Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 6. Гори, ведьма, гори!
Фрегат «Пламя», система Нубиус-24bh, свободная космическая зона
«Стыковка завершена. Герметичность восстановлена» – рассыпались буквы на дисплее.
– Открыть шлюз, – приказал инквизитор Хиото, голос эхом прокатился по ангару.
Поправив ворот тренча, Хиото вытянулся по стойке смирно. К прибытию гостей приготовились основательно: в кают-компании накрыт стол, заставленный блюдами на которые извели остатки припасов; отчеты о последних операциях «Пламени» проверены с десяток раз, и даже чипы пленных успели обработать. Команда облачилась в новую униформу, специально прибереженную для подобного случая. Но главное – рыжая отступница, запертая в камере. Инквизитор Хиото уверился: благодаря девчонке он получит долгожданное повышение.
Система выровняла давление, и лишь тогда огромные створки внешнего шлюза открылись, обнажив длинный коридор стыковочного моста.
На борт «Пламени» ступил Его Преосвященство – магистр Ведилон.
Сгорбленный сухой старик неторопливо шагал по ангару, шурша огненно-красной мантией. Выцветшие глаза затянуло бельмами, отчего взгляд казался отсутствующим, холодным. Сопровождали служителя двое инквизиторов из личной свиты и вооруженные послушники. Дюжина, не меньше.
Хиото восторженно глядел то на магистра, то на его подручных. С видом сытых псов инквизиторы шли рядом с хозяином. Эти двое обладали властью куда большей, нежели капитан «Пламени», о чем Хиото сожалел. Не имел он привычки молить Творца о благах, но если просил, то лишь об одном – примкнуть к Магистрату и занять место подле Ведилона.
– Sanctae Inquisitionis illuminabit Deum lucis. Приветствую на «Пламени», Ваше Преосвященство, – поклонился Хиото. – Инквизиторы: Поль, Токунов, мое почтение.
– Et erit Deus vobiscum, Хиото, – проскрипел Магистр.
– Желаете отдохнуть с дороги? Скромный ужин приготовлен специально для вас.
Ведилон пренебрежительно махнул рукой. Заговорил Поль:
– Его Преосвященство желает перейти к делам.
На второй уровень поднимались по лестнице. Послушники тянулись следом за магистром, ни на секунду не опуская автоматов и нейросептов, хотя Его Преосвященству ничего не угрожало. О мании преследования Ведилона давно расползлись слухи. Одни считали, что служитель больно стар для священных обязанностей, оттого и чудилось всякое: заговоры, покушения. Другие говорили, будто Магистр связан с некой тайной силой, которая нашептывала будущее, и с ее помощью Ведилон ловко избегал посягательств на свою бессмертную душу. Хиото пустых догадок не строил, а строго следовал Кодексу, предписывающему: Магистрат – длань Творца, вершащая Его волю.
Лишь у зала совещаний Ведилон отпустил охрану. Послушники скрылись в длинном коридоре, не проронив ни слова. Решив, что бойцы отправились в кают-компанию, Хиото едва слышно вздохнул – теперь от ужина точно не останется даже куска хлеба, а пополнить запасы удастся не раньше чем через трое суток, когда «Пламя» зайдет на дозаправку на станцию Дева в системе Гаарта. К лишениям команда была приучена, но на голодный желудок нести Свет становилось куда сложнее.
Хиото нажал кнопку на панели, и дверь бесшумно скользнула в стену. Завидев эмблему Ордена, магистр осенил себя крестным знаменем. На стене мерцала бабочка, объятая пламенем. Вся суть сокрыта в этом знаке. Бабочка – душа, жаждущая обрести прощение, а пламя инквизиции несло избавление, приближая отступников к Свету.
Ведилон занял место во главе стола, Поль с Токуновым встали за спиной. В родстве инквизиторы не состояли, однако были похожи, точно братья. Оба высокие и жилистые, с острыми скулами и светло-карими, почти желтыми глазами. Уроженцы Альфа-Голсон – понял Хиото.
Откинув капюшон, магистр неторопливо поправил рукава расшитой золотом мантии.
– Хиото, надеюсь, я не зря отвлекся от священных обязанностей. Рассказывайте, а потом уже решим: стоит ли дело участия длани Творца, или же мы тратим время впустую.
Хиото включил хэндком и вывел проекцию звездной карты региона.
– Мы выполняли задание, – начал он, стараясь, чтобы голос звучал мягко и в тоже время уверенно. – «Пламя» следовало по курсу, проложенному через систему Рамма-Гетса, в зоне ответственности Кавира. В этой точке, – Хиото ткнул пальцем рядом с красным карликом, – сканеры обнаружили незарегистрированную каравеллу. Повторное сканирование сопоставило сигнатуру двигателя с кораблем, проходящим по базе СГБ как работорговческое судно. Сотни преступлений, Ваше Преосвященство. «Пламя» не могло оставаться в стороне, и мы вступили в бой. Короткая схватка закончилась победой. Преступники задержаны, пленные освобождены. Но как выяснилось, среди жертв этих нелюдей оказались эспиритуалы, а это уже забота Ордена.
– Где они? – поинтересовался Поль.
– Заперты в камерах. Осмотрены и допрошены. Пятеро зарегистрированы в гильдии, работали на рудниках Кавира. Ничем непримечательны…
– Переходите к главному. Лишние разговоры не убавят хлопот, – оборвал магистр на полуслове. Сплел костлявые пальцы в замок и впился невидящим, мутным взглядом.
Хиото прочистил горло, щелкнул по хэндкому и вывел досье. С проекции смотрела зеленоглазая отступница с медными волосами.
– Шестая пленница – некая Евгения Шарманова. Незарегистрированна, в гильдии не состоит. Я провел два допроса, но она то молчит, то теряет сознание. Ее чип почти пуст, сколько раз его переписывали – сложно сказать.
– Кровь на пси-ген брали? – Поль пролистал досье. – Вот. Вижу. Пси-фактор ментальный, способность «вещие сны»… А это что за показатели? Не встречал такого. Взгляните, Ваше Преосвященство.
Магистр наклонился, жадно всматриваясь в проекцию белесыми глазами. От Хиото не ускользнуло, как Ведилон сжал кулаки, а на виске сквозь жидкие седые волосы проступила жила.
– Образец заберем, – отрезал магистр. – Пускай генетики Ордена тщательно проверят. Еще особенности?
– Да. Шарманова была адепткой Академии Психеи, но в базе данных о ней нет сведений. Только запись о зачислении, а потом девчонка словно испарилась.
– Хм, – Поль задумчиво поскреб подбородок. – Полагаете, она была свидетелем событий в академии? Возможно, состояла в заговоре и выведет на одну из ячеек Сопротивления?
– Я проверил информацию. В академии имя Евгении Шармановой знакомо. Она была подругой дочери заговорщицы – Рэйчел де Воль. Сначала исчезла де Воль младшая, а через несколько лет, в ночь раскрытия заговора, пропала Шарманова. Есть подозрения…
– Браво, Хиото! – улыбнулся магистр, сверкнув идеально ровными искусственными зубами. – У хорошего инквизитора всегда есть подозрения. Вы славно потрудились. Хочу лично провести допрос.
– Как будет угодно, – поклонился Хиото. – Распоряжусь, чтобы пленную немедленно привели в допросную.
Послушник Барталомео получил приказ капитана: пленную из шестой камеры привести в допросную.
В обязанности старшего смены подобные проводы не входили, на то есть дежурные, но с появлением на борту магистра инквизитор Хиото будто с цепи сорвался. То форма на ребятах не та – «Смените на новую!»; то грязь в недавно выдраенных отсеках находил: «До блеска вылизать!» Все приказывал и приказывал, а о том, что припасы заканчивались и команда несколько дней сухие протеиновые батончики на ужин жевала – о том капитан с подобным пылом не беспокоился.
Барталомео сплюнул, в сердцах помянув Хиото недобрым словом, и тут же огляделся по сторонам, в надежде, что рядом никого. Затер плевок подошвой ботинка, перекрестился и торопливо зашагал в отсек Е4.
У шлюза в отсек стояли двое с винтовками – дежурные. Черная форма послушников была идеально выглажена, стрелки на брюках острые, будто лезвие ножа, на груди сияла эмблема Ордена – бабочка в огне.
– Шестую ведем в допросную, – скомандовал Барталомео и открыл шлюз.
В длинном коридоре лампы горели через одну – замыкание двенадцатого модуля. К проблеме с питанием прибавилась поломка системы водоснабжения, и отсек превратился в сырой подвал с лужами. Климат-контроль активировать не спешили. Инквизитор Хиото полагал, что холод и сырость – лучшие помощники при допросе. Барталомео с инквизитором соглашался и против луж ничего не имел.
Пленница сидела в камере на огрызке пластика, поджав босые ноги. Из одежды на ней лишь длинная белая рубаха, успевшая посереть от грязи. Завидев надзирателей, девушка выпрямилась и горделиво подняла подбородок, но большие зеленые глаза глядели с испугом. Под правым растекся фиолетовый синяк.
– Paratus pro purificatione? – спросил Барталомео, как того требовал Кодекс.
– Est innoxium non timere, – уверенно ответила девушка.
– Встать, – приказал он. – Его Преосвященство магистр Святой инквизиции будет проводить допрос.
Девчонка побледнела, попытки храбриться слетели, будто шелуха. На негнущихся ногах она поплелась к центру камеры. Дежурный послушник надел наручники на тонкие запястья, снял кандалы и швырнул цепь в угол. Пленная стояла неподвижно, только руки едва заметно дрожали. Перепуганная, замерзшая, во взгляде мольба. Шестая не походила на одну из спятивших отступниц, которых Барталомео видел за время службы на фрегате. Жалость кольнула ржавой иглой, и пришлось приложить не дюжие усилия, дабы не смотреть на нее. Не видеть глаз, полных слез.
Тусклых ламп едва хватало, чтобы осветить коридор. Барталомео шел первым, позади плелась пленная в сопровождении дежурных. Ботинки хлюпали по лужам, вентиляторы гудели, поглощая вонь и сырость. Из соседней камеры послышался стон. За ним вой. Потом крик.
– Нельзя! Нельзя! – вопила слухачка, прильнув к маленькому решетчатому окну, сквозь которое выпали седые спутанные космы. – Оставьте ее! Она принесет смерть! Всем нам!
– Гретта, заглохни! – гаркнул Барталомео и стукнул по двери кулаком. – Ты не сделала то, что должна была. Инквизитор Хиото недоволен. Снова на цепь тебя посадит.
Из-за двери послышались всхлипывания.
– Нельзя… Нельзя… – бормотала слухачка. – Нельзя…
Барталомео нахмурился, но больше ничего не сказал. Усмирять принявших Свет эспиритуалов в его обязанности не входило.
У шлюза пришлось остановиться – пленница закашлялась и встала как вкопанная.
– Пошла! – выкрикнул дежурный, ухватил девушку за локоть и потащил. Она попыталась вырваться, но получила пощечину. Вскрикнула и упала, закрыв голову руками.
– Поднимите ее, – скомандовал Барталомео.
Шестая встала сама. Из уголка рта стекала алая струйка. Барталомео смотрел на ее распухшие окровавленные губы, на горящие ненавистью глаза и понимал: что-то в ней изменилось. Что-то едва уловимое.
Мрачный коридор заволокло туманом; клубы сгущались, становились плотными, будто вата. В нос пополз едкий запах дыма, и Барталомео закашлялся. Должно быть, система окончательно отказала, где-то замкнуло. Только он собрался запросить диагностику отсека, как услышал сдавленный крик.
Вглядевшись в дымовую завесу, Барталомео не поверил собственным глазам. Послушник лежал на полу. Пленница сняла наручники и выхватила из кобуры покойника пистолет. Выстрелить она не успела. Второй дежурный выбил оружие из рук и ударил ее в живот. Хотел схватить, но отступница увернулась и скрылась в дыму.
– Взять живой! – выкрикнул Барталомео и потянулся к кобуре за пистолетом.
Средь вязкого дыма мелькала тонкая фигурка. Быстро. Слишком быстро. Она скользила, словно тень, обманывала и запутывала. В считанные секунды девчонка оказалась за спиной надзирателя. Послушник развернулся и замахнулся прикладом, но девушка увернулась и ногой выбила винтовку. Лязгнула сталь. Легкий поворот – и она снова за спиной послушника. Откуда у нее взялся пистолет – Барталомео не успел понять. Громыхнул выстрел. Тело в черной форме рухнуло на пол.
Барталомео попытался прицелиться, но перед глазами все та же белесая пелена. Рассудок будто помутился, в висках шумело. Они остались вдвоем.
Казалось, все происходило в замедленной киносъемке. Она стояла напротив: растрепанные медные локоны, заляпанная кровью рубаха и горящие глаза. Sanctus… – мелькнуло в подсознании. Собрав остаток воли, Барталомео положил палец на спусковой крючок.
Выстрел прогремел среди луж и стали.
Барталомео упал, а призрак исчез в коридорах «Пламени».
Лиса неслась по коридору. Перед глазами мелькали клепки обшивки, хромированные перила и бесконечные двери. На каждой маркировка: «01Е», «02Е», «05D»… От обилия цифр голова шла кругом, казалось, фрегат сделан сплошь из дверей. Крылья – двери, каюты – двери, реактор – тоже двери. И какую дверь не открой, снова окажешься в тесной камере.
Сил не осталось. Она прильнула к стене, жадно хватая ртом спертый воздух. Легкие раздувались и свистели, будто порванный мех, в боку кололо. Мокрая от пота и чужой крови рубашка липла к телу. Нервным движением Лиса оторвала подол и швырнула в сторону.
Мысли путались. Трепыхались в голове, будто беспомощные мотыльки в паутине. Там, в отсеке, трое лежат на полу… Лиса глянула на перепачканную кровью ладонь и тут же отвела взгляд, гоня навязчивые образы. Не время размышлять о содеянном. На борту корабля магистр, а она воспользовалась способностями, чтобы задымить отсек, значит – почуяли. Жалкие две-три минуты – и сюда ворвутся вооруженные послушники.
Лиса осмотрелась: кругом проклятые двери, ведущие в неизвестность. Об устройстве фрегатов она не имела ни малейшего понятия. Маркировки ни о чем не говорили. Корабль огромен, заблудиться раз плюнуть. Должно быть, сам Хиото разгуливал по отсекам с навигатором.
Взгляд зацепился за вентиляционную решетку, приютившуюся под потолком из серых плит. Вспоминая лужи и испустившие дух лампы в отсеке для заключенных, Лиса решила, что часть систем неисправна, оборудование отключено, и стоит залезть в инженерную шахту, а оттуда… Куда-нибудь. Поняв, как абсурдна идея, она горько усмехнулась. Хуже не придумать.
Тоннель оказался извилистым и темным. Пыль щекотала ноздри и липла к одежде, оставляла на без того грязной рубашке серые полосы. Лиса ползла по шахте, стараясь двигаться как можно тише. Главное не чихнуть и не закашляться, иначе услышат.
Вскоре впереди показалось пятно света – еще одна решетка. Справа с завидной скоростью крутились большие лопасти вентилятора, где-то ритмично скрипели поршни фильтра. Лиса подползла к решетке и с опаской заглянула в щели. В четырех метрах внизу раскинулся грузовой отсек. Огромные деревянные ящики выстроились бесконечными параллелями. Подле стен навалено техники, в середине зала скучал погрузчик, растопырив механические руки. Послушники деловито прохаживались среди контейнеров, а рабочие таскали железные боксы. Лиса насчитала десять человек, остальных попросту не видно.
Сквозь шипение поршней и гул вентилятора донеслось:
– Вот этот, с брезентом, во второй сектор тяните. Да что ты делаешь, идиот!
Ящик вывалился из рук рабочего, крышка отлетела, на пол высыпались пухлые белые пакеты. Мужчина принялся торопливо собирать содержимое, а послушники зычно заржали.
– Не, ну ты глянь! Не всех кретинов бездна поглотила! Кто-нибудь, возьмите погрузчик, а то до Второго Пришествия не управимся. Кто тогда эспов в Ад отправлять будет?
Лиса дернула решетку. Дождавшись пока затарахтит погрузчик, она протиснулась в проем и спрыгнула.
Ступни прошило болью. Лиса подвернула ногу и упала, задев пирамиду из пластиковых коробок. Хлипкая конструкция с грохотом полетела вниз. Кто-то из послушников выпалил: «Diabolus!» и, тяжелые шаги раздались неподалеку. Единственное, что Лиса успела – заползти в стоящий рядом пустой ящик. Прикрыла деревянную створку и замерла.
– Зайди слева. А я тут посмотрю, – голос послушника показался механическим.
Они шныряли между контейнеров, словно ищейки. Осматривали разбросанные коробки, будто знали, что ищут. Отодвигали брезент, переставляли боксы, стучали винтовками по пустым ячейкам.
Лиса сидела в тесном ящике и молила Психею о спасении. Сквозь узкую щелочку, между неровно сбитых досок, она видела лишь маленькую полоску света. Весь мир сжался до размеров этой белой линии.
Свет исчез, его заменила черная ткань форменной куртки. Перед глазами замельтешила бабочка в огне. Послушник мялся возле ящика, но открывать не спешил. Лиса зажмурилась, в горле запершило – кашель рвался наружу. Зажав рот руками, она боролась с приступом. Щеки побагровели, глаза слезились от напряжения. Стоит издать хоть звук, как ее найдут, вытащат из укрытия и отволокут обратно в камеру. А там Хиото позаботится, чтобы до трибунала она не дожила.
Послушник стукнул прикладом по крышке ящика. Оглушительный грохот прошил каждую клетку тела испугом. Лиса приготовилась к худшему, но, к счастью, служитель медленно повернулся и открыл соседний ящик.
– Все чисто! – пробасил он. – Трудяги сложить нормально тару не в состоянии. Ребята, вам кривые руки в преисподней выписали?
– Ага, вместе с твоей головой! – отозвался рабочий.
Послышался смех, а за ним стук подошв по стальному полу. Мир снова превратился в светлую полоску. Сосчитав до ста, Лиса осторожно открыла крышку и шмыгнула к двери.
Инженерный отсек походил на адскую сауну. Клокотали системы, гремели охладители, прогоняя атрон по трубам. Конденсат капал с потолка, собираясь в лужи. Жара стояла неимоверная. Лиса взмокла. По лбу потек пот, рубашка грязной тряпкой прилипла к груди.
Пройдя по коридору, она уперлась в массивную дверь. Сенсорную панель заменяла большая красная кнопка. Вдавив ту в паз, Лиса дождалась, пока преграда медленно потянется в сторону, и проскочила внутрь.
Увиденное поразило. Прежде Лиса никогда не видела реактора таких размеров. Огромный конус тянулся на два уровня вверх, заливая отсек голубым свечением. Внутри бились энергетические разряды, желая вырваться наружу. Будто щупальца молний они мелькали вспышками и снова угасали, подчиняя темную материю. Вокруг неугомонной силы крутились гигантские кольца. Это сердце «Пламени». Преобразователь.
Лиса вдруг поняла, что она здесь чужая. Ощущение невыносимого одиночества и какой-то дико неприятной отстраненности заставило тело дрожать. Куда бы она ни шла – везде была чужачкой. Никем. Тенью без имени и будущего.
Зная, что шанс выжить ничтожен, Лиса все же спустилась по ступеням к реактору. Это не самоубийство, а правосудие. На борту магистр Ведилон, на чьей совести гибель Рэйчел и Евгении, смерть сотен невинных эспиритуалов. Ведьмы горят на кострах и попадают в ад. А куда попадают сгоревшие инквизиторы?
Голубое свечение преобразователя сменилось фиолетовым. Лиса прикрыла глаза и печально улыбнулась, по щеке скатилась непрошеная слеза. В памяти возникли лиловые облака Терра-Нова. Она будто снова оказалась в саду академии; видела, как раскаленный диск солнца утонул на горизонте, скользнув лучами по равнине. В листве зашумел теплый весенний дождь, пахнуло озоном. Его шум доносился из прошлого, успокаивал уставший разум. Где-то в кустарнике запели цикады, и Рэйчел снова отругала за содранные колени. Это было так давно… Это было дома.
Из рук вырвались огненные сферы. Взметнулись столбом; заплясали по стальным лестницам; набросились на обшивку. Красной рекой пламя потекло к кольцам преобразователя, пожирая все на своем пути. А Лиса стояла, прикрыв глаза. Стояла и слушала шум дождя.
По спине инквизитора Хиото пробежала дрожь, сердцебиение замедлилось. Это чувство ни с чем не спутать. Из всех доступных человеку ощущений только illuminatio, оно же «озарение», расширяло сознание. Инквизиторами не становились, ими рождались. Особый дар: чувствовать темную энергию, улавливать всплески, видеть людей, что ею пользуются. Это превращало служителей Ордена в идеальное оружие.
Хиото мысленно понесся туда, где образовалась энергетическая брешь. Он увидел фрегат, но увидел его не глазами. Будто встроенный в мозг сканер вел сознание сквозь стены и переборки, тащил по лестницам и переходам. Он различил светящиеся «щупальца» и устремился к сиреневому комку «бреши». Что-то произошло. Что-то, чего он пока не мог понять.
Поль, Токунов и магистр тоже почувствовали это и теперь замерли, всматриваясь в пустоту.
Хиото бегло глянул на часы – Барталомео как раз должен был привести девчонку в допросную, но доклада до сих пор нет.
– Старший послушник Барталомео, – вышел Хиото на связь, – доложите о перемещении группы. Барталомео, как слышите?
В эфире мертвая тишина, прерываемая щелчками побочных каналов.
– Что случилось? – насторожился Поль, желтые глаза горели, высматривая потоки.
Хиото запросил данные с камер видеонаблюдения на хэндкоме. Компьютер выдал злополучное: «Диагностика систем наблюдения. Готовность 73 %». Хватило пары секунд наблюдений, дабы понять: Его Преосвященство желает лично посетить отсек «Е».
Хиото спешно вел служителей на нижний уровень. Шаги поглотила тишина, лишь мантия Ведилона шуршала по полу. Послушники из свиты магистра бесследно исчезли, и Хиото подумалось, что вовсе их не было, а были только две угрюмые тени без прошлого – Поль и Токунов. Он шел по мрачному коридору к шлюзу Е4 и молил Творца, чтобы энергетический всплеск оказался случайностью. Но случайности не случайны – в этом Хиото убеждался чаще, чем «Oblivion» читал.
Створки шлюза скользнули в стены.
Инквизиторы остановились.
Почти у входа лежал Барталомео. Хиото не признал бы подчиненного, не будь на плече шеврона. Лица не разглядеть – сплошное месиво. Пуля разворотила скулу, нос повис над ухом красным ошметком. Еще один кровавый сгусток лежал рядом с ботинком Токунова. Поодаль багровые пятна и тела… Мертвы! Все мертвы!
– Requiestcant in pace. Amen, – перекрестился Токунов.
– Неужели это дело рук одной девчонки? – прошептал Хиото осипшим голосом.
– Никогда не поверю, что девка с ментальным пси-фактором способна на такое в одиночку. Скорее всего, у нее были сообщники, – бесстрастно обронил Токунов, перешагивая труп.
Хиото сжал кулаки.
– Готов поклясться, что нет! Я за своих людей ручаюсь, никто бы не осмелился предать! Она все время сидела в камере, никто из посторонних не входил. – Хиото включил хэндком: – Всем группам: обыскать корабль. Беглая отступница. Предположительно вооружена.
Ведилон устремил замутненный бельмами взгляд куда-то в сторону, словно увидел нечто за пределами фрегата, там, в космосе.
– Она пойдет к спасательным капсулам, – сказал магистр. – Я чувствую тебя, Евгения Шарманова… или кто ты на самом деле? Я чувствую тебя, слышишь?
– Капсулы бесполезны без кода, – протараторил Хиото. – Только я могу их активировать. Уверен, мои люди вот-вот ее схватят.
– Гордыня, инквизитор, – прицокнул языком Ведилон. – Ваши люди плохо справляются. Как бы то ни было, эта Евгения Шарманова… Не думаю, что в Академии Психеи учат подобному, – он ткнул скрюченным пальцем на труп.
Хиото стоял, будто парализованный, желая провалиться на месте. И сколь судорожно ни пытался подобрать аргументы, дабы смягчить магистра, таковых не нашлось.
От окончательного позора спас мощный выброс темной энергии. Горячая волна ударила Хиото в грудь, норовя разорвать изнутри; вспышка ослепила и в тот же миг очистила сознание. Поль бросил осматривать тело послушника и стал принюхиваться к лишь ему ведомому запаху. Токунов насторожился и принял стойку, словно гончая, готовая ринуться в погоню. Только Его Преосвященство оставался спокоен.
– Мощный выброс, – прохрипел Ведилон. – В двух местах одновременно. Внизу и в другой части корабля, – он кивнул на левое крыло Е4. – Что у вас там, Хиото?
– Эвакуационный отсек, – не своим голосом ответил он. – В двух местах… Но она здесь одна!
Едва Хиото договорил, как стены содрогнулись. Тусклые лампы судорожно замигали и потухли. Корабль тряхнуло, да так, что невозможно на ногах удержаться. Хиото не успел схватиться за поручень и упал на что-то мягкое и липкое. В темноте он не смог разобрать, что это было. А когда вспыхнули аварийные светодиоды, он обнаружил, что его бросило прямо на мертвого послушника, и ладонь уперлась в рану на груди.
Из динамиков загрохотал механический голос:
– Внимание! Тревога! Внимание! Повторяю: тревога!
Хиото ухватился за поручень и поднялся. Пол под ногами дрожал, но теперь тряска не была неожиданностью. На хэндкоме замигал вызов – центр управления:
– Капитан, в инженерном пожар. Поврежден реактор, – доложил первый пилот. – Там все оплавилось, инженеры не могут прорваться. Выпустили кислород, но поздно. Горит в колбах. Система запросила эвакуацию.
– Эвакуацию подтверждаю, – обреченно выдохнул Хиото и отключил связь.
Токунов и Поль встали рядом с магистром, на лицах не было даже тени страха. Спокойны, будто отпуск проводили на горящих фрегатах. Зависть и восхищение – вот что испытал Хиото. Он и сам смерти не боялся, но на корабле еще девяносто два человека… Именно беспокойство о команде поднимало страх из глубин души.
Механический голос системы бил по ушам:
– Внимание! Эвакуация! Команде: немедленно покинуть корабль. Внимание! Спасательные капсулы и челноки активированы!
Фрегат накренился на левый борт. Двери камер автоматически открылись, и пленные ринулись в коридор. Тринадцать заключенных, как ополоумевшие, бежали к выходу из отсека. Их лица перекосил не то ужас, не то злоба – Хиото так и не разобрал низменных эмоций. Он выхватил из кобуры пистолет. Тем временем инквизиторы заслонили собою магистра и тоже схватились за оружие.
Разъяренные отступники неслись навстречу, и Хиото не видел в них людей – это серая масса в грязных рубашках, готовая разорвать служителей голыми руками.
Открыли огонь.
Выстрелы громыхали, сливаясь с гулом сирены. Визжали женщины, кричали мужчины – все они обречены на смерть в узком коридоре. Один из заключенных вырвал винтовку из окоченевших рук послушника, но прежде чем успел снять с предохранителя, получил две пули в грудь. Грязная рубаха окрасилась в красный.
Корабль содрогнулся, словно подножие извергающегося вулкана. Освещение погасло. Теперь тьму прорезали вспышки пламегасителей. С трудом Хиото понимал, где притаилась опасность, и лишь милостью Творца избежал пули. Нащупав на поясе световую шашку, он выдернул клапан и швырнул светящийся диск на пол. Красный свет залил коридор.
Четверо уцелевших отступников заметались в коридоре, как застигнутые врасплох тараканы. Хиото выстрелил. Отступник упал, а на обшивке остался багрово-черный подтек.
Токунов заслонил собой Магистра и кровожадно улыбнулся, прицеливаясь. Поль бросился вперед. Выбил винтовку у того, что слева, и ударил прикладом. Стрелять не стал. Молотил кулаками, прижав к стене. Все кончилось в считанные секунды.
Рядом послышался надрывный стон. Хиото обернулся – в шаге от него лежала слухачка Гретта. Красное пятно расползлось на белой ткани в области живота. Худосочными руками слухачка тянулась к его ногам и преданно заглядывала в глаза. Пересохшие губы ведьмы скривились в болезненной улыбке, обронив:
– Я предупреждала… Они не послушали… Она – иная. Помоги, хозяин… Прекрати голоса…
Хиото шагнул назад и прицелился. На плечо легла тяжелая рука в черной перчатке.
– Оставь. Творец милостив и подарит ей избавление. Нужно уходить, – сказал Поль, и Хиото подчинился.
Едва он убрал пистолет в кобуру, как обшивка задрожала. Посыпались шурупы, будто неведомая сила вытянула их магнитом. Корабль тряхнуло и повело на левый борт. Поль успел ухватиться за поручень, а Хиото швырнуло в стену. Он больно ударился плечом и, пока поднимался, увидел, как раненая Гретта прыгнула на спину Поля.
Сложно представить, откуда у старухи взялись силы, но она вцепилась, будто дикая кошка, и ударила инквизитора ножом. Поль захрипел. Хотел скинуть слухачку, но не мог ухватить. С остервенением Гретта наносила удары. Била ножом и визжала. Истошно. Безумно. Хиото подскочил и схватил ее за седые космы. Нож выпал из костлявых ладоней ведьмы. Он сомкнул руки на шее слухачки и прижал ее к стене. Ноги Гретты оторвались от пола, дергаясь в дикой пляске. Хиото почувствовал, как под пальцами пульсирует вена, и сжал сильнее. Конвульсии прекратились. Преданный взгляд Гретты потух.
Поль сидел на полу, исступленно уставившись в потолок. Тренч на нем был разорван, из дыр сочилась кровь. Рядом лежал черный клинок. Гретта сняла нож с пояса Поля и чуть не прикончила его собственным же оружием. Раненый инквизитор растерянно хватал ртом воздух. Токунов приподнял его и кивнул Хиото, чтобы помог.
Шли быстро. Как удалось выскочить из отсека, Хиото не успел сообразить. Показались двери ангара. Языки пламени рвались сквозь внутреннюю обшивку, дышать стало тяжело – едкий дым, смердящий пластиком, забивался в легкие. Токунов остановился, чтобы удобнее приподнять Поля.
– Сколько на корабле спасательных капсул и челноков, Хиото? – спросил он, перекрикивая сигнал тревоги.
– Пятнадцать капсул и три челнока. Остальные непригодны, ждали ремонта. Всем не выбраться, – с горечью в голосе ответил Хиото.
– Экипаж знает?
– Знает…
В некогда просторном ангаре не протолкнуться. Люди в панике метались средь огня и стали, тарабаня в закрытые створки шлюза. Крики, ругань и стоны доносились со всех сторон. Раненые лежали на полу и молили о помощи, а обезумевшие от страха люди пробегали мимо. Гнев завладел душой Хиото. Никто не обратился к Свету в миг ужаса, не проявил милосердия или хотя бы дисциплины. Они не команда, а отдельные личности, пожираемые гордыней. Немногим удалось сохранить человечность – результат крепкой веры. Души этих людей будут спасены, а грешники сгорят в Аду. Они уже горят…
– Infernum, – прошептал Хиото. Если сегодня он умрет, то попадет в Ад, который так и выглядит. Инквизиторы грешны от рождения, и место служителей рядом с замученными ими душами. Не будет спасения, не будет прощения. Будет лишь огонь и вечная мука. «Пламя» – его личное инферно.
– Расступитесь! Его Преосвященство магистр идет! – выкрикнул Токунов, но народ и не думал отходить.
– Разойтись! Приказ капитана корабля! – крикнул Хиото, но и это не подействовало. Тогда он достал пистолет и выстрелил в воздух.
Стрельба отрезвила серую массу. Хиото открыл код-замок, но не успели они сделать и шагу, как толпа хлынула в проем. Толкали, давили и пинали. Кто-то ударил Токунова по лицу, и Хиото едва удержал раненого Поля.
Где-то за пределами видимости затрещали автоматные очереди и паника прекратилась. Люди ринулись обратно.
Первым в эвакуационный отсек вошел Его Преосвященство, следом затащили Поля. Лишь теперь Хиото понял, кто стрелял. «Исчезнувшие» бойцы Ведилона оцепили отсек, не позволяя даже на дюйм приблизиться к челнокам или капсулам. Будто верные псы, они все это время ждали хозяина, и никто не поддался соблазну убраться с горящего фрегата. Никто.
– Ваше Преосвященство, сюда! – позвал послушник к челноку.
– Учитесь, Хиото, – простонал повисший на руках соратников Поль. – Такими должны быть служители Ордена. Их вера сильна, они сделают все, что потребуется.
– А как же остальные? – растерянно глянул Хиото на столпившихся в отсеке людей. – Капсул на всех не хватит. Что делать с остальными?
– На все воля Творца, господа, – бросил Токунов и потащил Поля к челноку. – Идемте, Хиото. Или вы решили принять смерть вместе с командой?
Двигатель челнока загудел, из турбин вырвались синие хвосты. Токунов взялся за штурвал, а Хиото присматривал за раненым. Его Преосвященство пристегнул ремни и бесстрастно уставился в узкий иллюминатор.
Загрохотал массивный внешний шлюз, готовясь открыть спасительные створки, но Хиото подумалось, что инферно просто так его не отпустит.
Он не ошибся. Мощный взрыв вспорол фрегат, как нож разрезает лист фольги. Скрежет металла лезвием впился в уши. Лопнула обшивка нижнего уровня, и часть отсека унесло куда-то во тьму. Края огромной дыры полыхали. Огненные языки бесновались, слетая в бездну, а когда остатки кислорода поглотил вакуум, исчезли и они.
Разгерметизация.
Зашумело. Тьма раскрыла клыкастую пасть и принялась пожирать жизнь. В гигантскую дыру затянуло неактивные капсулы, снесло людей. Предметы и покойники быстро исчезали в глотке небесного левиафана.
– Пристегнитесь! – выкрикнул Токунов.
Двигатель взвыл, и челнок рванул прочь из пекла. Хиото читал молитву, стараясь не смотреть в иллюминатор, но глаза сами выхватывали из черноты то, что осталось от «Пламени». Он шептал святые слова, но ощущал, как слабнет связь со Светом. Хиото испытал чувство закономерное, чувство дозволенное – ненависть – и мысль о возмездии намертво пустила корни в сознании. Он не хотел примириться с собой и принять случившееся. Вместо этого инквизитор дал клятву: найти погубившую фрегат ведьму и сжечь ее в костре своей ненависти.
Клокоча двигателем, маленький челнок несся в неизвестность. Тесный кокпит с затертым креслом казался Лисе самым безопасным местом во вселенной, но даже здесь поджидали неприятности.
Кое-что о шаттлах и челноках она знала и могла принять управление, обойдясь без автопилота. Вот только инквизиторский челнок оказался старьем. Консоль напоминала музейный экспонат, превратив путешествие в экзамен по истории летательных аппаратов. Лиса попыталась задать координаты – не вышло. Попробовала определить траекторию полета – тщетно. Либо кто-то основательно покопался внутри, чтобы отключить «лишнее», либо о челноке совсем не заботились, и управление вышло из строя.
Поняв, что бороться с упрямой техникой бесполезно, Лиса обреченно откинулась в кресле. Чувство безысходности сдавило грудь. Успокаивало одно: развалюха сядет на ближайшей обитаемой планете или спутнике, этот нехитрый алгоритм заложен в любой спасательной технике. Защитное поле стабильно, система жизнеобеспечения активна, а на дисплее в окне «топливо» зеленая шкала мигала у отметки «максимум».
– Ну и ладно, – выдохнула Лиса, отгоняя мрачные мысли. Слышать собственный голос вперемешку с гулом двигателя было странно и в то же время приятно. Ей вдруг показалось, что все наладится. – Где-нибудь да окажусь. Найду ближайший космопорт, раздобуду немного денег и отправлюсь на Ориваль, – мечтательно протянула она.
Ориваль… Это не просто слово, это – надежда. Но сколько еще ждать? Лиса понятия не имела, в какой из звездных систем находится. На долгие перелеты челнок не рассчитан, воды и провизии нет. Обитаемый мир может появиться за стеклом иллюминатора через час или через год… И тогда на поверхность далекой планеты сядет челнок со «спасенным» трупом. Лису передернуло от мысли, что ее высохшее, разложившееся до костей тело будет скитаться в космосе целую вечность. Ледяным комком страх заворочался внутри, даже руки занемели.
Не сразу Лиса поняла, что причина холодной дрожи вовсе не в страхе. Лишь когда замерз кончик носа, а изо рта пошел пар – она глянула на панель.
Система климат-контроля отказала. Ползунок температурной шкалы застыл в районе ноля. Невидящим взглядом Лиса смотрела на дисплей, не веря, что это конец. В короткой оборванной рубахе долго не протянуть, а простуда легко может превратиться в пневмонию. Хотелось то ли плакать, то ли смеяться, то ли пулю в лоб себе пустить.
Выйдя из оцепенения, Лиса осмотрелась. За кокпитом обнаружился отсек, где стояло шесть кресел. У стены столько же стальных шкафчиков для снаряжения. Лиса застыла возле ближайшего, не решаясь открыть. А если там пусто? Конечно, она могла бы воспользоваться способностями, чтобы согреться… и умереть. Разум не выдержит нагрузки, все силы она растратила на поджог в инженерном отсеке. Сдерживать пламя, в надежде, что удастся успеть к капсулам, оказалось сложно. А попытайся она сейчас уловить поток – превратится в одержимую.
Замерзшими, негнущимися пальцами Лиса открыла створку шкафа. Пусто. Хотелось кричать.
Она потянула следующую дверцу – внутри оказалось семь пустых ячеек, а на последней полке лежал вакуумный пакет со снаряжением. С трудом разодрав пупырчатый полиэтилен, она вытряхнула содержимое.
Серая рабочая форма показалась не такой уж отвратительной, а паёк с аптечкой и вовсе подарком. Лиса скинула окровавленную рубаху и надела широкую кофту. Мягкая, теплая ткань прильнула к телу. Штаны оказались велики, она натянула их почти под грудь, а в куртку можно было трижды завернуться. Длинные рукава несуразно болтались, ботинки хлюпали, но Лисе казалось, что во всем ОСП не сыскать наряда лучше.
Стало теплее, но зубы по-прежнему стучали, отбивая невнятную дробь. Обычно в спинки кресел встраивают боксы для хранения скафандров, и попадись ей такой, это стало бы спасением. Лиса проверила первое кресло, второе, третье… Ничего. Вспомнив все ругательства, что знала, она подошла к последнему и рванула на себя крышку спинки.
Внутри оказался вожделенный скафандр. Плотная белая ткань с синими полосами – значит, для высадки на планете с тяжелым климатом. Великоват… Огромен! Да какая к черту разница. Лиса быстро влезла внутрь, надела шлем и вызвала меню. На стекле шлема замелькала строка приветствия, которую тут же сменила инструкция. Обучающий курс Лиса пропустила; щелкала пальцем по кнопкам на встроенном в перчатку пульте, пока не нашла управление температурой.
Тепло разошлось по телу блаженной волной, и лишь сейчас Лиса поняла, как сильно устала. Усевшись поудобнее в кресле, она забылась крепким сном.
