Змеиный князь

Глава III. Сир – город государей

Пилигримы покинули окрестности Элефантины. Маргарита ехала рядом, но Мал с ужасом осознавал, что утратил прежнее чувство близости. Ему казалась, что принцесса находится где-то далеко, и как он ни стремился, никак не мог достичь ее. В его воспаленном воображении на пути к Маргарите появлялись то стремительно скачущие всадники, то сметающий всё на своем пути ураган. Стихия подхватывает Мала, несет по воздуху и опускает на поверхность земли в неизвестном городе. Навстречу выходит человек в маске и карнавальном костюме. При виде странно одетого горожанина конь под Малом спотыкается. Человек в маске проходит мимо. Конь спотыкается еще раз, и Мал видит, что едет по бесконечной пустыне в Мемфис, город призрачной надежды рыцаря Филиппа, и Маргарита, скачущая рядом с ним, всё так же далека, ее облик призрачен, как только что виденный им человек в маске.

Проснувшись, Мал не обнаружил девочки рядом. Он вышел из шатра. Принцессы нигде не было. Солнце едва поднялось над горизонтом. Обеспокоенный отсутствием Маргариты Мал принялся расспрашивать солдата, стоявшего в ночном карауле. Тот, с трудом напрягая мышцы обезображенного шрамами лица, сообщил, что девочка вышла на прогулку в сопровождении Ву. Встревоженный Мал отправился на поиски.

За пределами лагеря он наткнулся на истекающего кровью Ву. Тот выдавил из себя:

– Она похищена. Ваш отец!..

Мал бросился в лагерь. Здесь его уже ждали капитан, Верн и Дан, готовые к погоне. Им не пришлось ничего объяснять. Малу помогли облачиться в доспехи. Рыцарь Филипп приказал отправить в погоню лучших коней. Одного из них он лично подвел Малу:

– Его зовут Перегор. Он домчит тебя в любую сторону света, – добавил Филипп.

Следы исчезли возле озера, противоположный берег которого терялся за горизонтом. Преследователи повернули коней в ближайшую деревню. На полпути они встретили трех женщин. Те охотно рассказали, что еще совсем недавно видели плывущую по озеру лодку с неизвестными. Капитан спросил их о том, есть ли в деревне еще одна лодка. Женщины посоветовали им отправиться в объезд, потому как озеро совсем не такое большое, каким кажется. Мал подстегнул Перегора и помчался вдоль озера – капитан, Верн и Дан едва поспевали за ним.

По дороге они попали под проливной дождь. Крупные капли, подхваченные ветром, наносили болезненные удары в лицо. Но как только всадники оказались на другой стороне, ливень прекратился, будто бы его и не было. Солнце, до сих пор скрытое тучами, вновь показалось на небе. Влага прямо на глазах тонкими струйками пара поднималась к небу. Мал и его спутники нашли лодку, но все следы вокруг нее были смыты дождем. Принц метался по берегу в поисках примет, указывающих направление, в котором скрылись похитители. Ему бросился в глаза кусочек ткани, лежащий на земле. Когда этот лоскуток оказался в его руке, в Мала вселилась уверенность, что они на правильном пути.

За озером им встретилось красивое строение с куполом и белыми колонами. Мал спрыгнул с коня и вошел внутрь. Капитан, Верн и Дан последовали за ним. Они оказались в просторном светлом помещении. Вдоль стен стояли каменные изображения богини в воинских доспехах, с луком и стрелами в руках. Капитан, проходя мимо каменной воительницы, отшатнулся и принял испуганное выражение лица. Он шепнул Малу, что это – храм воинственной Артемиды.

В глубине залы их поджидали пять молодых женщин, вооруженных луками. У одной из них волосы были перехвачены дужками золотой диадемы. Она подошла к Малу:

– Принц, Маргарита в безопасности. Ей никто не причинит зла. Очень скоро она должна отплыть во Францию.

– Ее похитили, чтобы отправить к отцу? – спросил Мал.

– Нет, отец сам приехал за ней. Маргарита должна была пройти обряд.

– Какой обряд?

– Я не могу вам больше ничего сказать, но я также не смею вас останавливать. Всё, что я могу сделать, – это накормить и предоставить ночлег.

– Мне ничего не нужно, – ответил принц. – Я только прошу указать нам дорогу, куда скрылись похитители.

– Мои сестры помогут вам.

Служительница храма Артемиды дала знак женщинам, и те направились к выходу. Уже под открытым небом они по очереди издали тонкий едва слышный свист и перед храмом появились четыре лошади. Женщины вскочили на них и поскакали вперед. Они проехали сквозь лес к дороге, там молча развернули коней и поскакали назад.

– Мне кажется, это ловушка, – произнес капитан, глядя вслед удаляющимся всадницам.

– Догнать их и заставить поговорить с нами! – предложил Дан.

Мал и в самом деле думал, что хотя бы одну из служительниц храма следовало взять с собой. За женщин вступился Верн:

– Они выполняли приказ и не более того.

Мал согласился с телохранителем и поскакал легкой рысью вперед, с опаской оглядываясь по сторонам. Вдоль лесной дороги росли деревья с пышной зеленью, истекающие смолой. Но через некоторое время всадникам стали встречаться деревья с высохшими ветвями и увядающими листьями. Дорога принялась петлять. Справа вышел хромающий волк. Мал поймал его взгляд и понял – тот из последних сил идет прочь из леса. На глазах у Мала зверь споткнулся, упал и даже не попытался встать. Его тело судорожно изогнулось, глаза налились кровью, щербатая пасть распахнулась, из нее вылетела огромная муха. Мал осмотрелся – лес был усеян телами умирающих антилоп. Многие из них добрались до дороги, свалившись на обочине. Их трупы лежали на каждом повороте…

Мал почувствовал внутри зарождающийся холод, оглянулся и увидел летящее по воздуху существо с полупрозрачным телом. То попыталось дотянуться до крупа Перегора растекающимися конечностями, но вдруг уперлось в невидимую преграду. Мал вынул клинок и попытался достать словно бы состоящее из жидкости тело. Но клинок просвистел в воздухе, не встретив никакого сопротивления. Перемещающийся загадочным образом призрак поднял голову и с недоумением посмотрел на Мала. И принц нанес еще один удар. Верн и Дан посмотрели на него с изумлением. Они не могли понять, с кем он сейчас сражается. Между тем призрак опять исчез, чтобы через некоторое время показаться вновь. На этот раз – необъятным древесным стволом, мгновенно выросшим на пути всадников. Мал даже не попробовал повернуть коня. Он был готов оказаться внутри призрака, и узнать, каков он на вкус. Но как только голова Перегора была готова разделить ствол надвое, существо в очередной раз растворилось в воздухе.

Всадники выехали из леса к развилке двух дорог. Капитан предложил разделиться: он поедет с Даном налево, а Мал с Верном направо с условием встретиться здесь же на следующий день. Верн возразил ему, сказав, что дороги опасны и для четверых. Для двоих же они будут опасными вдвойне. Мал в очередной раз согласился с ним и принял решение:

– Ехать всем вместе! – сказал он, повернув коня направо.

Вскоре на пути всадников показался одиноко стоящий дом. Капитан предположил, что это местный постоялый двор, и здесь они смогут узнать о тех, кто останавливался на постой или проезжал мимо. Навстречу им вышла хозяйка и пригласила войти. В обеденной комнате женщина заговорила с Малом. Она начала с того, что ей известно, почему господин находится здесь.

– Тогда скажи мне, что ты знаешь о Маргарите? – спросил Мал.

– Я готова вам всё рассказать, но, прежде господин должен признаться, кем она ему приходится? – полюбопытствовала хозяйка.

– Это моя невеста, – ответил Мал.

– Два дня назад здесь останавливался отряд амазонок. Она была среди них, – сообщила женщина.

– Моей невесте всего четырнадцать лет, она не может быть воительницей, – Мал, неожиданно для себя, преувеличил возраст Маргариты.

– Я не могу ошибаться, – спокойно сказала женщина.

Не желая продолжать разговор, хозяйка позвала служанку, велела ей приготовить ужин для гостей и вышла из комнаты. На самом деле Мал чувствовал, что хозяйка постоялого двора не обманывает:

– Готов поспорить: пройдет время, и Маргарита не уступит Ари в умении сражаться на мечах. Тот, кто посмеет угрожать ей, найдет свою смерть. Да, ей придется убивать. Но маленькая принцесса сможет это выдержать. Когда-нибудь Маргарита верхом на коне поднимет знамя с изображением трех королевских лилий, и рыцари склонят перед ней головы как перед своей королевой…

– Пробудитесь, ваше высочество!

Мал протер глаза и увидел стоящего над ним капитана. Тот как всегда ухмылялся.

– Вам не стоит столько пить. Тем более, что местное вино никуда не годится. Я предупреждал вас.

– Но я не пил, – Мал не узнал свой голос.

Он звучал грубо и развязно. Каждое движение головой отдавалось незнакомым, неприятным ощущением.

Капитан захохотал так, что проснулись Верн и Дан. Они молча встали и, не говоря ни слова, отправились умываться. Мал пошел вместе с ними. Во дворе Верн полил ему воды из кувшина. Мал плеснул себе на лицо, стараясь смыть навязчивый сон. Омывая змеиный торс, он невольно засмотрелся на чешуйки, поблескивающие на солнце. Они напомнили ему малахитовую залу во дворце отца, увешанную зеркалами и изображениями гор.

День обещал быть теплым и ясным. Сразу после утренней трапезы пилигримы отправились в путь. Их дорога пролегала вдоль горной гряды.

– Это всё еще Египет? – спросил Мал.

– Да, это страна вечных красот и красоток! – ответил капитан.

Мал принялся осматривать коней, которыми снабдил их Филипп. Перегор был каурой масти. Под капитаном скакал вороной конь. Верн и Дан ехали на гнедых лошадях. У всех были холеные, великолепно ухоженные крупы. Впервые, с тех пор, как Маргарита исчезла, к Малу вернулось хорошее настроение. Он даже стал напевать неизвестно откуда взявшийся мотив.

До путников донеслись крики, похожие на протяжные стоны огромного животного. Верн распознал их: звуки издавала большая птица. Всадники перешли на шаг, а потом и вовсе остановились. Птица не замедлила показаться. У нее была орлиная голова, широкие крылья и могучий клюв. Дан достал лук и нацелился на летящее к ним чудовище.

Птица долго кружила над головой. Но едва с гор подул легкий ветерок, она, сложив крылья, стала камнем падать вниз. Дан выпустил одну за другой две стрелы. Они отскочили от оперения как от железного щита. Кони не выдержали напряжения и бросились в разные стороны. Резко расправив крылья, птица устремилась в погоню за Малом. Она пролетела над ним и попыталась схватить когтями. Принц увернулся, и птице достался только плащ. Мал успел нанести удар клинком по крылу и развернул коня, чтобы встретить следующую атаку. Птица взмыла вверх, опередила Перегора, развернулась и полетела навстречу Малу, глядя ему прямо в глаза. Птичий взгляд был исполнен ума и силы. Мал ждал, что она сейчас что-то скажет, но та выставила вперед когтистые лапы и атаковала. Перегору еще раз удалось выскочить из-под когтей, но прыжок был столь резок, что Мал не удержался и выпал из седла. Птичьи когти разорвали рубашку на куски. Дан выпустил еще две стрелы. На этот раз он оказался более удачлив. Стрелы пробили птичье оперение, но та не издала ни звука. Она резко опустилась на землю и внимательно посмотрела на Мала. Ее взгляд был направлен на змеиный торс.

– Наверное, раздумывает, нападать или нет, – решил Мал.

Но птица медлила. Из ее черного клюва вывалился язык. Тяжело дыша, она следила за каждым движением человека. Мал встал на ноги:

– Чего тебе нужно?

Птица присела и расправила крылья, прижав их к земле, она приглашала взобраться к себе на спину. Мал оглянулся: друзья стояли в стороне и наблюдали за происходящим. Капитан отрицательно мотнул головой, Верн наоборот одобрительно кивнул, Дан выжидал, готовый послать еще одну стрелу. Мал и в этот раз послушался Верна и сел на птицу верхом. Он вытащил из нее две стрелы, отправленные Даном. На наконечниках принц не обнаружил ни капли крови.

– Какая толстокожая! – поразился Мал.

Птица взмахнула крыльями, поднялась в воздух и полетела вглубь гор. Она принесла принца к песчаной горе. Еще сверху он заметил змея, лежащего на песчаной вершине. Когда птица опустилась, Мал спрыгнул и подошел к нему. Змей умирал от ран: его глаза были закрыты, он тяжело дышал. Мала охватила жалость, к горлу подкатил комок. Принц не выдержал, упал на песок и зарыдал так, словно бы оплакивал собственную смерть.

Когда Мал раскрыл глаза, он увидел склонившихся над ним капитана, Верна и Дана.

«Так это был всего лишь сон», – подумал Мал

– Мы искали тебя, – сказал капитан.

– Мы должны ехать!

Мал взобрался на коня и поскакал вперед. Капитан, Верн и Дан последовали за ним. Принц не понимал, что с ним происходит, что за видения преследуют его. Он ощущал себя и птицей и змеем одновременно. К ночи горная цепь прервалась, и путники въехали в деревню. Все спешились и, взяв коней под уздцы, пошли по узким улочкам селения. Как только они преодолели границу, отделявшую деревню от всего остального мира, страх подвергнуться нападению сменился священным трепетом. Несмотря на то, что была ночь и все устали, спать не хотелось. Мал чувствовал, что в него вливается неведомая сила. Перед ним всё явственнее представало величественное зрелище уходящей в невидимую даль дороги, окруженной густой шевелящейся тьмой. Вновь обретенным зрением Мал видел, как на путников из тьмы смотрели глаза живых существ. Он знал, что они не причинят им вреда.

В некоторых деревенских домах горел свет, но людей на улице не было. Неожиданно Мал увидел собаку. Она сидела посреди дороги.

– Это знак Анубиса, – догадался Мал.

Они подошли ближе, и принц узнал в ней собаку, долго жившую во дворце и умершую несколько лет назад. Мал взял ее на руки и погладил:

– Клеопатра, так вот куда ты отправилась после смерти.

Собака на удивление вяло отозвалась на ласку.

– Но если ты умерла, значит… – Мал задумался.

Собака вырвалась из рук и исчезла в темноте.

– Похоже, что в этой деревне кроме мертвецов никто не живет! – объявил принц.

Разоблаченные призраки не замедлили явиться. Они не были воинственны, и вызывали не страх, а сострадание. На Мала навалилась страшная усталость. Ему захотелось взобраться на Перегора, но капитан остановил его:

– Где заснешь, там и проснешься, дорогой принц. Надеюсь, вы не настолько соскучились по своей собачке. Поверьте, я, так же как и вы, жажду покинуть это место, но в ожидании прекрасного будущего предпочитаю оставаться на своих двоих.

Созерцание бесконечной череды жутких и одновременно жалких существ, прекративших земное существование, отнимало последние силы. Их не хватало даже на то, чтобы перекинуться друг с другом несколькими словами. Мал, капитан, Верн и Дан молча бродили по деревне в поисках выхода. Но сколько бы они не шли вперед, деревне не было конца. Стоило им остановиться, как вокруг собиралась толпа призраков. Мал всё меньше чувствовал страх и отвращение к мертвецам. Он хотел одного: выйти отсюда. Мертвецы следовали за ними длинной вереницей. Их привлекал ужас, который испытывали лошади, неотступно следующие за наездниками, а когда к нему добавлялся страх кого-нибудь из людей, бесплотные духи начинали суетиться. Глядя на них, Мал думал:

– Почему бы и нам, пока мы не вышли отсюда, не притвориться призраками.

Вместе с этой мыслью пришла и странная легкость. Мал оглянулся и увидел, что его друзья приобрели размытые очертания.

– Еще немного, и мы сольемся с толпой призраков… Или мы уже ими стали? – тогда к Малу вернулся страх – он испугался потерять самого себя и остаться здесь навсегда.

– Легкость исчезла. Страх вернул Мала к ускользающей жизни, вырвав его из круга бесплотных существ.

– Если мы будем притворяться призраками, то сами превратимся в них! – произнес вслух Мал, собравшись с силами.

Словно желая поддержать остатки человеческой воли к жизни, на небе, наконец, взошло солнце. Первые лучи рассеяли тьму, вместе с ней исчезли призраки, и путники зажмурились от яркого света. Никогда Мал не был так рад встрече с небесным светилом, как сейчас. Оно поднималось всё выше и выше, возвращая телам растраченные силы.

Выход из деревни мертвых был найден, и путники сели верхом на коней. Они поскакали по дороге, ведущей прочь из деревни, в надежде найти ночлег, прежде, чем тьма вновь накроет окрестности. Их подгоняло солнце, спешно катящееся по небосводу. Его последние лучи успели высветить трехэтажный каменный дом на берегу реки. Как только наступила темнота, дом ожил: окна вспыхнули огнями, из них послышалась музыка. Мал и его друзья напоили коней в реке и оставили их утолять голод травой, растущей вокруг дома.

Перед входом в дом на глазах у Мала и Оцеано кошка настигла большую мышь и забавлялась с нею до тех пор, пока мышь не испустила дух. Но как только кошка утратила к мыши интерес и отошла от нее на почтительное расстояние, мышь ожила, вскочила на лапы и убежала.

В доме никого не было. В едва освещенной свечами прихожей капитан оживился:

– Кажется, мы в летнем дворце стаи призраков. Сейчас опять выскочит ваша собачка, и мы попадем на ночной бал мертвецов. Не знаю как вам, принц, а мне будет весело.

За столом Капитан рассказал Малу, как однажды на пороге дома своей любовницы обнаружил дохлую мышь. Потом эта женщина бросила его, уехав из Испании. Еще раз дохлая мышь ему попалась на глаза на городской площади, когда в очередной раз спешил на встречу новой любовнице. Вскоре она изменила ему. Обе женщины были француженками.

Побродив по полутемным коридорам, путники очутились в огромном хорошо освещенной зале с накрытыми столами. Мал, не собираясь ждать приглашения, сел за ближайших из них. К нему присоединились Верн и Дан. Капитан предпочел, прежде чем приступить к трапезе, рассмотреть развешенные на стенах картины. Они, все до одной, изображали тонущие корабли. Блюда, расставленные на столе, были приготовлены исключительно из рыбы и водорослей. Но вкус каждого из них не был похож на другие. Особенно Мала поразило мясо рыбы, вкусом и нежностью напомнившее персик. Казалось, она попала на кухню под разделочный нож повара, как только была выловлена из реки.

– Но ведь не может же она вся водиться в этой мелководной речушке? Может быть, гигантская птица доставляет ее сюда по воздуху? – подумал Мал.

Вдоволь насытившись, капитан стал вспоминать истории о кораблях, ушедших на дно вместе с их владельцами. Он водил Мала, Верна и Дана вдоль стен от одной картины к другой и посмеивался над тем, с какой трагичностью художники выписывали хорошо известный ему сюжет. Капитан убеждал, что гибель в волнах это всего лишь развлечение для отважных моряков. Иногда он находил на картине знакомое лицо и вспоминал связанный с когда-то утонувшим знакомцем нелепый случай.

Возле картины, висящей отдельно от остальных, капитан замолчал. Мал тоже принялся ее рассматривать. На первый взгляд она ничем не отличалась от других: ночное небо прорезано молнией, разбушевавшееся морское пространство освещено выглядывающей из-за туч тусклой луной. Перевернувшийся корабль с разодранными парусами подбрасывают над водой огромные волны. Матросы, выброшенные за борт, тщетно пытаются удержаться на поверхности воды.

– Возможно, ее создатель был точен в наложении красок и передаче предсмертного ужаса, но не более того, – решил Мал и посмотрел на капитана.

Тот, как зачарованный, вглядывался в толщу морской воды. И тут Мал увидел то, чего не замечал раньше: из мерцающей зеленым светом глубины к месту кораблекрушения плыли луноликие женщины с длинными светло-огненными волосами. Живот и бедра белоснежных тел наполовину покрывала рыбья чешуя, а вместо ног у них был рыбий хвост, увенчанный мощным плавником. Мал увидел сияние подводного города с замками из хрусталя – местом обитания морских ангелов, и даже услышал пение, доносящееся с морского дна, манившее таинственной красотой.

– Я готов затопить дюжину своих кораблей ради того, чтобы меня спас кто-нибудь из этих прелестных созданий! – воскликнул капитан. – Когда-то они были воительницами армии египетского фараона. Однажды он направил их на другой берег моря, с помощью магических сил сделав так, чтобы воды расступились. И когда воительницы уже достигли середины пути, воды неожиданно сомкнулись. Но никто из них не погиб. Женщины, оказавшись по приказу правителя Египта на дне моря, стали русалками. С тех пор они – неизменные спутники морских кораблей. Русалки заставляют их сбиваться с курса и, заманивая на морские рифы, обрекают на гибель. Как-то раз и мне пришлось встретить одну из них, но я устоял против ее чар, хотя точно знал, что не найду на суше женщины прекрасней. Увы, я оказался прав и по-прежнему жалею о том, что не погнался за ней, – в голосе капитана зазвучала неподдельная тоска.

Мал понимал его как никто другой: прекрасная незнакомка пробудила в нем неутолимую жажду вечной любви и верности. Возможно, испанец пытался забыть о своей мечте, выбрав путь одиночества. Но Мал и Маргарита напомнили Оцеано о забытом идеале. Сейчас же в доме у реки это желание переполнило капитана. Его глаза засияли светом, исходившим из души, раскрывшейся в искреннем порыве.

В зале появились девушки. Они были ослепительно красивы. Одна из них подошла к капитану, взяла за руку и поцеловала в губы. Оцеано подался ей навстречу, а когда красавица повела его за собой, то безропотно позволил себя увести. Мал переглянулся с Верном и Даном. Девушки продолжали держаться на некотором расстоянии от мужчин.

– Это дом продажных женщин! – подумал Мал, – но как тонко здесь всё устроено. Женщины не навязываются, а ждут, когда мы сами сделаем первый шаг.

Мал вспомнил образ танцующей принцессы, всегда вызывающий у него радость и умиротворение, но сейчас этот образ вызывал в нём одну лишь страсть. Он хотел целовать и обнимать Маргариту, но был лишен ее. Вместе с Верном и Даном он поднялся этажом выше, закрывшись в свободной комнате. Гвардейцы вели себя так, как будто ничего не произошло, но Мал уже не мог успокоиться. Он долго не мог заснуть, образ Маргариты, то и дело стоял перед глазами. Во сне чувства захлестывали его: Мал плакал, и его утешала девушка. Он называл ее Маргаритой, но та утверждала, что ее зовут иначе.

Утром Мал проснулся, пока Верн и Дан еще спали. Разбудив и того, и другого, он велел Дану седлать коней. Тот отправился исполнять приказание, а принц спустился с Верном в обеденную залу в надежде найти там капитана. Но их встретила распорядительница дома – маленькая невзрачная женщина с озабоченным выражением лица. Она уже выставила на стол блюда, приготовленные из все той же рыбы. Мал и Верн приступили к утренней трапезе. К ним присоединился Дан. Он сообщил, что капитан исчез, и Мал понял, что Оцеано не вернется. И чем больше принц осознавал эту утрату, тем большую уверенность он обретал. В нем просыпалось то, что в присутствии капитана сам принц не хотел признавать. Это была сила воина, идущего напролом и сметающего любые препятствия на своем пути.

– Пора ехать! – твердо сказал Мал.

Верн и Дан не замедлили подчиниться приказанию. Они поспешно направились к дверям. На ходу Дан шепнул Верну:

– Наш господин, похоже, вырос в собственных глазах!

– Милашка принц сегодня ночью захлебнулся от слез, – отозвался Мал. – Надеюсь, русалок не интересуют такие утопленники!

Уже в седле Мал бросил пару монет к порогу дома, и трое всадников поскакали по дороге, спускающейся в долину. По обе стороны от нее тянулись уходящие за горизонт бескрайние поля.

Вскоре они нагнали нескольких крестьян, сопровождающих повозки с бочками. В одном из простолюдинов Мал узнал голландца.

– Куда ведет эта дорога? – спросил у него принц.

– Эта дорога ведет в крепость короля Гербранда, ваше Высочество!

– Прекрасно! Он-то мне и нужен. Поторопимся, друзья!

Вскоре всадники достигли цели. Это была небольшая, окруженная рвом деревянная крепость. Часовые узнали принца и тотчас опустили откидной мост.

– Проведите меня к королю, немедленно! – на ходу бросил Мал.

Один из стражников повел его к высокой деревянной башне. В крепости полным ходом шло строительство – крестьяне и солдаты укрепляли стены. Соотечественники узнали опального члена королевской семьи и с неприязнью посмотрели на Мала. Часть солдат последовала за принцем, оттеснив Верна и Дана в сторону. Мала захлестнул гнев. Он ворвался в королевскую башню и тотчас увидел отца. Гербранд сидел на троне, а рядом с ним стоял светловолосый военачальник в арабской одежде. Король повернул голову и встретился взглядом с Малом. Принцу показалось, что тот недоволен его появлением и пришел в еще большую ярость:

– Как ты смеешь чинить препятствия на моем пути? Я покинул королевство, стал изгоем, теперь я сам распоряжаюсь своей жизнью! Я более тебе ничем не обязан! Зачем ты преследуешь меня? Верни мне Маргариту – я пришел за ней!

– Ты не увидишь ее, – спокойно ответил Гербранд.

Рыцари, до сих пор стоявшие позади Мала, сделали шаг вперед и встали у него по бокам.

– Я убью всех твоих людей! – рассвирепел Мал, выхватывая меч.

У него тут же выбили оружие из рук. В ответ Мал набросился на стоящего рядом рыцаря и свалил его с ног. Ярость удвоила его силы и ловкость. Мала схватили и повалили на пол, но он вскочил и продолжил неравную схватку.

– Безумец! Безумец! Безумец! – кричал Гербранд.

Голос отца эхом отражался в голове, пока невероятной силы удар не отправил Мала в темноту.

Принц очнулся в шатре. Он встал с постели и вышел наружу. В крепости полным ходом шла работа: солдаты достраивали крышу, распиливали свежесрубленные стволы деревьев, разгружали повозки с провиантом. Несколько рыцарей стояли у входа в королевскую башню, негромко переговариваясь друг с другом. Заметив Мала, они с усмешкой переглянулись. Принц узнал в них участников вчерашней потасовки. Он направился прямо к ним, намереваясь сейчас же возобновить разговор с отцом. Мал беспрепятственно вошел в башню. На этот раз его встретили четверо стражников.

– Где мой отец? – обратился к ним Мал.

– Он в отъезде, – презрительно ответил один из воинов.

Мал подумал, что, если услышит еще один такой ответ, то опять не сможет сдержать гнев. Всеобщее отчуждение по-прежнему выталкивало принца из этих стен. Он хотел только одного: покинуть крепость и продолжить погоню за Маргаритой. И чем больше он думал об этом, тем отчетливее он представлял облик исчезнувшей возлюбленной.

– Маргарита, – шептал Мал, но в ответ на зов ему грезилась вовсе не девочка в зеленом платье, а искусная обольстительница, какой он ее еще никогда не видел.

Жажда обладания возлюбленной смешалась с тоской и сомнением:

– Что если она где-то рядом? Отец скрывает ее от меня, но я не отступлюсь. Как он не может понять до сих пор, что она должна быть моей. Я найду ее, во что бы то ни стало.

И всё же в глубине души Мал догадывался: предположения о том, что Маргарита находится где-то поблизости – самообман, скорее всего, она далеко отсюда. Но эта мысль лишь усиливала жажду возвращения возлюбленной.

В крепости началось волнение. Солдаты и крестьяне, побросав инструменты, сбегались к воротам. Со стены Мал увидел всадников в пестрых кафтанах – к крепости приближались сельджуки. Их было чуть больше сотни. Голландцы были явно растеряны. Мал поднял руку и указал на голландский флаг:

– Я Мал – сын своего отца и вашего покровителя – короля Гербранда! Сельджуки нарушили перемирие. Если они войдут в эту крепость, то не пощадят никого из нас. Но королевский флаг развевается над этой башней, и никто не посмеет бросить его на землю и топтать ногами. Никто не посмеет унизить честь короля Голландии. Я принимаю ответственность за тех, кто находится в этой крепости. Кто не сейчас подчинится моему приказу, будет убит на месте.

Мал поднял над головой клинок и окинул взглядом людей, собравшихся у крепостной стены. Все до одного с преданностью смотрели ему в глаза. Отчуждение развеялось как сон. Мал приказал лучникам приготовиться к отражению атаки, а остальным заняться укреплением ворот.

Сельджуки сходу бросились на штурм крепости. Для преодоления рва они использовали переносные мосты. Голландцы расстреливали сельджуков сквозь узкие проемы бойниц. Нападавшие пытались поджечь крепостные ворота с помощью горящих стрел. Под прикрытием лучников сельджуки подтянули через мосты лестницы и приставили их к стенам, взбираясь по ним с необычайной ловкостью и быстротой. Наверху их встречали голландцы и сбрасывали обратно. На стенах сельджуки проявляли чудеса храбрости. Они сражались, даже если при этом едва держались на ногах, а к губам уже подступала кровавая пена. Голландцы с трудом отбивались от бесстрашно перелезающих через стены воинов. Стоя на королевской башне Мал командовал лучниками и следил за тем, чтобы солдаты непрерывно поливали ворота водой, не прячась от летящих стрел.

Потеряв не меньше двадцати человек убитыми, сельджуки отступили. Они решили изменить тактику. Теперь в сторону крепости полетели горящие стрелы. Они мгновенно усеяли ими деревянные стены и подожгли их. Голландцы не успевали заливать огненные точки, и пламя медленно, но верно охватывало крепость. Мал хладнокровно приказывал солдатам сбивать пламя в то и дело возникающих огненных очагах. Он не сомневался, что им удастся продержаться до возвращения короля.

Когда отряд Гербранда появился на горизонте, Мал приказал конникам готовиться к атаке, и те вывели из укрытия задыхающихся в дыму лошадей. Мал выждал, когда сельджуки заметят помощь, приближающуюся к осажденным, ослабят поток стрел, и, взяв в правую руку королевское знамя, спустился вниз. Он вскочил на Перегора и дал сигнал опустить ворота. Их внешняя часть занялась пламенем, подъемные канаты истлели, и ворота рухнули на землю, едва не разлетевшись на части. По ним сквозь языки пламени, в облаке дыма с искаженными от ярости лицами голландцы вырвались из крепости. На полном скаку Мал поднял знамя вверх. И все, кто смотрел на него в этот момент, – а среди них были как сельджуки, нацеливающие стрелы в голову неверным, так и рыцари, скачущие этим стрелам навстречу – заметили, как между ними взвилось алое полотнище со змеиной головой. Сельджуки обратились в бегство. Королевское знамя преследовало их. А наперерез уже мчались долгожданные голландские всадники во главе с королем Гербрандом.

Сельджуки были разбиты. Все, кому не удалось уйти от погони, расстались с жизнью. Голландцы, оборонявшие крепость, склонили головы перед королем Гербрандом как перед избавителем. Среди приближенных короля Мал заметил Верна и Дана. По их взглядам он понял, что они всё еще на его стороне. Король дал знак Малу следовать за ним. Он вошел в башню и приказал приближенным оставить его наедине с принцем. Гербранд заговорил первым:

– Я сделал то, что должен был сделать: вернул Маргариту, чтобы избежать войны с Францией. Но предательство настигло меня в собственном доме: твой младший брат Александр объявил подданным о моей гибели и захватил власть в королевстве. Теперь я нуждаюсь в твоей помощи…

Этих слов Мал ожидал меньше всего:

– Прости отец. Я дал клятву отыскать Священную обитель Христа и не могу покинуть Египет.

Гербранд не смог скрыть своего разочарования:

– Я не смогу дать никого из моих людей в помощь.

– Достаточно будет, если ты вернешь мне моих гвардейцев, – сказал Мал.

– Они в твоем распоряжении, – отвечал Гербранд.

Мал почувствовал вину перед отцом за то, что так бесцеремонно обошелся с ним накануне на глазах у вассалов.

– Ваше Величество, Маргарита всё еще во Франции?

Гербранд посмотрел сыну в глаза:

– Нет, о чём я очень сожалею! Я дал слово, что не скажу тебе ни где она, ни что с ней.

Мал поклонился и покинул башню. Этой ночью ему снилась женщина с телом, раздувшимся до невероятных размеров. Она то пыталась его соблазнить, то исчезала. Принц не испытывал к ней ничего, кроме отвращения.

Наутро его разбудил Верн, в королевской тунике алого цвета с головой змея, и сообщил, что лошади готовы отправиться в путь. Мал собрался, но ему показалось, что он забыл какую-то очень важную вещь.

– Что за вещь? – спрашивал он себя и не мог найти ответ.

Мал вышел и опять вернулся, но, когда оказался в комнате, то не мог вспомнить, зачем он здесь. Он еще и еще раз спрашивал Верна о том, готовы ли лошади. Тот, в нетерпении переминаясь у ворот, отвечал, что лошади готовы. Но Мал все так же расхаживал по двору, силясь вспомнить то, о чем он даже и не знал, то, без чего он никак не мог покинуть крепость. Мучительные размышления Мала прервал Дан. Он подбежал к принцу, держа в руках треугольный щит с фамильным гербом: зеленый змей с открытой пастью с золотой короной на голове, извивающийся на красном поле. Это был дар короля. И красноречивое напоминание, чтобы Мал помнил кем он является.

– Что ж, я всегда был змеиным князем, так тому и быть.

– И еще деньги, – добавил Дан и протянул Малу горсть золотых монет. Принц отдал их на хранение Верну и взял щит. Мал надел щит на руку и, когда они выезжали из ворот, поднял его над головой.

Из трех дорог, разветвляющихся возле голландской крепости, всадники выбрали ту, по которой еще вчера возвращался Гербранд. Она пролегала через лес и вела на запад. Целью путников был Сир – город государей: Верн рассказал Малу, что Гербранд ждал нападения, но не мог знать наверняка, куда именно направят боевых коней сельджуки, и предпочел усилить охрану герцога Хендрика. Король сопроводил его до тех мест, где голландцы рубили лес:

– Вот здесь мы повернули обратно, – Верн указал на обширную поляну, усеянную пнями.

– Что ж, отправимся к моему любимому дяде Хендрику. Видит Бог, я с самого начала хотел испросить его совета.

Они скакали во весь опор, пока на небе не показалась луна. Кони перешли на шаг. Сквозь деревья Верн первым разглядел свет и предположил, что источник находится в доме смотрителя леса, где они смогли бы остановиться на ночлег. Мал вскоре смог убедиться, что Верн оказался прав: свет и в самом деле указывал на дом, сложенный из бревен, покрытых зелеными листьями. Путники спешились. Распрягли коней, привязали их к стойлам, расположенных как раз там, где росла самая сочная трава, и вошли в дом. Здесь их ждал накрытый стол: неведомый хозяин предлагал орехи, ягоды, грибы и коренья. Проголодавшиеся путники набросились на еду, не удивляясь отсутствию посуды и свежести плодов, как будто те были сорваны перед самым приходом гостей.

Огня в доме не было. Свет, казалось, исходил от самих стен. Их внутренняя поверхность была лишена зеленых листьев, но и без них они выглядели не менее живыми, чем снаружи. Убранство дома было выполнено из дерева. Стол, стулья, кровати продолжали жить и изменять форму. Мал не мог оторвать взгляда от сочетания деревьев причудливых пород, переливающихся всеми цветами радуги. Сияющая музыка возвышала дух, будучи пронизана одновременно любовью к жизни и необъяснимой тоской. Мал посмотрел на друзей:

– Чувствуют ли они то же, что и я?

Дан спал, а Верн сидел за столом, закрыв лицо руками.

– Верн, приходилось ли тебе встречать что-нибудь похожее? – спросил Мал.

Верн опустил руки и посмотрел на принца глазами, полными слез.

– Лес поет прощальную песню. Этот дом – его сердце. Лес избрал нас и привел сюда, чтобы поведать о приближающейся смерти и подарить нам последние силы. Все, что мы видим – это его последний вздох. Когда-то и мне пришлось быть смотрителем леса, и я хорошо знаю, как это бывает.

Мал не поверил ему. Он прилег, раздумывая о том, что, когда он найдет Маргариту, то обязательно приведет ее сюда.

– Ведь ей так и не пришлось увидеть ничего подобного! – с этой мыслью Мал погрузился в сон.

Проснувшись, он обнаружил себя, Верна и Дана на лесной поляне под открытым небом. Они лежали на мягкой зеленой траве. Рядом паслись кони. Поблизости бил родник. Умывшись и пополнив запасы воды, путники поехали дальше и к полудню достигли предела леса, граничившего с пустыней. Здесь путь расходился на две дороги. Мал, не задумываясь, выбрал одну из них. И чем дальше они ехали, тем более безжизненным становилось окружающее пространство.

– По той ли дороге мы поехали, мой принц? – настороженно спросил Верн.

– Раз уж я выбрал эту дорогу, значит, она нас куда-нибудь приведет, – твердо ответил Мал.

– Господин, я поеду впереди вас, – сказал Дан.

Мал кивнул, а Верн продолжал сомневаться:

– Как бы нам потом не пришлось возвращаться.

Мал ничего не ответил. Он позволил Дану обогнать себя и почувствовал, что за ними кто-то наблюдает. Принц оглянулся и увидел смазавшую пустынный пейзаж водянистую фигуру призрака. Это было то самое существо из умирающего леса. В этот раз Мал не устрашился и, будучи уверенным в том, что призрак настроен миролюбиво, не удержался от любопытства.

– Кто ты? – беззвучно спросил принц.

Ответ последовал незамедлительно. Мал посмотрел на простирающуюся перед ним пустыню и понял, что ее сотворил призрак. Теперь он понимал, почему лес так резко обрывается и переходит в пески. Призрак лишает пространство и всех, кто в нём находится, жизненной силы. Оттого и пел прощальную песнь лес, предчувствуя приход призрака.

Пустыня казалась бесконечной. Мал продолжал держать путь на запад. Верн выразительно посмотрел на Мала, и тот прочитал его мысли:

– Кажется, мы сбились с пути.

Принц не знал, что ему ответить, но тут до него донесся незнакомый голос:

– Вперед!

Это слово услышал только он и никто больше. Оно всплыло из мутной глубины и застыло рядом с прочитанной по глазам мыслью Верна.

– Мы едем вперед! – прохрипел Мал.

Он хотел что-то добавить, но не смог выдавить из себя ни звука. Страшная усталость ввергла его во тьму. Мал погружался в нее всё глубже и глубже, пока кто-то сильный не схватил его за руку и не выдернул на свет. Мал открыл глаза и увидел, что Верн не дает ему свалиться на землю. Из последних сил он подтянулся в седле и упрямо выдохнул:

– Вперед!

Это слово впечаталось в голову огромной ледяной глыбой. Всю оставшуюся дорогу призрак, неотступно следуя за всадниками, овевал их мертвенным дыханием. Мал чувствовал, что существо желает что-то еще сказать ему, но всеми оставшимися силами не позволял ему сделать это – достаточно было одного слова, проникшего в сознание, чтобы больше не подвергать себя подобному испытанию. Мал ехал, поддерживаемый Верном, и никак не мог заснуть. Он словно бы хотел сделать шаг, но упирался в невидимую стену, отделявшую от сна и покоя. Вернуться обратно ему не позволял призрак, беспрерывно шепчущий:

– Вперед, вперед!

На мгновение разум, подхваченный призрачными нитями, качнулся, и принц увидел самого себя со спины. Ничего не понимая, он оглядел пустыню и ощутил ни с чем не соизмеримую жажду. Для того, чтобы утолить ее, нужно было выпить сок, выжатый из всего неба над головой, но и этого было недостаточно. Эта жажда была намного больше его и властвовала над ним безраздельно. Существование Мала стало обречено на вечную бессмысленную подпитку неведомой силы влекущей во внезапно разверзнувшуюся бездну. Принц в ужасе оттолкнулся от черной пустоты, не желая вскармливать ее телом и душой, и резко переместился в седло Перегора. Здесь Мал ощутил налитое тяжестью тело и к нему желание забыться. Сейчас ради того, чтобы обрести покой, он был готов даже умереть.

Они въехали в Сир еще до захода солнца. В городе всадники остановились у ворот, увенчанных голубым щитом. На нем был изображен красный тюльпан с тремя удлиненными лепестками, изгибающимися по направлению к сердцевине цветка. Дан сообщил стражнику, что его господин желает видеть хозяина этого дома. Тот попросил назвать имя гостя, пожелавшего встретиться с герцогом. Мал кивнул, и Дан назвал его полный титул и имя. В ответ стражник открыл ворота. Во дворе всадники спешились и прошли в дом. Дядя Хендрик – младший брат короля Гербранда встретил Мала в зале, увешанной голландскими стягами:

– Рад видеть вас, Ваше высочество, на этом островке голландской земли, созданном в египетском городе Сире по воле христиан, вставших на путь спасения гроба Господня.

– Да не усомнится прославленный Хендрик в том, что я поцелую эту землю с тем же трепетом, с каким прикасаются к губам возлюбленной, – Мал дал знак Верну и Дану оставить их наедине.

– Прежде чем родина предоставит принцу пищу и сон, готов ли он выслушать рассказ о событиях, случившихся в Голландии за то время, пока длилось его странствие в чужих землях? – учтиво спросил Хендрик.

– Не смогу принять ни то, ни другое, пока многознающий Хендрик не опустошит мешок с новостями! – вежливо ответил Мал.

– Да будет тебе известно, что жители города Сира поклоняются древним богам Египта и при этом уживаются как с христианами, так и с мусульманами. В этот город мы приезжаем, чтобы провести переговоры с арабами и египтянами. Твой отец и другие христианские монархи поручили мне миссию заключить с мусульманами мир. В нём нуждаются все, и как никто другой – твой отец. Думаю, он успел тебе сказать, что власть в Голландии захватил твой младший брат Александр. Пока Гербранд охотился за тобой и Маргаритой, в королевстве созрел заговор. Наш Король жестоко ошибся, отдав среднему брату Харольду в подчинение оставшиеся в королевстве войска. Теперь Гербранду нужны силы, чтобы вернуть всё на свои места. Ему не на кого больше рассчитывать, кроме как на голландских крестоносцев.

– Нерадостные вести ты принес, дядя Хендрик. Может быть, ты знаешь, где моя Маргарита?

– Так ты все-таки любишь ее, дорогой племянник? – спросил Хендрик.

– Я поклялся быть с ней вместе и буду верен клятве до конца жизни, – сказал Мал и тут же понял, что солгал, потому что не помнил, чтобы когда-либо произносил подобную клятву.

– Я ожидал от тебя этих слов, – Хендрик смотрел на Мала с нескрываемым восхищением, – позовите Моркварда!

Мал однажды слышал это имя, но не мог вспомнить где. Морквард оказался высоким рыжеволосым азиатом лет тридцати пяти.

– Он поможет тебе найти Маргариту! – сказал, сияя улыбкой, дядя Хендрик.

Морквард поклонился.

– Дорогой дядя, надеюсь, ты позволишь покинуть тебя без лишних церемоний, – сказал Мал и встал со скамьи, – у меня слишком мало времени.

– Постой, Мал, я еще не все тебе сказал. – Хендрик был сильно взволнован. – Вы сможете уехать не раньше, чем завтра. Никто не должен знать, что Морквард едет с тобой. Ты должен мне обещать, что это останется тайной для твоего отца!

– Значит, ты все-таки предаешь его? Зачем ты это делаешь? – в голосе Мала появились жесткие интонации.

«Предатель всегда достоин презрения, – думал Мал. – Король не сказал, где находится Маргарита, сославшись на данное Пипину обещание. Быть может, дядя – участник заговора? Или нет? Отец наверняка знал, о чём я буду его спрашивать. Против кого этот заговор, и что движет тобой, дорогой дядюшка?»

– Я делаю это ради тебя… – Хендрик замолчал, собираясь с духом, и продолжил, – и ради той, которую когда-то любил, но оставил по воле отца, взяв в жены другую. В отличие от тебя, мне не хватило смелости бросить вызов сразу двум королевствам. Вот почему я сейчас хочу, чтобы ты нашел свою избранницу, и готов пойти на обман родного брата. Возможно, когда-то я совершил ошибку. Но не меньшей ошибкой было бы думать, что я поступил как разумный человек. Нет, я поступил в угоду собственным чувствам. Вместо безумия любви я был охвачен страхом. Страхом оказаться в немилости у отца, страхом быть изгнанным из Голландии. Он продиктовал мне решение, и я покорился родительской воле.

Хендрик замолчал, а Мал уже сожалел о сгоряча высказанном обвинении.

– Достаточно на сегодня откровений, – Хендрик вернул себе прежний облик благодушного аристократа, – Тебе следует хорошо отдохнуть, Мал. Завтра во время праздника, когда все жители Сира оденутся в голубые плащи, вам предстоит покинуть город.

– Благодарю тебя, дядя!

Мал поклонился Хендрику и направился к выходу, где стоял Морквард. Тот смотрел на принца глазами преданной собаки. Мал ощутил сильную неприязнь к новоявленному помощнику. Во взгляде Моркварда не было ни одной мысли, ничего, кроме готовности перегрызть горло любому, кто встанет на пути у хозяина.

В эту ночь Мал был ближе к дому, чем когда-либо за последние дни. Он нашел у себя в комнате письменный прибор и несколько листов бумаги. Перед тем, как заснуть, он написал Хендрику обо всем, о чем был не в силах сказать вслух. Аромат постели, убранной женщиной, смешал тоску по Маргарите с тоской по Голландии и перенес Мала через море в земли, где на полях растет изумрудная трава, а деревья возвышаются до небес, где люди счастливы лишь оттого, что солнце каждое утро восходит на небо и озаряет яркими лучами их лица.

Утром Мал решил совершить прогулку по городу. Он услышал звуки музыки и пошел им навстречу. По пути Мал столкнулся с женщиной, несущей надрезанный арбуз. Тот чуть не вывалился из ее рук, и принц помог ей поймать огромную ягоду. В благодарность женщина угостила его куском плода с ярко-красной мякотью.

Посреди площади стояла занавесь из ярко раскрашенных тканей. Под ней, на ковре, устилающем вымощенную камнями площадь, сидели бородачи в чалмах. Они-то и извлекали из своих инструментов еще издалека поразившие Мала звуки. У одного из них в распоряжении были струны, жестко закрепленные с одной стороны деревянного ящика и уходящие вглубь, с другой – свободно натягивающиеся стальной ручкой, которую музыкант удерживал в правой руке. Он едва заметно и без особых усилий перемещал ее в воздухе. Пальцами левой руки он едва прикасался к струнам, что приводило к появлению необыкновенно чистых и ярких звуков. В распоряжении второго бородача были нанизанные на нити темные полукруглые пластины из дерева. Они были усеяны сверкающими на солнце драгоценными камнями и лежали в платяном мешке. Музыкант водил над ними руками, иногда очень осторожно дотрагивался, добиваясь непрерывающегося ни на миг переливчатого звучания. Во время игры музыканты улыбались и добродушно разглядывали собравшихся вокруг жителей города Сира. Кто-то едва покачивался в такт музыке, а кто-то самозабвенно предавался танцу. Вдруг музыка, чарующая своей красотой, прервалась, и ее сменила другая – режущая слух своим несовершенством. Ее извлекал из лютни сменивший бородачей в чалмах юный музыкант, сидевший чуть в стороне. Он играл очень неуверенно, его вид был по-настоящему жалок. В толпе стали раздаваться насмешки. Одна из девушек выкрикнула:

– Эй, худышка, ты, что здесь делаешь?! Играть-то не умеешь! Да и куда ты полез со своими костлявыми ручонками? Может, подождешь, пока они мясом обрастут, заодно и молоко на губах пообсохнет, а то уж больно ты мал!

Юнец продолжал играть. Но звук инструмента стал терять гармонию. Несколько раз мальчик откровенно фальшивил. Девица вошла в раж. Она продолжала над ним издеваться, подыскивая всё более изощренные ругательства. Мальчик не уходил и не прекращал игру, настойчиво перебирая струны.

– Пошла вон! – крикнул Мал.

Раздосадованный руганью девицы, он бросил в нее арбузную корку и попал ей в затылок. В толпе раздался смех. Девушка обернулась. Ее воинственный настрой улетучился, а глаза широко раскрылись. Она была растеряна и не знала, что делать. Это еще больше рассмешило публику. Девушка, видя, что толпа потешается над ней, отступила. Смех не умолкал, перерастая в безудержный хохот. Смеялся даже юный музыкант, продолжая при этом играть, но уже куда более вдохновенно. Тогда девушка обратилась в бегство. Толпа ликовала. Стоявший рядом с принцем мальчишка лет двенадцати едва слышно произнес:

– Уноси ноги, жестокая курица! Ты такая же слабоумная птица, как и все девицы – поделом тебе!

Мал не смог промолчать и возразил мальчику:

– Не стоит так говорить обо всех девушках на свете.

Мальчишка посмотрел на него удивленно:

– Вы же сами видели, как она себя вела!

– Она поступила дурно, – согласился Мал, – но это вовсе не повод считать курицами всех девиц до одной, – не дожидаясь ответа, он развернулся и пошел прочь.

Мал был не в духе. Тоска по Маргарите опять вернулась к нему. Встретившиеся в посольстве Верн и Дан не стали его ни о чем спрашивать, и Мал был благодарен им за это. Недостаток внимания со стороны гвардейцев с избытком восполнил дядя Хендрик. За обедом он усердствовал в любезностях, демонстрируя искусство изящной застольной беседы. А когда к столу подали вино и фрукты, дядя перешел к многословным предостережениям об опасностях поездки. Несколько раз Хендрик призывал Мала к осторожности и возращению в Сир при первых признаках слежки. По окончанию обеда Хендрик распорядился принести голубые плащи:

– В них вы легко растворитесь в толпе, и никто не сможет проследить за вами. Будь осторожен, Мал!

Принц взял из рук герцога плащ:

– Ради тебя, Хендрик, я рано или поздно научусь растворяться в воздухе – тогда ты будешь спокоен за меня?

В сумерках четыре всадника выехали со двора голландского посольства и направились к городским воротам, с трудом преодолевая многолюдный красный поток, устремленный в центр города. Проезжая последнюю улицу, принц увидел мальчика, выделявшегося отсутствием голубого плаща. В праздничный вечер он собирал мусор возле дома. Присмотревшись, Мал узнал в нем того самого юного женоненавистника, встреченного им на площади. Рядом с ним стояла женщина и кричала:

– Ты у меня узнаешь, что бывает, когда маленькие бездельники уходят из дома без спроса! Не надейся, что это тебе так просто сойдет с рук! – женщина схватила мальчишку за ухо.

«Неудивительно, что он называет их курицами! Еще несколько лет такого обращения и малыш возненавидит женщин на всю жизнь», – подумал Мал.

Принц остановил жеребца рядом с мальчиком, когда разгневанной женщины уже не было рядом.

– Поедешь со мной? – спросил Мал.

– Да, – мальчик узнал его.

– Садись на коня! – сказал принц и протянул руку.

Ловко подтянувшись, мальчик взобрался на коня и сел за спиной у Мала.

Они ехали всю ночь, не останавливаясь. Утром принц почувствовал, что мальчик устал. Но тот не жаловался. Мал приказал остановиться с желанием передохнуть, но только до полудня. Дан развел огонь, а Верн достал припасенные в Сире хлеб, сыр и вино.

Согревшись у костра и выпив вина, Мал спросил мальчика:

– Как тебя зовут?

– Я не помню своего настоящего имени. Моя родина далеко отсюда. Но в Сире меня звали в честь сына Осириса Гором.

– А ты помнишь, сколько тебе лет?

– Сейчас мне двенадцать.

«Столько же, сколько и Маргарите!» – обратил про себя внимание Мал.

– Как же случилось, что сын бога убирает мусор за простыми смертными?

Мальчик молчал. Мал понял, что ему неприятно напоминание о недавнем прошлом.

– Прежде чем победить злого бога Сета, Гор долго трудился, не чураясь никакой работы.

– Значит, ты готов взяться за любую работу?

– Всё, что скажите, господин.

– Я хотел бы, чтобы ты был моими ногами – ты так хорошо держишься в седле! – Мал решил приободрить Гора похвалой. – И этот конь, – принц указал на Перегора – отныне твой! Я дарю его тебе. Теперь ты за него в ответе.

Мал посмотрел на Верна. Тот кивнул в знак того, что одобряет решение принца.

– Что я должен делать? – спросил Гор.

– Ты торопишься приступить к работе?! – заметил Мал. – Это похвально.

– Прежде всего, я должен точно знать свои обязанности!

И в эту минуту Гор напомнил Малу себя самого.

– Твои обязанности просты. Ты будешь ехать впереди нас, узнавать дорогу, а также ездить в разные концы Египта с моими поручениями.

– Это всё? – спросил Гор.

– Нет. Я хочу, чтобы ты научился ухаживать за лошадьми и стрелять из лука. И поможет тебе в этом Дан! Ведь правда, Дан?

– Да, господин, но не кажется ли вам, что у него не хватит сил натянуть тетиву? – засомневался лучник.

– Я справлюсь! – поспешил развеять сомнения мальчик.

– Таковы мои условия. Поговорим о вознаграждении за твою службу?

– Самым большим вознаграждением для меня было то, что вы меня взяли с собой! Мне хочется служить вам.

– У всякой службы есть цена! Верн и Дан – мои слуги, потому как их предки присягнули на верность моему прадеду. За это он дал им землю. Они жили под его покровительством и служили ему верой и правдой. Морквард присягнул на верность моему дяде и сейчас он исполняет его поручение. Исполняет, потому что обязан ему и потому что дядя щедро платит ему золотом.

– Это так, – сухо вставил Морквард.

– Но вернемся к тебе, Гор. Что же ты хочешь за свою службу?

Гор задумался и через какое-то время взглянул на Мала.

– Я тебя слушаю, – сказал принц.

– Я хочу вашего покровительства.

– Я взял тебя с собой, – ты уже под моим покровительством.

Гор пожал плечами.

– Неужели у тебя нет мечты? – подсказал Верн.

– Есть. Я хочу иметь собственный корабль, путешествовать по разным странам и открывать новые земли, – признался Гор

– Ну, наконец-то! – обрадовался Мал, – И это всё, что хочет Гор?

– Да! – воскликнул мальчик.

– И ради этого Гор готов выполнять любые поручения?

– Не любые, – отозвался Гор, – только те, о каких вы сказали!

– А ты не глупец, – Мал улыбнулся. – Будь спокоен, я тебя не заставлю делать то, о чем мы не договаривались. Но позволь спросить тебя, существуют ли поручения, унижающие достоинство Гора?

– Не то, чтобы они унижали, – замялся Гор, – они – неприятны.

– Что-то вроде чистки улиц?

– Я готов чистить улицы… Я не знаю, поймет ли меня господин?

– Говори.

– Мне неприятно исполнять поручения женщин. Я не люблю женщин, потому что… Не знаю почему, но я их не люблю.

– Здесь я тебе ничем помочь не могу! Я обещаю тебе, что все поручения будут исходить лично от меня, а иногда от Верна или Дана. Но если они будут связаны с женщинами, тебе придется их исполнить. Согласен?

– Согласен, – с явным неудовольствием отвечал Гор.

– Не хочу от тебя скрывать – сейчас мы ищем одну девушку.

Гор отвел взгляд в сторону. Мал засмеялся.

– Да, видно у тебя и в самом деле накопилось немало обид на эти прелестные создания.

– Это для вас они – «прелестные создания», господин. Для меня же бесполезные, никчемные, злые курицы.

Все засмеялись. Даже на лице Моркварда появилась улыбка.

– Успокойся, когда мы найдем мою невесту, можешь с ней не общаться.

– А если она сама заговорит со мной? – поинтересовался Гор.

– Оставляю за тобой право не отвечать ей.

– Но это будет невежливо, – сказал Гор.

– А это уж тебе решать, как поступить.

Гор тяжело вздохнул. И Мал перевел разговор в другое русло:

– Давай обсудим срок окончания службы, после чего ты получишь корабль! Думаю, что девяти лет будет достаточно. Считай, что отсчет уже начался.

– Я буду ждать этого дня! – оживился Гор.

– Признаюсь, мне было бы приятнее услышать другой ответ. Ты мог бы сказать, что готов и так служить мне, не ожидая награды. Впрочем, я нисколько не сомневаюсь в твоей честности. Значит, мы договорились?

– Договорились, – повеселел Гор. – Какое будет первое ваше поручение, господин Мал.

– Прекрасно, – сказал принц, – Дан, возьми наших лошадей, пусть искупаются вон в той реке. Гор тебе поможет.

Дан и Гор сели на коней, двух других взяли под уздцы и поскакали к отдающей желтоватым блеском реке.

В этот день всадники больше не делали остановок. Поросшие травой поля сменили песчаные земли, и Мал был рад тому, что высасывающий жизнь призрак оставил их. Морквард объявил, что им придется ехать по пустыне несколько дней, после чего спросил у Гора:

– Ты хочешь плавать по морям и открывать новые земли. А приходилось ли тебе бывать в настоящем плавании?

– Я родом из Финикии – там нет человека, кто всю жизнь прожил бы на суше.

– Как же ты попал в Египет?

– Был продан в рабство одной знатной даме.

– А где твои родители?

– Я – сирота.

И вдруг разговорился Морквард. Он рассказал, что тоже не помнит родителей. Его род был истреблен во имя праведной мести. Отец Моркварда, монгол по происхождению, был повинен в убийстве семьи чужеземного князя. Сын убитого сбежал из плена и спустя много лет вернулся, чтобы отомстить. Он убил отца и мать Моркварда, а его самого вместе с братьями и сестрами сделал рабами. Морквард прошел через унижения, нескончаемые побои и голод. Когда один из братьев умер от истощения, он решил совершить побег. Он сорвался с места среди бела дня на виду у всех, и пока Морквард бежал, все смеялись над ним, считая глупцом, и призывали вернуться и покаяться перед хозяином в своей глупости. Надсмотрщики смеялись вместе со всеми, ожидая приказа отправиться в погоню. Но приказа не было, а Морквард бежал со всех ног, понимая, что если его догонят, то пощады не будет. Он не надеялся спастись. Он совершил побег в надежде умереть с мыслью, что сделал всё возможное. Когда силы покинули его, Морквард упал на землю и вздохнул с облегчением: мучения закончились. Утром он очнулся в пещере, где скрывались разбойники. Они перехватили беглеца перед самым носом у слуг князя и не выдали добычу. Спасители так сытно накормили Моркварда, что тот чуть не умер от обилия еды.

Разбойники дали ему кров, пищу и научили обращаться с оружием. Пришло время, и Морквард отправился отомстить убийце родителей. Он опоздал: на месте дома кровного врага дымилось пепелище. Две его сестры и брат были живы, но по-прежнему оставались в плену. Со временем Морквард выкупил их свободу.

Окончив рассказ, монгол молчал до тех пор, пока на песчаной равнине не появились сопки. Морквард предупредил, что здесь необходимо быть особенно бдительными. Но удача благоволила им, и они никого не встретили. Малу иногда казалось, что кто-то следит за ними, видя насквозь их мысли и чувства. Он оглядывался, но никого не замечал.

Ближе к ночи всадники спешились, решив переночевать на одной из сопок. Расседлав и напоив коней, они взобрались на плоскую вершину песчаной возвышенности и легли спать. Мал, один из всех, остался бодрствовать. Стоя на вершине сопки, он всматривался в окрестности, высвеченные лунным светом. Монотонное чередование насыпанных ветром холмов чужой земли вернуло ему едва отступившую тоску одиночества. Еще совсем недавно каждый час ночи был для него даром небес – темнота служила ему и Маргарите единственным покрывалом от посторонних глаз. Это было время, когда они оставались одни и произносили друг другу самые нежные признания. Мал мог прижать Маргариту к себе и слышать, как бьется ее маленькое сердце, и чувствовать, как на него изливается поток любви. Он ждал, пока девочка, положив ему голову на плечо, заснет, и только тогда засыпал сам в ожидании сладостного пробуждения, мечтая, что новый день начнется с самого желанного для него прикосновения губ.

– Почему в то утро она не разбудила его?

Хендрик обнаружил письмо Мала этим же вечером. Он зажег свечу и прочел следующее:

«Дядя Хендрик, я не знаю, что со мною будет дальше, но я не в силах также объяснить всё, что со мной до этого произошло. Моя жизнь похожа на круговорот повторений, в которых мой разум склонен видеть не иначе как метаморфозу, не имеющую разумного объяснения.

Два года назад в замке герцога ванн ден Берга случай свел меня с его пятнадцатилетней дочерью. Ее звали Ода. Я влюбился, и очень скоро признался ей в этом, но ответного признания так и не дождался. Ода была холодна со мной, но и не отвергала мою любовь. Мне этого было мало, и я решил покинуть замок. Накануне отъезда я получил письмо, в котором она просила меня о свидании. Мы встретились. Моя возлюбленная улыбалась мне. Ее взгляд разжег во мне страсть, и я, изумленный, приник к ее губам. Ода оттолкнула меня, засмеялась, а потом уже сама заключила меня в объятья и ответила пылким поцелуем. Мгновение спустя она смотрела на меня с восхищением как на своего властелина. Я потерял голову и бросился к ванн ден Бергу с намерением просить руки его дочери. Когда же я готов был во всем признаться, в комнату вошла моя возлюбленная, и я замер не в силах отвести от нее взгляда. «Это Рос, и не удивляйтесь, принц, мои дочери – близнецы», – эти слова ванн ден Берга прогремели для меня как гром среди ясного неба. Когда же в комнату вошла Ода, как всегда холодная и печальная, я осознал ужас своей ошибки – вместо нее я целовал Рос. Как же я был слеп! Как я мог не узнать свою любовь!? Как легко я променял ее на другую! Но стоило мне взглянуть на улыбающуюся Рос, как я понял, что она дорога мне ничуть не меньше своей сестры, и того краткого свидания ей хватило, чтобы наравне с Одой завладеть моим сердцем. И тогда я с ужасом понял, что люблю обеих дочерей ванн ден Берга, и не могу отказаться ни от одной из них, пусть даже в пользу другой. Я оказался во власти преступной страсти, и мне оставалось только мечтать о невозможном —, чтобы девушки слились воедино.

Через год во главе армии я отправился в военный поход в северную Италию. У стен осажденного Рима ко мне пришли невесть откуда две амазонки. Их звали Бланка и Камилла. Они взялись сопровождать меня во время штурма и спасли мне жизнь. Рим стал для голландской армии ловушкой. На его улицах наши тела покрылись неизвестно откуда взявшимся ядом. Я умер вместе со всеми, а после восстал из мертвых благодаря противоядию, которое влили в меня Бланка и Камилла. Я помню, как очнулся в теплой воде и как обнаженные амазонки нежно растирали мое тело, представ передо мной в облике прекрасных нимф. И этого было достаточно, чтобы влюбиться в них. Но стоило мне забыться сном, как они исчезли. В тот момент я вздохнул с облегчением – я был избавлен от необходимости сделать выбор между двумя женщинами. От них осталось лишь сладостное видение, которое и сейчас живет в моей памяти.

Спустя год я был обречен на свадьбу со старшей дочерью короля Пипина Эудженией. Но приехавшая вместе с ней ее сестра Маргарита затмила собой весь божий мир. В одно мгновение я был охвачен приступом любовного наваждения, и жаждал только одного – вырваться из тюрьмы, в которую заточил себя сам, и соединить свою душу с душой, посланной ему самим провидением, и впредь никогда не расставаться с ней. Спасая ее, а не себя, я обратился в бегство. Утром я направился на пристань в окружении самых верных слуг, нанял неф 'Святой Фома', и приказал немедленно выходить в открытое море. Но до того, как мы успели выйти в море, мы все увидели пажа, взбежавшего по трапу, и все без труда догадались, что этот паж вовсе никакой не паж, а что он, а, точнее, она и есть причина моего появления на 'Святом Фоме'. Маргарита очутилась в моих объятиях, а спустя всего несколько дней пряталась в пустой бочке из-под вина, пока я сражался с пиратами. В этом бою из моей личной гвардии в живых остались лишь её командир Верн, стрелок Дан, а из матросов – только мусульманин Ву. Пока они сбрасывали мертвые тела на морское дно, нас настиг второй пиратский корабль. Нам пришлось сдаться. Я был ранен в ногу и обессилен. Капитан морских разбойников предложил нам свободу без всяких условий. Затем он совершил еще более странный поступок, отправившись вместе с нами к египетским берегам. Так мы оказались в Уасете, затем в Элефантине, и, наконец, в Сире».