Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
XXV
– Едемте, – сказала Фульмен, кутаясь в шаль, – дорогой я объясню вам все подробнее.
– Но куда же вы хотите меня везти? – спросил Арман.
– Повторяю вам: едемте.
– Странная женщина! – прошептал молодой человек, повинуясь против своего желания воле танцовщицы.
– Сегодня холодно, – прибавила она, – надевайте пальто потеплее. Я не хочу, чтобы вы простудились: в конце концов я все же отвечаю за вас.
– Неужели! – воскликнул Арман, улыбаясь.
– Еще бы! – пробормотала Фульмен. – Поймите, мой дорогой друг, что я имею виды на вас… в будущем.
Арман вздохнул, но промолчал; однако, повинуясь Фульмен, он прошел в туалетную и, пока она надевала шляпку, быстро оделся. Он вошел в городском костюме и белом кашемировом пальто, надетом поверх голубого сюртука.
– А! – сказала Фульмен, улыбаясь. – Вы оделись восхитительно, мой друг; но ваш костюм не соответствует моему плану. Белое пальто иногда слишком обращает на себя внимание… ночью…
– Значит, вы хотите заставить меня разыграть роль преступника?
– Может быть.
– Черт возьми! Уж не захватить ли мне с собою пистолет. Фульмен движением руки остановила его.
– Я не люблю людей, разгуливающих по Парижу с пистолетом в кармане, – сказала она, – это напоминает итальянских разбойников и довольно опасно; но маленький-маленький кинжалик…
– Вот оно что! – проговорил удивленный Арман.
– Я говорю, – повторила Фульмен, – что иногда… сегодня вечером, например, совсем не лишнее захватить маленький кинжал.
– Следовательно, я могу подвергнуться опасности?
– Быть может, да… быть может, нет.
– Честное слово, – пробормотал Арман, – вы загадочная женщина и притом у вас какая-то особенная способность заставлять меня делать эксцентричности.
– Это в своем роде достоинство, – сказала Фульмен, улыбнувшись.
У Армана, как читатель помнит, была прекрасная коллекция оружия, развешанная по стенам курильной. Он выбрал небольшой корсиканский кинжал, в черных бархатных ножнах, и показал его Фульмен.
– Это именно то, что нужно, – сказала она. – Теперь наденьте другое пальто – черное или темно-коричневое.
Арман повиновался.
– Пойдемте, моя карета ждет у ворот.
– Итак, вы не хотите сказать мне, куда вы меня везете? – спросил Арман.
– Сохрани Боже!
– Согласитесь, что в таком случае я оказываю вам некоторую услугу, следуя за вами.
– Услуга всегда требует награды, – заметила на это Фульмен, бросая убийственный взгляд на молодого человека.
Она взяла его под руку, вышла вместе с ним из курильной и спустилась с лестницы.
Старик Иов стоял на последней ступеньке.
– В котором часу барин вернется? – спросил он тоном, в котором сквозила почтительность слуги и привязанность старого солдата, которую он питал к сыну полковника.
Арман при этом вопросе взглянул на Фульмен.
– Неизвестно, – сказала Фульмен. – Быть может, в полночь, быть может, завтра утром…
И, открыв дверцу голубой каретки, запряженной парой темно-карих лошадей, она села первой, очаровательным жестом пригласив Армана занять место рядом с нею. Арман приветливо кивнул на прощание Иову.
– Куда прикажете ехать, сударыня? – спросил лакей, становясь на запятки.
– Улица Лагарп, на углу площади Эстрапад, – приказала Фульмен.
Лакей, сев рядом с кучером, передал полученное приказание, и карета рысью выехала со двора и покатила по Елисейским полям.
– Теперь, – сказала Фульмен, – когда вы попали ко мне в руки и уж не убежите от меня, побеседуем.
– Да, побеседуем, – сказал Арман, – потому что я сильно заинтересован всеми этими таинственностями.
– Друг мой, – возразила Фульмен, – я вам уже сказала вчера, что полюбила вас, когда узнала о вашей любви к Даме в черной перчатке, что люблю вас, хотя вы не любите меня, и хочу одержать победу над вашим сердцем, устранив тысячу препятствий.
Арман ответил на это, взяв ее руку:
– Вы с ума сошли!
– Знаю, – сказала Фульмен с гордой улыбкой. – Но разве вы не знаете, дорогой мой, что истинная мудрость и есть безумие и что непоколебимая истина всегда бывает парадоксом.
Фульмен расхохоталась и продолжала:
– Но если вы постоянно будете прерывать меня, то ничего не узнаете.
– Это правда. Я слушаю вас.
– Я уже говорила вам, что люблю вас и рассчитываю, не знаю только через сколько времени, добиться взаимности.
Арман отрицательно покачал головою.
– Сердце мое отдано на всю жизнь, – сказал он.
– Однако, – продолжала Фульмен, не обращая внимания на то, что молодой человек постоянно перебивает ее, – я не обыкновенная женщина и вместо того, чтобы уничтожить мою соперницу, мешать ей, вырвать ее образ из ваших мыслей, словом, пустить в ход избитую тактику, я хочу служить в одно и то же время и ей, и вам.
– Странная тактика, – сказал, улыбаясь, Арман.
– Изобретенная лично мною. Я устраню все препятствия между вами и ею и заставлю ее полюбить вас.
Арман вскрикнул от радости и тотчас устыдился, что обнаружил ее в присутствии женщины, которая только что призналась ему в своей любви.
– Извините меня, – пробормотал он.
– Прощаю вам тем охотнее, друг мой, что я ожидала этого восклицания.
– Но если я буду с нею… то разве вы не потеряете… – сказал Арман.
– Последнюю надежду, хотите вы сказать? Арман утвердительно кивнул головою.
– Нет, – сказала Фульмен. – Женщина побежденная может считать, что ее уже наполовину разлюбили. Я хочу воспользоваться своею соперницей и вашим счастьем.
– Вы необыкновенная женщина, – пробормотал Арман, уже предавшийся мечтам при последних словах Фульмен.
– Пусть! Слушайте, однако, дальше.
– Говорите.
В это время карета с площади Людовика XV свернула на мост Согласия и покатила по левому берегу Сены.
– Знаете вы, куда мы едем? – спросила Фульмен.
– Нет, я спрашивал уже вас об этом, но не получил ответа.
– Ну, так мы едем… или, вернее, вы едете к ней… Арман вздрогнул, и Фульмен заметила, что он побледнел.
– Вы сказали мне вчера, что она в Париже?
– Да.
– Итак, со вчерашнего дня я навела некоторые справки относительно того, что я хотела узнать через неделю; как видите, я скоро делаю дело…
И Фульмен самодовольно улыбнулась.
– Господи! Что же вы узнали? – вскричал Арман.
– Во-первых, я узнала, где живет ваша незнакомка.
– Вы это узнали?
– Знаю вдобавок еще очень многое, о чем говорить вам пока совершенно бесполезно.
– Почему?
– Потому, что у нас нет времени. Приезжайте завтра ко мне обедать, и я расскажу вам все подробно.
– Итак, вы везете меня к ней?
– Вернее, я дам вам возможность явиться к ней.
Быстро мчавшаяся карета скоро очутилась в Ситэ и повернула за угол площади Мобер. Фульмен, по-видимому, погрузилась в мечты, а Арман, охваченный волнением при мысли, что наконец-то увидит «ее», не нарушал молчания; Но едва карета въехала на улицу Лагарп, как молодая женщина подняла голову и сказала Арману:
– В нашем распоряжении всего несколько минут, и я должна дать вам кое-какие наставления.
– А! – протянул Арман, очнувшись от забытья.
– Дама в черной перчатке, – продолжала Фульмен, – как кажется, русская. Старик, всюду сопровождающий ее, – майор, служивший на русской службе, граф Арлев. Оба приехали в Париж две недели назад и живут на площади Эстрапад; отцом или мужем приходится ей старик, никто не знает. Им прислуживает единственная служанка, женщина лет сорока или пятидесяти, немка; она одевается, как баварские крестьянки.
– Дальше? – спросил Арман, не отрывавший глаз от губ Фульмен.
– Майор выходит каждое утро и возвращается всегда поздно вечером. Если бы он застал вас у ног своей воспитанницы, дочери или жены, то убил бы вас. Вот потому-то я и посоветовала вам захватить с собою кинжал.
Арман презрительно улыбнулся.
– О, я знаю, что вы храбры! – вскричала Фульмен, – и так как, по-моему, это не достоинство, но вещь вполне естественная, то я и не хвалю вас за это. Но позвольте мне пополнить мои сведения.
– Я слушаю вас.
– Очень вероятно, что вы будете принуждены разбить стекло и вышибить окно, предварительно забравшись на трубу.
– Хорошо, затем?
– Ничто подобное вас не пугает, не правда ли?
– Нисколько.
– Ну, – прошептала Фульмен, улыбаясь, – я вижу, что вы действительно такой человек, о котором я мечтала, и когда Дама в черной перчатке разлюбит вас…
– Подождите, дайте ей сначала полюбить меня…
– Это уже недалеко.
– Правда? Вы думаете?
– Я в этом убеждена.
Когда Фульмен произнесла это самым убедительным тоном, карета остановилась на площади Эстрапад у ворот старого дома, куда мы видели два дня назад входящим старика, который, как известно, был не кто иной, как майор Арлев, но в нескольких шагах оттуда, у подъезда бедного, жалкого, темного и закоптелого четырехэтажного здания с маленькой калиткой и темными коридорами, настоящего обиталища Латинского квартала, предназначенного, без сомнения, для жилья бедных студентов, для жильцов, платящих за пансион пятьдесят франков в месяц.
Было только восемь часов вечера, а между тем ни в одном из окон не было видно света; дом казался необитаемым.
– Выходите, – сказала Фульмен Арману, – и постучите в эту дверь.
Арман вышел и постучал. Тогда молодая женщина вынула из муфты каких-то два предмета и подала ему в открытую дверцу кареты. Одним из предметов была тонкая витая свеча, а другим оказался ключ.
– Зажгите свечу, – приказала Фульмен.
В это время дверь открылась, хотя никто не показался на пороге.
Арман поднес витую свечу к каретному фонарю и зажег ее, потом заслонил рукою пламя, колебавшееся от ночного ветра.
– Вы пойдете, – продолжала наставлять его руководительница, – по коридору и в конце его увидите лестницу; по ней вы подыметесь на третий этаж до маленького коридора со множеством дверей, вы отыщете дверь, на которой стоит номер десятый.
– А затем?
– Вы откроете дверь вот этим ключом и очутитесь в комнате студента.
– Комната будет пуста?
– Да, хозяин ее уехал на два дня. Потом вы откроете окно… Оно выходит на крышу, примыкающую к соседнему дому.
И Фульмен указала пальцем на старое жилище Дамы в черной перчатке.
– Там живет она, – сказала молодая женщина. Арман вздрогнул.
– Вы взберетесь на крышу, – продолжала Фульмен, – и пройдете до следующего дома. Вероятно, вы увидите окно и в нем свет. Это окно ее спальной. Остальное предоставляю вашему усмотрению… а пока прощайте!
Фульмен подала руку Арману.
– До свидания, – продолжала она, – по крайней мере, будем надеяться, что граф Арлев не убьет вас.
– Будем надеяться, вы правы.
И Арман гордо улыбнулся и поцеловал прекрасную ручку, которую ему протянула Фульмен.
– Я жду вас завтра, – прибавила она, – старайтесь победить, о, Дон Жуан!..
Взрыв смеха сопровождал эти слова; Фульмен захлопнула дверцу кареты и приказала лакею:
– В отель!
Арман послал ей рукою последний привет, и в то время, когда карета уезжала, храбро направился по темному коридору маленького дома, казавшегося нежилым.
Почти тотчас входная дверь захлопнулась за ним.
Коридор был, однако, пуст. Арман не встретил на лестнице ни души; он быстро поднялся по ней, держась за засаленную веревку, заменявшую собою перила.
Благополучно добравшись благодаря свече до третьего этажа, молодой человек отыскал коридор, о котором ему говорила Фульмен. В коридоре были три двери, и на одной из них жирными буквами было написано черными чернилами № 10.
Он всунул ключ в замочную скважину, отпер дверь и, войдя в комнату и не удостоив даже взглянуть на скудную обстановку отсутствовавшего студента, прямо направился к окну и открыл его.
В эту минуту сердце Армана билось так сильно, что готово было разорваться.