Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
VIII
Когда Гектор Лемблен открыл глаза, он увидел, что лежит совершенно одетый на постели: сначала ему показалось, что в комнате кроме него никого нет, но человек неподвижно сидевший в углу спальни, у камина, приблизился к нему, заслышав легкий шум, когда капитан повернулся. Это был Жермен – Жермен, лукавый слуга и вор, которого Дама в черной перчатке заставила капитана снова принять на службу.
При виде этого человека в голове у капитана, которого все пережитые потрясения начали сводить с ума, все перепуталось.
В его памяти образовался пробел в целый месяц. Он забыл Даму в черной перчатке, графа Арлева, исчезновение шкатулки и все события, случившиеся со времени его возвращения в замок.
Ему показалось, что он живет в то время, когда он считал своего камердинера преданным соучастником и слугой.
– Жермен, – произнес он, заметив слугу, – который час?
– Полдень, сударь.
– Уже так поздно?
– Господин капитан спит с девяти часов.
– Как? – удивился капитан. – Я заснул одетый.
Это замечание, которое он сделал самому себе, явилось как бы лучом света для него. Туман, застилавший его рассудок, прояснился, и он сразу вспомнил все: исчезновение шкатулки, драму, разыгравшуюся в комнате, где умерла Марта де Шатенэ, странное желание Дамы в черной перчатке, которая захотела поселиться в комнате его покойной жены, и ее рассказ сегодня утром.
Он вспомнил страшное видение, о котором рассказала Дама в черной перчатке, когда, как она утверждала, ей явилась Марта и показала на шее знаки от пальцев… Холодный пот выступил на лбу у капитана, и он еще раз спросил себя, уж не известна ли этой женщине его ужасная тайна. Появление Жермена окончательно испугало его. Он взглянул на него с гневом, смешанным с ужасом.
– Что тебе здесь нужно, негодяй? – спросил он.
– Я камердинер господина капитана, – ответил на это совершенно хладнокровно Жермен.
– Я прогнал тебя…
– Простите! Память изменяет господину капитану.
– Изменяет?
– Не господин капитан прогнал меня, а я ушел по своей доброй воле.
– Укравши миллион.
– О, это совершенно побочное обстоятельство! – нахально заметил Жермен.
– Негодяй!
– Господин капитан поскупился: он обещал мне сто пятьдесят ливров пожизненного дохода, как верному и простоватому слуге, тогда как ему прекрасно было известно, что мое молчание стоило гораздо дороже. Господин капитан был недостаточно предусмотрителен, и потому я сам позаботился о себе.
Жермен улыбался добродушной улыбкой честного человека.
– Подлец! – прошептал капитан, дрожа под насмешливым взглядом лакея. Но Жермен нимало не обиделся этим эпитетом. Наоборот, он даже продолжал улыбаться и очень фамильярно уселся в кресло в двух шагах от постели.
– Послушайте, капитан, – начал он вполголоса, – теперь нас только двое, и никто нас не слышит… я только что оглядел коридор… так потолкуем серьезно.
– Что тебе нужно? – спросил капитан с жестом отвращения.
– Ах, Господи! – продолжал Жермен, вдруг становясь серьезным и внезапно изменив тон. – Вы напускаете на себя важность, которая, согласитесь, немного неуместна… когда мы одни.
– Нахал!
– Вы все еще думаете, что находитесь на военной службе, что вы прежний капитан Лемблен – человек безупречно честный и храбрый, прежний капитан Лемблен, которого ставили образцом справедливости и так далее, и так далее. Жермен расхохотался, в то время как мертвенная бледность покрыла лицо капитана.
– Но вы отлично знаете, – насмешливо продолжал лакей, – что люди иногда портятся, да и вы также сильно изменились.
– Молчи!
– Ах, черт возьми! Если вы не хотите, чтобы я напоминал вам о ваших грешках и что между нами не всегда существовали отношения господина и слуги, то будьте со мной вежливы.
Жермен сделал ударение на последнем слове.
– Чего тебе еще от меня нужно? – пробормотал капитан, раздражение которого сменилось чувством стыда.
Лицо слуги снова приняло добродушное выражение.
– Честное слово, дорогой барин, – сказал он, – я вовсе не хочу казаться лучше, чем я есть, но я замечаю, что вы составили себе обо мне прескверное мнение.
Принужденная улыбка скривила губы капитана.
– Нет, – продолжал Жермен, – я вовсе не хочу выставлять себя перед вами добродетельным человеком, при том же я добрый малый и привязан к вам больше, чем вы думаете…
Эти слова были сказаны даже с некоторым волнением, которое глубоко тронуло капитана. В том унижении и полном одиночестве, в которых находился капитан вследствие, угрызений совести, в том презрении к себе, которое не давало покоя этому несчастному, ему показалось, что сочувствие лакея явилось как бы утешением в его страданиях.
Он молча смотрел на Жермена.
– Право, – продолжал лакей, – нельзя прожить с человеком несколько лет без того, чтобы не полюбить его хоть немного, к тому же, видите ли, преступление связывает людей так же прочно, как и все остальное…
– Молчи! Молчи! – воскликнул капитан. – Ради всего святого, замолчи!
– Ну, ладно! – согласился Жермен. – Не будем больше говорить об этом. Что сделано, то сделано: что было, то прошло, и баста. Теперь, мой дорогой господин, позвольте мне сказать вам только одно: быть может, я поступил легкомысленно, украв шкатулку, но вы знаете, что случай родит вора… простите меня…
Дойдя вследствие угрызений совести и страданий до такого состояния нравственного озверения, в каком находился капитан, человек бывает иногда способен задавать самые наивные вопросы.
– Разве ты раскаялся, – спросил он, – и хочешь вернуть мне шкатулку?
– Как бы не так! – вскричал Жермен, который не мог удержаться от громкого взрыва смеха. – Вы неподражаемы, мой добрый барин. Правду говорят, что крайности сходятся, умные люди говорят глупости, старцы впадают в детство, и грех ведет к добродетели. Вы становитесь наивны, точно красная девушка, которая только что появилась на свет.
И Жермен со смеху катался в кресле.
– Разве люди, подобные нам, возвращают то, что раз взяли? – спросил он, продолжая смеяться.
– Так зачем же ты явился сюда? – спросил Жермена Гектор Лемблен смешавшись.
– Я пришел повидаться с вами.
– Неужели?
– Повидаться и дать вам добрый совет. Видите ли, я уже говорил вам, что люблю вас, мой дорогой капитан, и хоть я поставил себя в такие условия, что больше не нуждаюсь, но позвольте мне сказать вам еще раз, что я скучал без вас.
– Благодарю, – пробормотал Гектор Лемблен, против воли впадая снова в презрительный тон.
Жермен, по-видимому, не обратил на это внимания и продолжал:
– Я пришел оказать вам покровительство.
– Ты?
– Я.
– Да это верх наглости!
– Скажите лучше, верх доброты с моей стороны, потому что – честное слово! – вы не заслуживаете той привязанности, которую я питаю к вам. Ну что ж, все равно! Я хочу быть благородным и великодушным, хочу оказать вам услугу без вашего спроса.
– Что значат твои слова?
– Я хочу доказать, что вас обманывают.
– Но… кто?
Капитан задал этот вопрос, весь дрожа.
– Гм, да «эта дама», черт возьми! – ваша будущая жена.
– Жермен, берегись! – прошептал капитан, в сердце которого проснулась прежняя любовь к Даме в черной перчатке.
– Если уж я пришел сюда, чтобы сказать вам всю правду, так дайте же мне договорить до конца!.. – воскликнул Жермен.
– Говори, – вздохнул Гектор Лемблен, покоряясь властному тону Жермена.
– Видите ли, дорогой капитан, я пришел сюда единственно за тем, чтобы помешать вам совершить одну глупость.
– Какую глупость?
– Жениться…
– Я люблю ее! – произнес капитан тоном, в котором слышалась решимость.
– Клянусь вам, что вам не отвечают взаимностью.
– Ты лжешь!
– Хотите, я вам докажу противное?
Капитан покачал головой с упрямством капризного ребенка.
– Ответьте на мои вопросы, – настаивал Жермен.
– О чем ты хочешь спросить?
– Вы вернулись из Парижа два дня назад?
– Да.
– Где была mademoiselle де Рювиньи, когда вы приехали сюда?
– Каталась по морю.
– В лодке?
Капитан нахмурил брови.
– Не знаю… она не хотела мне сказать… это ее тайна.
– Ладно! Я знаю ее…
– Ты знаешь?
– Погодите. Разве она не выразила желания, чтобы вы каждый вечер от восьми до десяти часов уезжали кататься верхом?
– Правда.
– А вы знаете зачем?
– Она говорит, что хочет меня испытать. Жермен пожал плечами.
– Вчера вы уехали с майором; он заставил вас объехать все соседние леса, не объяснив даже зачем, держу пари.
– И это правда!
– Затем в десять часов, когда вы вернулись, он попросил вас протрубить в рог. Знаете зачем?
– Нет.
– Чтобы предупредить в замке, что вы вернулись.
– Значит, эта женщина меня обманывает?
– Весьма вероятно.
– Как! Ты не уверен?
– Ах, черт возьми! Разве можно быть когда-нибудь уверенным в подобных вещах?
– Жермен, – пробормотал капитан, скорее с огорчением, чем с досадой, – ты заставляешь меня дорого расплачиваться за…
Жермен остановил капитана движением руки.
– Погодите, капитан, я наперед знаю все, что вы хотите мне сказать. Во-первых, вы любите дочь генерала, а любимые женщины всегда обладают всеми добродетелями. Затем мы находимся в Рювиньи, в уединенном замке на берегу моря, на расстоянии ста верст от Парижа и женской неверности. Невозможно допустить, чтобы женщина, которая живет здесь всего только две недели…
– Правда, – согласился капитан.
– Я могу утвердительно сказать только одно, – продолжал Жермен, – а именно, что третьего дня и во все предшествующие дни «эта дама» и майор, который является ее злым гением, вышли во время густого тумана из дома и сели в лодку, которой управлял какой-то неизвестный мне человек.
– Дальше, – проговорил капитан, задрожав от ревности.
– Вчера вы отправились в лес между восемью и десятью часами, и вот, в восемь с половиной часов, какой-то человек вошел в замок, а вышел оттуда как раз в ту минуту, когда вы затрубили под стенами…
– И ты не врешь?
– Я повторяю вам, что вас обманывают.
– Но с какой целью?
– Не знаю.
– О, – прошептал капитан, дрожа от злобы, – я доищусь правды и отомщу за себя!
– И хорошо сделаете.
– Сегодня вечером…
– Слушайте, – прервал капитана Жермен, – сегодня вечером, если вы позволите мне дать вам совет, уезжайте, как и вчера.
– Нет! Нет!
– Погодите. Доехав до леса, дайте шпоры лошади, опередите майора и возвращайтесь в замок около девяти часов.
– Хорошо, – согласился капитан, – и я внезапно войду к ней.
– О, нет… не спешите так.
– Что же мне делать?
– Вы оставите лошадь на мельнице, пойдете по дороге, которая ведет к морю, и подниметесь в замок по Таможенной тропинке… знаете?
– А потом?
– Потом возьмите пистолеты, которые вы предварительно тщательно вычистите и зарядите двумя пулями.
– Потом? Потом? – торопливо проговорил капитан.
– Вы спрячетесь на площадке шагах в двадцати от лесенки.
– Значит, оттуда?..
– Оттуда он приходит и уходит тем же путем. Но только он бывает не один.
– С кем же?
– Со мной.
Эти слова окончательно озадачили капитана.
– Ты! Ты! – вскричал он в каком-то безумии. – Значит, ты знаешь его?
– Вот тебе раз!
– Как его зовут?
– Ну, насчет этого уж извините! – холодно произнес Жермен. – Я и так достаточно рискую, пускаясь с вами в откровенности и давая вам советы.
– Ты, значит, соучастник этой женщины?
– Разумеется, раз я предаю ее, – нахально ответил лакей.
И чтобы сразу прекратить расспросы капитана, он подошел к столику и взял с него продолговатый ящик, где лежали пистолеты.
– Прикажете мне зарядить их? – спросил он.
Но капитан схватил ящик, сам зарядил оружие и осмотрел его самым тщательным образом.
– Теперь, – сказал Жермен, – мне остается сделать вам еще одно указание.
– Что еще?
– Обожатель на целую голову выше меня; не ошибитесь, по крайней мере.
– Будь покоен, – ответил Гектор Лемблен, – я хорошо вижу в потемках, а ненависть метко направит мою руку.
Жермен положил пистолеты обратно в ящик и пробормотал:
– Это человек погибший! Однако, дорогой капитан, помните, что я ничего не говорил вам, что вы ничего не знаете и что «эта дама» имеет в моей особе послушное орудие.
И, желая пояснить свои слова жестами, он приложил к губам палец. Капитан в знак утверждения кивнул головой. В эту минуту кто-то тихо постучал в дверь.
Дверь отворилась и в комнату вошла, улыбаясь, женщина с наивно-искренними глазами. Это была Дама в черной перчатке.
