Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Царевны Прокна и Филомела
Начались же эти несчастья сразу после того, как подросли и шумно загомонили все царские дети. А детей у царя Пандиона и его супруги Зевксиппы было в завидном количестве: два сына и две дочери.
Дочерей Пандиона звали Прокна и Филомела. То были на удивление красивые девушки, о которых, пусть и впоследствии, заговорила чуть ли не вся Эллада.
Здесь нам лучше сослаться на фантазию римского поэта Овидия, жившего в промежутке между 43 годом до новой эры и 17 годом уже новой эры. Приведенный ниже сюжет взят нами из его знаменитой книги «Метаморфозы» (превращения).
Влюбленный в седую древность, отлично знавший соответствующие литературные источники – Овидий, несомненно, гораздо тоньше чувствовал весь дух патриархальной эллинской жизни.
На основании всего известного ему – удалось выстроить очень красивую, даже слишком, просто красочную картинку, похожую на те многочисленные и многообразные мозаики, которые украшали полы и стены богатейших римских вилл. Наверняка чеканные строки Овидия с восторгом читались любителями высокой латинской (римской) поэзии…
Так вот, если верить Овидию, то многим личным царским бедам предшествовали несчастья и беды вполне уже государственного масштаба. Афины не раз подвергались нападениям варварских племен, которые как-то незаметно просачивались по материковой Греции. Афинским царям тоже не раз приходилось обращаться за помощью к дружественным им государям.
В этот раз на призыв афинского правителя откликнулся фракийский царь Терей, сам приходившийся сыном свирепому богу войны Аресу. Терей и привел с собою горластых воинов в высоких медных шлемах, украшенных пучками длинных перьев. В основном, то были статные конники, вооруженные очень длинными копьями и чрезвычайно острыми мечами.
Фракийцы ударили настолько напористо, что враги все вмиг побежали, спасая собственную жизнь. Афинскому царю оставалось лишь исполнить просьбу своего невольного благодетеля. А счастливому победителю очень уж глянулась старшая царская дочь – красавица Прокна.
После пышной свадьбы огорченному старику Пандиону, естественно, пришлось расставаться с любимой дочерью. Такова уж отцовская участь, будь он хоть грозным царем, или же распоследним подневольным пахарем в его пышном царстве.
Сверкая шлемом с огненно красными перьями, Терей увез указанную царевну в лесистую и слишком далекую от Афин горную Фракию, наполненную дикими конниками, постоянно воюющими не только со своими соседями, но и между собой.
Вскоре у супружеской четы, как уж водится, родился ребенок. Это был сын, наследник престола, мечта любого царя-самодержца. Малышу дали звонкое имя – царевич Итис.
Жизнь во Фракии вообще-то очень понравилась Прокне, однако вскоре царица почувствовала тоску по родным местам, по своим близким, особенно же – по младшей своей сестре Филомеле. С ней они вместе не раз, взявшись за руки, вихрем взлетали по извилистой дороге, ведущей непосредственно на высокий Акрополь…
Прокна начала умолять супруга, чтобы тот снарядил свой корабль и отправился в Афины, привез оттуда ее младшую сестру.
Ради любимой жены Терей был готов на все.
Он действительно высадился в афинском порту Пирее, поблизости от столицы Аттики, от ее главного города Афин, но когда вступил в хорошо знакомый ему царский дворец, – то сразу почувствовал, что его просто-таки околдовали.
А причиной всему – красота Филомелы, младшей сестры его жены Прокны. Короче говоря, фракийский царь по уши влюбился в это юное создание.
И он впал в отчаяние: как тут быть? Что ему делать дальше?
Спасительную, как ему показалось вначале, мысль – навеяло ему какое-то коварное, злое божество. Терей отважился на большую хитрость. Он решил во что бы то ни стало добиться всего им задуманного.
Пообещав тестю возвратить Филомелу, как только юная царица вдоволь наговорится с нею, Терей начал собираться в обратный путь.
Опечаленному Пандиону что-то такое, вроде бы, уже предчувствовалось. Не иначе как злые, неведомые духи нашептывали ему что-то зловещее. Однако упрямый стариковский ум отказывался верить во все для себя плохое.
И все же царь Терей был себе на уме. Привезя Филомелу в свой дворец, он не допустил даже встречи обожавших друг дружку сестер. Жену он запер в своем горном дворце, а Филомеле сообщил, будто сестра ее скоропостижно скончалась, не вынеся многодневной разлуки с ним.
Не дав бедняжке даже прийти в себя, царь как-то мигом признался ей в любви и стал убеждать ее, что теперь не имеется ни малейших сомнений для объединения их судеб. Она непременно должна стать его женою!
Конечно, Филомелу потрясло все услышанное, однако, пусть и через определенное время, душевная боль успела притупиться в ней, и юное сердце поверило в случившееся. Более того – девичьи уши раскрылись навстречу поистине льстивым словам… Девушка стала женой обманщика.
В конце концов, Терей, опасаясь, как бы обманутая жертва не проведала, что сестра ее жива, что тайна раскроется, отрезал Филомеле язык и заточил ее также в темницу.
Долго томилась несчастная пленница, ничего не ведая, ни на что уже не надеясь. Наконец, ей шепнули, что сестра ее жива. На тоненьком покрывале вышила Филомела историю своей, так нелепо загубленной жизни и как-то сумела передать вышитое покрывало своей сестре Прокне.
Трудно описать нам чувства старшей сестры, узнавшей о жестоком обмане. Прокне все же удалось найти свою сестру Филомелу. Убедившись в коварстве супруга, царица решила ему отомстить. Отомстить – притом самым жестоким образом.
Раздумывать было некогда… С другой стороны – что может быть страшнее для государя, чем лишиться так давно ожидаемого наследника своего престола?
Прокна отважилась на убийство. Она сочла, что единоутробная сестра ей ближе, нежели любимый сын, рожденный к тому от ненавистного ей человека, бывшего ее мужа, ставшего теперь коварным обманщиком.
Убив мальчика, в сговоре с младшей сестрою, Прокна приготовила вместе с нею замысловатое блюдо из мяса несчастного ребенка и угостила им царя.
После этого сестры как-то сразу же устремились в бегство. В мыслях они уже видели родные Афины. Они уже крепко были уверены, что найдут там надежную для себя защиту.
Когда же к Терею, отдыхавшему после сытного обеда, дошел смысл сотворенного в его царском дворце, – он тотчас же бросился в стремительную погоню.
Он уже настигал беглянок, и они отчетливо слышали топот и гортанные крики его бесчисленных воинов. Беглянкам ничего не оставалось, как только обратиться с мольбою к богам.
Сжалившись над ними, эллинские боги превратили Прокну в соловья, Филомелу – в безобидную ласточку. Тогда как разъяренного фракийского царя Терея – они обратили в лесного угрюмого удода.
Именно с тех пор у грациозной, по-девичьи легкой и вроде бы вечно беззаботной щебетуньи-ласточки, и расцвело на груди четкое красное пятно, словно впившееся в нее какой-то чужеродный комочек, драгоценный камешек. Этому пятнышку суждено напоминать людям о безвинно загубленной жизни юного Итиса, сына коварного царя Терея, приходящегося также внуком аттическому, афинскому царю Пандиону.
Что же касается самого Терея – то на головах всех удодов с тех пор качаются непокорные гребни. Подобные образования, как помним, в виде гребней, раскачивались и над шлемами удалых фракийских воинов.
Конечно, узнав об участи своих дочерей и своего маленького внука, никогда им невиданного, – царь Пандион тяжело захворал и умер.
Смерть приключилась с ним не столько от болезней и старости, сколько от невыносимого горя.
