Трюкач

7

* * *

– Эй?.. Гробовщика вызывали? – выкрикнул Зиг, нажав на дверь локтем и просунув голову, чтобы заглянуть в узкое помещение, пахнущее сырой землей, мокрым волосом и погребом.

В ответ – тишина. В углу на столе горела шарнирная лампа.

– Чумазый, это – я, Зиг! – окликнул он накачанного морского пехотинца с Гавайских островов, который часто дежурил в хранилище.

По-прежнему никакого ответа.

Зиг осмотрелся по сторонам, проверяя деревянные полки, напоминающие казарменные кровати в пять ярусов. Чем дальше Зиг проникал в комнату, тем отчетливее чувствовал комок в горле, как застрявшая таблетка, – ощущение это не проходило целый год после дочкиной смерти, вдребезги разбившей прежнюю жизнь. Несколько месяцев подряд Зиг давился едой за обеденным столом. Ложась спать, не мог продохнуть. Врач называл это явление «глоточным шаром», другие – «комом скорби». Оно наблюдалось у людей, переживших изнурительные душевные муки. Через год комок рассосался, но в этой комнате неизменно появлялся снова.

– Чумазый, если ты здесь…

Компьютер на столе издал писк – поступило новое сообщение электронной почты.

Зиг не верил в духов или загробную жизнь. Человеческое тело – всего лишь оболочка. Он каждый день имел дело с этими оболочками, стараясь угодить не мертвым – живым. Комната играла ту же роль – в ней хранились вещи, оставшиеся от покойных.

Когда солдат погибал на поле боя, тело доставляли в Довер. Все обнаруженное на трупе поступало в хранилище – личные жетоны, медицинские браслеты, солнечные очки, бумажники, медали, кепки, медальоны, сотовые телефоны и особенно «памятные предметы», которые передавали семье в первую очередь, – обручальные кольца, крестики либо другие религиозные символы на цепочках, обнаруженные в карманах фотографии детей, и самое душещипательное – незаконченные письма. Кому-кому, а Зигу хорошо было известно: незаконченные дела есть у каждого.

Он осторожно сделал еще один шаг. На соседней полке на синем коврике лежали электронные часы, золотое кольцо для мизинца, почти новые ботинки, использованный лотерейный билет, украшенный гравировкой зажим для банкнот и карманный дневник майора средних лет, умершего на прошлой неделе от сердечного приступа. Его еще не успели похоронить на Арлингтонском кладбище. Погибший № 2352.

На полке пониже лежали вещи девятнадцатилетнего моряка, три дня назад разбившегося во время гонок на мотоциклах на военной базе в Германии. Среди них, как музейный экспонат, – ободранная каска. Рядом – фото торта со дня рождения годовалого сына. Погибший № 2355.

Узел в горле набух. Зиг почти каждый день бальзамировал трупы, но, как говаривал его любимый преподаватель на курсах танатопрактиков, к смертельным травмам привыкаешь быстро, к сломанным жизням привыкнуть невозможно. Учитель был прав. 11 сентября 2001 года Зиг держался, когда привезли на каталках первый десяток трупов. Он не спасовал, когда за ними доставили контейнер с без разбора сваленными в кучу оторванными руками, а за ним – такой же с ногами. Его накрыло, когда посреди этого кошмара он заметил неизвестно откуда выброшенную взрывом одинокую детскую кроссовку. При ее виде у него наконец хлынули слезы.

Зиг наклонился к лотку на нижней полке с ярлычком 14-2678, своеобразному посмертному завещанию. В лотке лежали личные вещи сержанта 1-го класса Нолы Браун.