Звёздные Войны. Последствия. Конец Империи

Глава десятая

На Чандриле ночь. Ветер, дующий в окно, развевает занавески. Легкий бриз приносит запах морской соли и обычный для позднего лета туман.

– В общем, так, – говорит Соло, глядя на голографическую карту, которая парит в пространстве между ним, Теммином и Синджиром. – Джакку – планета-пустыня, что нам на руку, поскольку не придется искать космопорт. Главное – прошмыгнуть через блокаду и приземлиться там, где тебя никто не увидит. – Он проводит рукой в воздухе, и голограмма исчезает. – У меня нет ни одной хорошей карты Джакку, но поверьте, что по большей части это просто дюны и скалы. Но между холмов и плато есть каньоны, а каньоны – прекрасное место, чтобы стряхнуть Империю с хвоста, – усмехается он. – Уж не сомневайтесь, я-то знаю. Используй любую трещину, которая подвернется.

Синджир смотрит на контрабандиста. Контрабандиста – или героя Восстания? Впрочем, какое это имеет значение? Хан готовится стать отцом, и именно такова сейчас его главная роль.

И мысль об этом, похоже, сводит его с ума. Синджир видел нечто подобное, когда еще служил Империи, у офицеров, несших службу в отдаленных гарнизонах и на захолустных базах, – такой же блеск в глазах, дикий взгляд тука-кошки, которую кто-то попытался одомашнить. Взгляд того, кто оказался в ловушке, но продолжает мечтать об иной жизни.

Важно замечать подобную искру во взгляде и не забывать, что из-за малейшей неосторожности она может превратиться в обжигающее пламя. Синджир всегда выискивал среди окружающих тех, в чьих глазах появлялся этот блеск. Именно они всегда предавали Империю, становясь опасными из-за своего дикого нрава.

Таков и Соло. В его взгляде чувствуется то же буйство, сочетающее в себе безрассудство и бесшабашное пренебрежение к законам. Он тоскует по приключениям точно так же, как некоторые несчастные души тоскуют по щепотке спайса на языке – или капле выпивки на губах, думает Синджир.

И в этом свете становится понятно, почему Соло прекрасно вписался в Восстание. Альянс повстанцев – всего лишь формальный союз преступников, жаждущих скинуть правительство, мятежников, которые злятся, что оказались в клетке – по сути, из-за отсутствия иного выбора. Хотя, возможно, это говорит та часть Синджира, что еще осталась в нем от имперца.

Именно потому Синджир никогда не смог бы стать отцом. Соло в конечном счете найдет утешение в плену семьи, но Синджир – никогда. Способность остепениться не входит в число его умений. Собственно, поэтому ему и пришлось избавиться от Кондера.

«Кондер…»

Мысли его внезапно путаются, сердце трепещет, и он ругается себе под нос.

Хан подтверждает догадку Синджира:

– Как я вам говорил – можете взять «Сокол»… но лучше все-таки, если я поведу его. Я знаю его лучше всех. Он довольно-таки… норовист.

– Вообще-то, я летел на этой посудине с Кашиика, – говорит Теммин.

– Не на посудине. На корабле. Относись к «Соколу» с уважением, парень.

– Угу, ладно. Я просто хотел сказать, что смогу пилотировать эту… этот корабль.

Сейчас в покоях Леи, окна которых выходят на побережье, только они трое. Стоит сделать десяток шагов вправо – и они окажутся на балконе, откуда открывается вид на Серебряное море и усыпавшие ночное небо, подобно миллионам светящихся глаз, звезды. «Я готов убить любого лишь за то, чтобы прямо сейчас оказаться там со стаканом виски со льдом и чтобы никто меня не беспокоил».

«Кондер…»

«Эй, ты, предательский мозг! Хватит перескакивать с мысли на мысль!»

Нужно сосредоточиться на текущей задаче. Джакку. Норра. Джес. Ах да, еще тот дроид. И им помогает Соло.

Причем помогает без ведома Леи.

Она ушла, вероятно, на всю ночь. В данный момент принцесса с Канцлером и еще несколькими коллегами пытаются решить, как следует поступить в свете последних новостей об Империи и Джакку. Однако это действия политического характера, а у Теммина и Синджира нет времени на политику. К тому моменту, когда политическая машина наконец со скрежетом оживет и выдаст решение их проблемы, Норра и Джес уже погибнут – так же как Синджир и Теммин. Вся жизнь в Галактике уже будет давным-давно мертва, потому что политика намного медлительнее, чем застрявший в грязи АТ-АТ.

План прост: на полном ходу ломануться туда на «Соколе».

И вместе с тем план этот крайне глуп.

– Позвольте предложить другой вариант, – говорит Синджир. – Что, если нам не бросаться сию же секунду на известном повстанческом корабле туда, где кишат вражеские звездолеты, а немного схитрить? Этот флот каким-то образом должен снабжаться. Выясним, откуда идут поставки, проберемся на грузовой корабль или челнок под видом груза, а затем они сами доставят нас на планету в качестве королевского подарка.

– То есть мы должны спрятаться в каком-то ящике? – хмуро уточняет Теммин.

– Ну… наверное, ты слишком сгущаешь краски, но да, примерно так.

Синджир уже собирается снова спросить Соло, не найдется ли, случайно – совершенно случайно! – у контрабандиста припрятанной бутылочки кореллианского рома…

Дверь открывается, и, жужжа сервомоторами, входит дроид T-2LC, за которым следует принцесса Лея.

Увидев их, она останавливается и вздыхает:

– Я так и знала, что стоит мне уйти – и кто-то сразу начнет плести заговор за моей спиной.

– Эй, – смеется Хан, – я не виноват.

– Ты всегда виноват.

– Она и впрямь так считает, – вполголоса говорит Соло Синджиру и Теммину.

Принцесса садится рядом с мужем. От них невозможно отвести взгляда – обычно Лея педантична и неприступна, и при общении с ней порой кажется, будто перед тобой дроид-убийца, который, скажем прямо, не намерен тратить время на твою глупую человеческую чушь. Теперь же она выглядит обычной женщиной в домашней обстановке, усталой и беременной, на время избавившейся от своей властной ауры. А может, все проще и у них начинают складываться по-настоящему дружеские отношения.

Лея сидит, обеими руками поддерживая объемный живот. «Тяжело же ей, однако», – думает Синджир. Наверняка это кошмар – вынашивать младенца, который, по сути, является не более чем паразитом. Удивительно, что люди вообще готовы размножаться, если в итоге им приходится нести такое бремя.

Он рад, что ему самому по этому поводу не стоит беспокоиться.

– Что-то ты рано вернулась, – говорит Лее Хан.

– У меня изжога, которая свалила бы с ног тантана быстрее, чем зима на Хоте, – объясняет она. – Мон сейчас с Окси. И Акбар тоже с ними. Справятся.

– Сейчас. – Соло поспешно встает. – Разведу стакан иоксина, это тебе поможет.

– Нет, – отмахивается она. – Просто посижу. К томуже эта дрянь на вкус как обсосанный имперский кредит. – Ее полный сомнений, похожий на луч лазера взор внезапно обращается к Теммину и Синджиру. Оба смотрят друг на друга, словно застывшие под взглядом затаившегося неподалеку хищника мелкие зверьки. – Я так понимаю, вы планируете отправиться на Джакку, чтобы спасти Норру и Джес?

– Угу, – неуверенно отвечает Теммин.

– Ну… уж явно не хор мальчиков собираем, – пожимает плечами Синджир.

– Надеюсь, ты не собираешься лететь с ними. – Она обвиняюще наставляет палец на Соло. Это даже не вопрос – это приказ.

– Я? – Соло нервно усмехается и выставляет ладони в знак шутливой капитуляции. – Никогда! Тебе от меня так легко не избавиться. Я с тобой и маленьким бандитом.

– Знаете, вы могли бы и подождать, – говорит Лея Синджиру и Теммину. – Собственно, я советую вам подождать. Подозреваю, Канцлер пытается как можно быстрее решить этот вопрос. Пусть доведет дело до конца.

– Нет, – резко бросает Теммин. Ясно, что подобная мысль ему не по душе. – Это сражение может длиться вечно, превращаясь в осаду! И что, если Новая Республика не выиграет?

– Спасибо за доверие, – изогнув бровь, отвечает Лея.

– Парень прав. – Соло снова садится.

– И тем не менее прорваться сквозь блокаду будет куда проще, когда ваш корабль окажется не единственным, кто попытается это сделать.

– Тоже разумно, – соглашается Хан.

Лицо парня каменеет, превращаясь в упрямую маску. Он хочет лететь, причем прямо сейчас. Синджир не может его винить. Мальчишка – собственно, уже юноша – пережил немалую травму. События на Акиве, на Кашиике, случившееся на Чандриле с его собственным отцом… Синджир считает себя бастионом бесчувствия – «Кондер…» – но даже он понимает, что Теммин действительно этого хочет. Теммину это нужно.

И Синджиру это тоже нужно.

Ему недостает Джес.

Они с Синджиром сочетаются друг с другом, словно две половинки разорванной, а затем снова склеенной картины. Когда он впервые увидел ее на спутнике Эндора, измазанный грязью и кровью своих товарищей-имперцев, в ее глазах промелькнуло нечто… абсурдное и прекрасное. Естественно, речь не о романтических чувствах. Дело в чем-то намного более глубоком, пробирающем до самого мозга костей. И это вовсе не означает, что они во всем одинаковы. Возможно, оно и к лучшему, что на самом деле они так не похожи.

Он готов ради нее на что угодно.

Даже прорвать имперскую блокаду на потрепанном грузовике.

Собственно, именно так он и говорит:

– Боюсь, вам нас не разубедить, принцесса. Наша судьба решена – мы летим на Джакку. Вы нас остановите?

– Официально я вынуждена попытаться, – вздыхает Лея.

«Проклятье!»

– Но, – добавляет она, – если вы не заметили, я на крайнем сроке беременности. Похоже, я даже сама не понимала, насколько крайнем. Так что, полагаю, вполне возможно – и даже вероятно, – что завтра утром я посплю подольше, поскольку ночь, как это зачастую бывает, выдастся бессонной. Соответственно, если вы попытаетесь сбежать на «Соколе» до рассвета, возможно, я никак не смогу вам помешать – к превеликому моему сожалению. Так что, пожалуйста, сделайте мне любезность и улетайте попозже.

Синджир ухмыляется: «Мы вас поняли, ваше высочество».

Но самая широкая ухмылка появляется на лице Хана. Он улыбается от уха до уха, словно гордится Леей.

Наклонившись, он целует жену в щеку.

Пути назад нет, решает Синджир. Утром они отправятся на Джакку.

Теммин толкает гравиплатформу с парой ящиков. За посадочной площадкой виднеется край моря и сверкающая вдоль него ослепительная, будто лазер, линия рассвета. С другой стороны появляется знакомая фигура Синджира. Бывший имперец пересекает площадку длинными вялыми шагами, зевая на ходу.

Они вместе направляются к ангару номер 34.

– Ну и рань, аж мерзко, – снова зевает Синджир.

– Ты вообще спал?

– Конечно.

– А если честно?

– Если под «спал» ты подразумеваешь «сидел в постели, читая книгу и прихлебывая чай», то да, я спал.

Теммин искоса смотрит на товарища:

– Под чаем, естественно, следует понимать ром?

– Бррр. Нет, хватит с меня рома. То была настоящая чандрильская раава.

– Похоже, ты всегда находишь какую-нибудь новую выпивку.

– Разнообразие – неотъемлемая составляющая счастливой жизни.

– И сейчас ты тоже пьян?

– Я профессионал. Я не могу быть «пьян». Я могу быть «на бровях».

Теммин снова бросает на него взгляд, на этот раз полный ярости, словно изо всех сил желая выстрелить из глаз лазерными разрядами и стереть самодовольное выражение с лица Синджира.

Бывший офицер службы безопасности закатывает глаза:

– Да брось, я перестал пить около полуночи. Потом собрал снаряжение и… – Он внезапно замолкает.

– И – что?

– У нас компания.

Впереди ждет ангар, в котором под тяжелым синим брезентом скрывается корабль, очертаниями сильно напоминающий «Сокол Тысячелетия». Перед кораблем расхаживают двое сенатских гвардейцев в красных шлемах с белым плюмажем.

На боку у них дубинки, которые они, похоже, готовы выхватить в любую секунду.

Раздается новый звук шагов. Парень смотрит по сторонам…

С каждой стороны подходят еще по двое гвардейцев.

– Что происходит? – тихо спрашивает Теммин.

– Просто иди и не останавливайся, – отвечает Синджир.

– Их прислала Лея?

– Надеюсь, что нет. Или мы просчитались, поверив ей. Держи руку на бедре.

Он имеет в виду – на бластере. У Теммина под подолом рубашки висит маленький пистолет. Пальцы движутся вдоль кобуры к рукоятке. Это сенатские гвардейцы, и он надеется, что все в порядке, но в День освобождения тоже казалось, что все в порядке, – пока не случилось то, что случилось.

– Остановитесь, сэр, – говорит один из гвардейцев впереди, мирно вытягивая руку, – но пальцы другой продолжают лениво ощупывать дубинку на боку.

Это угроза – едва заметная, но все равно угроза.

– Вы знаете, кто мы? – спрашивает Синджир, высоко подняв голову и обретая хорошо знакомый надменный вид. – А? Знаете или нет?

– Вы Синджир Рат-Велус, а это Теммин Уэксли.

– Гм… – Бывший имперец похож на пузырь, из которого выпустили воздух. – Да, это действительно мы. В чем, собственно, дело?

Гвардеец с приплюснутым носом не сводит с него пристального взгляда.

– Разворачивайтесь и возвращайтесь к себе.

– Нам нужен наш корабль, – встревает Теммин. – Так что пропустите нас.

Рука гвардейца крепче сжимает дубинку.

– Корабль в этом ангаре принадлежит генералу Соло.

– Он больше не генерал. И он разрешил нам им воспользоваться.

– Как бы там ни было, у нас строгий приказ попросить вас развернуться и уйти.

– Вы попросили, – говорит Синджир. – И мы отказываемся. Как уже сказал парнишка – пропустите нас.

– Сэр, я не хочу решать этот вопрос некрасиво.

– Ты свою физиономию-то видел, гвардеец? Поздновато думать о красоте.

Теммин чувствует, как остальные гвардейцы – все четверо – приближаются сзади. Те, что впереди, хватаются за дубинки.

– Сэр, у нас приказ…

– Чей приказ? – спрашивает Теммин. – Кто нас тут задерживает?

– Сама Канцлер.

Синджир и Теммин переглядываются, и на их лицах читается немой вопрос: «Что, правда?» У обоих возникают подозрения.

Теммин шагает вперед, задрав рубашку и показывая бластер.

– Гвардеец, лучше уходи – или мы с моим другом…

– Мирно уйдем сами. – Синджир резко дергает парня назад. Тот протестует, но бывший имперец дает ему знак замолчать и продолжает: – Мы не собирались ничего нарушать. Прошу заверить Канцлера, что мы возвращаемся к себе.

Теммин пытается вырваться, но товарищ встречается с ним взглядом, и в глазах его читается безмолвный призыв: «Полегче».

Парень скрежещет зубами. Ему хочется метнуться мимо стражи…

Но он сдерживается.

– Что все это значит? – шипит Теммин, когда парочка спешит прочь.

– Не знаю, – отвечает Синджир. – Но мы выясним.

– Куда мы идем?

– А у нас много вариантов? Других друзей у нас тут нет. Нужно увидеться с Леей.

– Лея…

Кто-то произносит в темноте ее имя.

«Люк!» Она пытается до него дотянуться, но не может найти.

В темноте, словно открывающиеся глаза, одна за другой вспыхивают звезды. Сперва они несут покой и утешение, но затем кажутся все более зловещими. «Кто там, кто наблюдает за нами?» – с тревогой думает она. К ней тянутся чьи-то похожие на тени руки, поднимают ее, дотрагиваются до горла, запястий, живота…

Внутри бьет ножкой ребенок. Она чувствует, как младенец переворачивается в ее чреве, сначала на бок, затем головой вниз, пытаясь сориентироваться, найти выход на свободу. «Еще не время, – думает она. – Подожди еще чуть-чуть».