Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
7
Секретный сотрудник вышел во двор на три минуты раньше назначенного срока, но ЗИС-101 уже стоял против его подъезда!
– Сегодня у нас тяжёлый день, – без промедления сообщил Копытцев через заблаговременно откинутую правую дверцу своего служебного автомобиля. – Сталин, Берия… Все жаждут тебя видеть!
– Что-то стряслось?
– Не знаю, – честно сознался Алексей. – Наши учёные ещё не придумали такого прибора, при помощи которого можно было бы безболезненно заглянуть внутрь чужих светлых голов!
– А не помешало бы… Куда путь держим?
– Для начала – в Кунцево. Потом видно будет!
– Думаешь, привалила работёнка?
– Не сомневаюсь! Ну… Вперёд, мой друг?
– Взлетаем! – согласился Ярослав.
В главное здание Ближней дачи, недавно в очередной раз выкрашенное во всё тот же традиционный ярко-зелёный цвет, их пустили не сразу. (Мол, ждите своей очереди, а то припёрлись на целых полчаса раньше назначенного срока и желаете немедленно заполучить доступ к телу главного человека в славном рабоче-крестьянском государстве, – такой была мотивация охраны.)
И друзья по личному распоряжению вышедшего к ним бессменного помощника Сталина – Александра Николаевича Поскрёбышева – принялись осматривать владения вождя. Не сами, конечно, а в сопровождении совсем юного офицера НКВД, которого майор Копытцев, как оказалось, хорошо знал.
Особенно долго Плечов задержался у пруда, где его внимание привлекли огромные чёрные тени, иногда выхватываемые из глубины вод прямыми попаданиями лучей щедрого, практически уже летнего, солнца.
Карпов Яра узнал практически сразу.
А вот с определением названия второго вида рыб возникла некоторая заминка.
Правда, этих лентовидных, лениво покачивающих длинными и тонкими туловищами существ в водоёме было совсем немного.
– Налимы! – поспешил просветить любопытного гостя приставленный к нему, а заодно и к Алексею, младший лейтенант госбезопасности в новой, ладно пригнанной форме – он выполнял функции экскурсовода.
– Такие здоровые? – усомнился Плечов, ранее не раз промышлявший добычей этих тварей.
– Да. Некоторые экземпляры по весу уже давно по килограмм семь-восемь набрали.
– Ври да не завирайся!
– Правда, – густо покраснел чекист. – В естественной среде, на Севере, откуда и завезли эту рыбу, она вообще растёт до двух пудов!
– А я – того, голыми руками их хватал, как какую-то несчастную тюльку, и не подозревал, что с годами они могут превратиться в таких гигантов, – удивился Ярослав.
– Фёдор Семёнович…
– Кто?
– Главный рыбовод нашего хозяйства.
– А… На даче и такие специалисты имеются?
– Конечно! Так вот… Он утверждает, что летом налимы впадают в спячку.
– Чистая правда! – подтвердил Плечов.
– Для того чтобы обеспечить рыбкам максимально комфортные условия обитания, работники устлали дно пруда искусственными кочками из твёрдого грунта – «купинами», как их называет дядя Федя.
– Он что, родом с Украины?
– Так точно. Из села, которое так и называется – Миньки, налимы по-нашему.
– Ты сам-то откудова? – по-отечески поинтересовался Плечов, хотя разница в возрасте между ними вряд ли была существенной и предполагала более равноправные отношения.
– Из Рудника… Ой, простите… Теперь наш посёлок называется Воркута… Там этого добра валом. Даже собак налимами кормят.
– Знаю.
– Поймаешь, бывало, такую тварь, влупишь хребтом о деревянную скамейку, чтобы увеличить размеры печени, выпотрошишь – и сразу на сковородку. Вкуснота! Пальчики оближешь!
– Да. Печень трески – продукт великолепный. Но уж больно дефицитный.
– Вы не ошиблись… Трески?
– Да. Налим – единственный представитель семейства тресковых, который водится в наших пресных водах.
– Ты гляди… А я и не знал!
Пруд, которым любовались наши герои, был вырыт без использования тяжёлой техники, по сути, голыми руками, посреди цветущего фруктового сада, сразу за которым располагались конюшня, коровник (с тремя бурёнками и двумя доярками), птичник, голубятня, бельчатник и другие хозяйственные постройки…
Причём вся эта «роскошь» находилась на запад от водоёма.
А в противоположной стороне была обустроена великолепная площадка для игры в городки, но до неё друзья так и не успели добраться, ибо вскоре к их компании неожиданно присоединился невесть откуда взявшийся невысокий кривоногий паренёк в грязной военной форме без знаков отличия и начал что-то бесконечно долго бормотать, периодически указывая на дом с фасадом цвета майской травы.
– Пора! Вас ждут! – наконец-то дотумкал младший лейтенант госбезопасности.
Лысый, как бубен, Поскрёбышев с натянутой на лицо дежурной улыбкой стоял на крыльце, что означало: «Можете заходить – ваша очередь наконец настала!»
Со времени их последней встречи с Плечовым он очень сдал и выглядел неважно – словно за плечами все 70, а не неполных 50 лет бурной жизни (юбилей будет только в августе!).
Так сильно секретаря Сталина подкосил арест любимой супруги, но об этом Плечов, как мы понимаем, даже не догадывался.
Однако…
В прихожей резиденции вождя переминался с ноги на ногу человек, который не только хорошо знал о всех его несчастьях и бедах, но и был причастен к их возникновению.
Берия.
Он жестом показывал налево.
Яра быстро шмыгнул в незнакомую дверь (в прошлый раз беседа с главой Советского государства протекала в Большом зале, расположенном справа от прихожей), а Копытцев неожиданно замялся, предпочтя остаться в «предбаннике», мол, «меня же не вызывали, сказали только доставить нужного человечка», однако Лаврентий Павлович подтолкнул его в правильном направлении и сам направился следом.
Первое, что открылось глазам вошедших, был стол, уставленный супницами, судками и прочей столовой утварью: тарелками, ложками да вилками.
Сам Иосиф Виссарионович сидел у не разожжённого (пока) камина и гладил приклад американского винчестера, из которого он частенько палил по надоедливым воронам.
Заметив «дорогих гостей», вождь поднялся со своего места, но двигаться навстречу не стал.
– Позавтракаете со мной? – молвил тихо, не здороваясь и не подавая руки.
Плохой знак?
Или намёк на то, что не стоит «гнать пургу», лучше говорить чётко, конкретно, прямо, правильно, по делу. И долго не задерживаться?
Прочесть что-либо в карих, абсолютно непроницаемых глазах главного человека Страны Советов не представлялось возможным, но и отказываться в любом случае было нельзя.
– Так точно! – не дождавшись реакции старшего по званию, коим, несомненно, являлся смирно стоявший позади двух майоров генеральный комиссар госбезопасности, поспешил согласиться Ярослав – как, видимо, самый смелый (или самый наглый?) из всей компании.
– Выпьете?
– Когда-нибудь в другой раз, – еле шевеля языком из-за необычной сухости, обуявшей вдруг всю ротовую полость, вяло выдавил Копытцев, которому, скорее всего, и адресовалось данное предложение, ибо именно на него был направлен проницательный взгляд.
– Они у меня люди непьющие, – без промедления уточнил народный комиссар внутренних дел. – Оба кандидаты наук, спортсмены, умницы! Других, как известно, мы не держим.
– А как прикажешь быть с их вчерашними похождениями? – уколол хвастуна хозяин резиденции.
– Так то ж пиво, Иосиф Виссарионович, – окончательно «освоился» секретный сотрудник Плечов. – Лёгкий тонизирующий напиток. Чуть крепче лимонада.
Товарищ Сталин засмеялся. Поначалу – тихо, затем всё громче и громче. Спустя несколько секунд к нему присоединились и все остальные.
– Ладно, приступим к делу, – пригладил усы вождь. – Знаете, зачем я вас все пригласил?
– Никак нет! – в один голос признались офицеры.
– И даже не догадываетесь?
– Нет, – не моргнув глазом, соврал Берия.
Кому-кому, а ему точно было известно всё о целях и задачах этого визита.
– Скоро уже год, как гитлеровские войска оккупировали Францию… Но праздновать данное событие мы не собираемся… Продолжи, Лаврентий!
– Сразу за передовыми частями вермахта в столицу этой страны вошли ведущие сотрудники некоторых подразделений «Аненербе» – полное название: «Немецкое общество по изучению древних сил и мистики». Они отвечают за поиск различных христианских святынь, таких, как, к примеру, сосуд Грааля, копьё Лонгина и конечно же золотые апостолы, до Отечественной войны 1812 года хранившиеся в родовом замке Радзивиллов.
Первым делом фашистские исследователи переворошили-перелопатили все фонды музея Национальных архивов и, как нам стало известно, кое-что нашли!
Это копии некоторых прелюбопытных документов, естественно, с грифом «Совершенно секретно».
Ознакомьтесь, уважаемый Ярослав Иванович, вам они будут чрезвычайно полезны!
Учёный взял в руки одну из бумажек.
– «Докладываю, что интересующая вас реликвия, была подготовлена к эвакуации во Францию, но под тяжёлыми ударами неприятельских войск вынужденно оставлена в подземелье Несвижского замка… Координаты тайника прилагаются…» – прочитал вслух Плечов, переводя с французского на русский. – Вторую часть записки, естественно, обнаружить не удалось?
– Ну, почему же? – Иосиф Виссарионович хитро прищурился и улыбнулся. – Но с её смыслом я познакомил вас ещё в прошлую нашу встречу!
– Так вот откуда появилась взятая в круг буква «ц» и «40» то ли «м», то ли «лл» возле неё!
– Верно, всё верно… Не спите: накладывайте еду сами – суп, картошечка с мясом… Здесь у меня только повара и подавальщицы – иной прислуги нет.
– Спасибо! – Берия лично открыл несколько судков, после чего принялся накладывать пюре и гуляш сначала своим подчинённым, а затем и себе.
– Мне кажется, с двумя «л» вы несколько переусердствовали: во Франции к тому времени уже десять лет действовала метрическая система мер, и автор доклада наверняка пользовался именно ей, – тем временем спокойно продолжал Сталин.
– Согласен! – припомнил временно подзабытое коронное выражение Ярослав. – Но вся беда в том, что вы, а затем и мы пользовались переводным вариантом, а для чистоты эксперимента следовало бы поработать с оригиналом…
– Не переживайте. Вам, как и остальным учёным, была предоставлена точная копия подлинного документа.
– Выходит, одна его часть была написана на французском, а другая на русском языке?
– Молодец! Умеешь мыслить логично!
– К тому же изучали её не мы одни?
– И снова: не в бровь, а в глаз!
– Стало быть, вы нам не доверяете?
– Нет, почему же, доверяю… Но мне кажется, что руководитель великой страны не должен полагаться на чьё-то одно, пусть даже очень авторитетное, научное мнение.
– И я так считаю. Чем больше разных мнений, тем короче путь к истине.
– Не стану скрывать: выводы других специалистов существенным образом отличались от ваших с Фролушкиным. Некоторые весьма уважаемые в научном мире товарищи усомнились в том, что в данном случае кто-то намеренно мог вписать одну букву в другую. Скорее неизвестный нам картограф просто обвёл «ц», дабы подчеркнуть её особую важность. Причём имея в виду не церковь, а какой-то иной ориентир.
– Я сам поначалу так думал. Ведь на западе Белоруссии живут преимущественно католики, и православные соборы там в диковинку, всё больше костёлы… Но Фёдор Алексеевич настаивал на своей правоте, и мне ничего не оставалось делать, как согласиться с мнением учителя.
– Ну да… Вы ведь были очень близки…
– Практически, как сын с отцом.
– Ясно… Может, попробуете ещё раз поработать с картой?
– Попробую!
– Да вы ешьте, ешьте, Ярослав Иванович, не стесняйтесь – всем хватит…
– Спасибо, товарищ Сталин. Я завтракал!
– Супруга постаралась? Ольга… Напомните, как её по отчеству?
– Александровна, – улыбнулся Ярослав и добавил: – Она меня голодным из дома не выпускает.
Сталин кивнул и снова заговорил о деле:
– Недели на работу с документами вам хватит?
– Не знаю…
– Тогда – две. Отъедайтесь, подлечивайтесь, а пятнадцатого июня – в дорогу.
– Понял.
– Билетами Алексей Иванович вас обеспечит… Один поедете или с семьёй?
– Пока не знаю.
– Хотите посоветоваться с женой?
– Да… Кому доложить, если найду на карте что-нибудь интересное?
– Как положено – товарищу Копытцеву. Он сообщит Лаврентию, а тот уже мне. Даром, что ли, каждый день видимся?
Вождь снова погладил усы и ещё раз стрельнул подобревшими и от этого вдруг принявшими серый цвет глазами в сторону молодого философа, которого он с каждым разом уважал всё сильнее и сильнее.
«Чёрт… Как же здорово он сказал: „Чем больше разных мнений, тем короче путь к истине“… Может, приобщить перспективного паренька к чему-то более существенному, нежели элементарный поиск христианских святынь; пусть даже очень важных и желанных?
А что, если доверить ему написание некоторых малозначимых статей от моего имени, чем время от времени развлекался разлюбезный и незабвенный Фёдор свет Лексеич…
Потянет ли?»
