Загадки семейных трагедий. Уральский криминальный роман

Бартер

Сделав пару важных звонков (в обоих случаях никто не ответил), запустил компьютер, вышел в Интернет, открылась страничка его электронной почты. Среди разного мусора (так и не может понять, как и откуда берутся эти почтовые рассылки) увидел только-только пришедшее письмо от журналиста Григорова. Открыл.

«Согласовал с главным, – писал он. – Не возражает. Да и странно было бы, если б стал возражать. Жду, короче, интервью. Если успеете, то появится в ближайшем номере: материалы уйдут в печать не позднее четверга – это день вёрстки. Значит, мы имеем два с половиной дня».

Щёлкнув опцию «ответить», Фомин сообщил двумя словами:

«Приступаю. Постараюсь».

И тотчас же, чтобы ничто не мешало сосредоточиться, вышел из Интернета. Создав новый текстовый файл, задумался.

Хотя всякий раз Григоров расточает по части его писанины восторги, но факт остается фактом и он это понимает как никто другой – писарчук из него, мягко говоря, никудышный. С формой (вопрос – ответ) еще ничего, а с содержанием… Нет, он знает, о чем должен рассказать интервьюируемый и о чем лучше ему умолчать, а вот как изложить, чтобы было попонятнее читателю, – с этим всегда испытывает затруднения. Нет, он также понимает, что если что будет не так, то журналистская рука поправит, но он не хочет парню создавать лишние затруднения, если без них есть возможность обойтись. Галина Анатольевна часто корит, что он бессовестно эксплуатирует молодого журналиста, причем, безвозмездно. В глубине души с укоризнами жены согласен, чувствует себя неловко, потому что всякий труд должен быть оплачиваемым, но частично. Потому что готовы возражения: у детективного агентства «ФАС» в лице Фомина, с одной стороны, и редакции газеты «Криминальное обозрение» в лице главного редактора Муравьева, с другой стороны, имеет место быть взаимовыгодное сотрудничество. Разве не так? Да, он не имеет возможности оплачивать журналистский труд, однако он, Григоров, выступая фактически в качестве автора газетного текста, получает гонорар и, стало быть, труд в какой-то мере не бесплатный, однако и редакция, используя его, как ценного информатора, ничего не платит, хотя нынче информация зачастую больших денег стоит. И получается: так на так, иначе говоря, никто и никому ничего не должен, потому что выгода взаимная, своего рода, бартер между деловыми людьми.

Как Фомин ни старался, но на этот раз сосредоточиться не получалось: мысли, цепляясь одна за другую, разбредались то в одну сторону, то в другую.

Чертыхнувшись, встал и вышел в приемную. Подошел к столу помощницы и устроился напротив. Помощница работала над каким-то документом и постоянно, хмурясь, качала головой; упавшая на лоб начавшая седеть прядь волос перемещалась в такт то влево, то вправо.

Наконец, Галина Анатольевна оторвала взгляд от монитора.

– Что-то хочешь сказать?

– Да… Нет… Ничего… Пришел просто так… Решил полюбоваться деловой женщиной.

– Скучно в одиночестве?

– Скука меня дома не застанет…

– С чем приходил Григоров?

– Так, сударыня… Можно сказать, повидаться.

– И ты, как всегда, нагрузил его.

– Не то, чтобы… Так… Чуть-чуть… Основную ношу всё-таки взвалил на себя. – Он повернул голову влево и увидел, как мимо окна, выходящего на улицу Шевченко, прошел мужчина в полицейской форме, свернув за угол дома, где офис агентства, скрылся. Воскликнул по-мальчишечьи. – Алёшка, черт!

– Который? – спросила помощница.

– Самарин, – ответил Фомин и вскочил, да так стремительно, что стул опрокинулся и грохнулся на пол.