Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Сидоров – Шелковскому 14.12.77
Дорогой И.! Только что получил известие, что моё письмо отправить не удалось и завтра его получу обратно. Жаль! – я потратил на него несколько дней (5 листов мельчайшим почерком). Во многом это устарело, поэтому решил написать тебе новое. Как и предыдущее, это письмо полностью посвящаю журналу. О себе напишу как только появится время, очень боюсь, что это письмо получится длинным, но что делать! – надо договориться обо всём.
Из твоего письма о Venezia (15.11.77) понял, что ты в курсе всех дел: значит, ты получил моё письмо, на которое я уже не рассчитывал, т. к. его проводник – человек совершенно случайный, ненадёжный, но другой возможности отправить его у меня не было.
Прошу прощения за его невнятность, но это из‐за предосторожности. Конечно, оно во многом устарело, но главная идея выражена совершенно правильно (это то место, где я пишу о целях и задачах журнала). Остальные пункты я пересмотрел и изложу их ниже.
Итак, сначала об истории и зарождении этой идеи. В один из весенних приездов Ж. [Жак Мелконян] предложил обдумать и написать проект альманаха антишемякинского по духу и подбору материала, как я понял с его слов. Идея альманаха мне не показалась удачной и перспективной, т. к. это предприятие разовое и постоянно будет искушение напихать туда как можно больше и в результате получится такой же винегрет, как в «Аполлоне».
Во время этого обдумывания и обсуждения и возникла идея журнала. Ж. [Жак Мелконян] сказал, что подумает и посоветуется с тобой и с кем-то ещё. Тогда же я и написал тебе письмо, но долго не мог отправить (месяца два!) Но потом идеи изменились, трансформировались, и оно, конечно, устарело. Тогда я и написал № 10. Но там много неосуществимых проектов (особенно дискуссионный отдел) и ты не обращай на него особого внимания. Беда в том, что эти наши письма отстают на 1,5-2 месяца и безнадёжно устаревают. Кстати, это одна из самых сложных (технических) проблем в нашей затее. Но пока я мечтал и фантазировал о будущем журнале, снова приехал Ж. [Жак Мелконян] и попросил срочно разработать развёрнутый проект и, ссылаясь на твою подсказку (и не вникая в её суть), предложил создать редакционный совет, в который бы вошли Г. [Герловины] и Ч. [Чуйков]. Предложение было сделано в их присутствии, поэтому сама идея критически не обсуждалась и была воспринята сама собою, как должное. На мой взгляд, это была большая ошибка.
В этом пункте ты должен понять меня абсолютно правильно, а я попытаюсь внятно разъяснить свою точку зрения. Я убеждён, что такой журнал делать большим сообществом невозможно. Во-первых, каждый член совета обладает правом вето, что делает невозможным публикацию материалов, по которым нет единого мнения. Во-вторых, мы ещё демократически не воспитаны, мы ещё не научились уважать чужое мнение, несовпадающее с нашим (я говорю «мы», имея в виду и себя тоже). В-третьих, каждый понимает цели и задачи журнала по-своему, и снивелировать эти мнения мне не представляется возможным. В-четвёртых, в это деликатное и небезопасное дело вовлекается слишком большой круг людей, и невозможно будет проконтролировать, где утекает информация. В-пятых, и самое главное, к сотрудничеству должны привлекаться люди по деловым качествам, а не по принципу дружеских отношений. И шестое – в больших коллективах (а для такого журнала его можно назвать «большим коллективом») обратно пропорционально падает ответственность каждого отдельного члена за выполняемую работу, другими словами: один надеется на другого, а дело стоит.
Может быть, теоретически, я и не прав, но короткая практика показала: «сообща» дело делается гораздо туже и медленнее, чем в одиночку. Вспоминая наше первое совместное «заседание», бросается в глаза столкновение интересов, т. е. личной заинтересованности в этом деле. Раскол произошёл сразу же и по первому же пункту: каким быть журналу – направленческим, т. е. декларативного содержания, или информативным. Г. [Герловины] резко взяли сторону направленческого. Ударной (ближе к манифесту) ориентации (другими словами, участвуют, прежде всего, они и все, кто с ними). Я – за равноправное предложение всех современных направлений, не исключая и чисто теоретических и философских работ неинформативного характера. Ч. [Чуйков] после нескольких колебаний принял тоже эту точку зрения, чем вывел Г. [Герловиных] из себя; они даже встали, оделись и на пороге сказали, что если когда-нибудь на страницах «вашего» журнала появится Харитонов или Рабин (фамилии я, может быть, и путаю, но смыл передаю точно), то они тут же выйдут из редколлегии. Постановка вопроса слишком жёсткая для того, чтобы плодотворно сотрудничать, и если бы не компромиссные предложения Ивана, который не дал себя спровоцировать, дело зашло бы в тупик. Хоть мы тогда и не пришли к одному мнению и даже не разработали проект первого номера, всё же было решено на этом собрании одно важное и достаточно щекотливое дело: выбор главного редактора.
Я не могу толком ответить, почему так, но выбор пал на меня, и уже в этом новом качестве я подготовил декларацию об обязанностях и полномочиях редактора. Правда, никакой торжественной церемонии при её прочтении не было, но я отстоял некоторые прерогативы этой должности. Прежде всего, возможность самостоятельно решать, какой материал пойдёт или не пойдёт, кому его заказать, в каком виде материал должен быть подан и т. п. Короче, самостоятельно решаются все вопросы, кроме самого главного: кого публиковать. Такое решение я считаю правильным и думаю – ты к нему присоединишься. По вопросу же «кого публиковать?» я тоже сделал несколько, как мне кажется, очень важных оговорок. Дело не в том, будем мы или не будем публиковать Рабина, а в том, что нельзя себе ставить априори искусственные преграды в самом начале работы, суживать свои возможности, создавать искусственные и догматические запреты. Запрет должен быть один – делать плохо. Вопрос же о том, каким быть журналу – проводником и вестником одного направления или информативно-теоретическим, мы отложили до приезда Ж., который решил его одним словом – «конечно, информативным». (Второе слово «теоретический» он почему-то не упомянул, но здесь, мне кажется, мы должны действовать вопреки его желаниям и его ориентации.
Теоретическая часть журнала нужна не там, а здесь, художники и искусствоведы в ней нуждаются. Здесь не хватает не только информации о том, что делать дальше, но не хватает и концепций. Глубоких теорий и философских систем). Я недавно был у Павла И. [Ионова]. Это очень хороший художник (потенциально), но до чего убоги его концепции и ложны. Они увели его к ложным и убогим целям. Вот кому нужен журнал в первую очередь, а не для того, чтобы делать себе рекламу на Западе (есть тут и такие). Как-то сама собой пришла идея первого номера (кажется, предложил Ж. [Жак Мелконян], а может быть ты через него?!). Идея мне очень понравилась. Во-первых, материал будет хорошо объединён (стержень – выставка). Во-вторых, у меня на руках твой архив, и все остальные материалы легко доступны. В-третьих, в целом контексте (по семи художникам) не будет глубоких противоречий, несмотря на все различия, а в-четвёртых, я вас всех люблю, что имеет тоже не малое значение. Но самое главное: эта выставка до сегодняшнего дня осталась самым интересным и значительным явлением за последние полтора года. Как говорится, идея есть – можно и начинать. Я принялся за разработку первого номера.
Вот тут-то и начались мои настоящие мучения! Ты пишешь в своём письме, что было бы хорошо иметь материал на 5-7 номеров вперёд. Ты бесконечно прав, но… я выбился из сил с подбором материала только для первого номера. И., дорогой, ты уже забыл, где мы живём. Мы живём в сонном царстве. Из 12 заказанных мной статей (да всё серьёзным людям! Да всё умницам!) ещё в октябре (точнее, 4 октября – последняя) я пока получил только 3, да и то невысокого качества. Здесь некому писать, здесь умеют писать только жалобы да неосуществимые проекты – такова реальность. Будет очень трудно, но журнал должен будет сам воспитывать и выращивать своих авторов. Это кардинальная идея. Ну а пока будем довольствоваться тем, что бог послал.
Теперь подробнее о первом номере. На обратной стороне передней обложки (о самой обложке в конце письма) традиционное, но совершенно необходимое обращение к читателям о целях и задачах журнала, о его возможностях и границах и его отличии от других журналов подобного рода. Я думаю, уложусь в строк 20-25. Хорошо бы для этого обращения подобрать красивый и чёткий шрифт, который легко читался бы. Остальной печатный материал, кроме заголовков, для удешевления издания можно воспроизводить фотоспособом с машинописного текста (как в «Аполлоне»). Затем (пока мечта) – большая статья на хорошем философском уровне о современном искусстве. Примерно в таких аспектах: продолжение традиций или разрыв с ними, отказ от строгих эстетических категорий, разрушение стереотипов и демифологизация всех устоявшихся символов, канон и выход из канона (или за его пределы), трансформационные изменения грамматики и самого языка искусства, творчество как экзистенциальный акт и феноменальность творчества, проблемы большого стиля и культуры, искусство индивидуальное и искусство социума и т. д.
Впрочем, я тезисов своих не предлагаю. Я просто даю возможные варианты. Но пока это всё мечты – писать некому. Я вышел на Померанца, Зиновьева, Барабанова, Огурцова и т. п., но прямого результата нет. Есть один философ (инкогнито), но он, во-первых, занят, а во-вторых, боится (тоже проблема). Будет эта статья или нет – я не знаю, её отсутствие номера не испортит, но она очень нужна в одном из самых первых номеров. Вторая статья – обзорная о вашей выставке [в Венеции] с фотографиями. Хотелось бы, чтобы её написал Женя Б. [Барабанов]. Он бы смог. У меня с ним встреча через неделю, думаю, уговорю. (Ещё проблема! У известных авторов нет стимула писать в неизвестный журнал. Вот когда выйдет на широкую, ясную – тогда, может быть, что-то изменится.) Если Б. [Барабанов] её не станет писать, мы её напишем сообща. Эта статья очень важна и без неё не держится и весь остальной материал. Она важна не только сама по себе, как стержневая, но и для того, чтобы показать некоторым старые работы, которые на выставке были, а в статьи о художниках не войдут. Объём этой статьи заранее определить невозможно, а фотографий будет штук 10-11:
1. Групповая во дворе, которую сделал Игорь М. [Макаревич] и которую Герловины поспешили дать во Flash Art, хотя мы договорились, что у нас это будет центральная, стержневая фотография (как работа). Её можно дать в разворот и прямо на ней сверху название статьи.
2. Стенка с твоими работами и Саши Юликова
3. Стенка с работами Pиммы Герловиной
4. Интерьер с посетителями
5. Стенка с работами Лёни [Сокова] и посетителями
6. Иван [Чуйков] у своих работ (если такая фотография есть)
7. Работы Валерия Герловина – угол
8. Серёжа Шаблавин, Римма [Герловина] с посетителями
9. Римма с кубиком в руках
10. Иван, Лёня и др. в комнатке? Можно заменить другой
11. ?
После этой статьи пойдут отдельные статьи о каждом участнике выставки. Порядок, в каком они будут следовать, ещё не ясен. Можно разыграть на спичках. Это не принципиально. Статья Герловиных совместная. О характере статей пока могу сказать следующее: 1). О тебе. Эту статью взялся написать я. Кому же ещё! – у меня весь архив на руках, и я здесь знаю больше других. Я хочу сделать неглубокую ретроспекцию (этим статья будет отличаться от остальных материалов, дающих срез по теперешнему периоду). Она как бы подведёт итог твоему московскому периоду. Трудность в том, что я никогда не писал статей по искусству. Как только статья будет готова (конец января), я перешлю её тебе отдельно и раньше других материалов на доработку. Сомнения у меня только в одном – давать живопись или нет? Напиши своё мнение. Максимум иллюстраций к этой статье: 14-15.
Ж. [Жак Мелконян] пока не назвал точную цифру цветных иллюстраций. Если их будет 8-10 (как договорились предварительно), то тогда в статье о тебе цветных иллюстраций будет всего 1-2. Но будем надеяться, что – будет увеличено. Мне бы хотелось, чтобы все статьи в одном номере были объединены идейно, но написаны в разных жанрах. Искусствоведческий анализ, обзоры, интервью [кстати, об интервью. Я хотел в первом номере материал, относящийся к Герловиным, дать в форме двойного интервью, получилось бы интересно – нечто вроде игры в пинг-понг с тремя шарами: своеобразное шоу, где вопросы может задавать и интервьюер и интервьюированные (чёрт! Какое слово), а так как их двое – возможны встречные вопросы, «расходящиеся» ответы, провокации, подложки, ловушки, шутки и отбрёхивания – одним словом, кетч. К их позициям и работам такое интервью-игра, мне кажется, очень бы подошло. Но они решили эту проблему по-другому и взялись написать о себе сами (а с членами редакционного совета, где вес голоса равен (а их – двое), спорить невозможно). И. [Иван Чуйков] написал длинную и (кажется), а может быть, я сужу предвзято, скучную статью с огромным числом непроизносимых иностранных слов. Хотя этот жанр ещё раньше я предложил И. [Ивану Чуйкову], как самому ответственному и хорошо излагающему свои мысли.
Итак: 2) об И. [Иване Чуйкове]. Эту статью он написал сам, мы её отредактировали, и получилось неплохо, но мы допустили с самого начала большую ошибку: И. [Иван Чуйков] взял несколько наукообразный тон и в том стиле её закончил. А я, редактируя, подпел ему, и получилась сухая (это неплохо!) и зализанная (это уже хуже!) статья. А самый большой её недостаток – обилие терминов и труднопроизносимых слов. Кое-что мы убрали, но всего не переделаешь, а писать заново – нет времени. Как я уже сказал, интересная форма – интервью – осталась неиспользованной. Мне хотелось предложить её Ш. [Шаблавину], хотя он тоже рвался написать о себе сам (это похоже на эпидемию!), более того, даже написал, но пишет он много хуже того, как говорит. Принёс 8 листов, 100% – выкинем. Мы с И. [Иваном Чуйковым] читали, читали, додумывали, домысливали, но так ничего и не поняли, ахнули, переглянулись и вернули обратно (а это совсем не просто сделать – возвращать статьи автору. Где набраться такта, деликатности, чтобы и объяснить и не обидеть?). Перед этим я читал его тезисы к статье: вроде бы всё было нормально, не блеск, но приемлемо, а когда тезисы разжижили, получилось дерьмо (тут это слово на месте).
Для Л. [Лёни Сокова] никакая из этих форм не подошла бы (ни интервью, ни абзацы, ни «сам о себе», ни анализ), и я придумал очень удачную форму комментариев на его работы: каждый, посвящённый в наше дело, получил задание написать (от себя) комментарии к избранным по вкусу 4-6 работам. Таких человек оказалось 8. Все написали и, когда я собрал их, получился очень ценный и интересный компендиум. Есть взаимоисключающие мнения. Есть удивительные совпадения. Есть необычные и неожиданные повороты мысли. Теперь я работаю над синтезом этих материалов и облечением их в простую и выразительную форму (ох, тоже не легко!). Кажется, это будет самый интересно поданный материал.
О Ю. [Юликове] напишет, наверно, Женя Б. [Барабанов], они с ним дружны. Он его хорошо знает, а Женя хорошо пишет. Тут можно надеяться на удовлетворительное качество. Ко всему этому могу добавить, что выработанные принципы предполагают, что во всех этих статьях никакого размусоливания и катания на общих местах быть не должно. Но пока это декларация, а что будет на самом деле – не знаю! Пока я верю! Те принципы, которые изложены в письме № 10, никем здесь не оспаривались; все предлагают их как определяющие самостоятельное лицо журнала, но следовать этим принципам ещё не научились и прежде всего я сам: меня так и тянет ко всяким оценочным категориям, одобрительным кивкам и сильным эпитетам. Надо учиться. Из проблем, которые встают передо мной. По первому номеру есть одна меня беспокоящая.
По согласованию с Ж. [Жаком Мелконяном] на каждого художника отпущено места и количество иллюстраций – поровну. Точнее по 6-7 страниц (машинописных) текста и по 11 иллюстраций (10 ч/б и 1 цветная). Т. к. этот принцип был оглашён при всех и никто своего не уступит – получается глупейшая ситуация: редактор становится рабом объёма статей. Я отвоевал, доказав, что если хватает 20 строк, то зачем талдычить на 6 страницах. С фотографиями – хуже. Этот жёсткий принцип лишает меня свободы и заставляет скрупулёзно следовать предложениям догматического равенства (а это уже не равенство – это несвобода). Очень надеюсь, что ко второму номеру я буду освобождён от этих пут. Если необходимо – можно дать 20 фотографий, но если можно обойтись двумя – зачем разжижать? Вообще (добавь этот принцип к тем, что изложены в № 10), соображения престижа (не журнала, а художника, прошу не путать), соперничества, само- и других видов рекламы, сведение счётов с отдельными лицами, и группировки, и всякого рода апологетики должны быть изгнаны не только из нашего «портфеля», но и из нашей черновой подготовительной работы.
Все мои жалобы на Г. [Герловиных], во-первых, только лишь жалобы тебе, во-вторых, перечитал (только что) все эти места, то увидел совершенно для себя неожиданно, что на бумаге они значительно серьёзнее, чем я сам считаю и чем я хотел это показать, в-третьих (и это очень важно!), я имел в виду исключительно журнальные дела и, ещё раз подчёркиваю, к нашим личным отношениям это не относится ни в коей мере!!! Наоборот, мы дружны, и наше общение просто и чудесно. Особенно мы сблизились с И. [Иваном Чуйковым] (к тому же он мой и журнальный союзник). Вообще я номинально существую (как редактор) только благодаря поддержке Ж. [Жака Мелконяна] и И. [Ивана Чуйкова]… Продолжаю о содержании нового номера (условно буду называть № 1). После этих шести статей (о Г. [Герловиных] одна статья, но работ – 20) – И это общее мнение – материалы о каких-либо других современных художниках были бы перегрузкой.
Сразу же за последней статьёй (мне бы хотелось кончить статьёй о Л. [Лёне Сокове]) пойдёт рубрика «Наши публикации». Название рубрики условно, но смысл передан точно. Здесь мы будем давать тот материал (никогда ранее не публиковавшийся), который бы относился к интересным явлениям русского искусства в первой половине XX в. Такими материалами могут быть теоретические работы Кандинского, Малевича (кстати, на русском языке, кажется, не опубликованы – проверь у А. Накова), Татлина и т. п., переписка, фотографии и работы (например, некоторые неопубликованные работы Филонова, акварели Фалька и Фонвизина). Малоизвестные художники 20‐х, 30‐х годов – например, П. Суриков, Соколов, Софронова, Щипицын, Соколик и т. д. и т. д. Для первого номера я выбиваю не публиковавшийся альбом А. Ремизова. Тут тебе есть работа. Не мог бы ты списаться с Наташей Кодрянской (её адрес легко узнать в издательстве Y. [YMCA-PRESS], написать о нашем журнале и попросить (без гонорара, к сожалению) написать небольшую статью о рисунках Ремизова (не в плане искусствоведения, а в плане воспоминаний или обзора). В добавление к нашему альбому это было бы очень здорово. Эх, если бы она ещё дала несколько не публиковавшихся рисунков (цветных!). Попытка – не пытка, а?! Ну вот с № 1, кажется, всё.
Теперь займёмся меркантильными делами. Довольно-таки слабое (и уязвимое) место в нашем начинании – материально-техническое обеспечение. Я приблизительно подсчитал, что расход (здесь в Москве) по одному номеру составит от 700 до 1200 руб. (это при условии, что Ж. [Жак Мелконян] (как он обещал), привезёт фотокамеру с разными приспособлениями и будет постоянно обеспечивать фотоматериалами). В этот расход не включается расход на гонорары (если мы хотим хорошего качества, на энтузиазме долго не покатаешься). Об этой сложной в будущем проблеме мы поговорим с тобой в специальном письме (где-нибудь весной-летом). В сумму входят следующие расходы: а) перепечатка текстов (двойная – до редактирования и после редактирования) (для фотоспособа потребуется ещё и специальная печать с правильным расположением текста на специальной машинке; стоимость этой печати 1 руб. за один лист), перепечатка подписей к фотографиям – русский текст по 30 коп. за лист, английский текст – по 50–60 коп. за лист. Итого: при объёме журнала в 3–3,6 печатных листа (только текста) будет ≈ 130–180 руб.; б) перевод на английский язык – 400–700 руб.; в) редактирование на английском языке ≈ 60–100 руб.; г) организаторские расходы – телефонные разговоры, почтовые марки, разъезды, подарки изготовителям материалов, брак в работе (т. е. не пошедшие в номер, но сделанные материалы) и т. п. Клади на всё это не меньше 200 руб.
О проектах других номеров напишу в январе, когда будет посвободнее. Да я ещё и мало думал на эту тему. Предварительные наброски у меня есть. Например, как тебе нравится идея № 2-го, объединённого одной проблемой – поисками и решениями пространства. Художники: Б. Ор. [Орлов] – его сферы; Д. Пр. [Пригов] – бумажные работы; Эр. Бул. [Булатова], Ол. Вас. [Васильева] – поиски цветного пространства; Сер. Шаб. [Шаблавина] (опять!) – не круглые работы, а новые вертикальные (правда, пока ещё намёки, но интересные); твои – вывернутые наизнанку панорамы… Занимается ли у нас кто-нибудь environement (правильно ли пишу, нет под рукой словаря?). Я ещё об этом ни с кем не говорил, да и сам вот только что придумал, а хорошо-то придумать не успел. Напиши подробнее, что ты думаешь об этом. Готовы дать для следующих номеров Гр. Гр. [Громова] и (даже!) Фёд. В. [Семёнова-Амурского] (sic), на очень любопытных и приятных для меня условиях – напишу, когда решится окончательно, а то сглазим. Вообще идёт много, и если всё реализовать – у журнала образуется очень интересный (моё мнение) контекст.
Но всё в будущем: появится опыт, работа войдёт в более спокойное русло, не будет этой дурацкой спешки (ведь сейчас нет никакого задела, всё приходится начинать от нуля), и, самое важное, у журнала будет лицо и имя, и тогда можно приглашать к сотрудничеству кого угодно, а не как сейчас. Когда даже нет названия (ведь даже не во что пригласить – приходится объяснять на пальцах). Кстати, о названии, я всё жду, что оно само придёт (приснится) в процессе работы, но вот уже 5 месяцев, а что-то не приходит. Видимо, нужны искусственные роды. Скорее всего, первичным должен быть английский вариант (русский эквивалент мы подберём быстрее), что-нибудь рифмующееся и с двойным смыслом (с подтекстом, как говорят «умные» советские гуманисты), нечто вроде Views & Hues (посмотри в словаре) или Art we impart; но всё это немного пресно и не совсем то. «Белая ворона» или какая-нибудь «Квадратная свёкла» – это малость с вызовом и уже было («Треугольная груша», например). Кажется, мой листочек кончается, а начинать новый у меня не хватит духу: рука устала, глаза слипаются. <…>
