Песок

4

Урбан стонал. Он был похож на один большой комок боли. Раненые, убитые и просто фрагменты тел лежали повсюду.

Первые четыре этажа были уничтожены: там не осталось ничего, кроме куч обломков и трупов. Эта часть подземного города умерла вместе с её обитателями. Этажами ниже царил хаос, люди носились, искали кого-то, кричали, стенали. Другие, в противоположность первым, часами сидели на одном месте, застыв словно статуи. Многие сидели прямо на трупах, в лужах крови, не замечая ничего вокруг. Их толкали, пинали, на них наступали, но ничто не могло потревожить их. Внутри них царила Пустота, бесконечная, гнетущая, а за ней прятался страх, настолько сильный, что, если его выпустить на волю, то можно сойти с ума.

Глубже под землёй ещё сохранялся какой-то порядок, но терпение людей истекало. Все хотели услышать ответы на свои вопросы. Что произошло? Почему они напали? Сколько погибло? Бесконечная вереница вопросов, ответов на которые пока никто не знал.

На последнем девятом этаже под землей в маленькой комнате, освещаемой одной тусклой лампой, находились несколько человек. Руководство Урбана собралось для обсуждения ситуации.

Стремительное нападение. Наглое и настолько мощное, что вся вооружённая до зубов охрана города ничего не смогла им противопоставить. Сила тварей чудовищно возросла, и это испугало даже видавших виды поселенцев, которые отразили на своём веку не одно нападение.

Они оставили трупы мужчин и забрали женщин и детей.

Непростительно!

Лукас не мог оставить действия тварей без ответа, но идти войной против них всё равно, что совершить самоубийство. Кровь стучала в висках от еле сдерживаемого гнева, за которым пряталось отчаянье. Руки до боли сжимались в кулаки от желания собственноручно порвать на куски каждую тварь, всех до единой. Стальные, покрытые красной сетью воспалённых капилляров, глаза Лукаса сузились.

– Как посмели чёртовы дьяволопоклонники натравить армию этих выродков на нас?! – Взревел глава города. Щёки и лоб от бешенства стали багрового цвета, лиловые вены вздулись на шее.

Лукас грохнул массивной тёмной рукой по столу. Все собравшиеся молчали, никто не смел нарушить тишину. Здесь были все его ближайшие помощники: Виктор, ответственный за охрану и наблюдение за порядком на верхних этажах, Андрей, главный мастер, старая Джина – глава госпиталя, и еще несколько человек – старшие по этажам, кто не погиб в бойне. Всего набралось восемь человек, не считая самого Лукаса. Кое-кто из старших сам был ранен, но, несмотря на это, все они спустились вниз, когда позвал Лукас. Не заставили себя ждать и перепачканный кровью убитых и раненых Виктор, и Андрей, мрачный, как всегда молчаливый, на ходу вытиравший бурые руки пропитавшейся насквозь и ставшей такого же цвета тряпкой.

Несколько минут Лукас стоял неподвижно, не произнося ни слова, только оглядывал пришедших, всматриваясь в их глаза, застланные у кого отчаяньем, у кого ненавистью. Он раскачивался взад-вперед, будто собираясь с силами для новой гневной тирады. Его люди сделали всё, что могли для устранения последствий нападения, и их вины в случившемся нет. Раненые доставлены в лазарет, и им уже оказывается помощь, Джина позаботилась об этом. Убитых сложили друг к другу в одном месте теперь уже руин верхних этажей, чтобы следующей ночью перед самым рассветом, когда хищные твари попрячутся в норы, вынести их на поверхность и возложить на солнечный костёр, а после заката погрести останки рядом с городом со всеми почестями.

Рабочие, уборщики и торговцы с верхних уровней, все кто выжил и не утратил разум, продолжали разбирать завалы и оказывать помощь выжившим, а охотники, караванщики и всякий сброд разбежался кто куда еще в самом начале нападения. Все были заняты делом, скорбным, но крайне нужным.

Только что делать с теми, кто остался жив, но не пережил кошмара? Что делать с их искалеченными душами? Лукас почувствовал, как гнев уступил место страшной усталости, навалившейся на него и лишившей остатков сил. Мужчина тяжело опустился на потемневшую от времени скамью, иногда служившую ему и кроватью, и уронил внезапно отяжелевшую голову на руки. Его тихий голос раздался в тишине комнаты:

– Сколько людей погибло… и ради чего…

Никто ему не ответил, они сами хотели бы узнать ответ на этот вопрос.

– Нужно выяснить, сколько погибло… организовать вынос тел, – Лукас поднял голову, в глазах, казалось, отразилась вся усталость мира, – Вик, займись подсчетом и записью погибших. Андрей, проследи, чтобы завалы разобрали как следует, почини всё, что можно починить, восстанови всё, что восстановить необходимо. Старшие по этажам: Карл, Мария, Яги, Лео, Пэт… – он называл имя и взор его обращался на них. Глубокий, но всеми уважаемый старик Карл с неизменной самокруткой в зубах, сгорбленный, но крепко сбитый, главный восьмого этажа. Джун, суровая женщина без одного глаза, с полностью седыми волосами в свои тридцать с небольшим лет, строгая, но справедливая старшая четвертого этажа. Яги и Лео, соседи по этажам, за ними были шестой и пятый этаж, два брата-близнеца, уже перешедшие рубеж старости. Они были старше Лукаса, но глубоко уважали главу города и беспрекословно ему подчинялись. Яги висел на плече Лео, поддерживаемый братом, лишившийся в бойне правой ноги. Пэт, женщина, родившая пятерых детей, раненная, с перевязанной головой, но не в пример Яги, целая, старшая полуразрешенного теперь четвертого этажа. На них смотрел Лукас, и сердце его щемило. – Вам надо успокоить народ.

Внимательно выслушав приказ Лукаса, все участники совета удалились.

Он остался один. Наедине со своей болью.