Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава восьмая
На следующий день прошел слух, что готовится ночная атака в верховье реки и что мы должны пригнать туда четыре машины. Никто ничего толком не знал, но во всех разговорах чувствовались абсолютная уверенность и стратегические познания. Я ехал в головной машине, и, когда мы поравнялись с британским госпиталем, велел водителю остановиться. Остальные машины тоже тормознули. Я вышел и сказал, чтобы они ехали дальше, а если мы их не нагоним, то пусть ждут нас на повороте к Кормону. После чего быстро прошел в дом и спросил в приемной мисс Баркли.
– Она на дежурстве.
– Можно ее увидеть на одну минутку?
Послали санитара, и он вернулся вместе с ней.
– Я зашел узнать, как ты себя чувствуешь. Мне сказали, что ты на дежурстве, и я спросил, можно ли тебя увидеть.
– Я в порядке, – сказала она. – Думаю, это жара меня вчера подкосила.
– Мне надо ехать.
– Я на минутку выйду, – предупредила она.
– Ты правда в порядке? – спросил я, когда мы вышли.
– Да, милый. Ты к вечеру вернешься?
– Нет. Нам предстоит развлечение на Плаве.
– Развлечение?
– Я думаю, ничего серьезного.
– И когда ты вернешься?
– Завтра.
Она что-то расстегнула на шее и сунула мне в руку.
– Это святой Антоний, – сказала она. – Приходи завтра вечером.
– Ты католичка?
– Нет, но, говорят, святой Антоний охраняет.
– Теперь придется мне о нем позаботиться. Прощай.
– Нет, – возразила она, – не прощай.
– Как скажешь.
– Веди себя хорошо и будь осторожен. Нет, здесь меня нельзя целовать. Нельзя.
– Как скажешь.
Оглянувшись, я увидел, что она стоит на ступеньках. Она мне помахала, а я послал ей воздушный поцелуй. Она снова помахала, а потом я вышел за ворота, сел в машину, и мы отъехали. Святой Антоний лежал в серебряном медальоне, который я открыл, и вытряхнул его на ладонь.
– Святой Антоний? – поинтересовался водитель.
– Да.
– У меня тоже. – Правой рукой, ранее лежавшей на руле, он расстегнул пуговицу на кителе и вытащил из-под рубашки такого же. – Видите?
Я спрятал святого Антония в медальон, собрал в горсти тонкую золотую цепочку и все вместе положил в нагрудный карман.
– Не наденете?
– Нет.
– Лучше надеть. Для того он и нужен.
– Ладно. – Я расстегнул застежку на золотой цепочке, повесил ее на шею и снова застегнул. Святой повис на виду. Я расстегнул китель и воротник рубашки и убрал его внутрь. Я чувствовал на груди холодок медальона, но потом забыл про него. После моего ранения святой Антоний исчез. Вероятно, его кто-то снял на одном из перевязочных пунктов.
После моста мы поехали быстрее и вскоре увидели поднятые колесами столбы пыли. Когда дорога повернула, впереди показались три автомобиля, с виду такие маленькие, зато пыль от них поднималась к вершинам деревьев. Мы их нагнали, обошли и свернули на дорогу, поднимавшуюся в гору. Ехать в колонне совсем не плохо, когда ты находишься в головной машине, и я откинулся на спинку сиденья и стал разглядывать пейзажи за окном. Мы проехали предгорье, дорога пошла вверх, и на севере открылись вершины, покрытые снегом. Я оглянулся назад: еще три машины карабкались следом за нами, отделенные столбами пыли. Мы обогнали длинный караван груженых мулов, рядом с которыми шли погонщики в красных фесках. Берсальеры.
Дальше дорога была свободной, мы поднимались среди холмов, а затем по длинному склону спустились в речную долину. Здесь росли деревья по обе стороны дороги, и справа, в просветах между ними, я увидел реку – быструю и чистую. Здесь и там на мелководье проглядывали полосы песка и голышей среди узких протоков, а потом вода вновь, посверкивая, покрывала галечное русло. Возле берегов образовались глубокие озерца с водой цвета небесной сини. От главной дороги по узкоколейкам можно было свернуть к переброшенным через реку каменным аркам. Мимо проносились основательные дома с канделябрами грушевых деревьев на фоне южной стены и низкими каменными оградами, за которыми начинались поля. Дорога еще долго тянулась через долину, пока мы не свернули и снова не полезли вверх. Подъем был крутой, дорога петляла среди каштанов и, наконец, уже на горном хребте, выровнялась. Глядя поверх крон, я увидел далеко внизу освещенную солнцем речную извилину, разделившую две армии. Мы ехали по новой щербатой военной дороге, проложенной вдоль гребня горного хребта, и на севере моим глазам открылись две горные цепи, темно-зеленые внизу и красивые, белоснежные под лучами солнца наверху. Позже, когда дорога ушла еще выше, я увидел третью, еще более высокую и снежную горную цепь, казавшуюся меловой и ребристой, с удивительными плоскостями, а за ними, совсем далеко, открылись еще горы, но я бы не поручился, что вижу их на самом деле. Это уже были австрийские горы, каких на нашей стороне не было. Впереди показался разворот, и, глянув вниз, я увидел, как дорога через лес уходит под уклон. Там были войска, и армейские грузовики, и мулы, тащившие пушки на колесах; мы спускались, держась ближе к обочине, и я мог разглядеть далеко внизу реку, а вдоль нее железную дорогу, и старый мост, по которому проходила «железка», а за рекой, у подножия горы, разбитые дома городка, который нам предстояло взять.
К тому времени, когда мы спустились вниз и свернули на главную дорогу вдоль реки, уже начинало смеркаться.
