Об известных евреях Друи

4.2 Произведения. Отрывок, характеризующий Исраэля Хаима Тавьёва. Об Исраэле Хаиме Тавьёве в справочном издании

150 years after Ha-Levanon was founded – and nearly 130 years after publication ceased – the revolutionary newspaper has been scanned and digitized for the Historical Jewish Press. Спустя 150 лет после основания Ha-Levanon – и почти через 130 лет после прекращения публикации – революционная газета была отсканирована и оцифрована для Исторической еврейской прессы. Источник: https://www.haaretz.com/jewish/.premium-israel-s-first-hebrew-paper-born-in-cyberspace-1.5232315?

Произведения

Произведения [15]:

«Оцар ха-мшалим ве-ха-питгамим» («Сокровищница пословиц и поговорок»; 1919);

хрестоматия «Эден-Йеладим» («Детский рай»);

«Ха-Мехин» («Подготовитель», 1899, простейшие тексты на иврите);

антология «Мивхар ха-сифрут» («Избранная литература»; 1899);

письмовник «Игрон ли-вней ха-не‘урим» («Письмовники для юношества», Бердичев, 1890);

пьеса «Иш ха-Руах» (1892);

пьеса «Ха-Сорер бе-вейто» («Хозяин у себя дома», 1899);

Отрывок, характеризующий Исраэля Хаима Тавьёва

Отрывок, характеризующий Исраэля Хаима Тавьёва [16]:

– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся. – Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч. – Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!

Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать. Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы. С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга. У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром. – Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников… – Да ну, будет, – говорил другой. – А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча. – А, Яков Алпатыч, ты зачем? – По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он. – Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.