Песок

3

Охотник не понял, что она пробормотала – что-то очень тихое. Девочка начала шевелиться, пытаясь освободиться от его хватки, но попытки эти оказались столь слабыми и недолгими, что он предпочёл не обращать на них внимания.

Ей было нехорошо, это очевидно, но, по сравнению со скелетом, торчащим из песка, который проводил охотника бесстрастным взглядом пустых иссушенных временем глазниц, она чувствовала себя просто великолепно.

Он решил для себя: если девочка окажется не настолько сильной и умрёт, он оставит её где-нибудь и, как и прежде, продолжит свой путь в одиночестве.

И на кой чёрт я связался с ребёнком…

Он посмотрел на огненную полоску неба на востоке. Слишком много времени он потратил, и теперь не успеет в бункер вовремя – придется коротать день в норе. Под землёй на такой глубине, чтобы раскалённое солнце чуть согревало землю внутри, есть небольшие убежища. Охотник называл их норами. Ими была усыпана вся пустошь. Какие-то из них он обнаружил случайно – высохшие колодцы, ушедшие под землю дома, какие-то потом вырыл сам. Широкими шагами охотник сокращал расстояние до ближайшей норы, скрытой от непосвящённых где-то в песках.

Такие временные убежища были спасением от палящего солнца, которое без стыда выжигало землю каждый день. Только он один знал об их существовании… до сегодняшнего дня. Охотник снова перевел взгляд в сторону неподвижного тельца, перекинутого через плечо. Уже слишком поздно избавляться от неё…

Спина нагрелась сквозь ткань плаща, которую осветили первые отблески встающего солнца, но не это сейчас волновало охотника. Странное покалывание всё быстрее распространявшееся по левой половине тела, постепенно превратившиеся в лёгкое жжение, беспокоило охотника куда сильнее жары и усталости. Вскоре левую половину тела начало жечь как огнём.

Всё это ему чертовски не нравилось.

Дважды он останавливался, чтобы перетерпеть волну неприятной боли и подумывал всё же оставить девочку. По крайней мере, смерть на солнечном костре была бы достойнее гибели от когтей тварей…

Он снова остановился и, надвинув широкополую шляпу на глаза, обернулся туда, где всё светлее становилось небо.

Чёрт, как же жжёт.

Ноги вновь понесли его вперёд, а рука крепко держала худое обессиленное тельце.