Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 6. Старики-разбойники
Материал, переданный Василию Никифоровичу Артуром, оказался и в самом деле прелюбопытным. В нём была не только развёрнута картина жуткого криминального беспредела, царившего в стране благодаря деятельности окрепшего Купола, содержалось не только досье на всю нынешнюю властную номенклатуру, но и давались сведения о развёрнутой в полный профиль «пятой колонне» в России – организациях, финансируемых из-за рубежа, либералов, правозащитников и журналистов, а также о формировании общего внеправового поля под названием «управляемый хаос».
С Куполом Василий Никифорович уже встречался в бытность свою комиссаром «Стопкрима», но это было двадцать с лишним лет назад, и после уничтожения Монарха Тьмы и его воинства казалось, что Купол исчезнет вместе с коррумпированным слоем чиновников. Оказалось, он не исчез, перестроился, забрался глубже в тень, прибрал к рукам и Госдуму, и правительство, и администрацию президента, решая за него общегосударственные задачи – с выгодой для себя, естественно, где надо спокойно вытирая ноги об это самое государство. Президент бил тревогу не зря: Россия медленно, но верно превращалась в испытательный полигон национального самоуничтожения, в питательную среду хаоса, куда стекались реки мракобесия и сатанизма.
Думать об этом было неприятно. Искатель приключений, каким Василий Никифорович был в молодости, служа в контрразведке, в спецназе ФСБ и даже в «Стопкриме», давно растворился в рутине жизни. После боя инфарха, которым стал Матвей Соболев, с Конкере магические возможности посвящённых в дела Внутреннего Круга истаяли, тхабсом, свободно переносящим адептов Круга в иные миры, пользоваться было уже нельзя, и Василий Никифорович сосредоточился на внутреннем созерцании, а после рождения детей и вовсе окунулся с головой в семейную жизнь, получая от этого неизъяснимую радость и удовольствие.
Возвращаться на Путь Воина, в жизнь, полную опасностей, тревог и переживаний, не хотелось смертельно.
И всё же сведения, добытые бывшим Воином Закона Артуром Суворовым, требовали размышлений и обсуждения, отмахнуться от них было нельзя, поэтому, помаявшись два дня наедине с самим собой, Василий Никифорович вечером восемнадцатого сентября, после тренировки, позвонил Самандару и сообщил, что хочет встретиться.
– Так подъезжай, если есть время, – предложил бывший комиссар «Стопкрима», главный его теоретик, исследователь и философ. – Надеюсь, ничего плохого не случилось?
– Ко мне Артур заходил.
– Ага… Суворов?
– Он сейчас советник президента по нацбезопасности.
– Ага… растёт парень. Что он сказал?
– Поговорим, буду у тебя через час.
Василий Никифорович тронул машину с места, не обратив внимания на мужчину, прогуливающегося возле парковки. На вид мужчине было лет пятьдесят, у него были короткие седые волосы ёжиком и янтарно-светящиеся глаза. Если бы Василий Никифорович оглянулся, то увидел бы, что мужчина остановился и смотрит вслед отъехавшему джипу Котова.
Вахид Тожиевич Самандар за истекшие двадцать лет поменял не одно место жительства и в настоящий момент проживал в небольшом коттедже в девяти километрах от МКАД, в посёлке под названием «Белые росы». Василий Никифорович изредка встречался с ним здесь, хотя при подъезде вдруг подумал, что последний раз в «Белых росах» был год назад.
Коттедж Самандара не поражал ни размерами, ни высоким забором, ни интерьером, ни мебелью или качеством отделки комнат. Стандартный коттеджик общей площадью сто сорок квадратных метров, окружённый соснами и берёзами. Ничего лишнего снаружи: Вахид Тожиевич не занимался сельским хозяйством и цветов на участке не разводил. Ничего лишнего внутри: две спальни – одна себе, другая гостям, веранда, туалет, кухня, небольшая гостиная, душевая. Плюс кабинет-библиотека, в котором хозяин проводил большую часть свободного времени.
В Самандаре счастливо уживались две крайности – мыслитель и человек действия. Он был дважды женат, но жёны не выдерживали его образа жизни, и последние лет пятнадцать Вахид Тожиевич жил один, изредка встречаясь с представительницами противоположного пола, по большей части – для светских бесед. Это был настоящий учёный, о которых уважительно говорят «яйцеголовый», с задатками экстрасенса и большим знанием древних воинских искусств, что делало его исключительным мастером рукопашного боя и Мастером Внутреннего Круга, способным одинаково успешно прочитать лекцию по астрофизике или продемонстрировать приём из арсенала «неотбиваемых».
Что касается знания приёмов – Василий Никифорович занимался рукопашным боем с младых ногтей и был не слабее Самандара и шире в диапазоне, так как практиковал универсальные техники единоборств, известные ещё предкам человечества. Завидовал он больше изощрённости ума Вахида Тожиевича, который мог свободно беседовать как с зэком, так и с учёным с мировым именем.
Уже более двадцати лет он совершенствовал теорию «бунта» Монарха Тьмы против своих родичей – Аморфов, пользуясь данными Внутреннего Круга, созданного задолго до появления на Земле вида хомо сапиенс, и преуспел в этом настолько, что даже Хранители древнейших артефактов прежних цивилизаций – модулей иной реальности (МИРов) и Великих Вещей – считались с мнением Самандара.
Кроме того, Вахид Тожиевич занимался ещё множеством других проблем и теорий, таких как квантово-механические модели «жизнь – не жизнь», нелинейные логики, масштабные состояния вакуума типа «разум – инстинкт», постразумные структуры и многими другими, и во всём был убедителен, а то и прав.
Гостя он встретил у ворот, освещённых узким лучом света от специального фонаря, видимого только водителю подъехавшего автомобиля. На бывшем комиссаре «Стопкрима» были серые полотняные штаны и голубая футболка с замысловатым китайским иероглифом сюньцай на груди. Выглядел он в этом наряде как гастарбайтер на отдыхе.
– Ты один? – спросил Василий Никифорович.
– В настоящий момент с тобой, – уточнил Самандар.
– Я имел в виду…
– Мне и одному хорошо. – Вахид Тожиевич понимающе улыбнулся. – Вторую Ульяну найти не удалось. С другой стороны, как говорил Лабрюйер: «Ce grand malheur, de ne pouvoir être seul».
– Переведи, я во французском не силён.
– Великое несчастье – не иметь возможности побыть наедине с самим собой.
– Мы не так уж часто и встречаемся.
– К слову пришлось.
– Заведи кота… или собаку, будет с кем вести философские беседы.
– Обойдусь, за ними ухаживать надо, а я привык, чтобы за мной ухаживали.
– Барин.
– А то. Хвоста за собой не привёл? – пошутил Самандар, черноволосый – ни единого седого волоска, крепкий, смуглолицый; годы на него практически не действовали.
– Есть основания? – оглянулся на освещённую фонарями улицу Василий Никифорович.
– Утром сегодня показалось, что за моей «Маздой» едет серая «Мазератти».
– Шпики на «Мазераттях» не ездят. Я помню только одного человека, который гонял на таких машинах.
– Граф.
– Горшин. Интересно, где он сейчас? Ты не знаешь?
– Правая рука инфарха, дважды погибший, дважды воскресший… дорого я бы дал, чтобы знать, где он сейчас.
– И что с «Мазератти»?
– Ложная тревога, я проверил, а червячок остался. Почему-то кажется, что за домом кто-то наблюдает.
Василий Никифорович подумал об Артуре, но почти сразу отбросил предположение. Суворов не стал бы таиться, имея задание президента, наблюдать за домом бывшего соратника, а сразу пришёл бы в гости.
– Кому мы нужны, отошедшие от дел?
– Не скажи, мы ещё очень можем поразбойничать, – хохотнул Самандар, провожая гостя в дом.
– Старики-разбойники. Времена меняются, и мы меняемся вместе с ними.
– Не философствуй, это дозволено только мне. Вдруг кто-то о нас вспомнил, как Артур?
– Кто?
– Инфарх.
– Ну да, двадцать лет не вспоминал, а теперь вдруг ни с того ни с сего решил проверить, годимся мы на что-нибудь или нет.
– Всё выяснится рано или поздно.
Василий Никифорович невольно усмехнулся, подумав о жизненном опыте друга, позволявшем ему делать правильные выводы. Интуиция у Самандара никогда не дремала, он чувствовал подвижки тонких пси-полей вокруг даже после потери магического дара.
– Чай? – спросил хозяин, останавливаясь на пороге гостиной, освещённой только коричневым шёлковым торшером в углу.
– С мятой, – добавил Василий Никифорович, усаживаясь в мягкое плюшевое кресло с удобными подлокотниками.
Чай пили не торопясь, обмениваясь репликами о погоде и вспоминая общих знакомых. Потом Вахид Тожиевич спросил:
– И что Артуру было нужно от тебя?
– Ты следишь за обстановкой в стране? – вопросом на вопрос ответил Котов.
– По мере необходимости, – пожал плечами Самандар. – Зачем тебе это?
– Я тоже не особенно интересуюсь политикой, а также и экономикой. Но есть люди, которые анализируют социум. Артур дал мне интересную подборку фактов за последние три года, я привёз тебе флэшку, познакомься.
– И что там есть такого, чего не знаю я? – пренебрежительно осведомился Вахид Тожиевич.
– Чиновничий беспредел.
– Это не новость. Любая чиновничья структура любого уровня, решая поставленные перед ней задачи, сначала обслуживает себя и лишь потом на остатках средств сосредоточивается на проблеме.
– Виртуальный беспредел.
– Ты имеешь в виду болото Интернета?
– Создан «чёрный» подпольный Интернет, где вовсю идёт торговля наркотиками, оружием и жрицами любви. Существующие поисковые системы его сайты не видят.
– Он работает в форматах IT-технологий, для которых не решена задача поисковой логики. Я там не гуляю, но пароль узнать могу.
– Разрушительная миграционная политика. Ты знаешь, что Россия поделена между преступными кланами?
– Тоже мне новость, – презрительно бросил Самандар. – Ещё двадцать лет назад мы мочили ближнеазиатский криминал. Квартирными кражами занимались в основном грузинские группировки, рэкетом и вымогательством – дагестанские и чеченские ОПГ, уличным разбоем и грабежами – таджикские, узбекские и туркменские банды. Думаю, ничего в этом плане не изменилось. Это выгодно властным структурам, они пестуют трусливую политику политкорректности и заигрывают с азиатскими царьками, поддерживающими президента и правительство, вот мигранты и чуют у нас свободу. Без введения визового режима эту проблему не решить.
– Фармацевтика.
– Давно известно, что все так называемые забугорные пищевые добавки – отравляющая нас химия. Да и лекарства тоже.
– Хорошо, что ты скажешь о нашем так называемом Фонде национального благосостояния? Ты знаешь, что правительство вкладывает наши деньги за рубеж под половину процента годовых, а в долг берёт под семь-восемь процентов? На эти наши деньги Запад спокойно строит у себя дороги, мосты, больницы, торговые центры, всё, что необходимо нам самим!
– Многолетняя порочная практика, – согласился Вахид Тожиевич. – Давно пора прекратить вынимать излишки нефтедолларов из казны и начать вкладывать их в нашу экономику.
– Телевидение…
– Телевидение – инструмент оболванивания народа, как и все наши доблестные СМИ. На уровне государства поставлена задача вырастить в стране таких же моральных уродов, какие служат навозом для западных правителей, поддерживая любое их решение. Нужны тупые, агрессивные, злобные зомби, заточенные на достижение материальных благ. Эта программа запущена ещё до Рыкова, и она работает. Союзу Неизвестных легче управлять запрограммированным стадом, во главе которого стоят прирученные быки.
– Ладно, раз ты такой информированный, твоё мнение о судейской системе.
– Наш российский суд, – дурашливым тоном пропел Вахид Тожиевич, – спустивший на тормозах дело министра обороны, самый гуманный суд в мире! – Продолжал он уже нормальным тоном: – Какое у меня должно быть к нему отношение? Самое отрицательное. Ни один из высокопоставленных чиновников уровня губернатора или замминистра, не говоря уже о министрах, не получил реальный срок за мздоимство, воровство и грабёж народа. Могу привести примеры.
– Давай, – с любопытством сказал Василий Никифорович.
– Первый в этом списке, конечно, министр Сердюков.
– Это было давно.
– Не так уж и давно, все помнят. Хорошо, примеры посвежее. Бывший исполнительный директор Пенсионного фонда Крецу. Растрата в особо крупном размере. Купил элитную квартиру. Четыре года дело кочевало из суда в суд, закрыто по истечении срока давности.
– Ещё?
– Экс-губернатор Тульской области, взятка в сорок миллионов рублей, домашний арест, тихо слинял за границу. Бывший замглавы «Росатома», хищение ста миллионов бюджетных средств, организация преступной банды, освобождён под залог, живёт в Лондоне. Последний случай: глава «Роснано», растрата бюджетных средств в размере шести миллиардов рублей, отговорка – рискованные технологии, переведён на должность советника премьер-министра.
– Откуда ты всё это знаешь? – покрутил головой Василий Никифорович.
– Зря я, что ли, эксперт Счётной палаты? – хмыкнул Самандар. – Недавно выяснилось, что премьер-министр связан с генпрокурором Мериновым, вместе отмазывали общих родственников. Только делу ход не дали.
– Потому что Меринов…
– Генеральный прокурор и сын Рыкова.
– Не только и не просто сын, по моим данным, именно он возглавляет Купол. Кстати, знаешь, кто у него помощник?
– Начал – говори.
– Стас Котов.
Василий Никифорович застыл, лицо его окаменело.
– Ты… уверен?
– Разумеется, иначе не сказал бы.
– Почему раньше не сказал?
– Да всё случай не подвёртывался, мы с тобой в феврале прошлого года встречались, а о Стасе я узнал в мае.
– Виделся с ним?
– Не довелось, мы получили задание из администрации президента проверить деятельность Генпрокуратуры, и я увидел в материале фамилию Котов.
Вахид Тожиевич допил чай, налил себе ещё.
– Он решальщик. Знаешь, что это такое?
Василий Никифорович выцедил свой чай, помолчал.
– Дело Каганского.
– Надо же, вспомнил, это ещё в первой декаде века, был такой делец, капитан полиции Максим Каганский, решал проблемы бизнеса, то есть обещал прекратить уголовные дела бизнесменов, был связан с начальником ГУВД Москвы и кучей генералов в других городах.
– Мы им не занимались.
– Да, его упекли на пять лет, хотя надо было дать лет пятнадцать. Да и те пять он не досидел, соорудили условно-досрочное через год, так что он на свободе. Но речь не о нём. Стас умудрился пройти по краю криминальной преисподней, не оставив следа, и проблемы правоохранителей он решал классно, пока не стал полезен Меринову, ещё в бытность того главой холдинга «Войнасервис».
– Он точно… не замазан?
– У меня кривых данных на него нет, все отзываются о нём отрицательно, однако он ни разу нигде не прокололся.
– Работать на Меринова и нигде не замазаться?
– Это невозможно, знаю, но досье на Стаса чистое. Вероятно, он учёл свои прежние… ошибки.
Василий Никифорович покопался в кармашке куртки, вынул «спичку» флэшки, протянул Самандару.
– Читай.
– Оставь, ночью почитаю.
– Читай сейчас.
Самандар покачал головой, проворчал: всё-таки заставишь работать, – но флэшку взял, включил компьютер.
Читал он быстро, взглядом охватывая всю страницу разом, однако и ему, чтобы бегло ознакомиться с файлом, пришлось потратить почти час. Дочитав, он вытащил флэшку, отдал Котову.
– Да, поразительные вещи творятся в государстве российском. Без влияния Союза Неизвестных дело не обошлось. Если уж сам президент закричал «караул!» – есть о чём пораскинуть мозгами.
– Пораскинь.
– Раньше, в путинские времена, было понятно: если президент не вмешивается в какие-то процессы, он либо не видит проблемы, либо ему не дают вмешаться.
– Сейчас происходит то же самое, только масштабы другие.
– Говорю же – это уровень Союза.
– Что-то назревает, пропасть, куда летит Россия, исключительно глубока. Может быть, готовится новое Изменение реальности?
– Я давно об этом думаю. Только если нет Конкере…
– То кто-то занял его место.
– Креативно мыслишь, Мастер! – ухмыльнулся Вахид Тожиевич.
– В ином случае зачем Артур пришёл бы ко мне с предложением от президента воссоздать «Стопкрим»?
Насмешливые искры в глазах Самандара отразили его недоверие и сменились хищным блеском. Он даже помолодел.
– Я почему-то предполагал такой кунштюк. Президент смелый парень, если собирается действовать вне поля закона.
– Наши законы работают только на олигархов и бандитов.
– А его в чём интерес, Артура?
– За державу обидно, – усмехнулся Василий Никифорович.
– Он так и сказал?
– Примерно.
– Неудержимый.
– Что?
– Был такой фильм – «Неудержимые», крутые американские старики-спецназовцы мочили крутых бандитов и преступников. И мы тоже неудержимые, только русские.
– Нашёл сравнение.
– К слову пришлось. Что вы хотите от меня?
– Вы… я не работаю на президента, – проворчал Василий Никифорович. – Артур попросил помочь, я пришёл посоветоваться с тобой. Положение аховое, ты читал, нейтрализовать надо самую верхушку власти, что почти невозможно. Лезть в те же сани без тормозов я бы не хотел.
– А я бы полез, – неожиданно изрёк Самандар со своей тонкой полуулыбочкой. – Иногда кулаки так и чешутся! Зря мы двадцать лет назад распустили команду, может быть, и не случилось бы этого беспредела.
– Мы понадеялись на возвращение божественной справедливости.
– Забыв, что дьявольская система настолько глубоко проникла в поры цивилизации, – подхватил Вахид Тожиевич, – что одним наскоком её не возьмёшь. Россия не стала «совестью мира» и Бога не предложила, сама окунувшись в дерьмо либерализма и демократии по западным образцам.
– Половина Госдумы – голубые! Куда дальше? – пробормотал Котов.
– По сути, это ошибка инфарха, он тоже был уверен, что, если победить Конкере, всё волшебно изменится в лучшую сторону. Кстати, я почему-то убеждён, что оттуда, из «адовых» миров, кто-то нас контролирует. Тебе не кажется?
– Надо разбираться, – поморщился Василий Никифорович.
– Значит, ты хочешь принять предложение?
– Надеялся, что ты отговоришь, – слабо улыбнулся Котов. – Но, похоже, зря надеялся.
– Давай я отыщу всех наших, пообщаемся вместе, выработаем стратегию действий.
– Сначала надо решить, влезать нам в это дело или нет.
– Я – за. Только не понял твою реплику насчёт того, что «Стопкрим» надо возрождать на другом уровне. Что ты имел в виду?
– Так как придётся мочить очень высоких начальников, вплоть до министров и премьера, я полагаю, делать это надо архиосторожно и с высокой степенью сфинктуры. Должен быть системный подход с разработкой цепочек случайных совпадений, ведущих к исчезновению того или иного упыря.
– Мы это делали.
– Мы не всегда действовали расчётливо, если ты помнишь, иногда риск наших бандликов зашкаливал.
– Можно работать по принципу «семь раз отмерь, один отрежь». Будем перестраховываться.
– Но ты и впрямь веришь… – Василий Никифорович поискал слово, – в наличие в наших пороховницах пороха?
– Я ещё способен дать фору любому молодому, – шутливо напряг мышцы Самандар. – Недавно у казаков-характерников набрёл на описание старинной техники возбуждения болевых ощущений.
– Смертельное касание? Японцы практикуют Димм-Мак – искусство «отложенной смерти».
– Нет, казаки опередили их лет на триста. Так вот есть ударчик в основание шеи, одним пальцем, называется «укус осы». Я на себе испытал – два часа сознание от боли терял! Еле расслабился.
– Одно касание лечит, другое калечит, это наши предки давно знали, недаром эту практику живой назвали. Покажешь потом свой «укус осы». Итак, на чём мы остановились?
– Итак, резюме, – сделался серьёзным Самандар. – Конкере сдох, наша «запрещённая реальность» заблокирована, однако продолжает жить по его законам. Началась новая эпоха «накопления Зла». Союзы Неизвестных сохранились, хотя об этом можно судить лишь по косвенным наблюдениям социума. Купол преодолел оцепенение и разросся, объединив весь российский криминал, Думу и правительство. Так?
– Так.
– Народ привык жить в беспределе, не рискуя выходить на майданы, не понимая, что происходит. Так?
– Кончай философствовать.
– Я подбиваю базу для создания «Стопкрима». Кстати, я уже не раз анализировал ситуацию в стране и хотел предложить тебе то же самое, что предложил Артур. Он прав, за державу обидно. У меня даже есть нечто вроде тематического меню – по уровням воздействия на власть.
– Это как?
– Ну, от хамства на дорогах – водители и инспекторы ДПС, до чиновников разного уровня, бандитов, политиков…
– Мелко это – бандиты на дорогах, да и начинать надо с верхов.
– А то я не понимаю.
– Тогда собирай команду.
– Не поверишь – руки вспотели! – Самандар потряс ладонями. – У нас было классное «чистилище»! Если мы его возродим – родина нам памятники поставит!
– Если ты только ради памятника…
– Успокойся, Никифорович, ты же меня знаешь. Но если не мы, то кто? Сына возьмёшь? Он у тебя мастер адеквата, да ещё и полицейский.
– Пусть живёт спокойно… насколько это возможно. Рано ему ещё биться на уровне Конкере. Ещё одна важная вещь: у тебя не сохранились связи с Хранителями?
Вахид Тожиевич пристально вгляделся в непроницаемые глаза гостя.
– Кое-кого могу разыскать. Зачем они тебе?
– Мы забыли о Великих Вещах.
– Почему забыли? Я помню. Их собирал Рыков и оставил где-то в «подвалах Шаданакара». Но ведь они недоступны. К тому же инфарх лишил магию силы, Великие Вещи перестали быть операторами физических законов.
– Ты проверял?
– Нет.
– Вот когда найдёшь и проверишь, тогда станет понятно, так ли это на самом деле. Каждый МИР хранит свою Вещь, надо попытаться выйти на ещё не ограбленные модули. Уверен, иерархи Союза Неизвестных давно рыщут по свету в поисках доступных МИРов с надеждой воспользоваться их Вещами. Хорошо бы отыскать «сорок сороков».
– «Сорок» – это легенда.
– А если нет?
– Я бы знал.
Василий Никифорович засмеялся.
– Можно подумать, твоё ведомство специально изучало архивы Круга.
– Я и в самом деле полжизни положил на эти архивы, – не обиделся Самандар. – Ни в одной из скрижалей Круга впрямую не говорится о «сорок» как о существующем предмете. Пара упоминаний на грани слухов.
– И всё же я попросил бы тебя побродить по базам данных всех существующих спецслужб. Возможно, отыщутся какие-нибудь следы.
– Да не вопрос, сделаю, мне это самому интересно.
– Тогда провожай. – Василий Никифорович встал. – Как только свяжешься с кем-нибудь из комиссаров, дай знать.
Они вышли из тёплого дома в сырую и зябкую сентябрьскую ночь.
– Ей-богу, я прямо-таки воспрял духом, – признался Вахид Тожиевич с необычным для него смущением. – Всю жизнь меня сопровождало ощущение: чего-то не хватает, всю жизнь я чего-то жду: в детстве – светлых чудес, в молодости – исполнения желаний и планов, в зрелости…
– Врача, – мрачно пошутил Котов.
Самандар засмеялся.
– Приятно разговаривать с теми, кто тебя понимает больше, чем ты сам. Больше всего в жизни мне не хватало драйва.
– Если мы влезем в эту авантюру – драйва будет больше чем достаточно, – проворчал Василий Никифорович, подавая другу руку.
Домой он добрался в начале первого.
Ульяна вышла в прихожую, услышав проворачивающийся в замке ключ, одетая в брючный костюм.
– Наконец-то! Я уже хотела звонить.
– Ты почему не ложишься? – насторожился он. – Что-нибудь с детьми?
– Спят, всё в порядке. Но у меня проблема.
Он повесил куртку на вешалку, прошёл в гостиную, сел на диван.
– Рассказывай.
Ульяна присела на краешек стула, хрустнула пальцами, явно волнуясь.
– На нас наехали!
Василий Никифорович нахмурился, хлопнул ладонью по дивану.
– Садись, успокойся, кто наехал, по какому поводу.
– Я не думала, что до этого дойдёт. – Ульяна осталась сидеть на стуле. – Началось это полторы недели назад. Пришла полиция: мы вас будем охранять. Ребята новые, я их не знаю, документы показали. Я им – у нас своя охрана, а майор, вежливый такой, интеллигентного вида, Зыбин фамилия, с улыбочкой говорит: «Жизнь меняется быстро, сударыня, сегодня у вас есть охрана, завтра нет».
– Философ.
– Вроде того. Дал неделю на размышления. А сегодня вечером они снова заявились в офис, майор и два лейтенанта с блеском наживы в глазах. Цена вопроса – двадцать тысяч евро в месяц.
Василий Никифорович помолчал, невольно подумав, что жизнь сама подталкивает его к возрождению «чистилища».
Ульяна уже десять лет была гендиректором частной пекарни «Хлебодар», офис которой, да и цех по производству располагались на улице Дмитровской. До сих пор никаких инцидентов с местными органами власти и правопорядка у «Хлебодара» не было, продукция пекарни пользовалась спросом, фирма аккуратно платила налоги и держала достаточно демократичные цены. Однако что-то изменилось за это время, Вахид не зря говорил о накоплении Зла, и кое-где начали складываться условия «прорыва опухоли», когда накопленное Зло превышало допустимые пределы.
– Я всё понял, мы с Вахидом займёмся твоим наездом. Дашь мне все сведения.
– Они ушли… – Ульяна передёрнула плечами. – А через полтора часа кто-то зверски избил моего водителя.
Василий Никифорович потемнел, сжал губы, привлёк жену к себе.
– Успокойся, эта проблема разрешима. Я был у Вахида… мы решили восстановить «Стопкрим».
Жена резко высвободилась, глаза её стали тревожными.
– Вася… ты… серьёзно?!
Он кивнул.
– У меня был Артур… сделал предложение… не от себя лично, а от самого президента. Мы с Вахидом начинаем сход. Разберёмся и с твоим случаем. Зыбин, говоришь, фамилия майора?
– Зыбин, Сергей Шалвович, я запомнила.
– Грузин, что ли?
– Не знаю. Говорит чисто, белобрысый.
– Подразделение запомнила?
– Нет, только аббревиатуру САО.
– Достаточно, найдём обязательно, пошли спать, поздно уже.
– Ты меня… пугаешь.
– Чем же? – удивился Василий Никифорович.
– «Стопкримом».
– Надоело жить как трава, надо сражаться за лучшую жизнь, а не ждать милостей от власти, иначе Россия скоро станет исламским халифатом либо китайским рынком сбыта, не говоря уже о сырьевом придатке Штатов.
– Нам уже давно не тридцать.
– Жизнь продолжается и за рубежом шестидесяти. Ты со мной?
– Куда ж я денусь? – зарылась лицом ему в грудь улыбнувшаяся Ульяна. – Вахид поддержал твою идею?
– Не мою – Артура.
– Дурачок.
– Кто – я или Вахид?
– Вахид.
– Ты же его любила.
– Я и сейчас его люблю, но… иначе. Ты родной и доступный, он… – Ульяна помолчала, улыбнулась, – исследователь до мозга костей! Иногда увлекается так, что забывает обо всём на свете.
– Поэтому женщины и покидают его, несмотря на все его мужские достоинства.
Василий Никифорович притянул жену к себе, начал раздевать… а потом они уже не разговаривали.
