Энергия вашего дома: защита, гармония, благополучие

Глава 1. Когда дом становится домом

Когда я заболеваю или просто устаю от бесконечной борьбы за успех и выживание в этом «безумном, безумном мире», когда нет ни сил, ни настроения делать что-либо и подступает апатия, на помощь мне приходит мое мудрое подсознание.

Как спасательный круг оно подбрасывает мне один и тот же сон. В этом сне мне еще очень мало лет. Раннее-раннее утро. Я уже проснулась и лежу на бабушкиной кушетке (знаете, были раньше такие уютные создания с валиками по бокам и подушками вдоль спинки?). Сквозь ярко-красную герань на низеньких оконцах нашей рубленой старинной избы пробивается утреннее солнышко. Оно растекается теплыми желтыми пятнами на крашеных половицах, которые так приятно холодят босые ступни в жаркий полдень, путается в разноцветье домотканых половиков… На стене напротив часы с кукушкой громко отстукивают четкую поступь секунд и хриплым надтреснутым тенорком отбивают получасья…

Из сеней, где стоит еще довоенная керогазка, тянет вишневым дымком – это варят варенье. А в горнице на тяжелом кованом сундуке ждут меня книги, взятые вчера в маленькой библиотеке.

Это – мой первый дом.

Это – счастье. Полное, безоговорочное, всеобъемлющее, ежедневное. Каждый прожитый в том доме день наполнял меня новой силой и легкостью…

Поутру после этого сна я просыпаюсь здоровой. Я словно становлюсь – или это действительно так? – мудрее, сильнее, терпеливей к невзгодам. Одно только воспоминание, недолгое прикосновение к памяти о доме моего детства восстанавливает мое душевное равновесие, возвращает здоровье и силы.

В этом доме все было по-деревенски просто и по-старинному, по-русски, традиционно: пузатый буфет, кровать с железными шишечками, русская печь с лежанкой, в красном углу комнаты и на кухне – иконы, возле которых так часто горела лампадка…

Мы жили в нем просто и тихо. Не помню, чтобы кто-то повышал голос в разговоре или вставлял в речь столь любимые на Руси «идиоматические выражения». Не помню и такого, чтобы получали удовольствие от перемывания косточек соседям и знакомым, чтобы с завистью говорили о чьем-то везении и радовались чьим-то неудачам. Частенько бабушка Настя, занимаясь своими делами, походя поучала меня, еще маленькую, говоря-приговаривая: «А ты живи просто, и будет ангелов у тебя – сто. А то и больше. И все помогать тебе будут, дом твой хранить, удачу приманивать…»

В детстве я почти не болела. А ведь родилась недоношенной, весом всего 1 килограмм 800 граммов, ростом 28 сантиметров. Врач сразу после родов посоветовал моей маме: «Вы уж имя-то ей сразу дайте какое-нибудь, а то она скоро умрет у вас, а без имени ей и места на кладбище не дадут…» Но я, вопреки предсказаниям «доброго» доктора, все-таки выжила и росла, не доставляя своим близким практически никаких хлопот. Да и баба Настя моя прожила до 84 и все – сама: и огород, и воду из колодца. А накануне ее легкой и быстрой смерти соседи говорили, что она весела была как обычно – мыла полы да песни пела.

Сколько уж лет нет ее на свете?.. Лет 5–6. И дом наш в Тверской губернии стоит пустой. Но какие бы тяжелые времена в нашей семье ни наступали, никому из нас ни разу не пришло в голову этот дом продать. Это было бы так же дико, как продать, предать близкого друга. Нам необходимо знать, помнить – тот дом есть на земле, и, возможно, когда-нибудь туда вернутся мои дети…

А вещи бабушки Насти: ее вазочки, скатерти, незамысловатые фарфоровые статуэтки и, конечно, иконы – мы взяли в свой новый дом. И я дорожу ими больше, чем дорогостоящей подаренной мне аудио- и видеоаппаратурой. Потому что в них, вещах бабушки Насти, отпечатано, спрятано мое детство, мое беззаботное детское счастье, и в холодные, хмурые, серые дни я могу взять его в ладони и согреться.

Мне всегда казалось, что такой дом детства хранится в памяти всех людей на свете, как образ счастья и мира. Так я думала, пока однажды не поговорила со своим соседом о его доме детства. И оказалось, я была не права – и не права решительно.

Сосед мой, Сережа, был человек удивительно добрый, с большим чувством юмора, насмешливо и ласково взиравший на мир шоколадного цвета глазами, обрамленными до неприличия густыми и пушистыми ресницами. Он умер в 47 лет от сердечной недостаточности, уже будучи неизлечимо болен раком. В последние дни перед смертью Сережа маялся и тосковал. Он рассказывал мне то, о чем никогда, за все годы нашей дружбы, не упоминал.

Он говорил о том, что рос четвертым ребенком в семье махровых алкоголиков, и первым и последним его воспоминанием об отчем доме были голые стены, холод и грязь. В том доме каждый был сам по себе и сам за себя, и это был мертвый дом. Не в нем ли зародилось то, что привело Сережу к незаслуженно, несправедливо ранней смерти?..

Ведь человек просто неспособен жить долго, если он изначально лишен самого главного – своих корней, истоков, опоры.

Не имея настоящего дома в детстве, человек, став взрослым, не может построить его, потому что просто не умеет, не знает, как это сделать, каким должен быть настоящий дом.

Всю свою короткую жизнь Сережа прожил, меняя квартиры и соседей, не привязавшись ни к одному из мест своего пребывания на земле, ни за что не зацепившись в жизни, этаким «перекати-полем». И заплатил за это непомерно дорогую цену. Да и разве он один?

Дом детства очень важен для каждого человека. Именно в детские годы, если в доме не все благополучно, в ребенке закладываются болезни, как правило хронические, которые неожиданно могут настигнуть человека в молодом возрасте, и врачи недоуменно разводят руками: мол, крепкий был, энергичный, и вдруг… Именно в детстве, обмениваясь волнами энергии со своим домом, каждый из нас становится личностью, накапливая силы для того, чтобы в один прекрасный момент выпорхнуть из родного гнезда, подобно подросшему птенцу. Хватит ли у нас сил, чтобы гордо пролететь над безбрежным океаном, имя которому – жизнь? Это зависит от того, что мы приобрели в родительском доме, доме детства.

Дом нашего детства нам не дано исправить. Но можно попробовать сделать его настоящим для своих детей.