Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной»

* № 22 (рук. № 17)

<– Ну такъ скажи же мнѣ все про себя. Прежде чѣмъ я ее увижу, мнѣ нужно понять ваше положеніе.

– Что мнѣ сказать, – началъ Облонскій, снимая шляпу отъ волненія. – Я погубилъ себя и семью, я пропалъ, и семья, и она, и дѣти – все пропало, если ты не поможешь.

– Отчего жъ ты такъ отчаиваешься?

– Надо знать Долли, какая она женщина. И она беременная. Какъ она можетъ простить меня, когда я самъ не могу простить.

– Но что она говоритъ?

– Она говоритъ, что не можетъ жить со мной, что она оставитъ меня, и она это сдѣлаетъ.

– Но какъ? Вѣдь надо же жить какъ нибудь, надо устроить судьбу дѣтей.

– Анна, ты всегда была моимъ Ангеломъ-хранителемъ, спаси меня.

– Да, но почему ты думаешь, что я могу сдѣлать что нибудь? Ахъ, какъ вы гадки, всѣ мущины, – сказала она.

– Нѣтъ, она не проститъ, – сказалъ онъ.

– Если она тебя любила, то проститъ непремѣнно.

– Ты думаешь, проститъ? Нѣтъ, не проститъ, – повторялъ онъ черезъ минуту.>

Зач: Я негодяй

Зач.: Да. Она не проститъ мнѣ, нѣтъ, не проститъ. Но

Зач.: Ты – послѣдняя надежда… Что же я сдѣлаю?

Зачеркнуто: Это ужасно. Я такой негодяй, я мерзавецъ, – и Мишенька заплакалъ.

Зач.: – Ты скажи мнѣ про Долли. Что она? Какъ она приняла это? Ахъ, несчастная! – Долли, кажется, сама не знаетъ, на что она рѣшилась.

Зач.: Одинъ Тотъ, Кто знаетъ наши сердца, можетъ помочь намъ. Облонскій замолчалъ. Онъ зналъ этотъ нѣсколько притворный, восторженный тонъ въ сестрѣ и никогда не умѣлъ продолжать разговоръ въ этомъ тонѣ. Но онъ зналъ тоже, что подъ этой напыщенной религіозностью въ сестрѣ его жило золотое сердце.