Поступь Палача

3

Арест произвел на Андрея шоковое впечатление. Никак не ждал он, нежась утром на постели в окружении трех красивых девушек, что вдруг раздастся глухой взрыв и комната мгновенно наполнится бойцами в камуфляже и масках, направившими на него автоматы. Собираясь, парень лихорадочно пытался понять в чем его могут обвинять, но ничего не находил. На память приходили случаи, когда сажали невиновных по оговору или еще по какой-то причине, и Андрею становилось не по себе.

Его вывели из дома, усадили в микроавтобус, в забранное решеткой отделение. Он почти ничего не воспринимал, все вокруг скрывалось в каком-то тумане. Одновременно ловил себя на несвойственных раньше чувствах – казалось, его постепенно наполняет холодный, нет, даже леденящий гнев, накатывающийся белой волной. И Андрей всеми силами старался этот гнев сдержать – ему почему-то казалось, что если не сдержит, то случится что-то страшное.

Было еще кое-что, на что раньше он обязательно обратил бы внимание – где-то на краю сознания Андрей видел происходящее вокруг метров на сто в диаметре, причем невзирая на стены. Сейчас же он почему-то воспринял это как должное, словно иначе и быть не могло, и просто отмечал все увиденное, раскладывая по полочкам – мозг при этом работал четко, как компьютер, что опять же не вызывало ни малейшего удивления. Чувства словно атрофировались.

Микроавтобус ехал по улицам Питера, а Андрей смотрел в окно и замечал любое действие или слово каждого человека, автоматически давая оценку. При этом оценки были довольно странные – «нейтрально», «правильно» и «неправильно». По отношению к чему? Этим вопросом Андрей не задавался, его сознание продолжало лихорадочно разбрасывать слова и поступки людей по указанным трем категориям, причем зачем он это делает не имел ни малейшего понятия. Однако ощущал, что так надо.

Информация широким потоком вливалась в мозг, ничто в ближайшем окружении не уходило от внимания Андрея, даже если это что-то происходило внутри едущей навстречу машины или за стеной промелькнувшего мимо дома. Он не знал, что в этот момент в его мозгу образовываются миллионы невозможных для человека связей, что начинается полное преобразование тела и разума. Впрочем, об этом ему еще предстояло узнать. Но не сегодня.

– Выходи, приехали! – открыл дверцу клетки один из конвоиров.

Андрей неловко выбрался наружу и оказался в незнакомом дворе где-то в центре города – дома вокруг были старыми, явно еще дореволюционной постройки. Он уныло поплелся за одним из следователей. В себя пришел только в невзрачном кабинете, где не было ничего, кроме стула, куда его усадили, и стола напротив, за которым расселись приезжавшие арестовывать его люди в гражданском.

– Итак, приступим, – произнес следователь из ФСБ, насколько запомнил Андрей. – Имя, фамилия, отчество? Год рождения? Мать? Отец?

– Белозерцев Андрей Михайлович, родился 17 мая 1992 года. Мать – Белозерцева Ангелина Павловна. Отец – неизвестен.

– Почему? – прищурился один из двух других следователей.

– Мама никогда о нем не говорила, не называла его имени и так далее, – пожал плечами Андрей. – Так что ничего по его поводу сообщить не могу.

– Интересно, – протянул эфесбешник. – Хорошо, пусть так. Теперь…

И арестованного начали допрашивать о мельчайших подробностях его биографии, начиная с раннего детства. Причем отвечать приходилось обстоятельно, вспоминая такие мелочи, которые Андрей полагал давно забытыми, однако сейчас все вспоминалось на удивление легко, без напряжения. Особенно следователей интересовала его служба в армии и взаимоотношения с сослуживцами.

– Нам известно, что вы конфликтовали с командованием части, – произнес наконец эфесбешник. – Назовите причины.

– Причины? – едва удержался от ругательств Андрей. – Причина одна. Подполковник Хмелин – сволочь! И офицеров себе таких же подобрал!

– Обоснуйте.

– Для него главное, чтобы все внешне благопристойно было, а что на самом деле творится – плевать. Лишь бы сор из избы не выносился. Нам даже помыться в жару негде было – десяток душевых кабинок с холодной водой на всю часть! В казарме зимой зуб на зуб не попадал! Дедовщина процветала, а командир дедов, издевавшихся над молодыми, покрывал. Даже то, что один парень после избиения в больницу угодил и инвалидом остался, ситуацию не изменило, подполковник все скрыл, даже пострадавшего как-то молчать заставил. Я терпел-терпел, потом начал возмущаться, в итоге и деды били, и на губе сидел, и замполит долго уговаривал не лезть, куда не просят. Я в ответ написал в военную прокуратуру. Ну, и пошло-поехало…

– Мда… – покачал головой один из следователей Следственного Комитета, кажется, по фамилии Пенкин. – Так ничего не добиться, хотя я вас понимаю.

– Если все станут молчать, то мразь будет торжествовать, – глухо сказал Андрей. – А в мире должна быть справедливость, истинная справедливость. Или…

– Или что?

– Или такого мира не должно быть.

Он не заметил, что в это мгновение его глаза на пару секунд стали белыми, словно на них наползли горящие ледяным огнем бельма. Зато это прекрасно заметили следователи. По кабинету повеяло морозным холодом, и они с трудом сдержали дрожь, сразу и окончательно поняв, что парень перед ними – нечто большее, чем человек. Но сам об этом, кажется, не подозревает.

Поэтому допрос был быстро свернут, и Белозерцева отвели в камеру. А оперативники растерянно уставились друг на друга.

– Говорил я, что тут мистика… – наконец произнес Пенкин, вытерев холодный пот со лба.

– Похоже, ты прав, – хмуро обронил Саенко.

– Меня сейчас больше волнует, что начальству докладывать, – вздохнул Головатов. – Оно, понимаете ли, в мистику не верит…

– А беловолосый и его действия – не мистика? – ехидно поинтересовался Сергей. – Предлагаю ничего о наших впечатлениях не докладывать до тех пор, пока скрывать станет уже невозможно, пока сами не увидят – в дурку мне не хочется. И понаблюдать за парнем. Если беловолосый – это он, то долго он у нас не задержится.

– Ох, жаль мне беднягу… – покачал головой Петр. – Ох, жаль… – он показал пальцем на потолок. – Если там поймут, что он действительно может что-то, то ему из лабораторий до конца жизни не выбраться.

– Сомневаюсь, – хмыкнул Головатов. – Разнесет на хрен эти лаборатории. Впрочем, не хочу делать предположений, давайте лучше пробежимся по фактам еще раз. Итак, на данный момент Белозерцев – единственная ниточка, способная привести к беловолосому. Сам ли он это или просто похож – уже неважно. Главное, что без этого парня нам ничего не достичь.

– Я только одного понять не могу… – почесал в затылке Саенко. – Ну, выйдем мы на беловолосого. И что с ним делать? Взять его, если судить по видеозаписям, мы не в состоянии – ему на наши потуги плевать, а на наши законы – тем более. Вреда ему причинить мы тоже не сумеем. Что дальше?

– Мне дано задание попытаться с ним поговорить… – По виду эфсбешника было понятно, что это задание ему сильно не по вкусу, но поделать он ничего не может. – Возможно, удастся найти общий язык…

– Смешно! Единственные, с кем он вообще заговорил – это майор Алексеев и старший лейтенант Духов, – усмехнулся Саенко. – И я, кажется, понял причину, почему беловолосый это сделал.

– И?.. – остальные двое подались вперед.

– Минуту… – Петро вывел на свой планшет фото беловолосого, Белозерцева и вышеуказанных майора со старшим лейтенантом, после чего отдал планшет собеседникам. – Сами сравните. Ничего в голову не приходит?

– Проклятье! – выругался Головатов, а затем добавил несколько куда более крепких словечек. – Да они же похожи, как родные братья! Лицо одно!

– Вот именно! – поднял палец Саенко. – Я долго не мог понять, что мне по душе царапает, а сейчас дошло.

– Мать-перемать! – Пенкин продолжал всматриваться в фотографии. – Но что это может значить?..

– Не знаю. Но что-то значит. И нам надо выяснить – что.

– Это если расследование у нас не отберут, – вздохнул Головатов. – Как только наверху поймут, что мы действительно столкнулись с чем-то сверхъестественным, то Белозерцева тут же переведут в закрытые лаборатории. И живым он оттуда не выйдет.

– Мда… – помрачнел Саенко.

– Чтобы получить такие силы, как у беловолосого, любая спецслужба мира на что угодно пойдет, сами должны понимать. И это пока только наши знают. А что начнется после того, как о беловолосом и его возможностях узнают в Америке и Европе? А у меня нет сомнений, что узнают, информация слишком распространилась. Вот тогда вообще будет нечто…

– Откуда только этот беловолосый на наши головы свалился… – поежился Пенкин, представив себе вышесказанное. – Правдолюб хренов…

– А нам-то что делать? – хмуро поинтересовался Саенко.

– Что должны, – пожал плечами Головатов. – Доложить по инстанции об аресте Белозерцева. Пусть начальство голову ломает. О его… э-э-э… глазах я не рискну ничего говорить. Тоже не хочу в дурдом.

– Пожалуй, да.

Следователи попрощались и разошлись. Точнее, ушли Саенко и Головатов, а Пенкин сел за стол и принялся расчерчивать лист бумаги, размышляя над уже известным и пытаясь предугадать неизвестное. Но интуиция пока молчала, и это сильно раздражало. Однако делать было нечего, и Сергей продолжил размышлять, надеясь, что хоть что-нибудь интересное придет в голову.

* * *

Три одетых в дорогие костюмы пожилых человека внимательно слушали запись первого допроса Андрея Белозерцева. Причем не отредактированную следователями – ее принесли совсем недавно.

– Не удивлен, что они решили промолчать, мне трудно поверить в такое, – заметил Борис Станиславович Похмелов, хорошо известный в спецслужбах страны аналитик. Место его реальной работы не знал никто, зато всем было известно, что к мнению этого подтянутого лысоватого мужчины прислушиваются в самых высоких кабинетах страны.

– Если Белозерцев – беловолосый, то можно ожидать всего, – возразил ему Анатолий Максимович, отец Сергея Мухина, очень недовольный тем, что его сын оказался связан с этим грязным делом.

– Судя по видеозаписям, об аресте беловолосого и речи быть не может, он бы разнес все вокруг и легко ушел, – покачал головой Олег Филимонович, невзрачный субъект неопределенного возраста. Он появился в городе только этим утром, прибыв спецрейсом из Москвы, и предоставил документы, подтверждающие полномочия такого уровня, что становилось не по себе. Вплоть до использования всех войсковых соединений региона! – Так что сомневаюсь, что он и этот Белозерцев – одно и то же лицо. Хотя может быть все. Надеюсь, в камере с него не спускают глаз?

– Естественно, – подтвердил начальник управления. – Больше десяти видеокамер во всех точках камеры. Плюс четверо наблюдателей.

– Хорошо. Борис Станиславович, что думаете по поводу сходства беловолосого, Белозерцева, Алексеева и Духова?

– Пока ничего, – лаконично ответил аналитик. – Слишком мало данных. Родственных связей между ними не обнаружено, но это ни о чем не говорит, поскольку имя отца Белозерцева неизвестно. Результаты генетического анализа еще не пришли. Вполне возможно простейшее объяснение – они родственники во втором-третьем поколении.

– Вы правы… – вздохнул Олег Филимонович. – Получается, что докладывать президенту мне нечего…

– Ничем не могу помочь, к сожалению, – сухо сказал Борис Станиславович. – Исследования туманных шаров тоже пока не дали результата – ученые сходят с ума в попытках понять, что это такое. Но никакая аппаратура ничего не показывает, словно шаров на самом деле не существует. Интересно разве что предположение профессора Стародубцева о том, что на самом деле шары – это области пространства с измененной метрикой. Возможно, даже сдвинутые во времени. Но другие эксперты приняли эти идеи в штыки.

– Но хоть что-то выяснено?! – На лице столичного гостя отобразилась досада.

– Единственно, что выяснено с оперативной точки зрения, так это то, что все пострадавшие из самого Санкт-Петербурга, никого из других городов среди них не зафиксировано, – осторожно вступил в разговор Мухин. – Однако нескольких из них беловолосый настиг в других городах и даже за границей.

– Это давно известно! – отмахнулся Олег Филимонович. – Что…

Его прервал требовательный телефонный звонок. Анатолий Максимович поднял трубку, выслушал и мертвенно побледнел. Он со стуком опустил трубку на стол и выдохнул:

– Белозерцев сбежал! Превратился в беловолосого и сбежал…

– Что?!! – чуть не подпрыгнул столичный гость. – Как?!!

– Сейчас принесут видеозаписи… – запинающимся голосом пообещал Мухин. – Все зафиксировано…

– Значит, все-таки он, – закусил губу Борис Станиславович. – Не думал. На вид и по всем данным – обычный студент…

Следующие полчаса прошли в нервном ожидании и ничего не значащем разговоре, в котором высказывались сотни предположений, скорее всего, не имеющих к реальности никакого отношения – собеседники это прекрасно понимали, но им просто было не по себе. Ведь скоро еще кто-то окажется в туманной сфере и, вполне возможно, кто-то хорошо знакомый, кто-то из тех, кто нынче на вершине и от кого многое зависит. А грешки у таковых водились всегда, не подняться наверх с чистыми руками, любой здравомыслящий человек это хорошо понимал.

Наконец видеозаписи были доставлены, и собеседники сгрудились у компьютера. На экране появилась камера со стерильно-белыми стенами. В ней, кроме узкой койки и встроенного в стену унитаза ничего не было. На койке сгорбившись сидел растерянный парень лет двадцати с небольшим, он, судя по виду, не понимал почему он здесь, то и дело окидывая взглядом камеру и что-то неслышно шепча себе под нос. К сожалению, микрофоны ничего не уловили, придется вызывать чтеца по губам.

Белозерцев взъерошил свои длинные светлые волосы и тяжело вздохнул. Потом встал и принялся мерить камеру шагами, явно над чем-то напряженно размышляя. Минуты через полторы он вдруг остановился, откинул голову назад и рассмеялся каким-то жутким, скрипучим, пугающим, нечеловеческим смехом. А после этого его волосы и кожа принялись стремительно белеть, как, впрочем, и одежда. Парня били судороги, по губам потекли струйки крови, но вскоре исчезли, словно впитались в ставшую мертвенно-бледной кожу. Не прошло и двух минут, как в камере стоял беловолосый в своем обычном белоснежном плаще до колен и узких черных очках.

До охранников быстро дошло, что происходит нечто необычное, и они ворвались в камеру еще до полного изменения Белозерцева. На их слова он не обратил никакого внимания, и охранники открыли огонь на поражение. Впрочем, это ничего не дало, пули бессильно падали у ног беловолосого. Однако не все – аналитик отметил, что, когда одежда узника еще не до конца изменилась, одна из пуль ударила в плечо, откуда плеснул фонтанчик крови, но тут же исчез.

Беловолосый медленно повернул голову к охранникам и слегка опустил очки, приоткрыв глаза на каких-то полмиллиметра. Четверо взрослых сильных мужчин тут же выронили оружие, медленно опустились на пол и застыли в нелепых позах. В здании надрывалась сирена тревоги – кто-то из охранников все же успел нажать на кнопку. Беловолосый вернул очки на место и исчез, словно его в камере никогда и не было.

К камере примчался наряд и кинулся помогать охранникам. Вскоре набежали еще люди, в том числе двое в белых халатах.

– Это уже неинтересно, – выключил воспроизведение Олег Филимонович. – Охранники, насколько я понял, живы.

– Живы, – подтвердил успевший прочесть переданный одновременно с видеозаписью рапорт Анатолий Максимович. – Без сознания. Беловолосый явно не хотел им вредить, просто отключил, чтобы не мешали. Другого вывода я сделать не могу.

– Что-то здесь не сходится… – покачал головой Борис Станиславович. – И сильно не сходится. Поведение Белозерцева было естественным, это я могу утверждать со всей уверенностью. А когда он превратился в беловолосого – оно полностью изменилось, как будто эти двое – разные личности. Шизофрения? Не рискну делать такой вывод, тем более что сейчас однозначно подтвердилось – мы имеем дело с чем-то сверхъестественным. Но…

– Что? – насторожился столичный гость.

– Не знаю, заметили ли вы, что в человеческой форме беловолосый не неуязвим?

– В смысле?

– В прямом, – почти незаметно усмехнулся Борис Станиславович. – Его ранили, я заметил одно попадание. Отсюда следует вывод – пока Белозерцев не преобразовался, его можно хотя бы ранить. И это дает определенную надежду на то, что мы сможем противостоять этому существу. Назвать его человеком, простите уж, не могу.

– Пожалуй… – скривился Мухин. – Скажи мне кто еще три недели назад, до всех этих событий, о таком, отправил бы в психушку провериться…

– Мы действительно имеем дело с чем-то неизвестным и даже не представимом до сих пор, – потер висок Олег Филимонович. – Но наша задача справиться с данным вопросом. При этом нельзя допустить, чтобы новые знания попали в руки наших западных «друзей». Да и информация из папок беловолосого тоже важна – она должна своевременно перехватываться.

Все трое поежились, представив, что какая-нибудь из оставленных странным существом папок попадет к журналистам. Пострадавших от беловолосого не слишком жаль, твари редкостные, но твари полезные – политика чистыми руками не делается. К тому же информация в этих папках сильно задевает интересы государства. В случае ее распространения неприятностей не оберешься.

– Хочу высказать еще одно предположение… – задумчиво произнес аналитик. – Камеру, в которой находился Белозерцев, не стоит оставлять без присмотра. Он может туда вернуться. Не просите меня объяснить, почему я так считаю, сам объяснить не могу, но проверить необходимо.

– Хорошо, – отметил что-то в своем блокноте начальник управления, он не любил новомодных электронных планшетов и по старинке пользовался записными книжками. – Но что делать, если он действительно вернется?

– Никакой агрессии! – встрепенулся Олег Филимонович. – Срочный перевод на объект Х27, вы знаете, о чем речь. Новых людей к делу старайтесь не подключать, пусть его ведут те же трое следователей, что и до сих пор, они неплохо себя показали. Только переведите Пенкина и Саенко из СК к вам, Анатолий Максимович, взяв с них все нужные подписки.

Он встал, нервно прошелся по комнате и на ходу продолжил:

– Теперь, когда личность беловолосого точно установлена, наша главная задача – договориться с ним. Очень важно понять, как он сделал все то, что сделал. Но если договориться будет невозможно, то… – столичный гость поежился. – То нужно будет задуматься о его устранении. Любой ценой. Ведь он может добраться не только до питерских бизнесменов, а и…

– Хочу обратить ваше внимание еще на один немаловажный факт, – с некоторым нежеланием сказал Борис Станиславович. – Раньше я говорил, что не могу сделать никаких выводов по поводу сходства Белозерцева, Алексеева и Духова, однако в свете новых фактов хочу посоветовать держать двух последних на виду. Вплоть до того, что призвать их снова на службу вместе со всем отрядом, причем опять же к вам, Анатолий Максимович. Предлог сами найдете.

– Одобряю! – кивнул Олег Филимонович.

– Хорошо, так и сделаю, – начальник управления записал еще несколько строк в записную книжку.

– Но и это не все! – поднял палец аналитик. – Необходимо запустить поиск на всероссийском уровне. Поиск похожих на Белозерцева людей – и мужчин, и женщин. Каждого обнаруженного следует брать на карандаш. Моя интуиция буквально надрывается, что их сходство означает что-то очень важное. Не могу пока объяснить, но считаю, что сделать вышесказанное нужно обязательно.

– Сделаем, – кивнул столичный гость. – Мы вам доверяем и ваши рекомендации выполним. Засим прощаюсь, мне нужно срочно связаться с Москвой. Прошу о любых изменениях ситуации немедленно сообщать. Это дело на контроле президента. Личном контроле!

Олег Филимонович быстрым шагом покинул кабинет. Оставшиеся двое проводили его взглядом и задумались каждый о своем.

* * *

– Так вы можете сообщить мне, что за странные шевеления у русских в Петербурге? – хмуро поинтересовался Роберт Хайчдаун у подчиненного.

– Кое-какая разрозненная информация поступила, – нехотя отозвался Джордж Кинси. – Но она слишком невероятна…

– Невероятна? Уточните.

– Да мистика какая-то, сэр…

– Мистика? – изумился Хайчдаун. – Что вы имеете в виду? Я вас не понимаю.

– По поступившим данным в Санкт-Петербурге появился некий мститель, уничтожающий богатых людей, – начал Кинси. – Причем этот мститель неуязвим ни для какого оружия. Ходит во всем белом и волосы имеет тоже белые. Вооруженных охранников размазывает по стенам одним движением. А виновных с его точки зрения помещает в туманные шары, висящие под потолком.

– Вы зачем мне пересказываете сюжет фильма об очередном «супермене»? – Голос шефа стал язвительным.

– Это информация, поступившая из России.

– И что курили ваши люди там? – насмешливо прищурился Хайчдаун.

– Я поначалу тоже так подумал, – тяжело вздохнул Кинси. – Но слишком много случаев. Мало того, одному из агентов удалось раздобыть видеозапись, причем чудом – русские мгновенно все засекретили. Именно данный факт насторожил меня и заставил отнестись к этой чуши серьезно.

– Видеозапись? – оживился шеф. – Она у вас с собой?

– Да. – Начальник отдела протянул ему флешку. – По оценке экспертов, это не монтаж.

– Вот как? – приподнял брови Хайчдаун. – Включайте.

Кейси вставил в гнездо флешку и запустил запись. Он ее уже видел и не знал, что и подумать, поэтому и размышлять не стал. Вместо того он исподтишка наблюдал за вальяжно развалившимся на кресле шефом. Но когда на экране впервые появился беловолосый, всю его вальяжность как водой смыло. Кейси изумился: никто до сих пор не видел Роберта Хайчдауна в ужасе, а тот однозначно пребывал именно в ужасе – это читалось в широко распахнутых глазах, о том же говорили приоткрывшийся рот, струйка слюны и трясущиеся руки. Что это с шефом?..

Логика у опытного оперативника, прошедшего все ступени служебной лестницы, всегда была на высоте. Поэтому вывод последовал сам собой – Хайчдауну известно, кто такой этот беловолосый, и шеф его до смерти боится. Возможно, именно потому боится, что знает, чего от него ожидать.

Когда запись закончилась, Хайчдаун довольно долго молчал, а Кейси не решался нарушить молчание. Добрых десять минут в кабинете царила тишина, а затем шеф глухо поинтересовался:

– Сколько, говорите, было таких случаев?

– Точно неизвестно, – развел руками начальник отдела. – Русские все засекретили, причем на таком уровне, что даже отрывочные сведения удалось добыть с величайшим трудом и за очень большие деньги. Как вы знаете, в России в последнее время стало трудно работать. Но, по предположениям, подобных случаев больше десяти.

– Ясно… – Шеф пожевал губами. – Все силы на это дело. Это приказ. Любую поступившую информацию, даже самую малейшую, немедленно мне на стол! Текущие дела передать в другие отделы. Поднять всю нашу агентуру в России, даже спящих.

– Спящих?! – изумился Кейси, не считавший нужным активировать внедренных еще десятилетия назад агентов. – Но кто это такой? Почему ради него нужно так напрягаться? Сэр, вы знаете?

– От того, что я скажу вам, ничего, к сожалению, не изменится, он уже здесь, – хмуро бросил Хайчдаун. – Вам что-нибудь говорит слово «Палач»? Нет ведь?

– Нет…

– Вот именно. Но я сразу могу сказать, что дело идет о самом существовании нашей структуры, а то и всего мира.

– Ничего не понимаю, сэр… – растерянно выдавил Кейси.

– Позже я кое-что объясню. – Взгляд шефа стал очень тяжелым. – После того, как подпишете нужные бумаги, вашего уровня доступа для всего этого недостаточно. Главное, что я требую, повторяю, требую запомнить – ни в коем случае никакой агрессии, даже в мыслях, по отношению к этому индивидууму, – он кивнул на экран, на котором застыло на паузе лицо беловолосого. – То, что вы видели в записи – лишь малая доля того, на что он способен. Пока это все. Идите и без новой информации не возвращайтесь.

Пребывающий в полной растерянности Кейси покинул начальственный кабинет, начиная понимать, что столкнулся с чем-то таким, с чем их служба, официально не существующая и тайно финансируемая Бильдербергским Клубом, еще не сталкивалась.

А недавно разменявший третью сотню лет маг, никогда не принадлежавший ни к одной иерархии, задумался. Не хотелось связываться с темными или светлыми, но, похоже, придется. Появление на Земле Палача меняло весь расклад сил. И теперь главное – шкуру спасти. Хотя бы только свою, если уж не получится помочь тем, кому обязан. И тем, кто дорог.

* * *

Звонок в дверь заставил Михаила оторваться от изучения повестки и направиться к двери. Увидев в глазок Виктора Духова с такой же бумажкой в руках, он кивнул – так и думал. Никому из отряда майор еще не успел позвонить, но почему-то был уверен, что призвали всех. Это было неожиданно и на первый взгляд радостно, но почему-то сильно настораживало, ведь никаких предпосылок к такому не было. Кроме одной – участие в инциденте с беловолосым, пощадившим его ребят.

– Утро, командир! – поздоровался старлей. – Мне вот повестка пришла. Извини, что без звонка, мобильник сел, а зарядить забыл.

– Мне тоже пришла, – проворчал Михаил, впуская друга и побратима в квартиру.

Сели, как обычно, на крохотной кухоньке однокомнатной квартиры, доставшейся майору после размена и развода с женой, не пожелавшей жить с человеком, который бывает дома по несколько дней в году. Эта стерва теперь даже с сыном Михаилу не позволяла видеться, что его очень огорчало. Обстановки в квартире почти не имелось – потребности у привыкшего к казарменной жизни офицера были минимальны. Только технику он покупал самую лучшую, а спал на узком жестком диване, даже не раскладывая его.

– Не против, командир? – Виктор выставил на стол бутылку коньяка. – Мне сегодня надо.

– Мне, пожалуй, тоже, – согласно кивнул Михаил.

Обычно они почти не пили, максимум раз или два в месяц, а то и реже, но неожиданно полученные повестки выбили из колеи.

– Что думаешь? – спросил старлей, когда они выпили по рюмке, закусив найденными в холодильнике лимоном и сыром.

– Не знаю, что сказать… – покачал головой майор. – Что-то здесь не то, Шас, – он употребил боевой позывной друга, чего в гражданской жизни предпочитал не делать.

– Думаешь, Морт? – прищурился Виктор, последовав его примеру.

– Думаю, – подтвердил Михаил. – Я…

Его прервал звонок мобильника. Выслушав, майор глухо выматерился. Но что-либо рассказать старлею не успел – звонки пошли один за другим. И так продолжалось, пока весь отряд не отзвонился командиру. Все это длилось больше получаса, и с каждой минутой Виктор мрачнел все сильнее.

– И? – не выдержал он, когда Михаил положил мобильник на стол.

– Все! – выдохнул тот. – Даже раненые.

– М-мат-ть! – в сердцах выдохнул старший лейтенант, с трудом сдержавшись от того, чтобы грохнуть кулаком по столу.

– Других слов не остается, – покивал майор. – Причем каждому повестка вручена курьером ФСБ лично, а не отправлена обычной почтой. Под роспись и подписку о неразглашении.

– Я считал, что это только мне так «повезло»… – нахмурился Виктор. – Ну тебе еще, максимум.

– Похоже, из нас сформируют какое-то хитрое спецподразделение, причем, при ФСБ, что мне сильно не нравится. Мы с Конторой всегда на ножах были…

– Думаю, это как-то связано с беловолосым. Почти уверен.

– Да я тоже…

Друзья помолчали, выпили еще по рюмке.

– Приказано прибыть завтра со всеми документами в областное управление ФСБ, – хмуро сказал Виктор, еще раз изучив повестку. – Хотел я послужить еще, конечно, но…

– Вот именно, что «но»… – вздохнул Михаил. – И еще одно. Помнишь, нас с тобой всегда за братьев родных принимали?

– Ну да, только цветом волос и различаемся, а морда – одна, – кивнул старлей. – Я даже думал, когда тебя впервые увидел, что батяня мой на стороне гульнул.

– А я, что мой, – усмехнулся майор. – Потом вспомнил, что это с мамой я на одно лицо, на отца совсем непохож.

– У меня – наоборот все. Но к чему это ты?

– Да к тому, что беловолосый на нас тоже похож, как близнец. Сам вспомни. Я долго не мог понять, чего же меня гложет, когда случившееся в башке прокручиваю. А потом понял.

– Блин, а ведь точно! – вскинулся Виктор. – Я тогда внимания не обратил, не до того было…

– И теперь вот это, – Михаил постучал пальцем по повестке, – вызывает у меня еще большую настороженность. Мы, похоже, в большое дерьмо вляпались.

– И деваться некуда… – скрипнул зубами старлей. – Я присягу давал.

– Как все мы. – Майор налил им еще понемногу. – Да, это последняя. Завтра нам трезвые головы нужны.

Они выпили, отставили рюмки, а затем Виктор спросил:

– Что думаешь по поводу беловолосого?

– Мне он нравится, – неожиданно признался Михаил. – По справедливости поступает, тварей наказывает, которых по закону не тронешь.

– А я пока не определился. Но что-то в этом мужике есть. Настоящее что-то. Вот только понять не могу, как он проделывал все…

– Думаешь, я могу? Да и начальство вряд ли что понимает, потому и началось такое шебуршание. Нам вряд ли скажут, даже если что и узнают.

– Оно-то так… – Виктор выглядел задумчивым. – Вот только боюсь, как бы нас живцом не сделали, на который его ловить станут…

– Все может быть, – развел руками Михаил, вставая и пряча ополовиненную бутылку в шкафчик. – Но присяга есть присяга. Поэтому давай-ка разбегаться. Ребятам передай, чтобы завтра с вещами и документами у входа в областное управление в полвосьмого утра были. И не опаздывать!

– Хорошо, командир.

Проводив Виктора, Михаил вернулся в кухню, налил себе чаю и задумался, пытаясь понять, чего же ему ожидать в ближайшем будущем.

* * *

По большой почти пустой комнате мерно расхаживал крупный светловолосый человек. По его виду становилось ясно, что он о чем-то напряженно размышляет. О чем-то не слишком приятном.

Вернувшись к столу, Альвен сел и снова перечитал протокол допроса Белозерцева и расшифровку записей разговора следователей. Потом просмотрел запись превращения арестованного в беловолосого. На сей раз он не спешил, вдумываясь в каждое слово и пытаясь понять, что из всего этого следует. А следовали очень нехорошие вещи.

Во-первых, Белозерцев еще не понимает, кто он такой и что может – конечно, полностью уверенным в этом глава светлой иерархии Земли быть не мог, но более, чем на семьдесят процентов, – да. Во-вторых, и это самое главное, в человеческом облике беловолосый уязвим! Альвен четко видел, как после попадания пули в плечо недопалача выплеснулся фонтанчик крови. В третьих, о том, что он имеет сверхчеловеческие способности, стало известно русским спецслужбам. И от Белозерцева они теперь не отвяжутся, что чревато очень нехорошими последствиями. Не дай Бог сумеют что-то важное узнать.

А любое усиление России в нынешних условиях смерти подобно! Она и так уже почти вышла из-под контроля. И ни одна попытка изменить ситуацию уже несколько лет ни к чему не приводила, словно эту страну защищал кто-то невидимый, но неизмеримо сильный. Приходилось действовать исподволь, постепенно расшатывая ситуацию. Это понемногу удавалось, хотя неудача с украинским кризисом и притормозила реализацию проекта на несколько лет. К сожалению, так и не удалось заставить Россию ввязаться в войну с украинскими националистами после майдана, который Альвен раньше считал крайне удачным замыслом. Теперь он так уже не думал, с неподдельным изумлением наблюдая за жадными идиотами, захватившими власть на злополучной Украине. И из месяца в месяц уменьшал суммы, идущие на их поддержку, поскольку пользы от них не было никакой, сплошной вред. Ни одно порученное дело не было выполнено проклятыми дебилами как следует!

Однако ситуация понемногу начала выправляться. Россия все же полезла в Сирию, и это давало Альвену надежду повернуть ситуацию в нужном направлении. Да и всплеск патриотизма после присоединения Крыма в самой России постепенно сходил на нет, и вскоре уже можно будет вывести молодежь на площади, чтобы наконец разрушить проклятую страну, которую маг ненавидел всей душой.

Появление в этот момент беловолосого было как удар под дых. Тем более, появление именно в России. Вдруг он решит вмешаться? А он решит обязательно. У Палачей любого ранга слишком развито чувство справедливости, будь она трижды неладна. Причем справедливости не человеческой, а высшей. Множество усилий и сотни лет потребовалось, чтобы приостановить на Земле действие закона Воздаяния! И все улетит псу под хвост из-за какого-то мальчишки? Такого нельзя допустить.

Да, благодарность Палача, если Белозерцев является таковым, многое значит, но стоит ли она крушения лелеемых много столетий планов? Альвен очень сомневался в этом. Конечно, Торис будет против, но война с темной иерархией – дело давно знакомое и привычное, ничего нового. Да и если удастся остановить появление Палача в полной силе, темный тоже будет рад, ему не больше самого Альвена хочется Суда. Вспомнив, с каким трудом мир приходил в себя после последнего, светлый вздрогнул. Очень не хотелось снова столкнуться с таким кошмаром.

К тому же Белозерцев все же не похож на Палача, не является всесильной и неуязвимой сущностью, способной легко давить ангелов и демонов. А значит, выбора просто нет. Нужно остановить беловолосую тварь, которая и так сильно проредила ряды агентов влияния в Санкт-Петербурге. И ни в коем случае не магией! Обычным человеческим оружием в момент, когда Белозерцев будет в человеческом облике.

Альвен встал и ментальным посылом вызвал доверенного помощника, обычно занимающегося в иерархии самыми грязными делами. Как маг Лорхейн оставлял желать лучшего, но по изворотливости ему не было равных. Сволочь, разумеется, но очень нужная сволочь.

Решение было принято. Пришло время его осуществления.