Стыд орхидеи. Любовный роман

Глава 2

Они договорились встретиться в 12:30 у ресторана «Павильон» на Патриарших прудах. Саше хотелось немного поговорить с начинающим писателем, чтобы подготовить его к тем обстоятельствам, которые могли возникнуть в кабинете Фёдора Гузкина.

Апрель уже окреп в своих правах, но московская погода не спешила сменить гнев на милость. Белов поёжился на пронизывающем ветру, поднял борт чёрного полупальто и принялся приплясывать на месте. Холодное дыхание воды с мистического пруда пробралось в самую глубь его тела, так что Александр ничуть не удивился бы, если бы с ним поспешил познакомиться сам Сатана. Кирилл Деникин опаздывал уже на десять минут, но художник был готов простить ему это, зная, что может вскорости его ожидать.

– Извините меня, пожалуйста, – сказал запыхавшийся мужчина, пожимая Белову руку. – Чертовы пробки. Пришлось бросить машину на Тверской Заставе и примчаться к вам на метро.

– Ничего страшного. Мы должны оказаться у мэра в 13:30, а идти здесь двадцать минут. Давайте прогуляемся.

– Давайте, – охотно согласился Кирилл. Он попытался, словно путешественник на необитаемом острове, добыть огонь, однако на таком промозглом ветру зажигалка наотрез отказалась с ним сотрудничать. Наконец, ему удалось закурить, и мужчины медленно двинулись в сторону мэрии.

– Как вы думаете, у меня есть шансы? – спросил писатель, прищуриваясь и внимательно разглядывая беспечных прохожих.

– Если он не прочитал вашу книгу и если ему согласовали все бюджеты, то есть. Там сейчас творится кутерьма из-за майских праздников, поэтому будем надеяться, что у мэра не было времени даже бегло её просмотреть.

Некоторое время они шли молча. На середине пути Кирилл выбросил сигарету, долго пытался прикурить новую, и, видимо, глубоко взволнованный, случайно выбросил в урну всю пачку.

– Я хотел спросить вас…

– Хотели – спрашивайте.

– Как вы думаете, не слишком ли сильно я увлёкся сюжетными поворотами в «Прыжке в трансцендентное»? Да, так её гораздо интереснее читать, так она привлечёт куда большую аудиторию. Но, вызывая поверхностный интерес, не опошляет ли интрига те высокие идеи, которые я пытался заложить в повествование? Ведь когда человек мчится по крутой дороге, он мало задумывается о прелестях проносящегося пейзажа.

Саша закурил и некоторое время шёл, задумчиво опустив голову.

– Понимаю, о чём вы. Я и сам некоторое время размышлял над этим. И знаете, к какому выводу я пришёл? Вам удалось удержать тот тонкий баланс между остросюжетным и философско-глубоким, когда великие мысли не растворяются в погонях и перестрелках.

– Правда? – переспросил Деникин, воспрянув духом.

– Да. Но я не советую вам и дальше разрабатывать эту золотую жилу, если только вы не хотите променять краткосрочный сиюминутный успех на место в вечности. Из вас может получиться второй Соловьёв или Бердяев, не увлекайтесь примитивными эффектами.

– Да разве я пошёл бы с вами сейчас, если бы этого не понимал! – нервно воскликнул писатель чуть охрившим голосом.

– Как бы то ни было, даже если вы решите с головой уйти в написание бестселлеров, за один только стиль вам можно будет простить и обилие действия, и детективные головоломки, и не дай Бог, любовные сцены. Я уже и не надеялся, что доживу до того момента, когда появится автор, достойный сравнения с титанами великой русской литературы XIX века. Меня погребла такая лавина воодушевления, что я даже не пил месяц. В вашем стиле проглядывается лермонтовская поэтичность, и при этом повествование пронизано толстовской ясностью и непримиримостью ко злу. Несколько острот, которые вы внедрили в начало романа, заставляют вспомнить и о Салтыкове-Щедрине; впрочем, я надеюсь, вы сойдёте с этой стези и не будете исследовать её дальше.

Во взгляде начинающего писателя проявилось что-то светлое. Он глубоко вздохнул и быстро-быстро заморгал.

– Знаете, я почти уже было смирился со своей участью. Мне предложили повышение по работе, и я понял, что с литературой придётся распрощаться. По крайней мере до того момента, пока не вырастут дети или я не отправлюсь на пенсию. Трудясь обычным менеджером по продажам, сидя весь на «холодных звонках», общаясь только с американцами, я ещё мог уделять время книгам, это была моя отдушина. Но когда тебе предлагают место начальника отдела, то придётся включаться в работу целиком. Ответственность…

– Значит, я появился очень вовремя, – с очаровательной улыбкой встрял Белов.

– Вы как ангел мне с неба свалились. Или как Мефистофель, чёрт вас разберёт.

Когда они подошли к жизнерадостному красному зданию на Тверской улице, исполнился ровно час дня. Белов уверенно увлёк своего гостя в коридор на пятом этаже, где располагался кабинет мэра. Под его дверями им пришлось ждать около часа.

Когда посетители всё же были допущены в святая святых Белокаменной, мэр оказался слишком занят, чтобы хоть как-то поприветствовать гостей. Он то нервно искал что-то в огромном шалаше из бумаг на столе, то бросал это дело и начинал порывисто листать огромный отчёт страниц на четыреста.

– Фёдор Степанович, я привёл к вам того самого Кирилла Деникина, надежду русской словесности и автора недавно вышедшего в издании АСТ романа «Прыжок в трансцендентное».

– Добрый день, – сердечно, но чуть смущённо поприветствовал Фёдора Гузкина писатель.

– Денискин? – отрывисто перепросил мэр города, кидая в сторону молодого таланта колючий взгляд. – Я читал вашу книгу. Сейчас поищу.

Искал он долго, выдвигая бесчисленные ящики своего письменного стола, так что у Кирилла было достаточно времени, чтобы изучить мэра. Он сильнейше напоминал писателю Борислава Брондукова, разве что черты градоначальника были чуть грубее, а на лице не сквозило то выражение благодушной радости. На смугловатой коже хозяина столицы присутствовало множество ям и боевых шрамов, которые остаются после сражения с фурункулами, а на левом крыле носа сияла внушительная бородавка. Деникин насчитал на пальцах мэра три увесистых золотых кольца, а в кармашке жилетки приметил массивную золотую цепочку, что придавало облику Фёдора Степановича некоторую старомодность.

– Так, вот она, – отрапортовал Гузкин, вытаскивая на божий свет распечатанную рукопись. Он отключил назойливо трещавший мобильный телефон, надел очки и погрузился в изучение листов, как будто препарируя редкое насекомое.

– Что хочу сказать вам, – начал он некоторое время спустя. – Книга нормальная. Но денег я вам не дам.

– Почему? – сдержанно поинтересовался Александр Белов.

– Сюжет мне нравится. Сюжет хороший. Правда, можно было докрутить, дожать. Почему Нонна не убила своего любовника? Так было бы гораздо лучше. А то эта нимфетка болтается весь роман, как трусы на верёвке, совершенно без дела.

– Понятно, – в том же тоне продолжил живописец, чуть откашлявшись.

– Дальше. Про погони и баб написано вполне сносно. Но вот стиль ужасный. Вы не можете нормально со словами обращаться.

– Например? – иронично уточнил художник.

– Ну вот, например, – деловито начал Фёдор Степанович, погружаясь в текст. – Вы пишете: «И пустыня возопиет ко звездам, когда в ней чахнет обескровленный путник». Путник – это что такое? Мужчина-путана что ли?

Он резко захохотал, крайне довольный остроумной находкой.

– Или вот ещё: «Когда она покидала потухший, растерзанный, увядший во цвете своём город, в спину ей светило чёрное солнце».

– И? – не без удовольствия перепросил Белов.

– Солнце не может быть чёрным. Оно жёлтое. Товарищ Денискин плохо посещал общеобразовательное учреждение в детстве. Или вот ещё: «Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны». Что это за словесный понос – «через рассматривание творений видимы»?

– Это из Библии, – тихо произнёс Кирилл.

– Вот именно. Зачем вставлять в русский текст фразы, кое-как переведённые с армянейского? Я уже молчу про метафоры и эпиктеты. Да у вас на каждой странице такое. «И Каллиасу захотелось придать достойное содержание этой форме». Правильно говорить «наддать», если вы не знали. А, вот ещё: «Лариса отворила окно, и свежий ветер принялся щекотать щёки младшего из детей». Так по-русски не говорят. Вам нужно поработать над языком. Походите на какие-нибудь курсы.

Всё это время Кирилл Деникин сидел, не шелохнувшись, упорно разглядывая ковёр у себя под ногами.

– Могу я показать эту книгу Ивану Сергеевичу? – осторожно поинтересовался Александр.

– Нет, Саша, – грубо возразил Гузкин. – Вы все просите от меня денег, а сами даже не стараетесь писать человеческим языком.

– Я не просил у вас денег, – тихо промолвил Деникин.

– Конечно, вам деньги не нужны. Вы все духовные и высокоморальные, один я злой чёрт с кочергой. Если бы ты на самом деле хотел писать, то достал бы деньги из-под земли, да хоть грузчиком пошёл работать.

Кирилл открыл было рот, но Саша в предупреждении вскинул руку и начал первым.

– Кирилл Артёмович, несомненно, так бы и поступил в другой ситуации. Возможно, вы удивитесь, но он и так зарабатывает сто двадцать тысяч в месяц, работая менеджером по продажам в BestIT. Он не может наплевать на всё и отправиться по волнам творческого плавания, потому что у него есть жена, школьная учительница языка и литературы, двое детей и третий на подходе. Остросюжетные вещи он мог бы писать ещё, работая, но для философско-исторической дилогии ему нужно сбросить с себя ярмо повседневности, ему нужно целиком погрузиться в писательство, ему нужно вгрызаться зубами в ледники источников. Кирилл Артёмович предполагает справиться за два года, что уже мало для такого труда. И при этом для плодотворной работы он просит шестьдесят тысяч в месяц, что для Москвы, согласитесь, не самая большая сумма, ниже средней зарплаты по городу. Мы не сможем собрать эти деньги на краудфандинговых платформах: во-первых, люди не проникнутся идеей дилогии «От мрака к бесконечности», во-вторых, не будут тратить свои кровные рубли, чтобы кто-то два года жил, как им кажется, припеваючи.

– Я не просил, – гулко откликнулся Деникин.

– Да, это Саша просил, он у нас донкихотствовать любит, – прикрикнул на него мэр. – Только вас у меня много, а я один.

– Разве полтора миллиона рублей – такая катастрофически неподъёмная сумма, чтобы лишиться возможности увидеть книгу, которой под силу перевернуть будущее России?

– Нет, Саша, перед фондом сейчас стоят более приоритетные задачи. Если бы ты чаще бывал на планёрках, а не бухал где-то в подворотнях, ты бы знал, что задача номер один для нас сейчас – спонсирование детского кубанского казачьего хора «Пчёлочка». Надо организовать им гастроли по стране, поработать над репертуаром, пошить нормальные костюмы. Так что никаких новых писак сюда ко мне не приводи.

Если бы Фёдор Степанович снизошёл до того, чтобы понаблюдать за своими посетителями, он бы догадался, что терпение начинает покидать художника. Под этой спокойной почвой явно скрывались тектонические сдвиги, грозившие землетрясением. Кирилл сидел неподвижно, всё так же рассматривая ковёр, но сжимавшиеся руки показывали, что он изо всех сил крепится, чтобы в глазах не блеснула предательская слеза.

– Прекрасно, – всё так же ровно, но с едва заметно дрогнувшим голосом ответил Белов. – Я буду отлавливать вам в подворотнях кубанских казачек.

– Отлавливай, давно пора, – повысил голос мэр, включая обратно телефон и принимаясь набирать чей-то номер.

Саша подскочил с места и почти понёсся к двери, Кирилл сначала замешкался, но тоже последовал его примеру, кивнув главе города на прощание. Фёдор Гузкин крайне внимательно посмотрел им в след и с головой ушёл в телефонный разговор.