Быть котом

Барни Ив

Барни был не самым счастливым мальчиком на свете – впрочем, и самым несчастным его тоже не назовешь. В Новой Зеландии жил мальчик по имени Дирк Драдж, которому не повезло гораздо больше. Беды его были связаны с ударом молнии и одним неприятным происшествием, в которое были вовлечены ядовитый паук и туалет, но наша история не о нем. Так вот: Барни жил вместе с мамой в городе Блэнфорд, что в Блэндфордшире – а это такое унылое место, что вы наверняка даже и не слышали о нем ни разу.

Что касается внешности, то ростом Барни был примерно с вас, но веснушек у него было чуть побольше. Уши у него торчали, так что голова напоминала некое переносное устройство с ручками по бокам. Волосы были кудрявыми и никогда не лежали как полагается, а щечки были как раз такие, за которые так любят больно ущипнуть пожилые тетушки, хотя Барни вообще-то давно уже было не пять лет, а почти целых двенадцать. Те же самые пожилые тетушки вечно спрашивали его на улицах: «Ты потерялся?» – независимо от того, потерялся он или нет. Просто вид у него и правда был всегда немного потерянный.

Лучший друг Барни – точнее единственный – звался Риссой и был девочкой, но они так хорошо дружили, что вопросы пола никого не волновали.

Родители Барни были в разводе.

– Это было бы нечестно по отношению к тебе, Барни, – говорила его мама, – если бы мы продолжали жить вместе, ругаясь, как кошка с собакой.

Но самое ужасное было не в этом… Вообще-то, я сейчас, пожалуй, пойду, и пусть книга сама расскажет вам обо всем. Слишком уж все это тяжело и волнительно.

Так вот, самое ужасное заключалось в следующем: двести одиннадцать дней назад (Барни считал) его папа исчез. С тех пор он больше никогда его не видел и встречался с ним только во сне.

Да, Барни очень часто снился папа.

Вот, например, прямо сейчас он тоже снился ему.

Они были в пиццерии вдвоем, только он и папа – как в последний раз, когда они виделись.

– Какая вкусная пицца, – сказал папа.

– Пап, я не хочу говорить про пиццу. Я хочу поговорить про тебя.

– Ну очень вкусная пицца!

Но тут с потолка опустился огромный язык, слизнул столы и пиццы, и Барни ощутил его шершавое прикосновение у себя на лице.

Он проснулся. Смутно припоминая, что сегодня его день рождения.

– Нет, Гастер, отстань!

Гастер был его собакой, спаниелем породы Кинг чарльз. Отец взял его в собачьем приюте, но Гастер тогда не предупредил о том, что собирается каждое утро будить Барни, запрыгивая на кровать и вылизывая ему лицо, пока оно все не становилось липким от собачьих слюней.

– Гастер, пожалуйста! Я сплю!

Конечно, это была неправда. Это были всего лишь беспочвенные мечтания. Но Барни проводил большую часть своей жизни в беспочвенных мечтаниях, и в этом-то и была его беда, как мы скоро увидим.

Сегодня был его двенадцатый день рождения, но это его не очень радовало. Ведь это был его первый день рождения без папы.

В придачу ко всему это был его первый день рождения в дурацкой новой школе. А в школе царила мисс Хлыстер, директриса, которая, судя по всему, явилась на свет из самого ада. Он не был уверен, что это ее точный адрес, но почтовый индекс определенно совпадал. В общем, мисс Хлыстер была кошмаром. И она терпеть не могла детей.

– Моя работа подобна работе садовника, – так говорила она однажды на собрании. – Вы – сорняки. И мой долг – срезать вас на корню, выпалывать и делать свой сад безупречным и тихим – таким, какой была бы школа, не будь в ней всех этих кошмарных детишек. – Но если всех остальных учеников мисс Хлыстер просто не любила, то к Барни она, похоже, питала особую ненависть.

Не далее как на прошлой неделе с ним произошла одна неприятная история, в результате которой его вместе с Гэвином Иглом вызвали в директорский кабинет.

Гэвин Игл подложил канцелярскую кнопку на стул Барни, и тот, сев на нее, завопил от боли. Учитель географии отправил их обоих в кабинет мисс Хлыстер. Но как только они зашли к ней, она тут же отослала Гэвина обратно на урок и обратила всю свою злость на Барни. Если бы на кнопку сел кто угодно другой, мисс Хлыстер с восторгом обрушилась бы на Гэвина (или «этого тупицу», как она его называла), – но сейчас этим кем угодно был, к сожалению, Барни.

Так что теперь Гэвин мог и дальше безнаказанно подкладывать кнопки на стул Барни. Или, если у него кончались кнопки, просто отодвигать стул Барни за секунду до того, как тот собирался на него сесть. Да, Гэвин прочитал главу «Пытки стулом» в «Справочнике задиры» по меньшей мере сто раз.

Так что со всеми этими мисс Хлыстер и Гэвинами Иглами Барни не хотел и думать о том, что ждет его сегодня. Ему просто хотелось лежать, не открывая глаз, и делать вид, что утро еще не настало. А это было трудно, учитывая, что его лицо облизывал шершавый мокрый язык.

Он натянул на голову пуховое одеяло, но даже это не остановило Гастера. Сунув морду под одеяло, он уткнулся мокрым носом в щеку Барни.

Затем, как и каждое утро, послышался мамин голос:

– Поднимайся, Барни! Я понимаю, что сегодня твой день рождения, но пора вставать. Я опоздаю в библиотеку!

Деваться было некуда. Барни выполз из кровати и прошел в коридор. По дому, словно ураган, носилась мама. Затем он умыл, почистил и надел все, что следовало умыть, почистить и надеть, и спустился вниз.

Гастер настойчиво тыкался носом ему под коленки. Барни посмотрел на висящие коричневые уши пса и горделиво вздернутый носик и сказал со вздохом:

– Ладно, малыш. Идем гулять.