Злоба

Глава третья. Отъезд

Сидя теперь над пожелтевшими от времени записями своих друзей, я чувствую себя учёным, по древним рукописям, восстанавливающим историю. Но вернёмся в повествовании к тому дню, когда я упал в обморок после своего необычного сна.

Собрание, несмотря ни на что, состоялось. Повторюсь: друзья надеялись на моё скорое выздоровление, а потому не считали нужным что-то менять в своей затее. Она так захватила их. Особенно в тот самый день.

Первым примчался Коля.

– Я нашёл его! Я нашёл его! – кричал он, ещё не подозревая о моей болезни.

– Тс-с-с, – Стёпа поднёс указательный палец к губам, – Чего ты орёшь? Кого ты нашёл? – спросил он полушёпотом.

– Не кого, а что, – в тон ему ответил Коля. – Метеорит.

– И где же? – заинтересовался Стёпа. – Уж не у себя ли в кармане?

– Почти. Он упал за Енисеем, в Восточной Сибири.

– Широко же ты держишь карманы!

– А то. В ту ночь я заприметил, как он падал, и, сориентировавшись по звёздам, вычислил его примерное местонахождение.

– Насколько примерное?

– Квадрат со стороной в десять километров.

Стёпа аж присвистнул.

– Это в Подмосковье сто квадратных километров можно за несколько часов со спутника прочесать, а там же тайга сплошная.

– Тундра. Но со спутником всё равно ничего не получится.

– Почему же?

– Это ближе к крайнему северу, а там нет наших спутников. – Коля говорил с видом глубоких познаний в данной области.

– Почему? – хмыкнул Стёпа, – они там мёрзнут что ли?

– Да просто там орбит подходящих нет, – Коля снова повысил голос, и Стёпа сделал ему знак убавить громкость. – Что случилось-то?

– Ренат заболел. А про орбиты я знаю. Мне было бы интересно послушать, что ты предлагаешь.

– Я предлагаю…

Но на этот раз предложение его не было оформлено словами, поскольку пришёл Сёма.

Сёма тоже был возбуждён от открытия, сделанного им накануне, но он, заметив моё отсутствие, первым делом справился о моём здоровье. Узнав, что я недомогаю, он направился ко мне в спальню, поэтому беседа возобновилась только через добрых полчаса.

– Стас оказался прав, – ответил он на невысказанный вопрос, который, тем не менее, читался во взглядах Стёпы и Коли. – Произошёл сильный всплеск отрицательного поля. Это, как камень в пруд бросить, сразу круги по воде пойдут, только в нашем случае этот камень должен быть размером с…

– С метеорит, – вставил Коля.

– Вот именно, – подтвердил Сёма. – Наш метеорит (теперь я почти не сомневаюсь в том, что это именно он) пустил чудовищных размеров круги, но не по воде, а по отрицательному полю. Только не спрашивайте, как это у него получилось, потому что это для меня самого является загадкой.

– То есть возмущение отрицательного поля имело волновую структуру? – спросил Стёпа.

– Да, – ответил Профессор, – это я могу утверждать с полной уверенностью. Но для меня существует ещё одна загадка.

– Какая же? – удивилась Лана, которая как раз подошла из спальни, оторвавшись от меня и решив послушать друзей.

– Дело в том, что после этого небывалого возмущения, отрицательное поле, как будто бы исчезло. Как это случилось, ума не приложу.

– Ты хочешь сказать, что теперь ничто не вынуждает людей к негативным действиям? – переспросил Коля.

– Именно так.

– И поэтому умирают люди, существовавшие за счёт него?

– Точно.

– И во всём виноват метеорит? – глаза Ланы не могли скрыть удивления.

– Есть все причины так считать.

– Тебе удалось выяснить ещё что-нибудь? – спросил Стёпа.

– Только предположительный эпицентр, – точку, от которой пошли возмущения.

– И велика эта твоя точка? – с сарказмом поинтересовался Философ.

– Вообще-то это не точка, а круг с диаметром в пять – семь километров, находящийся на севере Восточной Сибири.

– Я так и думал, – тихо произнёс Стёпа. – Но, по крайней мере, площадь поисков значительно сократилась. В разы.

Вот так и было высказано то, что всеми давно уже подразумевалось. Метеорит решили искать. Как, а, самое главное, – зачем, решалось в нижеследующем разговоре, при котором присутствовали Алла и Стас.

Сейчас мне иногда кажется: вот будь я тогда здоров, – смог бы воспрепятствовать этому решению, но в душе понимаю, что всегдашняя тяга к приключениям, присущая этому возрасту, увлекла бы меня вместе с ними.

– Итак, решение найти метеорит единогласное, насколько я понимаю, – подвела итог Алла.

Все, молча, подняли руки.

– Тогда, – продолжала она, – я предлагаю обсудить, как мы это сделаем.

– Отследить и сфотографировать место со спутника невозможно, – сказал Коля.

– Да и какой интерес был бы в этой фотосъёмке? – вступил в разговор Сёма.

– Насколько я понимаю, друзья, – заметил Стёпа, – мы все решили поучаствовать в приключении и найти этот несчастный метеорит, или что там с неба упало.

– Да, – отозвались все в один голос.

– Тогда, думаю, нам предстоит маленькое путешествие.

Все мы, когда молоды и полны сил, ищем приключения. Ради них, подчас, мы готовы влезать в самые безумные авантюры. Или предпринимать путешествия. Все понимали, что это не будет лёгкой прогулкой, но о подобном приключении, да ещё с такой завидной целью, как поиск чего-то, изменившего жизнь общества, мечтал каждый. А, тем более, когда рядом с тобой друзья, – все трудности кажутся пустяками.

– Я всё понимаю, – сказал молчавший доселе Стас, – но скажите мне: почему нам так сдался этот метеорит? Почему, если мы хотим прогуляться, нам не съездить в Европу, или, на крайний случай, в Америку, раз война закончена?

Это был риторический вопрос. Никто на него так и не ответил. В записных книжках нет ни одного упоминания об ответе на это самое «зачем?». Он просто озвучил страхи, подкарауливающие душу любого. Страхи – оборотная сторона смелости, нерешительность – жажды приключений.

– Зачем?! Зачем?! Зачем?! – кричал я потом холодными ночами в одиночестве, избивая подушку. И знаете, что? С годами я, по-моему, нашёл ответ на этот вопрос. Не только для себя они хотели открыть тайну упавшего метеорита, а для всего человечества. Подсознательно они чувствовали, что это очень важно, но высказать словами не смогли.

Однако существуют такие тайны, которые отнюдь не жаждут, чтобы их раскрыли.

– Вот, чуть не забыл! – воскликнул Сёма. – Сегодня ночью я наблюдал довольно странное явление, которое неким образом может быть связано с нашим делом.

Он отхлебнул кофе из кружки и продолжил:

– Сегодняшнюю ночь я провёл в институте, по крохам добывая информацию, которую выдал вам тут на-гора. Аппаратура у меня там не в пример серьёзней, чем стоит тут, у Рената. Честно говоря, я уже думал, что она мне никогда больше не потребуется, ведь поля, как такового, больше нет. Но когда я подошёл к приборам, то увидел, что один из индикаторов уже не показывает ноль. Чтобы было яснее, объясню простым языком: сегодня ночью по каким-то причинам отрицательное поле снова активизировалось. Слабо, ненадолго, и, что характерно, точечно. Но только я взялся отследить место, где оно проявилось, как произошло непредвиденное. Вы же знаете, у меня приборы настроены на всё, что угодно, вплоть до сигналов из космоса, и вот, совсем недавно, я настроил прибор на одну постоянную константу. Когда же я следил за полем, индикатор на том приборе просто вспыхнул, показывая явную перегрузку на последнем уровне. После этого отрицательное поле исчезло.

– Ты можешь как-то объяснить это? – спросил Стёпа, по всей видимости, единственный понявший хоть что-то из того, о чём говорил Профессор.

– Нет, – признался тот.

Привожу эту часть разговора с единственной целью. Произошедшее действительно касалось нашего дела самым прямым образом, но относилось скорее ко мне, чем к ним. Если Сёма смог бы отследить то место, в котором активировалось отрицательное поле, то в центре его он с удивлением обнаружил бы мой дом. Там же произошло и противодействие. Но на ту пору никто из нас ни о чём не догадывался. Меня терзали различные видения, но я приписывал их своему состоянию.

Однако игра только начиналась, и моим друзьям, а впоследствии и мне, была отведена в ней не последняя роль. А то, что меня нарочно на время вывели из неё, я узнал лишь потом.

Компания наша не была стеснена в средствах. Да, почти у всех были состоятельные родители, кроме Умницы, – она вышла из детдома, – но, в основном, у каждого было своё дело. Профессор химичил. Стас держал автомастерскую (что не мешало его собственному автомобилю постоянно ломаться). Стёпа писал критические очерки и научно-популярные статьи. Коля зарабатывал по части астрономии (и смежных наук, он даже составлением астрологических прогнозов не брезговал). Алла, как и Профессор, работала в институте, но только по части теорий. А у нас с Ланой был маленький семейный бизнес.

При сборах, длившихся неделю, финансовый вопрос не стоял в принципе. Мои друзья «сколотили» нечто вроде общей копилки, куда клали деньги на приключение. Будет скучно описывать все эти приготовления, но могу заверить, что ребята собрались основательно. Общий скарб, продуманный до мелочей, разместили по семи рюкзакам (тогда ещё надеялись на моё скорое выздоровление), купили спутниковый телефон (оказавшийся бесполезной игрушкой для них, зато спасший жизнь мне), снегоступы и т.д. и т.п.

На всё путешествие отводилось три недели вместе с дорогой. Надо было торопиться, поскольку в тех широтах, где упал наш небесный камень, скоро начиналась полярная ночь. Точного же места падения известно не было, что усугубляло ситуацию. К тому же тащить с собой продуктов больше, чем на три недели, не имело смысла, – рюкзаки стали бы неподъёмными.

И вот, наконец, сборы были закончены. А я всё ещё не поправлялся, хотя пик болезни, несомненно, прошёл. Язвы мои прорвались гноем и постепенно заживали. Лана проводила со мной всё своё время, и лишь изредка её заменяли мои друзья, один из которых всегда находился рядом с ней.

– Самое большее, через неделю мы должны вылетать, – сказал мне как-то Стёпа, улучив момент, когда никого рядом не было, а я чувствовал себя более-менее. – Что ты думаешь о своём самочувствии?

Признаться, я всё это время мало думал. Мозг казался мне каким-то инородным телом, помещённым в голову. Но вопрос поездки заботил меня по-настоящему с тех самых пор, когда ребята поведали мне о намерении найти место, куда упал метеорит.

– Если бы речь шла о двух неделях, – ответил я, – то, вполне возможно, я смог бы двинуться в путь вместе с вами, хотя и тогда стал бы обузой, но через неделю я не буду в форме.

– Я рад, что ты трезво оцениваешь своё состояние, – сказал Стёпа. – Хочу серьёзно поговорить с тобой.

– О том, о чём я думаю?

– Да. Ты не сможешь поехать с нами. К моему величайшему сожалению. Ты будешь всё ещё слишком слаб для этого испытания.

– Я понимаю.

– Безусловно, мы могли бы дождаться, пока ты нормально выздоровеешь, а потом поехать туда, по весне. Но перец в том, что весной мы можем ничего не найти. В том районе подвижная почва, и к весне от метеорита там даже следа не останется.

– Так езжайте, – сказал я, преодолев себя, – потом всё расскажете.

– И покажем, – подмигнул мне Стёпа, – мы возьмём видеокамеру и заснимем всё интересное, а потом покажем тебе этот фильм.

– Я буду рад, – отозвался я, – а то, право дело, смешно тащить с собой в столь дальний поход человека, который и до сортира-то едва ходит.

Мы посмеялись над этим, а потом Стёпа наклонился ко мне, и на самое ухо прошептал:

– Хочу попросить тебя ещё об одном.

– О чём же?

– Отпусти с нами Лану.

– Так я же её не держу.

– В каком-то смысле – держишь.

– Хорошо, я поговорю с ней, ведь ей тоже будет полезно развеяться.

– Всё так, но она просто может не захотеть оставить тебя больного.

– Так что, я ещё должен уговаривать её ехать вместе с вами?

Стёпа встал и сверху вниз посмотрел на меня. Это был взгляд сочувствия, но, вместе с тем, некой укоризны. Не так он всё это себе представлял: и поход, и разговор со мной. Для меня многое так и осталось тайной.

– Делай, как знаешь, – сказал он на прощание.

В этот же день, но двумя часами позже у меня состоялся ещё один разговор. И это притом, что меня и первый-то вымотал, как следует. Смешно: парню в двадцать пять лет утомляться от болтания языком. Но факт остаётся фактом.

Пришла Лана, притащила пригоршню витаминов из аптеки и мой любимый грейпфрутовый сок. Нас оставили наедине, будто знали, о чём пойдёт разговор.

Сначала она ворковала, как всегда, о том, насколько сильно любит меня, что скоро я поправлюсь, и всё у нас будет, как прежде. Потом она как-то странно смотрела на меня, когда я пил сок прямо из пакета. Когда же я отставил его на тумбочку, сказала:

– Они поедут без нас.

– Вы поедете без меня, – поправил её я, и увидел блеснувшие в глазах моей девушки слёзы.

– Я никуда без тебя не поеду! – воскликнула она, а крупные прозрачные алмазы уже катились по её щекам. – Я не брошу тебя! Тем более в таком состоянии!

– Лана, – сказал я уже полушёпотом, поскольку совершенно обессилел, – если ты не поедешь, то я всю свою жизнь буду чувствовать себя виноватым, потому что испытать такое приключение представляется возможным далеко не каждому.

Она что-то хотела возразить, но осеклась на полуслове: мои слова упали в благодатную почву. Девушка разрыдалась. Её буквально разрывало пополам: одна часть просто жаждала поездки, а другая не мыслила жизни без меня.

Угадав эти терзания, я добавил:

– Да и потом, не навечно же ты уезжаешь. Стёпа сказал, что вы должны в три недели вместе с дорогой уложиться.

Казалось, что этот довод её убедил, но, в конце концов, рассудительная часть выдвинула своё последнее основание.

– Пусть даже три недели, – сказала она, – но кто же в эти три недели будет ухаживать за тобой? А вдруг тебе станет хуже? Нет, решено: я остаюсь!

Последнее предложение она уже почти прокричала, поэтому мой шёпот был едва слышен:

– За мной, – сказал я, – будет приглядывать сиделка. Это нам по карману. И потом, кто долгими зимними вечерами будет рассказывать мне о том, что видел?

Она ничего не ответила. Просто закрыла лицо руками и убежала. Это была и радость, и печаль, и гнев на саму себя за то, что желание поехать заглушило всё остальное.

Смотря теперь с высоты прожитых с того момента лет, я говорю себе: если б я знал! Если б я знал…

– Если бы я знал, то ни за что не отпустил бы её туда, – произношу я иногда вслух в тишине своего кабинета. – И никого из них.

День начала Великого Похода, как окрестили это путешествие мои друзья, был назначен на третий, после описанных мною выше разговоров. За это время наняли мне сиделку и выработали конкретный план действий. Рассчитали путь: где на самолёте, где на поезде, а где пешком. Из-за странной и глупой, на мой взгляд, прихоти они не хотели привлекать к себе внимание. В связи с этим, поход их должен был пройти, как можно более скрытно.

Это, однако, не помешало им пригласить в свою компанию ещё одного человека. Так им показалось проще, чем распаковывать седьмой рюкзак, раскидывая его содержимое по оставшимся шести. Новым членом команды оказалась симпатичная девушка, также работавшая в институте. Она была заядлой походницей, и лишь это склонило моих друзей взять её с собой.

Девушку звали Ольга. Я видел её несколько раз, но никогда не подходил, да и зачем? Друзей у меня хватало, а за юбками я никогда не волочился, мне вполне достаточно было общества Ланы.

Кстати, Лана не отходила от меня ни на секунду. В тот момент мне казалось, что таким образом она пытается загладить мнимую вину передо мной, но, спустя годы, мне чудится, что она предчувствовала что-то, а потому была близка мне, как никогда. Ни с того ни с сего, она вспоминала какие-то эпизоды из своей жизни, иногда даже из самого детства, а после заливалась слезами. Мне нередко приходилось успокаивать её, невзирая, что тратил на это все свои скудные силы.

И вот настал день отъезда. Как ни странно, я чувствовал прилив сил и бодрости. Я даже встал и оделся, когда начали приходить ребята. Каждый из них приносил мне какой-нибудь сувенир. Я смеялся, говорил, что лучше пусть они мне привезут кусок того самого метеорита. Они клятвенно обещали выполнить мою просьбу.

После того, как все восемь человек собрались на моей кухне, на свет была извлечена жутко дорогая бутылка коньяка. Разлили по пятьдесят граммов, в том числе и мне.

– Мне можно и сто пятьдесят, как провожающему, – усмехнулся я.

– Тебе можно постельный режим, – ответил Стёпа, но остатки пододвинул мне.

– За удачу! – сказал он, поднявшись.

– За удачу! – подхватили все.

Выпили. Воцарилась тишина. Требовалось громкое слово. Поднялся Стас.

– Я понятия не имею, что мы найдём там, куда идём, – сказал он, – и найдём ли вообще. Но, как я понимаю, мы все рассматриваем этот поход, как необычное приключение.

Все согласились.

– Тогда за незабываемые впечатления! И пускай фортуна сопутствует нам.

– Мы не играем, – взял голос Стёпа, – поэтому не можем проиграть. В нашем случае, смысл пути в самом пути. Хотя, найти метеорит и разгадать его тайны тоже будет недурно.

Все снова согласились.

Настала минута прощания. Цепочка из семи человек потянулась к двери. Перед выходом каждый считал своей обязанностью похлопать меня по плечу и что-нибудь сказать. За что я остался им благодарен, так это за то, что никто не поставил акцента на моей болезни.

– Мы его обязательно найдём! – сказал Коля, пожимая мне руку изо всех сил.

– Да, и принесём тебе кусочек, – поддержал его Сёма.

– А ещё мы разгадаем все тайны во вселенной, – почти на ухо шепнула Умница, после чего чмокнула в щёку.

Я увидел, как Лана сверкнула глазами на этот жест, и порадовался в глубине души.

– Не грусти, старик, – произнёс Стёпа и по-дружески приобнял меня. – Жди нас.

– До свидания, – сказала Ольга.

– Бывай, дружище, – молвил Стас и, задержавшись слегка, добавил, – и не держи на меня зла.

Ответом стало моё рукопожатие. Он до сих пор переживал за инцидент, случившийся после вечеринки. Это тоже меня порадовало.

Последней выходила Лана. Она прижала моё измученное тело к себе и крепко-крепко поцеловала. Я ответил ей глубоким поцелуем, и в итоге наше прощание затянулось минут на десять. Дверь слегка приоткрылась, и из образовавшейся щели послышалось вежливое покашливание.

– Пока, любимый, – сказала Лана, – мы уже очень скоро увидимся.

– Пока, любимая, – ответил я, – очень рассчитываю на это. Постараюсь поправиться к твоему возвращению

– Окей, – сказала она, чмокнула меня в щёку и выскользнула на улицу.

Я запер дверь и пошёл в ту комнату, из которой мы с Ланой планировали сделать детскую. Прильнул к окну. За ним, выстроившись в цепочку, одетые, как заправские туристы, шествовали мои друзья.

Мне было печально, что я не смог отправиться с ними, и тут же появилось странное и дурное предчувствие, которое я немедля списал на свою болезнь. Мне почему-то показалось – на миг, на единый только миг, – что я никогда их больше не увижу. Так тоскливо и одиноко стало моему сердцу, что хотелось закричать. Мог ли я тогда предполагать, насколько прав окажусь в своих предположениях?

Но тут сознание прояснило. Вот же они: все семеро! И что с ними может случиться? Ведь они не в горы собрались, не по океану на яхте кататься, так что ж я волнуюсь? Тем не менее, тревожное ощущение не исчезло до конца, хотя и значительно притупилось.

Наконец, группа туристов скрылась из моего поля зрения, и я не нашёл ничего лучшего, чем пойти и лечь в кровать. Вскоре должна была прийти сиделка, а мне страсть, как не хотелось, выслушивать её кудахтанье. Но перед тем я зашёл на кухню и одним залпом допил остатки коньяка. На душе стало легче. Я улёгся в кровать, начал фантазировать на тему, когда они вернутся, и что привезут мне. Придя, сиделка застала меня уже спящим. Так закончился день, в котором я в последний раз по-настоящему был счастлив.

Но, прежде чем продолжить своё повествование, я хочу пересказать вам историю, сочинённую Стёпой специально для нашей вечеринки.