Путеводитель по загадочным местам планеты. В лабиринтах непознанного

Глава 1. Как все начиналось. Россия –1988-1989

1.1. Наступит ли прозрение?[1]

В последнее время в редакцию пришло немало писем с просьбой рассказать о группе уфимского хирурга-офтальмолога Э. Мулдашева. Практически во всех письмах ставится один и тот же вопрос: почему сегодня врачи, вернувшие зрение многим безнадежным больным и разработавшие новые перспективные методы лечения глазных болезней, вынуждены в прямом смысле слова бороться за свое существование?

В беседе с нашим корреспондентом принимают участие: зав. лабораторией, кандидат медицинских наук Э. Мулдашев, его заместитель, кандидат медицинских наук Р. Нигматуллин, зав. лабораторией консервации тканей С. Муслимов, зав. глазным отделением больницы № 10 г. Уфы А. Салихов.

КОРР. Сейчас уже нет вопроса – полезно или бессмысленно направление вашего научного поиска. Что же или кто не дает вам работать?

МУЛДАШЕВ. Ответ совершенно четкий и однозначный, я говорил об этом неоднократно: работники Министерства здравоохранения Башкирии, горздравотдела не готовы к перестройке. Это общее положение, из которого вытекают все наши частные неприятности – большие и малые.

КОРР. И все-таки добились вы очень многого, несмотря на все трудности. А каких бы результатов вы достигли, если бы с самого начала вам была оказана действенная помощь?

НИГМАТУЛЛИН. Чтобы все было понятно, несколько слов о чисто научных, медицинских проблемах. Врачи уже давно пытались восстанавливать больные органы пересадкой здоровой ткани, причем, всегда – аналогичной ткани. Больная кожа замещалась здоровой кожей, восстановление сухожилия производилось при помощи сухожилия.

Аналогичные поиски шли и в офтальмологии. Однако на том этапе развития медицины врачей и больных ждали разочарования: после пересадки в организме происходила мощная реакция отторжения чужой ткани, и пересадки в подавляющем большинстве случаев заканчивались неудачей.

В то же время всем ученым был известен и тот факт, что в ходе реакции отторжения в пораженном органе появляется некоторое количество собственной здоровой ткани (как бы выращиваемой все-таки организмом). Но настолько мизерным было это количество, что оно ни на что не влияло. Поэтому исследователи над этим фактом попросту не задумывались.

Новое направление в офтальмохирургии началось с того момента, когда этот, казалась бы, незначительный факт привлек внимание Э. Мулдашева, бывшего в то время еще студентом Башкирского мединститута. Наиболее просто и коротко суть открытия можно выразить следующим образом: реакция отторжения стала управляемой и в ходе этой реакции организм выращивает необходимое количество совершенно здоровой ткани в пораженном органе, используя при этом трансплантат (пересаживаемую ткань) в качестве «строительного материала».

МУСЛИМОВ. Совершенно иными, качественно новыми стали сами трансплантаты. Исследования показали, что совершенно не обязательно применять ткани аналогичных органов. В дальнейшем же мы научились изготавливать трансплантаты с самыми различными свойствами. При их помощи можно выполнять практически все известные операции на глазах.

САЛИХОВ. Можно много говорить о научных результатах, но основное, наверное, все-таки в том, что мы научились возвращать зрение людям, считавшимся безнадежно больными. На базе отделения разработано 70 новых операций. Их принципиальная новизна, оригинальность подтверждена патентами многих стран, среди которых – США, Франция, ФРГ, Швейцария.

КОРР. Вы все же не ответили на мой вопрос.

МУЛДАШЕВ. Я попробую объяснить, что же потеряно из-за того, что много сил отдано не науке и творческой работе, а борьбе за выживание.

Разрабатываемое нами новое направление в трансплантологии позволило наметить самые разнообразные выходы в другие разделы хирургии. По-новому можно решать многие проблемы костно-пластической хирургии, кожной пластики и лечения рубцов при ожогах. Наши трансплантаты позволяют значительно улучшить клинические и косметические результаты операций.

Как видно, направлений очень много, все и не перечислишь, но еще об одном нельзя не сказать. На основе трансплантатов уже создаются (но еще не созданы) два принципиально новых противораковых препарата, которые проходят экспериментальную апробацию. Коротко скажу, что результаты обнадеживают, особенно при лечении больных с опухолями век и глазницы. Научный же задел в данном направлении открывает перспективу создания серии новых противораковых препаратов, не обладающих побочным токсическим действием.

Так вот, я с полной уверенностью и ответственностью за свои слова утверждаю: если бы нам помогали с самого начала, то сегодня наша страна в области трансплантологии занимала бы лидирующее положение в мире, далеко оставив позади себя капиталистические страны.

Нельзя сказать, что мы сейчас сильно отстаем, но всякое промедление в решении смелых научных задач может привести – в который раз! – к потере приоритета отечественной науки.

КОРР. В последнее время отношение к вам – насколько можно судить со стороны – изменилось к лучшему. Вы стали структурным подразделением МНТК «Микрохирургия глаза», возглавляемым членом-корреспондентом АН СССР С.Н. Федоровым. И, наконец, совсем недавно вашими проблемами всерьез заинтересовались работники Башкирского областного комитета КПСС.

НИГМАТУЛЛИН. Действительно, помощь С.Н. Федорова пришла как нельзя вовремя. Со дня на день мы ожидали приказа о расформировании. Но вот лаборатория получила, наконец, долгожданный статус подразделения МНТК «Микрохирургия глаза», и даже есть возможность перевода ее на хозрасчет, что, несомненно, сыграет положительную роль.

Но и чиновники от здравоохранения не дремлют. Срабатывает так называемая «конечная» психология, при которой главным показателем в медицине является не излеченный больной, а количество коек в больнице. Отсюда – благополучная отчетность, служебное положение и т. д.

МУЛДАШЕВ. Конечно, нужны радикальные меры. Нам необходимы самостоятельность и собственное здание, в котором мы могли бы лечить не 60, а хотя бы 200–300 больных.

Наша лаборатория, став самостоятельным учреждением, принесет государству значительную материальную выгоду, так как продукция наша пользуется большим спросом за рубежом. Учитывая перспективу, можно ожидать ежегодные валютные поступления до 2–3 млн долларов. Мы заключаем соглашение с японской фирмой «Такаги» на совместный выпуск приборов, что также обеспечит дополнительный доход.

Есть возможность организации совместного производства с одной из крупных зарубежных фармацевтических фирм, например «Солко» (Швейцария). Поступили предложения о закупке лицензий на производство наших трансплантатов. Однако мы считаем, что было бы гораздо выгоднее создать полномасштабное собственное производство с экспортом продукции. Ведь научная новизна и высокая эффективность трансплантатов уже сейчас позволяют экспортировать их по ценам, в десятки раз превышающим их себестоимость.

Так что все затраты, которые необходимы для обеспечения нашей нормальной работы, мы окупим очень быстро. Кроме того, лечение глазных болезней по нашей методике также дает значительную экономию здравоохранению по сравнению с традиционными методами.

Да, мы очень рассчитываем на ту помощь, которую нам обещали в областном комитете партии, и уверены, что всему будет дана принципиальная партийная оценка. Однако менее всего я склонен думать, что после этого все, как говорится, пойдет как по маслу. Хочу быть правильно понятым – я искренне верю в поддержку, но бюрократы не сдадутся сразу. Они затаятся, притихнут, а вредить и мешать будут исподтишка. И все-таки мы с товарищами уверены в конечной победе.

От редакции. С точки зрения перестройки в области медицины – одной из наиболее отсталых наших социальных сфер, да и здравого смысла, поведение руководителей органов здравоохранения городского, областного и республиканского значения в данной ситуации просто непонятно.

Конструктивна ли такая позиция? Не повторяется ли история, столь хорошо знакомая читателям по судьбам С.Н. Федорова, Г.А. Илизарова и многих других?

Э.М.: Сейчас, в 2014 году, мне, конечно же, смешно читать такие слова, как «Минздрав Башкирии и Горздравотдел не готовы к перестройке». Но именно тогда у нас возникли мысли, что рост своих тканей на месте мертвых трансплантатов нельзя объяснить обычными медицинскими представлениями. Именно тогда появилось желание поверить в религии и окунуться в огромный пласт эзотерических наук, совершая экспедиции по всему миру.