Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Шелковский – Герловиным 09.77
Устроители биеннале в Венеции хотят посвятить вашим работам небольшой зал, сделать его игровым. Я уже отдал кубики, имевшиеся у меня, и все фотографии, слайды и тексты. Но этого мало. Просят прислать ещё работ. И чем больше, тем лучше. Важно также, чтобы работы были сделаны в Москве, из московского картона, и оклеены советским ситцем и т. п. Надписи можно напечатать здесь. Я думаю, что никакой таможенник не примет эти кубики за произведения искусства, поэтому посылать можно, в принципе, с кем угодно. Могли бы вы прислать Валерины работы из конструктора? Пюпитры будут сделаны организаторами выставки. Пришлите всё, что у вас есть нового, то, что я не видел. Есть ли ваши работы на Западе и могли бы вы обратиться к их владельцам с просьбой переслать их на адрес выставки? Всё, что я пишу вам, относится также к Ивану [Чуйкову], Лёне [Сокову] и Серёже [Есаяну]. Все их работы вызвали очень большой интерес. Это совершенно новая нота. Может, только на общей русской выставке это может прозвучать наилучшим образом. Соревноваться на больших парижских салонах очень трудно. Местное искусство сделано из совсем других материалов и имеет совсем другие размеры. Кроме того, для этого надо жить здесь. А что касается новизны идей, то нужно, чтобы кто-то большим пальцем указал на это. Тогда эти работы возьмут на выставку. Русские же выставки находятся под более пристальным вниманием критики.
Париж консервативен, за год я в этом убедился. На Италию у меня надежд больше, и этой точки зрения придерживаются многие. Эта выставка будет совсем другого качества, чем устраиваемые Шемякиным и Глезером (они не подпущены к её организации).
Я уже написал вам два письма на ту же тему, что и это, и до сих пор не знаю, получили ли вы их или нет. У меня прервалась всякая связь с вами, Аликом [Сидоровым], и я не знаю, что думать. Последнее письмо, случайно ко мне прорвавшееся, было письмо Лени С. [Сокова]. Больше писем из Москвы я не получал уже в течение нескольких месяцев. Или вы не пишете, или они не доходят.
Жака [Мелконяна] не видел с самой весны и потерял с ним всякую связь. Думаю, что наша идея уже умерла, или сама по себе или с чьей-то помощью. Даже здесь, среди «коллег», немало таких, которые готовы были б перегрызть ей горло в самом зародыше, не говоря уж об остальных трудных обстоятельствах. Что-то сделать можно только при условии, что никто об этом не знает. Иначе всё превращается в облако пыли.
