Коронная башня. Роза и шип (сборник)

Глава восьмая. Медфордский дом

Стоя в очереди на улице перед приемной городского оценщика, Гвен и Роза вымокли до нитки. Даже под проливным дождем Дворянский квартал выглядел красиво. Вода сбегала по каменным тротуарам и исчезала в зарешеченной канализации. Здесь не было грязи; все дороги были вымощены гладким камнем, а вдоль них выстроились высокие красивые дома.

– Наш дом будет выглядеть вот так? – спросила Роза у Гвен.

С мокрыми, зачесанными назад волосами девушка походила на ласку. Она указывала на большое здание через дорогу. Красивый зеленовато-голубой дом окружала невысокая ажурная ограда. Большую часть фронтона занимало большое декоративное окно. С одной стороны возвышалась квадратная башня, на целый этаж выше остального дома, благодаря чему он становился похож на замок. Полукруглое крыльцо с крышей и белыми колоннами опоясывало фасад дома, придавая ему цветистый, женственный вид.

– Если мы так отделаем старый постоялый двор, – сказала Гвен, – констебль велит сжечь нас на костре за колдовство.

– У нас получится. Я знаю, что получится, – уверенно сказала Роза.

Гвен слабо улыбнулась:

– Что ж, посмотрим. Мы пока живы.

Сегодняшним утром она не могла предложить более ободряющих слов. Дождь еще более испортил настроение. Девушки провели ночь в холоде, на рассвете начался ледяной ливень, от которого не спасали дырявые стены бывшего постоялого двора. Лица у всех побелели, губы приобрели синеватый оттенок, а зубы не переставали стучать. Гвен заставила их работать. Мэй подметала пол новой метлой, но с таким же успехом можно было пытаться очистить поле от грязи. Несмотря на дождь, несколько человек из тех, кто доставлял товары в «Голову», остановились посмотреть на них. Хотя это было безумное занятие, работа согревала девушек и не позволяла Гвен кричать.

Она оставила Джоллин за главную и на Дворянскую площадь взяла с собой Розу. Она боялась, что без волшебного разрешения Итан выгонит их, поэтому хотела одной из первых утром встать в очередь. Дождь и в самом деле помог им. В такую непогоду Итану, должно быть, не хотелось совершать обход. Гвен не знала, что потребуется для того, чтобы получить грамоту, и надеялась лишь, что это не слишком дорого.

– Следующий! – Мужчина в длиннополом пальто ударил посохом по деревянному крыльцу.

Гвен схватила Розу за руку и затащила девушку внутрь.

Мир тут же погрузился в тишину. Шум ливня напоминал теперь отдаленный гул, грохот повозок остался снаружи, а внутри царило молчание. За большим столом сидел пожилой мужчина в камзоле с накрахмаленным воротником. Позади него, не произнося ни слова, сновали туда-сюда четверо молодых людей, сортировавших стопки пергамента и книг без переплета.

По другую сторона стола стула не было.

– Я смотрю, дождь все еще идет, – сказал старик.

– Да, сэр, – ответила Гвен и быстро присела в реверансе, как учила ее мать. Она не делала этого много лет и чувствовала себя неловко.

– Чем могу помочь? – Вопрос застал Гвен врасплох. Она была готова к тому, что здесь к ней отнесутся так же, как в лавке шерстяных изделий: прогонят, оскорбят или вообще не заметят. Потому-то она и взяла с собой Розу, посчитав, что никто не сможет сказать «нет», глядя в большие, круглые глаза девушки, но старик даже не смотрел в сторону Розы.

– Э… На Кривой улице, – пролепетала Гвен, – в Нижнем квартале напротив трактира и пивной «Гадкая голова» есть заброшенное здание. Я…

– Постойте. – Старик отклонился назад и бросил взгляд через плечо. – НК, квадрат номер четырнадцать, – крикнул он. Один из молодых людей подбежал к полке и начал рыться в пергаментах.

– Я… – снова заговорила Гвен, но оценщик поднял руку.

– Подождите, пока я не увижу, о чем мы говорим. Медфорд – город большой, нельзя ожидать, что я помню каждый его уголок, особенно такой маленький, как квадрат номер четырнадцать в НК. Там мало что происходит.

Гвен кивнула. Вода стекала со лба ей в глаза, но она не решалась вытереть лицо, не будучи уверенной, что это позволяют приличия, и только часто моргала. Удивительно, насколько громким может быть звук капель, падающих с одежды, в полной тишине.

– Вы ведь не из этих мест? – спросил оценщик.

– Я родилась в Калисе.

– Это я вижу. Как вас зовут?

– Гвен ДеЛэнси.

– Ага. А кто это с вами? Не сестра. – Он кривовато улыбнулся.

– Нет. Это Роза.

– Откуда вы будете?

Роза очаровательно улыбнулась. Она превосходно справлялась с отведенной ей ролью – именно потому, что не играла.

– Я родом из Холодной лощины, это между Королевской дорогой и…

– Я знаю, где это.

– Мы… – Гвен помедлила, – деловые партнеры.

– Правда? Молодые девушки редко ведут дела.

– Мы в этом отношении необычны.

– Действительно.

Клерк положил стопку пергаментных листов на стол перед оценщиком. Тот стал осторожно их просматривать.

– Вы говорите о лоте четыре – шестьдесят восемь. Постоялый двор «Заблудший путник».

– Это больше не постоялый двор… просто куча полусгнивших досок.

Оценщик кивнул.

– Теперь понятно, почему с этого лота вот уже… восемь лет семь месяцев и шесть дней не поступали налоги. Что вам там нужно?

– Я бы хотела купить его, – сказала Гвен.

– Купить? – удивился оценщик.

– Да.

– Вы не можете его купить.

Спина Гвен ссутулилась. Его слова прозвучали весьма категорично.

– Но им никто не пользуется, – попыталась возразить она.

– Это не имеет значения. Вся земля в королевстве Меленгар находится в собственности его величества. Он не расстается ни с одной ее частью – никогда. Так что если у вас нет армии, которая может вторгнуться сюда и удерживать… – он снова посмотрел на пергамент, – лот четыре – шестьдесят восемь силой, он остается владением короля.

– Но постойте… а как же «Гадкая голова» напротив? Ведь ею владеет Рэйнор Гру.

Старик со вздохом покачал головой.

– Я только что вам сказал: все в этом королевстве принадлежит королю. Рэйнор Гру не владелец… – оценщик снова посмотрел на пергамент, – лота четыре – шестьдесят семь. Ему всего лишь дана привилегия держать на этом месте трактир и пивную.

– Привилегия? То есть разрешение?

– Королевское свидетельство о разрешении.

– Тогда я хочу такое же.

– Какое дело вы намерены там открыть?

– Бордель.

Оценщик наклонил голову и пристально посмотрел сначала на Гвен, потом на Розу.

– Ясно.

– Это нельзя?

– У вас есть родственники в Холодной лощине? – обратился он к Розе.

– Да, – ответила Роза. – Мама… я ее там похоронила в прошлом году.

– А отец?

– Будь у меня отец, наверное, и мама до сих пор была бы.

Мужчина кивнул. Лицо его приобрело серьезное выражение.

– А у вас? – спросил он у Гвен.

– Мои родители тоже мертвы. Поэтому нам нужно открыть дело.

Старик поджал губы и покачал головой.

– Свидетельство будет стоить вам два золотых тенента плюс регистрационный сбор в размере восемнадцати медных динов. У вас есть такие деньги?

– Ах… да. Да, есть! – радостно воскликнула Гвен. – Всего два!

Оценщик, казалось, удивился и одарил ее легкой улыбкой. Он взял пергамент и, обмакнув перо в чернила, начал писать.

– С момента выдачи свидетельства вы облагаетесь налогом относительно вашего дохода. Если вы не сумеете ничего заработать в течение шести месяцев с момента выдачи свидетельства или же не сумеете заплатить требуемые налоги в течение одного месяца после последней оценки, которая далее будет проводиться дважды в год, вы будете выселены без компенсации вложений. – Он говорил быстрым речитативом, в котором слышалась скука. – У вас имеются при себе два тенента и восемнадцать динов?

– О… да. – Гвен вытащила кошелек из-за лифа.

– Свидетельство будет действительно в течение одного года. По прошествии этого срока вам нужно будет приобрести новое.

– Мы можем поселиться там прямо сейчас – сегодня, так?

– Вы можете делать что угодно до тех пор, пока это законно, не угрожает безопасности города и королевства, обеспечивает облагаемый налогом доход и одобрено королем.

– Король нанесет нам визит? – изумленно спросила Гвен.

Оценщик поднял голову и усмехнулся.

– Нет. Его величество не станет наносить вам визит. Но кто-нибудь из купеческой гильдии Нижнего квартала непременно явится с проверкой.

– И если он одобрит то, что мы делаем, мы сможем оставить здание себе? – Гвен протянула монеты.

– Вы сможете использовать его, – поправил старик. – Помните, что любые изменения, выполненные на этом месте, становятся собственностью короля, а ваше свидетельство может быть в любой момент отозвано королевским указом.

Гвен быстро убрала монеты.

– Что это значит?

– Если король захочет, он может вас выгнать.

Девушка нахмурилась.

Старик наклонился вперед.

– Будьте успешны, но не слишком.

Гвен кивнула так, словно поняла его слова, и вручила ему монеты, чувствуя смесь облегчения и ужаса. Она приобрела дом для них всех. И только что отдала большую часть имевшихся у них денег в обмен на разрушенную лачугу.

* * *

– Дом наш, – сообщила Гвен девушкам, когда они с Розой вернулись.

Все еще лил дождь, но Гвен уже не обращала на него внимания. Дом принадлежал им, весь, до последней гниющей балки! Стало теплее, а непрекращавшийся дождь Гвен посчитала преимуществом. Из-за ливня многие люди, в том числе и Итан, останутся дома. Пока дом не отремонтирован, девушки будут уязвимы, словно мыши в открытом поле. Дождь очень мешал им, но он сдерживал ястребов, давая время вырыть норку. Щенки, котята, уточки, а теперь вот мыши – она и сама не могла понять, почему все время сравнивает девушек с маленькими зверьками, разве что они были такими же милыми, хотя часто становились обузой.

– Через несколько дней к нам зайдет человек, и если он одобрит, все это станет нашим.

– Все это? – кисло спросила Джоллин.

В отсутствие Розы и Гвен девушки смогли вычистить только небольшую часть мусора и закрыть дыры полусгнившими досками. Ветер гулял на улице, дождь перестал заливать гостиную, но дом так и оставался свалкой старой рухляди со сломанными стенами.

– Все будет выглядеть лучше, – заверила их Роза. – Просто нужно сделать ремонт.

– Сегодня будет холодно и мокро, – сказала Мэй. – Можно подметать сколько угодно, но это не поможет.

Гвен кивнула.

– Надо до темноты расчистить печную трубу и камин. Сожжем обломки дерева, чтобы убрать лишний мусор. У меня осталось немного денег, хватит на покупку древесины, но нужно использовать все, что сможем.

– Мы не разбираемся в плотницком деле. – Этта шмыгнула носом. – Мы ни за что не сможем это отремонтировать.

– Мы с Эбби пытались сдвинуть те балки, что побольше. – Кристи указала на огромную балку, которая, упав, перегородила лестницу. – Не вышло.

– Нам понадобится помощь. – Гвен медленно кивала, внимательнее разглядывая развалины.

– Никто нам не поможет, – сказала Джоллин. – Никому нет дела до кучки беглых шлюх, которым не хватило ума уйти куда-нибудь подальше, а не на другую сторону мерзкой улицы.

Гвен в который раз порадовалась дождю, который своим грохотом заполнил повисшую тишину. Пришло время принять серьезное решение. Вчера они покинули заведение Гру, руководствуясь исключительно страхом. Ни у кого не было времени все обдумать. Проведя целый день в холоде, занимаясь физической работой после того, как всю жизнь зарабатывали деньги лежа на спине, и предвидя очередную холодную и мокрую ночь, они наконец получили возможность как следует обдумать ситуацию.

Гвен не сделала ничего, чтобы дать им уверенность или надежду на будущее. Она лишь выбрала место для ночлега и купила немного еды и тонкие одеяла. Прямо напротив «Гадкая голова» навевала мысли о тепле. У Гвен были только идеи и планы, но что значат идеи по сравнению с сухими постелями?

– Нам нужен кто-нибудь сильный, – подала голос Роза. – Тот, кто станет работать задешево.

«Благослови ее Марибор», – подумала Гвен и добавила:

– Или бесплатно.

– Размечтались! – Джоллин села на деревянную ступеньку лестницы, которая вела в никуда, оканчиваясь кучей деревянных щепок. – Почему бы нам просто не встать на колени и помолиться о том, чтобы кончились все наши беды? Успех будет тот же.

– Посмотрим, – сказала Гвен. – Проследи, чтобы все начали расчищать печную трубу и убрали мусор подальше от камина, а я пойду посмотрю, что можно сделать.

– Гвен собирается превратить это место в дворец, – мечтательно проговорила Роза.

Поначалу ее слова прозвучали как жестокая шутка, но сказано это было без малейшего намека на юмор.

– Мы видели дом на Дворянской площади, – безмятежно продолжала Роза, – и мы собираемся сделать наш таким же. Какой это был дом! С башенкой… и все такое.

Гвен грустно улыбнулась. Тот дом наверняка принадлежал барону или капитану дальнего плавания. Он, должно быть, стоил несколько сундуков золотых слитков, а может, даже милостей со стороны дворянства. У них не осталось ничего, кроме одной золотой монеты и денег, накопленных каждой из них за всю жизнь, а это было несколько динов и сесов. Прекрасная мечта, но неосуществимая. Роза, как все невинные люди, верила в невозможное.

– Медфордский дом, – сказала Роза.

– Что? – спросила Джоллин.

– Мы назовем его Медфордский дом. Можно, Гвен? Это будет лучшее заведение в городе.

Никто не рассмеялся. А следовало бы. Джоллин первой должна была хохотать до слез и колик, но она молчала.

– Пусть будет Медфордский дом, – согласилась Гвен. – Но прежде здесь нужно прибраться. Мы должны открыть наше заведение как можно скорее.

– Как думаешь, сколько у нас времени? – спросила Мэй.

– Не знаю. – Гвен смотрела на проливной дождь, из-за которого лужи на улице казались кипящей водой. – Девочки, помогите Джоллин. Я вернусь через несколько минут.

Гвен покинула убогое укрытие в развалинах постоялого двора и снова вышла под ливень.

В отличие от Дворянского квартала, на Кривой улице не было зарешеченных стоков, и в такие дни, как этот, она всегда превращалась в темно-бурый пруд. Если дождь не прекратится в ближайшее время, вода поднимется выше уровня грязной сточной канавы, и улицы затопит смесь лошадиного навоза и мочи пьяниц.

Вымокнув до нитки, Гвен даже не пыталась прикрыть голову или пройти по сухим местам. Она шлепала по лужам, поднимая волны, и, несмотря на отчаянную неопределенность и даже опасность теперешнего их положения, испытывала небывалое до сей поры радостное чувство. Она впервые шла по Кривой улице, не ощущая себя так, будто ее засасывает вонючая сточная канава. Теперь ее ничто не сковывало, кроме рамок, которые она сама установила. Она могла пойти куда вздумается и оставаться там столько сколько пожелает. Неожиданно улыбнувшись, Гвен прыгнула в самую большую лужу и с удовольствием прошлепала по ней.

Миновав общественный колодец, она оказалась возле сломанной телеги Диксона. Сам Диксон, уперевшись локтями в колени и положив подбородок на руки, сидел рядом. По его лицу стекала вода, словно он был скульптурой в фонтане.

Гвен опустилась рядом с ним прямо в грязную лужу. С минуту она молчала, затем сказала:

– Хороший день для того, чтобы созерцать телегу.

Диксон повернул голову и посмотрел на нее. С полы его шляпы обрушился целый водопад.

– Я тоже так решил, – мрачно ответил возчик.

– Послушай, я знаю, ты человек занятой, но видишь вон то старое здание? – Она указала на бывший постоялый двор. – Мы с девочками, которые раньше работали в «Гадкой голове», собираемся его отремонтировать.

– Да ну? А я смотрю, гадаю, что вы задумали. Собираетесь там что-то устроить?

– Хотим открыть бордель.

– Неплохо…

– Знаешь, мы скоро собираемся ужинать. Может, даже будет что-нибудь горячее, если удастся прочистить камин. – Гвен пожала плечами. – Ужин небогатый, сам понимаешь, но если разведем огонь – это уже что-то, да?

– Звучит здорово.

– Мы бы хотели пригласить тебя составить нам компанию.

– Меня? – удивленно спросил Диксон.

– Надеяться особо не на что. Даже хлеб промок.

– Как ни странно, именно такой хлеб я и люблю.

– Значит, придешь?

Он опустил голову, сливая со шляпы накопившуюся там воду.

– У меня ни гроша за душой, Гвен. Честно говоря, будь у меня монетка, я бы ее подбросил, чтобы решить, что мне купить: еду или выпивку. Бутылка крепкого алкоголя кажется самым разумным решением. Еда лишь продлевает страдания.

– Нам не нужны твои деньги. Мы пока не работаем. Я просто приглашаю тебя поужинать, вот и все. – Гвен смахнула с лица мокрые волосы. – Вернее, это не совсем правда. Я бы хотела предложить тебе работу.

– Какую работу?

– Каторжную. – Она не видела смысла лгать. – У нас осталось немного монет на провизию, и если мы сможем немного прибраться в доме – обустроить пару комнат, купить кровати, – то сумеем заработать еще денег. – Задумавшись на мгновение, Гвен рассмеялась. – Роза хочет превратить этот дом в дворец. Сделать его изящным и красивым, как здания на Дворянской площади. Она хочет назвать его Медфордским домом и надеется, что он станет лучшим борделем в городе.

– Мы ведь говорим о старом постоялом дворе? О том, на который ты сейчас указала – который заваливается, словно пьяница, и пытается опереться на соседний трактир?

– О нем самом.

– Ты знаешь, что тебе понадобится разрешение, а оно стоит…

– Я его уже получила.

Диксон удивленно раскрыл глаза.

– Правда?

– Да, сэр, честное слово! – Она похлопала себя по груди, где хранила свою копию свидетельства. – Всего час назад его подписал городской оценщик. – Гвен покивала и улыбнулась. – Может, сейчас дом ничего собой и не представляет и, наверное, никогда не станет таким роскошным, как мечтает Роза, но это уже что-то.

– А я тебе зачем?

– Ты когда-нибудь видел Мэй?

– Худенькая такая, да?

– Размером с певчую птичку. Ты когда-нибудь видел, как певчая птичка поднимает грубо вытесанную дубовую балку и закидывает ее на плечо?

– Не сказал бы.

– И не увидишь. – Она коснулась его руки. – Для такой работы нужен бык.

– Ты хочешь, чтобы я помог тебе построить дом?

– Я хочу, чтобы ты помог мне построить Дом.

Диксон улыбнулся.

– А то, что я уже неделю не могу починить свою телегу, не заставит тебя передумать?

– Если встретишь хорошего плотника, готового работать за кусок размокшего хлеба, пожалуйста, укажи мне на него. А пока я готова довольствоваться просто сильной спиной.

– Это у меня есть.

– Могу я передать дамам, что ты зайдешь в гости?

Диксон посмотрел на телегу так, словно это было тело покойника.

– Если у тебя есть веревка, я могу прочистить ваш камин.

– Попробую достать веревку.

– Не покупай. Одолжи у Генри Рыбака в южных доках. Она ему сегодня не нужна. Скажи, что это для меня. Он… – Диксон посмотрел на нее и усмехнулся. – Давай-ка я лучше сам схожу.

– Как сочтешь нужным.

– Женщине с твоей внешностью не стоит тащиться через весь город и искать в пивной угрюмого рыбака. – Возчик внимательно посмотрел на нее и покачал головой.

– Что? – не поняла Гвен.

– Ты красивая, Гвен.

– Спасибо, Диксон.

– Я только хотел сказать, что никто никогда не примет тебя за мужчину.

– Не думаю, чтобы кто-то когда-либо принимал.

– Начнут, если и дальше будешь так себя вести. Я вот на секунду решил, что разговариваю с мужчиной.

– Для женщины моего ремесла это дурные новости.

– А как, по-твоему, я себя чувствую? Только что получил новую работу и вдруг выяснил, что ослеп.

– Главное, чтобы не оглох и не онемел.

– Ничего не могу обещать. Получишь меня таким, каков есть.

– Сойдет.

* * *

Гвен отправилась с Диксоном к Генри Рыбаку. Генри работал на лодке, расставляя сети на реке Галевир, а затем продавал улов в рыболовные хозяйства Риверсайда. Здесь же он держал лодку в ненастную погоду – в паре шагов от пивной «Три паруса». Трактир мог бы составить конкуренцию «Гадкой голове», располагайся они в одном квартале или будь заведениями одного уровня. «Три паруса» считался трактиром более презентабельным, несмотря на то что обслуживал буйных моряков и портовых рабочих. Стены, потолок и даже полы были выбелены и, скорее всего, регулярно протирались. Войдя, Гвен почувствовала запах щелочи.

– Хозяин – бывший морской капитан, – пояснил Диксон, когда они вошли в зал, украшенный корабельными штурвалами, такелажем и сетями. – Возможно, тебе лучше подождать снаружи.

– Пытаешься защитить меня от разгульной трактирной жизни?

Диксон улыбнулся.

– Нет, но войти сюда с тобой под руку – все равно что идти к барной стойке со своей выпивкой. В «Парусах» работают свои женщины.

Гвен осталась ждать у двери, разглядывая толпу посетителей. В «Голове» никогда не бывало столько народу, даже в дождливые дни. Она не углядела ни одного знакомого лица, хотя все равно не помнила каждого, кого обслуживала. Не считая горстки постоянных посетителей, большинство мужчин оставляли в памяти лишь расплывчатое воспоминание. Незнакомцы в ночи, которых она скорее узнала бы на ощупь. Немногие из клиентов «Гадкой головы» приходили из порта – слишком далеко, когда не терпится выпить, слишком далек путь назад, когда напьешься. И все же среди клиентов ей довелось встретить нескольких лодочников. Разумеется, они не рассказывали ей о своей работе всю ночь, но их выдавал въедливый запах рыбы. К тому же все они были одеты одинаково. Рыбаки и портовые рабочие носили одинаковую шерстяную форму, а их мозолистые руки напоминали наждачную бумагу.

Если она хочет преуспеть, ей понадобятся клиенты, живущие за пределами Нижнего квартала, в таких местах, как это. Гвен примерно представляла себе, сколько берет Гру, хотя он и пытался это скрывать. Зачем же признаваться, как он наживается на их труде? Кроме того, он не брал одинаковую плату за каждую девушку. Если бы девушки знали, что между ними существует разница, это могло бы навлечь дополнительные неприятности. Гвен находила такое поведение умным. У Гру было много недостатков, но глупцом он не был, впрочем, и хорошим предпринимателем тоже. Он кое-как сводил концы с концами, а может, притворялся, изображая из себя бедного, но как хозяин единственного трактира на Кривой улице, он должен был быть гораздо успешнее. Гвен понятия не имела, куда девались все его деньги. Она знала лишь, что в «Голову» он ничего не вкладывает. Гру считал, что мужчинам, которые пили у него, плевать, земляной пол у них под ногами или мраморный. В общем-то он был прав, но ему никогда не приходило в голову, что если в трактире прибраться, то можно привлечь новых посетителей – тех, кому было не все равно, потому что у них водились деньги и они могли себе позволить местечко получше.

Она повернулась лицом к улице и стала ее разглядывать. Речной порт считался самым неприятным местом в городе, но, по мнению Гвен, он выглядел не хуже Кривой улицы. Запах рыбы был немногим сильнее вони мостков, но внешний вид местных жителей убедил Гвен, что обитатели Нижнего квартала куда беднее. Ее заведение должно пользоваться таким же успехом, как «Три паруса».

Мимо прошел мужчина, тащивший свежие доски. Затем девушка с рулоном ткани. Каменщик поставил пустой лоток у двери, прежде чем войти в трактир. Это был Ремесленный квартал. Все, что хотела Гвен, было здесь: рабочие, чтобы построить ей дом, и клиентура, чтобы иметь возможность заплатить за это. Ей просто нужно было взяться за дело.

Диксон вышел один.

– Его нет? – спросила Гвен.

– Да там он! Где ему еще быть? Просто не считает нужным выходить под дождь только ради того, чтобы дать мне веревку. Заберем у его дамы.

– Он женат?

– Я про лодку.

Гвен последовала за ним к деревянному причалу. Всего два дома отделяло «Три паруса» от реки: сарай, куда сдавали рыбу, и здание администрации. Гвен представила себе, как рыбаки швартуются и приносят улов в первое здание, получают деньги во втором и тут же тратят их в третьем.

Гвен редко удавалось увидеть большую реку, да и сейчас не очень-то получилось. Лодки с одной или двумя мачтами загораживали большую часть обзора; остальное скрывала пелена дождя. Привязанные к швартовым тумбам и крепительным планкам лодки покачивались на волнах. Большинство из них были укрыты натянутым брезентом, остальные лежали на причале вверх дном, пряча под собой буйки, сети и весла. На носу каждой лодки было написано ее название: «Госпожа Удача», «Сестра Син», «Плавучая Бьюла».

– Почему лодки всегда называют женскими именами? – спросила Гвен.

Диксон пожал плечами.

– Я назвал свою телегу Долли в честь лошадки, которая ее таскала. Я так привык покрикивать на нее, чтобы она пошевеливалась, что продолжал это делать и после того, как старушка испустила дух.

Диксон отыскал лодку Генри – «Лорали» – и порылся под брезентом. Пока он этим занимался, Гвен рассматривала кораблестроительные доки, расположенные вверх по реке. Она увидела большую строительную люльку, похожую на эшафот, которая протянулась над стапелями. С нее свисали огромные тали. Даже сквозь шум дождя она слышала стук молотков.

– Ты не знаешь, где тут плотницкие мастерские? – спросила она, когда Диксон вернулся. Он обмотал веревку вокруг талии, словно кушак.

– Думаю, начать стоит с Ремесленного ряда.

Гвен улыбнулась. Могла бы и сама догадаться.

Они шли назад по дощатому настилу, когда Гвен увидела в толпе первое знакомое лицо. Стейн смотрел на нее так, как собака смотрит на незваного гостя у себя во дворе.

– Меня ищешь? – спросил он, не обратив на Диксона внимания.

– Нет, – бросила она, не замедляя шага.

Стейн схватил ее за запястье.

– Ты проделала такой долгий путь – должна хотя бы поздороваться, – заявил он.

– Отпусти меня! – Гвен попробовала вырваться, но он только сильнее сжал пальцы.

– Очень грубо себя ведешь, – прошипел Стейн. – Ты пришла извиниться?

– Сдается мне, ей не нравится, как ты в нее вцепился, – сказал Диксон.

– Отвали, – буркнул Стейн, не сводя глаз с Гвен.

– По-моему, ты не понимаешь, – продолжал Диксон. – Моя лошадь сдохла год назад.

Впервые Стейн озадаченно посмотрел на него.

– И что?

– А то, что поскольку у меня больше нет лошади, весь последний год я сам таскал и толкал тяжелую телегу по улицам этого города.

– А мне-то какое дело?

– Ты и вполовину не такой тяжелый, как моя телега, так что я могу что-нибудь тебе сломать, когда буду швырять тебя в реку. – Диксон перехватил руку Стейна, которой он держал Гвен, и тот, вздрогнув, отпустил девушку.

Диксон с силой толкнул его и прижал к стене сарая.

– У меня здесь много друзей, – проговорил Стейн. – На вашем месте я бы сюда больше никогда не приходил.

– А я бы на твоем месте не лез в Нижний квартал, потому что я не люблю мужчин, которые причиняют зло женщинам, а много друзей мне и не потребуется…

Пока они не вернулись на улицу, Диксон так и шел между Гвен и Стейном.

– Спасибо, – выдохнула Гвен. – Но будь осторожен. Это он убил Эйвон.

Диксон остановился. Лицо его побагровело, и он повернул назад.

– Не надо, – попросила она, коснувшись его руки.

– Так вы поэтому сбежали из трактира?

– Он грозился вернуться за остальными, а Гру не возражал.

– Я бы возразил.

Гвен улыбнулась и взяла его за руку.

– Поздравляю, ты такой один. – Она снова зашагала по улице, но Диксон все еще колебался, по-прежнему оглядываясь.

– Оставь его! – сказала Гвен. – Он больше не представляет угрозы.

– Еще раз побеспокоит, и от него вообще мокрого места не останется.

Они шли под дождем обратно в Ремесленный ряд. В каждом квартале были районы получше и похуже, и тот, что граничил с Нижним кварталом, был местным вариантом Кривой улицы. Его называли просто Рядом. Это была цепь узких двухэтажных мастерских и лавок, таких маленьких, что большая часть работ проводилась на улице. Обычно это мешало движению, вынуждая людей маневрировать вокруг столов для резки дерева, станков и подставок, но сегодня дождь загнал всех внутрь. Под крышами, похоже, мало что происходило.

На вывеске на одной из построек было написано: «БРАТЬЯ УИЛЬЯМС, СТРОИТЕЛИ». Под этим словами были нарисованы молоток и пила.

– Может быть, зайдем сюда? – спросила Гвен Диксона.

– По-моему, они тут все одинаковые.

Она кивнула и остановилась под навесом на крыльце, чтобы, прежде чем войти, отжать воду из волос и юбки. На нее устремились все взгляды. Дождь не давал людям работать. С десяток мужчин стояли, сидели или бродили по дому среди опилок и плотницких инструментов. Гвен подошла к прилавку, выпрямилась и, посмотрев мужчине в глаза, сказала:

– Я хочу нанять вас для постройки дома в конце Кривой улицы в Нижнем квартале.

Никто не ответил.

– С тобой говорит дама, – тихо пророкотал Диксон.

– Не вижу тут дамы, приятель, – фыркнул сидевший на табурете мужчина. Он был тощий, светловолосый, в кожаном фартуке и с заткнутым за правое ухо куском графита.

– Не вижу тут приятеля, – ответил Диксон.

Гвен вынула из-за лифа мешочек, вытащила оттуда последний золотой и подняла его перед собой.

– Сколько я на это могу купить?

Мужчина поднялся с табурета, взял у нее монету и поскреб ее ногтем. Брови у него поползли вверх, голос стал громче.

– Зависит от стоимости дерева, – сказал он. – Что вы хотите?

– Я хочу дом, похожий на тот, что находится напротив приемной городского оценщика на Дворянской площади. Его необходимо построить на месте развалины в конце Кривой улицы. Я хочу два этажа и много спален, а также просторную гостиную, салон и… и небольшой кабинет – да, пожалуй, кабинет на первом этаже. О, и еще полукруглое крыльцо с ограждением из фигурных столбиков по бокам.

Строитель изумленно уставился на нее, словно она напилась краски.

– Это будет стоит гораздо дороже.

– Я так и думала. Но пока мне хватит и одной комнаты.

– Комнаты?

– Постройте мне комнату внутри этой развалины – просто четыре стены и дверь. И почините крышу, чтобы не протекала. Можете использовать все, что удастся оттуда вытащить. За эту монету вы можете сделать такую работу?

Строитель посмотрел на монету, на мгновение задумался, а потом кивнул.

– Вот и хорошо, – сказала Гвен. – Начните с этого, и мы сможем начать зарабатывать. По мере поступления денег у меня будет для вас еще работа. По рукам?

– Ты та калианская шлюха, которая работает в «Голове»? – спросил мужчина.

– Была ею.

– Кем была? Калианкой или шлюхой?

Диксон сделал шаг вперед, но Гвен остановила его прикосновением руки.

– И тем, и другим. Теперь я из Медфорда, и у меня свое дело.

Мужчина прищурился.

– Что за дело?

– Медфордский дом, самый лучший бордель в городе.

– Никогда о нем не слышал.

– Странно… Ты же его строишь.