Синий бант

Рояль или гитара?

Этот небольшой зал видел много разных музыкальных конкурсов. И сегодняшний – лишь один из череды. И волею случая устроившиеся рядом, в соседних, истертых от времени бархатных креслах, два человека тоже были одними из многих. Однако развернувшаяся между ними словесная баталия стала для этих стен сюрпризом.

Впрочем, начиналось все довольно мирно. Оба внимательно наблюдали за сменявшими друг друга на сцене юными пианистами. В кресле слева сидел очень немолодой, но державшийся весьма бодро мужчина. Остатки его волос были абсолютно седы, крупные руки с выступающими венами покоились на рукояти трости, а на носу поблескивали очки в толстой оправе. Дама справа немного уступала соседу в возрасте, явно следила за собой и сейчас сидела, очень прямо держа спину и благоухая парфюмом, помадой и лаком для волос. Лишь пальцы, то и дело поправляющие камею у горла, выдавали волнение.

Со сцены звучала классика фортепианных конкурсов – «К Элизе». Пожилой мужчина внимательно следил за мальчиком, который был едва заметен на фоне рояля. Не сводил взгляда и чуть заметно кивал в такт.

– Ну, ребенок явно не понимает, о чем он играет, – вынесла вердикт дама с камеей, лишь только смолки звуки бетховенской музыки и последовавшие за ними аплодисменты. Мальчик на сцене между тем слез с табурета, чинно поклонился и быстро скрылся за кулисы.

Ее сосед по креслу проводил детскую фигуру взглядом, полным любви и гордости, и только тогда соизволил вступить в диалог.

– Мой внук отлично понимает, о чем играет. Я подробно разбирал с ним это произведение.

– В таком возрасте невозможно понять, что играют любовь! – фыркнула Ида Ивановна.

– А вот и можно! – запальчиво не согласился Михаил Львович.

– Вы думаете, он знает, кто такая Элиза? – женщина сузила глаза.

– А он и не про нее играет!

– А про кого же? – насмешливо уточнила Ида Ивановна.

– Про девочку с синим бантом! – победно провозгласил Михаил Львович.

– Прямо-таки с синим бантом? Соседка по парте?

– Муза.

На это Ида Ивановна не нашла, чем парировать, и некоторое время они молча слушали следующего конкурсанта. А потом женщина все-таки не утерпела и решила высказать все:

– У вашего внука левая рука сильно опаздывает. Поработайте над этим элементом – это я вам как педагог с сорокалетним стажем говорю.

– В этом возрасте полностью равных рук не бывает. Это я вам как пианист с шестидесятилетним стажем говорю.

– А вот у моего внука на обеих руках пальцы сильные, – Ида Ивановна подняла подбородок еще выше. – Он, знаете ли, в теннис играет.

– Как фамилия у вашего внука? – невозмутимо поинтересовался Михаил Львович.

– Ванечка Тобольцев, – гордо ответила женщина.

– Это тот, который Паганини двумя пальцами исполнял и сбился раз пять? У меня дочь в Большом театре первая скрипка, я ЗНАЮ, как звучит Паганини. Пусть ваш мальчик и дальше играет в теннис. Музыка – явно не его.

Этот спор мог бы продолжаться долго. Но тут на сцену вышли объявлять результаты, и спорщики замолчали.

* * *

Идея Ивановна сидела, поджав губы.

– Нет, я, конечно, понимаю, – сказала она через некоторое время, – я даже склонна согласиться с решением жюри по поводу первого места, хотя, на мой взгляд, там есть над чем поработать, но то, что Ванечка занял последнее…

Ванечку занятое место не расстроило ничуть. Он с удовольствием уплетал пирожок с мясом, запивая его чаем.

Дуня готовила ужин и одновременно слушала впечатления о прошедшем конкурсе. Свекровь специально приехала на выходные в гости, чтобы лично отвезти внука на событие всей своей жизни. Ванечка Тобольцев и музыкальный конкурс! То, что ребенок совершенно не склонен к игре на фортепиано, ее не смущало ничуть. Идея Ивановна свято верила: «Все придет». Дуня же точно знала, что это закончится объявлением в сети «Продам пианино, недорого», а Ванечка терпеливо ждал, когда закончится учебный год, потому что летом…

Впрочем, сейчас он сидел с чистыми руками и ушами в еще не снятой белой концертной рубашечке и был очень примерным мальчиком. Бабушку расстраивать нельзя!

– Шестьдесят лет практики, – ворчала бабушка, – дочь – первая скрипка, подумаешь, экая важность… но первое место его мальчика, оно, конечно, было бесспорно…

А потом перевела взгляд на внука, и губы разошлись в улыбке:

– Ванечке очень идет белая рубашка и бабочка.

Дуня повернулась от плиты, посмотрела на сына. Тоже улыбнулась.

– Ваня, ты молодец.

– Мам, а наш договор в силе? – он уже доел пирожок и задал вопрос, который волновал больше всего.

– Конечно, – подтвердила Дуня.

– Какой договор? – встрепенулась Идея Ивановна.

– Если до конца учебного года Ваня доходит в музыкальную школу по классу фортепиано, – Дуня говорила негромко, помешивая деревянной лопаткой мясное рагу с овощами, – то на следующий год запишем его в класс гитары.

Звон фарфора заставил обернуться. Идея Ивановна промахнулась и поставила чашку мимо блюдца, задев сахарницу.

– Ваня, у нас в роду не было гитаристов! – в ее голосе слышался почти ужас.

После этого свекровь перевела укоризненный взгляд на Дуню. Дуня пожала плечами.

– Мне кажется, ему надо совершенствоваться, – сказала она спокойно. – Паганини на рояле – это, конечно, интересно. Теперь то же самое можно попробовать сыграть и на одной струне.

Ванечка, конечно, ничего не понял про одну струну, но на маму посмотрел с благодарностью. Глаза его светились. Мальчик предвкушал гитару.

Дуня тепло улыбнулась сыну.

– Я поговорю с Иваном, – пробормотала Идея Ивановна, все же поставив чашку на блюдце. Но в голосе ее уже не было прежней уверенности. – Конечно, если мальчику дали последнее место… – бормотала она. – Какая тут мотивация… что они понимают в Паганини?