Кольцевая электричка

Глава 9. Катаясь по городу

– Здравствуйте, Лев Николаевич, – поздоровался стоящий на площадке подъезда Гена.

– И ты здравствуй, Геннадий, еще раз, – приветствовал его шеф и усмехнулся. – Ты опять инстинкт телохранителя включил.

– А как же, Лев Николаевич, я не могу подвергать вашу безопасность риску, хотя я уже говорил, что для должного контроля вам необходимы еще минимум трое телохранителей, – пожал плечами профессионал, удивляясь, как такой высокопоставленный человек может так халатно относиться к своей жизни.

– Ну прямо, Гена, мы с тобой и сами как-нибудь отобьемся, если что, – пошутил Лев. У него было очень хорошее настроение, он пошутил два раза подряд.

– Тогда носите бронежилет и пистолет. Недостаточно одного вашего умения пользоваться оружием, если у вас его не будет в случае необходимости, – с надеждой в голосе попросил Гена.

– Мне твоего снаряжения достаточно будет. Вон соседа, Мортелецкого, несмотря на шестерых охранников, при выходе из ресторана взорвали. Охрана только от хулиганов помогает. Жить надо так, чтобы никто тебя не хотел убить. Ладно, хватит о вечном, – сменил тон Лев. – Жору забрал?

– Так точно. Ждет в машине, постригли, стал вообще вашей полной копией, единственное – пришлось ему немного волосы завивать – сказал Гена, нажимая на кнопку лифта, который открылся сразу, поскольку еще не уехал с этажа. – Я поехал вниз, вы считаете до 25 и вызываете лифт.

– Я в курсе, – ответил Лев, согласно кивая. В принципе, он старался не мешать Гене выполнять свои профессиональные обязанности телохранителя, главное, чтобы они не сильно его отвлекали.

Он уважал Гену за безоговорочное следование своим должностным обязанностям. Если бы Гена шел у него на поводу и оставался в машине, Лев бы его заменил, как заменил предыдущего телохранителя чуть больше двух лет назад.

Лев начал считать, как только заработали моторы лифта. Он знал, что Гена доезжает до второго этажа, а потом спускается пешком, чтоб проверить, есть ли кто-нибудь на нижних пролетах. Так было прописано в инструкции агентства телохранителей, к которому принадлежал Гена. Если бы Гена заболел и не смог выйти на работу, ему всегда бы нашли замену, и Лев Николаевич не остался бы без телохранителя и водителя. Также Гена обязан был вызывать подмогу даже просто из-за появившегося тревожного предчувствия, а не только из-за возможной опасности жизни клиента.

    По идее, в этот дом постороннему было очень сложно зайти. Служба безопасности насчитывала на каждой смене не менее 4 автоматчиков, не считая руководство и наблюдателей, а также двоих снайперов, контролирующих прилегающие к дому территории. Вахтер СБ созванивался с квартирой, в которую направлялся посетитель, и только если кто-то из хозяев подтверждал, что готов принять гостя, сотрудник службы безопасности провожал его до дверей квартиры и ждал, когда он зайдет.

Досчитав до 25, Лев нажал вызов лифта; в это время Гена еще не доехал до третьего этажа, и первый вызов, принятый в ожидание, был его. Гена в свое время провел немало времени со службой безопасности дома, чтоб просчитать графики спуска и подъема. Также эсбэшники сообщали Гене обо всех ремонтных работах с механизмами лифта, чтобы он знал, когда стоит заново проверить точность графиков.

Выйдя из лифта, Лев направился к выходу следом за Геной, кивнув в ответ на приветствие вахтера. Двое автоматчиков, стоящих возле парадной двери, встрепенулись и вытянулись по стойке смирно. В охранную службу этого дома набирали только профессиональных военных, прошедших службу в спецподразделениях. Один из них открыл дверь, второй вышел на улицу, чтобы контролировать безопасность выхода жильца из дома.

Согласно договору жильцов со службой безопасности, все руководство СБ и все работники, находящиеся на смене, подвергались уголовной ответственности за халатность в случае возникновения угрозы жизни жильца в доме или на его территории. В этом доме жили очень высокопоставленные лица, члены правительства, верховной палаты парламента, топ-менеджеры транснациональных компаний и крупных холдингов, то есть те, кого нельзя назвать олигархами или министрами, но лица, приближенные к ним.

Были среди жильцов и крупные бизнесмены, как Лев Николаевич, но только не имевшие криминального прошлого и с кристально чистой репутацией.

Улица встретила красными отблесками заходящего солнца и легким дыханием прохлады надвигающихся сумерек.

– Здравствуй, Жора, – садясь в машину и протягивая руку своему близнецу, поздоровался Лев. Он снова заметил, как поразительно они похожи с Жорой.

Сегодня Жора, по-видимому, старался выглядеть солиднее: он надел форменные брюки и темную рубашку в мелкую белую крапинку. В такую духоту это был мужественный поступок.

– Здравствуйте, Лев Николаевич, – отодвигаясь подальше, поздоровался Жора и пожал протянутую ладонь двумя руками.

– Хочу я позвать тебя, Жора, покушать в каком-нибудь хорошем месте, где я ни разу не был. Можешь что-нибудь подсказать? – как всегда рассудительно поинтересовался Лев.

– Могу, конечно. В нашу деповскую столовку, вы там точно не были, – широко улыбаясь, предложил машинист.

– Идея хорошая. Но сегодня на вечер я экстрим не планировал, – вежливо отказался Лев. – Нужно место, где мы сможем посидеть, как простые граждане.

– Я по ресторанам и кафе не хожу, Лев Николаевич, так что подсказчик из меня не выйдет, – пожал плечами Жора.

– А какую кухню хотите попробовать? – поинтересовался Гена.

– Желательно чего-нибудь необычного, – задумавшись на мгновение, ответил Лев.

– Японская кафешка есть хорошая недалеко, – предложил Гена.

– Нет, я сегодня не настроен есть сырую рыбу, – решил Лев.

– Тогда могу предложить кафе «Уйгурка», недавно открылось, там уйгурская и дунганская кухня. Это народности на севере Китая, у них много овощей используется, и мясо тонко очень режут замороженное, потом готовят. Овощи на открытом огне жарят. Интересные вкусы, – поделился Гена.

– Интересные – это одно, а вкусные? – осторожно поинтересовался Лев.

– Да, очень. Главное, пища здоровая, нет лишних жиров и калорий, – как истинный спортсмен, охарактеризовал рацион Гена.

– Гусениц и тараканов не жарят?  – задал беспокоивший его вопрос Жора.

– Такого нет, – уверил их Гена.

– Тогда поехали, – решил за всех Лев Николаевич.

«Джип» рыкнул, заводя свой многолитровый двигатель, и тронулся, посапывая  сотнями лошадок.

Дорога по городу пролегала без лишних пробок, поскольку час пик уже закончился. Для Жоры панорама родного города была необычно нова, поскольку он впервые видел ее сквозь тонированные стекла дорогого «джипа», вдыхая смесь хвойного освежителя воздуха, хорошо сочетавшегося с запахом кожаного салона и особо уместного в прохладе климат-контроля.

Поездка протекала в непринужденной беседе. Выяснилось, что оба выросли в соседних районах и ходили в школы, постоянно соперничавшие на олимпиадах по математике.

– А ты вообще, как учился? – интересовался Лев Николаевич.

– Я вообще-то легко учился, но мне неинтересно было. У меня такая учительница была в начальных классах, что, как я перешел в пятый класс и у нас стал не один учитель по всем предметам, а на каждый предмет свой преподаватель, я со своей первой учительницей даже не здоровался, – поделился Жора.

– А почему? – удивился Лев.

– Да что я! Почти весь наш класс делал вид, что ее не знает. Она только орать могла. Нервная, дерганая и неграмотная. Объясняла только доске, а чем в это время класс занимается, ей безразлично было. Ходила постоянно лохматая, большими шагами, крупная была тетка. Больше всего мне запомнилось, что она, как поворачивалась к классу от доски, говорила: «А ну ложьте руки на парты, шо вы ими махаете? Понарожали тут бездарей и оболтусов». И это говорил человек, который учил нас алфавиту. Надежда Анатольевна ее звали. Мы ее Безнадега Анатольевна называли, – поделился Жора нерадостными воспоминаниями о школе.

– А у меня учительница в младших классах отличная была. Лидия Ильинична. Я до десятого класса к ней ходил чай пить. У ее малышей уроки заканчивались, а у нас вторая смена была. Так многие наши пораньше приходили, чтобы возле нее посидеть, она нас всегда как родных встречала, всегда на нас время находила, хотя бы просто улыбнуться. Кстати, она мне любовь к математике привила, для меня цифры всегда понятными были, четкие, ясные. А формулы – это просто игры цифр, я всегда представлял, что цифры водят хороводы, прячутся, перепрыгивают друг через друга. Они у меня сами собой выстраивались в цепочку, и я видел ответ раньше, чем одноклассники высчитывали результат на калькуляторе, – расслабившись и глядя куда-то вдаль, с легкой улыбкой сказал Лев.

Жора смотрел на него с удивлением: он не ожидал, что этот человек-кремень способен на маломальские эмоции.

– А, я понял, нам всегда о вас как о гении в математике говорили. Наша школа начала вашу школу побеждать, когда вы уже отучились, – вспомнил Жора.

– Да, я помню эти олимпиады, мне всегда так смешно было, как другие напрягаются и считают в уме, – усмехнулся Лев. – А у вас тоже талантливый мальчик был, Герберг, помню, его фамилия была.

– Да, да, он у нас всегда на доске почета висел. В очках такой, худой и рыженький, – согласился Жора.

– Умный парень. Всегда такой эмоциональный, всегда сильно переживал, когда проигрывал, – одобрил былого соперника Лев.

– Умный был, а умер как дурак. В 9 классе с крыши 12-этажки возле школы спрыгнул, из-за неразделенной любви к Машке Луневой. Она его еще на год старше была. Кому что доказал, спрашивается? – с некоторым неприятием вспомнил Жора.

– Ну что ты так агрессивно? Просто молодость, – не желая расставаться с приятным воспоминанием о талантливом мальчике, возразил Лев.

– Ничего себе молодость! О других бы подумал. Я мимо этого дома в школу всегда ходил, а потом пришлось несколько лет за два квартала обходить двенадцатиэтажку, чтоб не видеть разбрызганные по стене до третьего этажа его мозги, – скривился Жора.

– Наверное, на отмывку не нашли средств, подъемник нанять, – как всегда, с практической точки зрения оценил ситуацию Лев.

– Наверно, – согласился Жора. – Вообще я считаю, что должны делать специальные центры для самоубийц. Приходит самоубийца, пишет заявление с просьбой предоставить возможность покончить с собой. Заявление принимают, назначают исполнение через три дня, за это время с ним работают психологи разные, а если он не передумает, решит, что он все же выкидыш из человеческого общества, дают таблетку, и он тихо-мирно дохнет. Отправляется гореть в аду, не доставляя окружающим неудобств. Потом его хоронят за счет государства. И родственникам затрат меньше, и улицы и стены домов чище.

– А что, в нашем обществе, где культивируется свобода выбора, думаю, это неплохая идея для социальной программы. Под это даже государство может деньги выделить, ведь осуществляется попытка помочь личности. А что делать, если решит не кончать с собой, отлежится и домой пойдет, а деньги государства потрачены? – поинтересовался Лев, давая Жоре возможность закончить мысль.

– А после отправлять на несколько месяцев в реабилитационный центр, на легкий труд, варежки, например, вязать, чтоб отрабатывал долги перед государством, – быстро нашелся Жора.

– Слушай, ты почему не пошел работать в медицину? Мог бы сейчас министром здравоохранения стать! – усмехнулся Лев.

– Нет, я добрый, я бы не смог людей резать, мне нравилось всегда в железках ковыряться: спокойно и понятно. Поэтому и пошел после восьмого класса в железнодорожный техникум. Начал хорошо учиться, а потом неинтересно стало. Думал, реально не пригодятся знания, которые дают в профессии. Теперь-то понимаю, что учиться надо было, – посетовал Жора.

– Почти приехали, – раздался голос с места водителя. Гена сидел бесшумно всю дорогу, поэтому о нем почти забыли.

Жора и Лев, как по команде, посмотрели в окна. Машина ехала вдоль известных своих прудов бульвара.

– Ну а что! Район вполне приличный. Самый центр. Отравить не должны, – сделал вывод Лев Николаевич.

Машина остановилась возле пристройки к старинной, но еще добротной двухэтажке. Над пристройкой была раскинута, как шатер китайских императоров, зеленая крыша, выполненная в восточном стиле. Вход с двух сторон окружали драконы, над дверью переплетающиеся с целью то ли поцеловать, то ли загрызть друг друга.

– Прикольно! – восхитился Жора.

– А что прикольного?  – удивился Лев Николаевич.

– Пристройка к старому дому смотрится, как мини-юбка на  старушке, – засмеялся Жора.

– Вот что значит дать взятку архитектору города! – глубокомысленно заметил Лев Николаевич, и оба направились вслед за Геной, уже открывшим дверь.

Но на пути возник грязный бомж, в пиджаке без рукавов поверх засаленной и порванной рубашки неопределенного цвета.

– Дай на опохмел, – прохрипел он, дыхнув перегаром и протягивая руку ко Льву.

Перед ним стеной вырос Гена. Бомж невольно испуганно отпрянул.

– Мужик, иди отсюда. Бог подаст, – не прикасаясь к бомжу, произнес телохранитель.

– Бухнуть мне надо, а то сдохну, – пояснил спазматическим голосом бомж, с тоской глядя на Льва.

– Ты и так сдохнешь, дело за временем, а я не собираюсь выступать спонсором порока, – равнодушно объяснил Царь и двинулся дальше, добавив, – кстати еще здороваться научись.

Жора в недоумении посмотрел на Льва и протянул бомжу мелкую банкноту. Тот с радостью схватил ее и, постанывая от предвкушения удовольствия, ринулся прочь, пока не отобрали.

Лев, услышав движение у себя за спиной, повернулся и увидел, как Жора отдает деньги алкашу.

– Мучается ведь человек, – объяснил Жора. – Деньги-то небольшие, не жалко на благое дело.

– На благое не жалко, – хмыкнул Царь, – но он ведь сейчас пойдет себя алкоголем убивать, за твой счет причем, значит, ты спонсор порока. Грех его на себя взял. Лучше бы ребенку на мороженое дал или бабушке на хлеб. Все бы так думали, и таких паразитов на теле общества меньше бы было.

Не дожидаясь ответа, Царь отвернулся от обескураженного Жоры и направился вверх по лестнице.