Эльфийская ведьма

6

Стоя на перекрёстке у шляпного магазина, эльфийский посол нервничал. Пережитое вчера унижение от мерзкой недозрелки надолго испортило его настроение. Какая всё-таки жалость, что девочка навсегда останется такой страшной. В общем-то эльфа она добрая, умная, выгодная партия – как никак принцесса. Но не судьба. Он привык связывать в мыслях её со своим будущим, даже полюбил тот милый образ, так жестоко рассеявшийся вчера. Бедняжка! Зря он вчера так резко. Она наверняка наябедничает отцу. Но уж слишком велико было чувство омерзения…

Орэвэль стоял под мокрым снегом ранней зимы и ждал осведомителя. Нужны были сведения, компрометирующие нового короля. Варросео мешал эльфийской державе. Такой не затеет долгожданную войну Кавиры с Ирью, вплотную поставившей к границам эльфийского королевства свои форпосты. Такой не позволит эльфийским кораблям беспрепятственно возить контрабанду в Лирадру.

По всем прогнозам выходило – король с делами освоится быстро, за полгода юнец войдёт в силу, наберётся опыта и мудрости. Если, конечно, его раньше не устранить. Репутация мямли и бездельника в таких случаях мимолётна. Пара жестких мер, и свита присмиреет, граждане зауважают. Следует торопиться.

Эльфам не нужна спокойная Кавира. Пора сместить короля и посадить на трон своего кандидата, способного начать войну. Исход не важен. Главное вымотать давнего противника – Ирь и бескровно отобрать часть территорий. В обмен на продовольствие, одежду, лекарства… Для мятежа всё готово. Найти бы повод, чтобы народ поддержал, и соседи не возмущались…

Осведомитель задерживался уже на десять минут. Такого прежде не случалось. Мираю был пунктуален. «Неужто попался?» Говорят, у короля появилась личная ведьма немалой силы. Вычислила? Связать Тюве и Тару, главную ведьму Кавиры, Орэвэлю не пришло в голову. Какой нормальный эльф присягнёт жалкому человечешке?

Вот и Мираю. Прихрамывает, опасливо шагает по ещё не покрывшимся корочкой льда камням. Точно что-то случилось. Орэвэль направился к доносчику. И упал. Ноги прочно стянула петля силы. А вместо Мираю над ним стоял чародей из королевской свиты. Из-за домов, отрезая пути к отступлению, показался целый вооруженный отряд.

– Добегался, эльфийский пёс? – с издёвкой в голосе поинтересовался чародей. Посол только вздохнул. Иллюзий на свой счет он не испытывал.

Если бы Тара, поймав на рассвете в силовой капкан лазутчика, пробравшегося в кабинет Варросео, знала, что это приведёт некогда нежно любимого Орэвэля на виселицу, выдала бы она писца страже? Наверно, да. За ночь любовь отвергнутой и оскорблённой девушки истаяла, как тает недолговечный морок. Осталась обида и боль предательства. Не оценил, не пожалел, не понял. Оскорбил, растоптал так бережно лелеемое чувство.

Когда Орэвэля притащили к королю, она молча стояла за троном и смотрела на перепуганного, но старавшегося держать себя в руках эльфа. Предательство нельзя оправдывать, только простить. Она не простила.

Его Величество Варросео Первый наслаждался своей властью. Третий день правления, и первый шпионский заговор! Следует проявить жестокость, чтобы другим было неповадно.

– На виселицу, на главной площади! Устроим народу праздник! – повелел он. – И тех, что в пыточной, тоже.

Эльфа вместе с несколькими людьми-помощниками потащили прочь. В глубине души Тюве рыдала, умоляла могущественную ведьму сделать хоть что-нибудь, чтобы спасти бывшего жениха. Тара не шевельнулась. Тара окончательно разуверилась в своих соплеменниках. Тара видела из этой казни только пользу для государства, которому она присягнула, спасение от затяжной кровопролитной войны. Тара поклялась себе всегда платить предателям их же монетой.

Не помогли Орэвэлю красноречивые взгляды в сторону главной ведьмы, оказавшейся вдруг его зачарованной уродливой невестой. Стоя на балконе по правую руку Его Величества, Тара навсегда прощалась с любовью. Она превратилась в истинную ведьму – расчётливую, уверенную, ставившую разум и выгоду превыше всяких чувств.

Тонкая острая игла раскаленным кончиком жалила сердце, когда на шею послу накидывали верёвку, когда палач выбивал из-под его ног табуретку… Но губы главной ведьмы королевства улыбались. И не знала эльфа, как затесавшийся в толпу зевак ведьмак-ворон сказал своей спутнице-кошке, пристроившейся у него на плече:

– Милая, пора нам убираться из окрестностей Тардрагеи. Власть здесь теперь в надёжных… слишком надёжных руках… Очень скоро нам станет тесно.

Кошка согласно мяукнула и потёрлась мордочкой о щёку ведьмака.

… После полудня прискакал курьер с письмом к королевской ведьме. Откуда он взялся, и куда делся, передав футляр в руки слуг, так и не выяснили.

Зато Тара, увидев отцовский герб на замке, тут же всё поняла, и поспешно вытащила адресованный ей свиток.

«Тювериэль, – писал отец. – Я горд твоими успехами. Ты избежала древнего проклятья эльфов. Мы, эльфы, слишком древняя и малочисленная раса. Мы вырождаемся, отучаемся делать поступки, испытывать сильные чувства. Поэтому в наших семьях всё чаще рождаются дети, не способные повзрослеть. Большинство из них вынуждены провести полную скорби, и оттого недолгую жизнь в приюте. Но есть те, кто противится участи. Они сбегают. За ними, дав фору в несколько дней, отправляют ищеек. Ищейки подстёгивают беглецов, заставляют их переживать прежде незнакомые эмоции. На пути у убегающих возникают препятствия, что тоже помогает им повзрослеть. И когда процесс взросления начинается, ищейки саморазрушаются.

Дочь, вчера мне передали, что посланные за тобой големы стали прахом. Прими мои поздравления. Черед месяц-другой твоя внешность станет по-настоящему эльфийской. Едва это случится, уезжай из грязного мира людей! Мы согласны принять тебя дома.

Твои родители».

От письма веяло морозной зимой. Слёз девушка не сдерживала, пусть текут по щекам, пусть смывают накопившуюся боль. Семья может принять её только красивой, только достойной. Или не принять вовсе.

– Проклятая Судья! – только и вырвалось у Тары. – Погоди же у меня, подлая исполнительница чужих желаний!

А к вечеру у первой ведьмы Кавиры выпал первый молочный зуб…

* * *

Всю ночь бушевала метель слишком рано пришедшей зимы. Снежинки липли к стёклам, становясь частью морозного узора. С голых ветвей рябины осыпались последние промёрзшие алые ягоды. А по облакам на белом коне впереди мёртвой армии скакала Судья. И если бы кто-нибудь сейчас заглянул в её нечеловеческое лицо, поразился бы довольной ухмылке. Теперь у проводницы между мирами в ближайшую пару сотен лет будет, чем уколоть будущую великую ведьму Кавиры. Да и воинство пополнилось. На чёрном коне по правую руку от Судьи скакал красавец эльф по имени Орэвэль и преданно смотрел на свою безжалостную госпожу…