробней. – Элли наклоняет голову набок, как любопытная птица. – То есть тут есть еще люди? А спят они где?

– Не знаю, – признается Бет. – Я боюсь, что они снова не прошли тест. И он уже не позволил им вернуться.

Доктор знает – рассказывать о тестах можно только напарникам. Она сознательно нарушает правила.

– А может, у них получилось? – Элли никогда не теряет оптимизма. – И они сразу остальные этажи прошли?

– Они не собирались, – отзывается Бет. – Бемби была здесь до меня, потом появилась Элиша. Они много раз пытались пройти лабиринт, предлагали мне попробовать, но я отказалась. Миротворец сказал, что тут появится кто-то мне знакомый. – Бросает взгляд на Эла.

Я помню тот разговор. Ты осталась наверху, не пошла дальше, но когда я сдержал обещание, ничего не сделала.

Вызов с восьмого, и тут гаснет экран. Черт, давно нужно было пересесть за ноутбук. С планшетом можно хоть на кровати лежать, хоть зубы чистить, но условно стационарная машина имеет свои плюсы. Например, не вырубается в самый неподходящий момент. Когда древняя машина, натужно гудя, наконец загружается, оказывается, что я едва все не пропустил. Дрон с восьмого жалобно пиликает, я, сдерживая неуместный смех, прошу:

– Эмберлин, мэм, отпустите мою технику.

Но темнокожая полицейская только крепче вцепляется в лопасти бедолаги-дрона, ее подруга тяжелым мячиком прыгает вокруг, скорее, в качестве моральной поддержки, чем реально помогая.

– Считаю до трех, – предупреждаю. Кровь вскипает, конечно, не той огненной лавой, как было с Элом, но тоже приятно. – Раз. – Не торопясь открываю меню настройки, навожу курсор на слайдер. – Два. – Зажимаю. Так и подмывает перевести на максимум без предупреждения, но нельзя. Правила есть правила. – Три. – Выкручиваю вывод тока на корпус.

Промаргиваюсь от яркой вспышки, различаю обломки дрона у стены. Эмберлин улыбается, глядя в камеру, Элиша копается в кусках плат.

– Мисс Дилейни, я предупреждал вас о последствиях, не так ли?

Моя ярость все равно что жидкий азот. Перед глазами возникают строчки тщательно собранного досье – она стала одиночкой после гибели напарника. Повторим на бис, мэм?

Пиликанье будильника чертовски некстати! Дергаюсь к включившемуся планшету, чуть не падаю с кресла, смахиваю надпись «пицца для гостей». Отложить на десять минут, да, да. Смотрю на экран: Эмберлин все еще ждет ответа. Давай, Миротворец. Сбили тебе настроение или нет, играй свою роль до конца. Что она говорит?

– Здесь ты мне ничего не сможешь сделать.

– Я и не собираюсь ничего делать. – Считаю про себя до трех, прежде чем уронить камнем с моста: – Вам. Вы ведь не будете сидеть на восьмом этаже всю жизнь. – Она вздрагивает, но взгляд удерживает. Я тихо смеюсь: – Выдержка не поможет, мэм. Я знаю, где ваше больное место.

– Ой, этот маньяк угрожает мне, что ли? – вскидывает тонкие брови-скобочки Элиша. – Ух ты!

– Дрона разбила я, – перебивает Бемби. – Ты должен наказать меня.

– Должен? – нарочито удивляюсь. – Мэм, вы меня с кем-то путаете! Я, как выразилась ваша подруга, маньяк. И если я считаю, что гораздо эффективней наказать вас через мисс Бренниган, я так и поступлю.

Полицейская хмурится. Элиша встает, обнимает подругу, на лице у той мгновенно появляется мученическое выражение.

Нет, вы все-таки не пара. За месяц не выучить, что человек ненавидит прикосновения, – это надо умудриться. Очень раздражают эти ошибки, но Эмберлин слишком активна, чтобы месяц сидеть сложа руки, а выбранный для нее напарник вернется в город только в октябре. Хорошо, что Эбенизер не переехал навсегда.

Играет победный марш в первом боксе, переключаюсь туда. На руке Бет уже рисуется имя, Эл стоит за ее спиной, потирая запястье. Переминается с ноги на ногу, ловит за локоть. Сглатывает, не находя слов.

– У тебя лицо отца, – коротко и прохладно говорит Бет, отступая.

Эл, на миг опешив, смешно разводит руками:

– Извини. – Потом предлагает серьезно: – Хочешь, можешь мне нос сломать, буду меньше похож.

Она медлит, но все-таки улыбается.

Вот зачем я создал тесты: чтобы люди, никогда не говорившие о своей боли, научились это делать. Не закукливались, а жили, двигались, как бы мучительно это ни было. Миротворец создает ситуацию, в которой у тебя нет выбора. Делай – или навеки замри в своем страдании. Делай – или останешься здесь навсегда. Хотел бы я знать, что сказала им Элли, если они отправились проходить этот тест вместе.

Опять настойчиво пищит будильник, послушно иду к морозилке за пиццей, кидаю ее на решетку духовки. Я все-таки не настолько садист, чтобы кормить гостей пиццей, разогретой в микроволновке.

Плохая шутка, Эдриан. Они могут называть меня как угодно, но я не маньяк и не садист. Я хочу научить этих людей доверять друг другу.

На второй день парк и кухня кажутся почти родными. Я, кивнув мистеру Джонсону, неторопливо шагаю к охраннику. Усатый мужик чуть моложе меня отрывисто представляется:

– Гарольд Блэк. – Дожидается, пока я предъявлю корочку, сплевывает себе под ноги. – Нужно было сразу послать на хрен этого пацана.

– В самом деле? Почему?

– А потому что ни хрена он не бездомный. – Гарри смотрит на меня исподлобья глазами картежника, выложившего на сукно козырный туз.

– Мало ли где он получил одежду, – пожимаю плечами.

– Не в шмотках дело. Держался он не так. Не боялся.

Это уже интересно. Делаю пометку в блокноте, уточняю:

– Не боялся?

– Вообще, – уверенно подтверждает охранник. – Держался с такой скромностью, смотрел снизу вверх, девчонки от этого млели. А сам весь умытенький и с осаночкой. Таких бездомных не бывает. Вот Джерри, тот нормальный был. Вы ж про него вчера спрашивали?

Киваю, готовясь записывать. Похоже, сегодня у нас удачный день. Гарри в самом деле знает многое, а главное, соглашается прийти в отделение, чтобы составить фоторобот. Он и описывает намного точней, чем вчерашняя бездомная. Я спорить готов, что догадаюсь, какие именно глаза и подборок он выберет.

– Давайте я, что ли, заявление напишу, – мрачно бурчит Гарри. – А то не дело, что парня никто искать не будет. У него и так жизнь была не сахар, сразу видно.

Когда я осторожно уточняю насчет наркотиков, охранник аж взвивается:

– Он же не идиот! Точно чистый, я его звал как-то простирнуть шмотье и помыться, видел руки. Не, ничем таким он не баловался. Хороший пацан, был бы помладше, я б предложил в опеку обратиться, а там, может…

Неожиданно замолкает. Приглядываюсь внимательней – обручальное кольцо на пальце. Своих детей нет? Или давно вылетели из гнезда. Вот и пожалел парня.

Кое-кто из моих коллег подумал бы о куда более неприятных вещах. Я их фиксирую дальним краем сознания – проверить охранника, соотнести, когда и где еще гостил пропавший парень. Мало ли. С голодухи на многое можно решиться. Увы, бездомные и проститутки остаются главными жертвами хоть маньяков, хоть просто придурков всех мастей.

Возвращаюсь к ноутбуку с вскрытой банкой рыбных консервов. Иногда так хочется поесть прилично, сходить в кино, побродить по парку. Потом вспоминаю, чем кончилась нормальная жизнь, и все мои желания смывает, словно рисунки на песке.

Десятый этаж встречает пиццу радостными воплями – Эл и Элли стараются. Элли, впрочем, разочаровывается, вскрыв коробку:

– Гавайская! Кто догадался пихать вместе курицу и ананасы? И почему так мало, где признание нашего героизма?

Эл со смехом умоляет пожертвовать ананасы страждущим, а не мусорке, Бет неуверенно улыбается, Элвин, утащив один кусок, снова забивается в угол. Он съедает едва ли половину запланированного мной пайка, но он и на свободе так делал. Очень удобно было грузить его в машину. Удобно и страшно. Он оказался намного легче, чем было записано в старой медкарте, и я испугался, что переборщил со снотворным. Препараты для компенсации передозировки я заранее не покупал, пришлось заезжать в аптеку вместе с гостем. Помню, свернул в первую попавшуюся подворотню без камер, открыл багажник, почти уверенный, что там труп. Но Элвин лишь наморщил нос от капнувшей на него воды и чихнул, как бродячий кот.

Хорошо, что Миротворец паниковать не умеет и уже тогда знал, как вырубать гостей хоть с помощью снотворного, хоть без.

Проверяю восьмой, Элиша мучает остатки разбитого дрона. На что она надеялась? В основе – банальный квадрокоптер, а электронные мозги после близкого знакомства со стеной наверняка разлетелись вдребезги. В любом случае без программы в них не влезть, а гости у меня принудительно перемещены в двадцатый век. Все личные вещи ждут у входной двери, в подписанных белых ящиках. Сумки, документы, кошельки, техника: телефоны, планшеты, даже фитнес-браслеты с плеерами, выключенные и с вынутыми аккумуляторами где возможно. По ним слишком легко было бы выследить моих гостей. Конечно, я выбирал тех, кого в принципе не станут искать. Но всегда лучше перестраховаться.

Облизывая вилку, возвращаюсь к десятому – Элли опять болтает за всех и успела растормошить Эла настолько, что он шутит обо мне в полный голос. Впрочем, я не против легкого отношения и не собираюсь наказывать за слова.

Элли вытирает пальцы, кидает салфетку в опустевшую коробку.

– И что, тут всегда такое меню?

Бет кивает, пристраивая картонку на гору таких же. Элли округляет глаза:

– Фига себе, нездоровый рацион! Что он, не мог кухню с продуктами замутить? Не то чтобы я была великим кулинаром, но…

В самом деле, потолок общения Элли с плитой – яичница. Советую:

– Пройди дальше, и тебе воздастся.

Она вскидывается с неожиданной яростью.

– Я тебе что, осел, чтоб меня морковкой на веревочке подманивать?!

– Мы все для него ослы, – тихо объясняет Бет. – А морковка – возможность выйти отсюда живыми.

– Лучше сжую погонщика, – отшучивается Элли. – Дальше пойдем?

Энтузиазма никто не проявляет, и я начинаю надеяться, что, может, наконец-то высплюсь. Особенно если девушки на восьмом тоже будут паиньками и лягут спать, а не попытаются устроить побег.

– Да ладно, – не теряет надежду Элли, – один бокс можно пройти!

Я даже переключаю камеру, чтобы рассмотреть лица, – Бет бросает взгляд на Эла и делает вид, что увлечена пятнышком соуса на халате, Эл так же подчеркнуто смотрит в окно. Элвин вообще отвернулся от всех, ладонью накрыл карман, словно защищая драгоценную дозу.

Да, Элли, все-таки Миротворец был прав. Твое доверие – фальшивка, и они чувствуют это. Впрочем, она не пытается переубедить их, просто пожимает плечами и уходит в ванную. Я долго думал, устанавливать ли там камеры. Все-таки поставил – надо же знать, если кто попытается собрать бомбу из туалетной бумаги. Не могу понять, что происходит, на всех трех камерах – темнота со светлыми пятнами. Наконец догадываюсь.

– Элли, там есть вешалка. Сними одежду с камер, – прошу.

– Извращенец, – ругается она. – Ты что, не умеешь порнуху в интернете смотреть?

– Твое тело меня не интересует, – отвечаю холодно, – это вопрос безопасности.

В ответ плещет вода в душе. Приходится открыть секрет:

– Это камеры с генератором помех. Я вижу только пятна разного цвета. Естественно, если соберешься сбежать через канализацию, я отключу помехи и увижу все в деталях.

Сначала ничего не меняется, потом появляется размытое лицо.

– Спасибо, что не стал угрожать! – Улыбается. – С тобой все-таки можно договориться, а, Дождь?

Вздрагиваю. Хочется попросить не называть меня так, но тогда она наверняка будет повторять прозвище с утра до ночи. Уже собираюсь переключиться на другую камеру, когда Элли говорит:

– Оригинальное у тебя агентство. «Познакомьтесь в необычных обстоятельствах. Если вы подойдете друг другу, сможете сбежать, если нет – вам подберут новую пару»! Не припомню, чтобы я заказывала подобные услуги.

– Ты считаешь… – С ней интересно разговаривать, она совсем меня не боится, – что прошла бы тесты с кем-нибудь из своих знакомых? Или, может, с родителями?

Интонация против воли выходит такой, что Элли кричит:

– Только попробуй притащить их сюда!

– И не собирался, – усмехаюсь. Мне больно говорить об этом, поэтому я не сдерживаюсь, добавляю: – Они прошли бы тесты друг с другом, а ты снова осталась бы одна. Ведь так?

Она молча выбирается из душа, одевается и хлопает дверью. Ожидаемый ответ. Ты все-таки знаешь это о себе, верно, Элли? Ты знаешь, что никто не станет тебя искать. Для мистера и миссис Майлз ты слишком взрослая девочка, звонишь им изредка по праздникам, не поднимаешь трубку, если звонят они. Друзья новые каждый поход, в городе не получается ни с кем поддерживать общение. С карьерой и с коллегами тоже не складывается. Но ты никогда не признаешься в этом вслух. Хоть что-то в тебе не изменилось.