Вдох-выдох

Глава 5

Снова прошел день, за ним еще один, и даже, кажется, третий. Самарский больше к Саше не заходил. Почему – ответ очевиден: он дал папе две недели, они еще не прошли. А вот когда пройдут… Сашу передергивало каждый раз, стоило подумать о том, что ее снова будут сверлить сумасшедшим взглядом, неся реальную угрозу жизни.

От еды она по-прежнему отказывалась, все так же прекрасно понимая бесперспективность затеи, но после того, как о ней узнал Самарский, сдаться – значило бы в очередной раз подтвердить его слова: «обычная маленькая слабачка»… Ублюдок.

Прожить три дня на воде – не самое страшное, что может произойти с человеком, особенно с тем, чья активность сводится к прогулкам по комнате, до ванной и обратно. Когда в проеме показывался Артем, Саша уже даже не реагировала. То ли из-за отсутствия пищи, то ли от нервного истощения, девушка утратила любой интерес к окружающим ее людям, предметам, миру в целом. Ей хотелось одного – чтобы этот кошмар закончился побыстрей.

– Так нельзя, – нарушая все правила субординации, установленные им же для подчиненных, Артем подошел к сидящей в кресле Саше, присел перед ней на корточки, попытался заглянуть в лицо. – Ты себя угробишь такими темпами. Слышишь меня?

Ноль реакции. Смотрит в это злосчастное окно, будто там показывают самый интересный в мире фильм.

– Я ведь могу применить силу и все-таки накормить… – кажется, подействовало, сначала Саша улыбнулась, а потом даже посмотрела на него, пусть отстраненно, пусть не совсем сознательным взглядом, но все же. Почему-то Артем больше волновался за ее психическое состояние, чем за недоедание, это всего лишь следствие.

– Самарскому что, больше не нужны слезные звонки? Я пытаюсь сделать так, чтобы все выглядело правдоподобным…

– Саша, нужно поесть, – Артем взял принесенное им же яблоко, протянул арестантке.

От вида зеленого плода к горлу подступила тошнота, о том, чтобы откусить, Саша даже не помышляла.

– Ну, так ешь… те, – почему вдруг она начала обращаться к нему на «ты»? Они не друзья, даже нормально не знакомы, вряд ли он Артем, наверняка это всего-то погоняло.

– Тебе нужно поесть, Саша, тебе, – девушка посмотрела сначала на Артема, потом опять на фрукт в его руках, взяла в свои.

– Его надо помыть, – обойдя замершего Артема, Саша медленно, даже как-то неуверенно, направилась в ванную. Закрыла за собой дверь, открыла воду. Как же хотелось послать его на все четыре стороны с его чертовой заботой. Если он так печется о ней, неизвестно с какого перепугу, то какого же хрена было ее похищать? Девушка со злостью отправила яблоко в стоящую тут корзину.

Прошла минута, может чуть больше, рассудив, что этого времени достаточно, чтобы съесть яблоко, Саша вышла из ванной.

– Спасибо, было очень вкусно, – все так же еле-еле переставляя ноги, она прошла к креслу.

– Я похож на дурака, Саша? – Артем даже не заходил в смежную комнату, просто приоткрыл дверь, заглядывая в мусорную корзину.

– А я похожа на самоубийцу? Почему вдруг ты так трясешься надо мной, а? Жалко стало?

– Жалко. Мне, правда, жалко тебя, дурочка, но я не понимаю, почему ты сама себя не жалеешь!

Ответом ему послужило молчание.

– Вечером я принесу тебе чемодан.

Снова тишина, даже не оглянулась. А ведь это должно облегчить жизнь.

– Ты хочешь, чтоб я пригласил сюда Ярослава Анатольевича, жаждешь, чтоб из ложечки кормил он?

Предсказуемо, но это проигнорировать она не могла.

– А мы в детском саду, ты нянечка, а Самарский злая воспитательница? Не нужно делать мне одолжений, и в заботе я не нуждаюсь, ясно? Просто оставьте меня в покое, я не сдохну, нужное вы с боссом получите, а если нет – можете в качестве возмещения ущерба морить меня голодом уже по вашему желанию, или не знаю… Да делайте что угодно, на что хватит извращенного воображения твоего Ярослава Анатольевича!

Опять у него не получилось. И бросить свою глупую, изначально провальную, затею, он тоже не мог. Пообещал ведь себе, что будет делать для нее все, что в его силах. И думал, что на это он способен. Оставив на столе поднос, Артем вышел из комнаты, чтобы вернуться со следующим и застать все ту же картину – застывшая в одной позе Саша и нетронутая еда.

Черт, он не спец женской психологии, ни один мужчина никогда не сможет их понять. Морить себя голодом, когда и кроме этого испытываешь уйму лишений… Только воспаленная женская логика могла дойди до таких умозаключений.

Мимо по коридору пронеслась Глафира, совершенно не обратив на него внимания, что женщине не свойственно. Видимо, у каждой представительницы прекрасного пола свои причуды. Кто-то отказывается от еды, кто-то уходит в себя, и лишь им дано понять друг друга.

Артем оглянулся, внимательно рассматривая удаляющуюся фигуру. Только им дано понять друг друга… Кажется, он знает как помочь дурочке, причем даже больше, чем изначально планировал.

* * *

– Ну что? – Алиса в сотый раз за эти дни, которые, казалось, растянувшиеся на десятилетие, звонила Гене.

Светличный часто сбрасывал, присылая потом сообщения, что он на совещании, взять, к сожалению, не может. Сначала Алиса верила, но ее терпение лопнуло, когда такой же ответ пришел в десять вечера. Хоть она не любила и совсем не умела угрожать, почему-то написать ему гневное смс сил хватило. После того раза он брал трубку исправно, только рад был слышать ее далеко не всегда.

– Ничего. Сашу мы еще не нашли.

Мужчина только вышел из душа, смыв усталость и грязь очередного рабочего дня, звонку назойливой Алисы уже даже не удивился, свыкнувшись с мыслью, что теперь общение с ней – неотъемлемая часть его жизни, к сожалению.

– Кто бы сомневался… – чтобы найти – надо искать, а насчет того, что он предпринимает хоть какие-то действия по поиску, Алиса очень сильно сомневалась.

– Что ты хочешь услышать?

– А как ты думаешь? Я хочу знать, как продвигаются поиски, чем я могу помочь…

– Ты уже помогла, – он говорил резко, даже не пытаясь скрыть свою агрессию. – Оставила ее одну в Париже, большего от тебя не требуется!

В разговоре наступила пауза.

– Ты, однако, редкий гад, Геннадий, – как ни странно, но после обмена любезностями напряжение резко спало. – Просто скажи мне, вы ведь что-то делаете, правда? – пусть он подразумевает под этим «что-то» любую мелочь, которая заранее обречена на провал, но хотя бы видимость действия, хоть что-то!

– Да, – он не собирался уточнять, что его «да», это всего лишь неуверенная попытка выведать что-то у Ермолова. Маниакальное упрямство Титова, которому, кажется, совершенно сорвало крышу, раз он продолжает сидеть, сложа руки, и только сыплет направо и налево своими угрозами, по отношению к Самарскому, убивало.

Ему дали две недели, всего две недели, но тендер сдавать никто не собирается. А что будет потом… Гена даже не хотел думать.

– Как только что-то прояснится…

– Я тебе сообщу. Пока, – он сбросил вызов, подошел к бару, достал оттуда нетронутую еще бутылку коньяка. Он все ждал, когда же наступит достойный повод. Повода крепкому напитку дождаться было не суждено, а вот причина имелась. Пить в одиночестве – так же противно, как предавать тех, кого вроде бы любишь… Слабак, он сам прекрасно знал, что оказался слабаком, и даже его каждодневные мантры «а что могу сделать я, если даже отец не ударил и пальцем о палец?» почему-то действовали все хуже.

В сотый или тысячный раз Гена набрал номер, сохраненный в Избранных, надеясь… Да в общем-то ни на что не надеясь.

– Ваш абонент находится вне зоны действия сети… – даже механический голос по ту сторону сейчас звучит как насмешка над ним.

– Вне зоны действия… Ты даже представить себе не можешь, как ты сейчас права…

* * *

– Ярослав Анатольевич, я хотел бы… – Артем окликнул шефа, когда тот уже выходил из кабинета.

Он долго собирался, все думал, как бы обратиться к Самарскому правильно, в то время, в том месте, под то настроение, но как обычно, все получилось спонтанно.

– Что-то срочное? Я уезжаю.

– Надолго? – охранник подошел, еще толком сам не уверенный, можно ли считать срочным отказ от еды Титовой.

– Я еду в город. Что ты хотел?

– Это насчет Титовой…

– Кто бы сомневался, – потратив на раздумья несколько секунд, Яр снова открыл дверь в кабинет, пропуская Артема вперед. Утром он стал свидетелем любопытнейшей сцены, Артем не закрыл двери, когда принес пленнице завтрак, а проходя мимо, не заметить того, как парень чуть ли не на коленях ползает перед девчонкой, было сложно. Если даже начальник его охраны пресмыкается перед соплячкой, конечно, она будет устраивать представления ему. – В чем проблема?

– Она объявила голодовку.

– Изобретательно, ничего не скажешь, – Яр усмехнулся, – сама додумалась или ты ей подсказал?

Артем непонимающе глянул на шефа:

– Она не ест уже третий день, ничего, совершенно. Это опасно.

– А некоторые говорят, что даже полезно… – нет, Яр не был в восторге, услышав, что Саша еще и так взбрыкнула, но ему была даже больше интересна реакция ее личного защитника, Артема.

– Не верите мне, зайдите сами, полюбуйтесь, на кого она похожа сейчас, тенью ходит по комнате, когда встать может.

– А на кого она должна быть похожа? Она заложница, Артем. Мне кажется, ты стал это забывать.

Контраргументов у Артема не было. Это понимал и он сам, и Самарский, внимательно следящий за опустившим взгляд собеседником. А потом сделал то, чего сам от себя не ожидал – сжалился, только неизвестно над Артемом или Сашей.

– Ладно, что ты предлагаешь? Ты ведь не просто так пришел, поставить меня в известность?

– Ей нужен человек, которому она сможет довериться…

Яр усмехнулся:

– Ты предлагаешь похитить-таки еще и ее подружку? Или сделаешь заказ непосредственно у принцессы, кого бы она хотела видеть подле себя?

– Нет, – Артем был готов, что ему предстоит достаточно сложный путь в попытках доказать правильность своих рассуждений, – вы ведь хотите получить больше информации о Титове? Такой, которую может знать только самые к нему приближенные, такой, которую сложно получить подкупом людей, которые в деньгах не нуждаются? Она такой обладает, я уверен, и она может ей поделиться.

Яр смотрел на Артема напряженно, даже не моргая, но не перебивал. Идея, в общем-то, хороша. Очень хороша. Две недели у них впереди точно, зная Титова, он будет тянуть до последнего, и их ведь, правда, можно потратить с пользой.

– Продолжай.

– Я предлагаю попытаться ее разговорить, втереться в доверие, если не сдружиться, то хотя бы не… – Артем хотел сказать, что методы Яра не слишком способствуют сближению Саши с похитителями, но решил, что с критикой лучше повременить. – Вы же видите, под прессингом она только упрямится еще больше и закрывается, такое с ней не действует. А силой… Вы ведь не будете все это время принуждать ее силой…

– Почему же? – Самарский прищурился, ощущая, что был бы не против снова посмотреть на то, как медовые глаза расширяются, гневно сверкают, а потом испепеляют. За ней интересно наблюдать, очень. – Она заложница, Артем. Мне положено вести себя именно так, как ты сказал.

– Но это не даст тот результат, который вам нужен.

– Ладно, так что ты предлагаешь?

– Я предлагаю поручить втереться в доверие одному человеку, приблизиться, вывести из состояния апатии, помочь и нам и ей.

– Кого же, предлагаешь себя? – Самарский уже в который раз с раздражением отмечал их странную обоюдную симпатию.

– Нет. Глафира. Она будет искренне рада пообщаться с… гостьей. А Александра Константиновна попытается с ней сойтись хотя бы для того, чтобы выяснить все интересующее ее. Где она, что здесь с охраной… – про себя мужчина добавил, что Глаше отказать в обеде в стократ сложней, чем ему.

А ведь это идея… Ярослав непроизвольно кивнул. Глаша… Ей он доверяет безоговорочно. Еще две недели она точно будет пытаться прорваться к неизвестной, вытягивая информацию и из него самого, и из других служащих. Кроме того, она располагает к себе, может ей даже удастся больше чем ему, намного меньшей кровью. Он не садист, особого удовольствия, доставляя страдания Саше, он не получает, хоть и всячески пытается доказать противное другим и себе.

– Молодец, Артем, – Яр поднялся с кресла, – я поговорю с Глафирой вечером, как вернусь. Сделаем принцессе сюрприз.

* * *

Дима устроился удобней в кресле Самарского, развернувшись к огромному окну. Вид на шумный мегаполис отсюда бесподобный. А так ведь недолго и привыкнуть… К своей значимости, к отсутствию кого бы то ни было над тобой, ко всевластию. Неудивительно, что Ярослав так стремился к тому, что теперь имеет. Видимо он четко представлял, чего же хочет. Из раздумий мужчину вырвал звук звонка, он повернулся, схватил трубку внутреннего:

– Да.

– Дмитрий Дмитриевич, к вам посетитель, представился старинным приятелем… – женщина собиралась сказать что-то еще, но Дима не дал.

– Проводи, – он уже почти забыл, что сегодня должен был встретиться с частным сыщиком.

Мужчина встал, оправил новый пиджак, поправил галстук, провел по идеально гладким белым волосам, мысленно наставляя себя, что исполняющий обязанности должен выглядеть не хуже генерального директора.

Стук в дверь, она открывается, блондинка-секретарь Самарского пропускает средних лет плотно сбитого мужчину внутрь, дежурно улыбается, а получив отказ от кофе, молча удаляется.

– Добрый вечер, – протянутую руку Димы сыщик сжал достаточно сильно.

– Добрый. Кажется, мне есть, что вам рассказать.

– Рад буду услышать, присаживайтесь, – Дима указал на кресло, а сам вновь устроился на рабочем месте Самарского, вновь упиваясь своей значимостью.

– Я пробил его по всем базам, человек с этим именем не судим, он не был за границей, не привлекался к административной ответственности, не принимал участия в судебных тяжбах, у него нет прав, он не служил в армии, не состоит ни в одной политической партии и общественной организации. Не получал высшего образования, как и среднего. Удивительно безграмотный человек-невидимка, получается…

– Такого быть не может! – Дима склонился к столу, собираясь намекнуть, что если он имел в виду под «есть, что рассказать» – это, то мужчина сильно заблуждался.

– Вот и я так подумал, поэтому решил копнуть глубже… – сыщик сделал театральную паузу, только Дима эффекта не оценил, слишком был иногда нетерпелив.

– И?

– Единственный Шутов Аристарх Павлович, подходящий по параметрам, получивший когда-то образование, совершенно одинокий, аки перст, родом из глубинки, село Ингулка, Николаевской области, – и еще одна пауза, начинающая уже порядком раздражать.

– И?

– Он умер, двадцать лет тому, скоропостижно скончался. Очень трагично – погиб в борьбе с трактором. Хоронили на деньги, собранные всем селом. Бедняга после себя никого не оставил, даже хату некому было продать, так и стоит перекошенная в деревне.

– Что за бред? При чем тут этот тракторист? Он воскрес и фирму возглавил что ли?

– Можно и так сказать. Странно переплелись судьбы этих двух полных тёзок. Наш-то документы получил семнадцать лет тому. Понимаете?

– Не особо… – напряжение Диму не отпустило, но теперь уже не из-за раздражения, а потому, что мужчина почувствовал – сыщик действительно поработал на славу, и информацию он сейчас получит важную. Очень.

– Этот Шутов просто купил документы. Так делают. Практически на каждом углу. В основном те, кому срочно нужно спрятаться. Можем сделать вывод, что семнадцать лет тому неизвестному, который теперь возглавляет «Билдинг фо», нужно было спрятаться. И он стал Шутовым Аристархом Павловичем. Забавно, правда? Жил лет тридцать каким-то Васей Пупкиным, а потом хлоп… – мужчина хлопнул в ладоши, заставив Диму дернуться от неожиданности, – и уже тракторист с пропиской в захолустье.

– Прятался? От кого? От чего? Это какой-то уголовник?

Работник сыскного агентства криво усмехнулся, забавляясь формулировкой человека, который сам неплохо попадал под характеристику «уголовник», если учесть, что он как минимум собирал информацию о другом себе подобном без его ведома.

– Всем нам есть от чего и от кого прятаться, Дмитрий. Такова человеческая природа.

– Я спрашиваю о нем, – Дима повторил трюк друга, бросая жесткий, пресекающий всякий попытки шутить, взгляд, получилось не слишком убедительно, но вроде сработало.

– Этого я, к сожалению, пока не скажу. Мне нужно еще время. Он хорошо спрятал концы в воду, нужно пробить тех, кто в тот же период скончался. Причем не только в нашей стране, неизвестно, откуда он взялся. Это бешеный объем работы, вы должны понимать…

– Сколько?

– Удваиваем гонорар, и я бегу в архивы сегодня же.

– Хорошо, – Яр не стал бы экономить на этом, тем более теперь, когда, кажется, загадочный Шутов все чаще становится темой номер один в разговорах. – Но как вы будете искать, если объемы такие?

– Профессиональная тайна, – получив желаемое, мужчина снова расслаблено улыбнулся. – Никто и никогда не появляется вдруг и ниоткуда. У всего есть причина, и у основания «Билдинга» есть причина, и у участия Шутова в тендере тоже. Я буду искать причину в этом, и почему-то мне кажется, что я ее найду.

Пусть он и не сказал так много, как Дима хотел бы, пусть осталось больше загадок, чем объяснений, в правильности рассуждений сыщика Дима не сомневался. Проводив мужчину тяжелым взглядом, он снова развернулся к окну, набирая знакомый на память номер – Яр должен знать, что и с этой стороны все может оказаться не так просто.

* * *

– Я не ослышалась? – Глаша даже отложила книгу, натягивая очки повыше, чтобы рассмотреть Славу, который сейчас говорил, казалось, невозможные слова.

– Да. Я хотел бы познакомить тебя с гостьей. Ей придется задержаться… – Ярослав чувствовал себя откровенно глупо, стоя перед пристально смотрящей на него Глашей, как когда-то давно, в глубоком детстве, объясняя, почему же он не репетировал пьесу.

– И она захотела со мной познакомиться? С чего вдруг? – подразумевалось чуть другое: с чего вдруг он решил позволить Глаше приближаться к гостье.

– Ты же хотела, – неудобство перерастало в раздражение, на Артема, которому пришла в голову эту глупая идея, и на Сашу, которая, в общем-то, стала виной тому, что он сейчас должен выкручиваться перед Глафирой как пятилетний мальчишка. – Неужели тебе больше не интересно увидеть ту, которая не сходит с уст уже много дней?

– Если честно, не особо… – женщина вновь взяла в руки книгу, планируя углубиться в чтение. Слава делал это не ради утоления ее любопытства, не ради той, которая скрыта за тремя замками, а ради себя. И то, что выдает это за снисхождение к ним обеим, было низко. Пусть и до жути любопытно, и правда она этого хотела, но не так. – У меня и так много дел…

Яр опустил голову, тяжело вздыхая. Да уж, он надеялся, что все будет легче – легче уговорить, легче посвятить в условия доступа к девушке.

– И даже не интересно спросить, чем ей не угодила твоя стряпня?

Из-под толстых стекол очков сверкнул гневный взгляд.

– Не угодила моя стряпня?

– Да. Ты разве не обращала внимания, что Артем приносит полные подносы?

Видела, но на вопросы Артем не отвечал, просто отмахиваясь, и так же задумчиво, как приходил, вновь удалялся на свое вечное рабочее место.

– Значит, не нравится? – Ярослав знал, чем можно задеть няню, ее гордость – это кулинарный талант, лучшее времяпрепровождение и отдушина, и стоит только сделать ей замечание в этой отрасли… Этому человеку Яр не завидовал.

– Нет, не то, чтоб не понравилось, просто нежный вкус барышни привык к другой еде, более изысканной что ли. А мы… Мы-то едим по-простому.

– Вот так? – Глаша захлопнула-таки книгу, потеряв к ней всякий интерес, зато гостья… Она заинтересовала женщину с новой силой.

– Спроси у нее сама, я не против… – Самарский сдерживался из последних сил, чтобы не улыбнуться, он уже и забыл как легко умеет проводить свою любимую Глашу, будто в детство вернулся, снова шалость удалась.

– Я спрошу, Слава, да. Вот прямо сейчас и спрошу, – взведенная женщина встала с кресла, собираясь мчаться в загадочную комнату сию же минуту, а потом выяснить, чем же не угодила этой «изысканной барышне». Почему-то она представлялась ей напыщенной куклой, с розовыми надутыми губами, и не менее надутым бюстом, зато полным отсутствием мозгов. Все самое плохое, что есть в современной молодежи, вдруг стало перед глазами.

– Подожди, Глашенька… – Яр поймал ее за руку, пока она и правда не помчалась выяснять отношения сию же минуту. – У меня будет несколько условий, это связано с безопасностью, поклянись, что исполнишь их.

Все еще пребывая во взволнованном состоянии, Графира кивнула, условий оказалось больше, чем она могла предположить: не обсуждать где они, не распространяться о нем, о ней самой, о доме, об охране, не давать телефон и не посвящать в то, что хоть чуть-чуть касается не бытовых вопросов, а вот обо всем, что станет известно ей – отчитываться. И в сотый раз Глаша поняла, что гостей так не держат, и в сотый раз собиралась возмутиться, но обида за оскорбление стряпни пересилила. Больше хотелось увидеться с таинственной критиканкой, чем противиться глупым условиям.

* * *

Саша в очередной раз пыталась заставить себя встать. Нужно пойти в ванную, умыться, попытаться хоть как-то взбодриться, вернуть ясность мыслям или на худой конец заснуть. Почему-то не получалось сделать и это, ей постоянно чудилось, что сейчас снова вернется Самарский, снова заставит себя бояться, чувствовать отвращение и к нему и к себе. Даже повернуться на бок было несказанно сложно. Наверное, так чувствуют себя работники шахты после двенадцатичасовой смены, или бегуны-марафонцы после эпохального забега, когда сложно пошевелить пальцем, не то, что сделать какое-то более глобальное движение. Вся разница в том, что Саша-то марафон не бежала и на шахте уголь не колола. И от этого было еще обидней – она оказалась слабой настолько, что ее сломали одной единственной угрозой, тошно.

Парадокс… Саше казалось, что найти в себе сил, чтобы встать, она уже не сможет, что так и заснет, даже не укрывшись, забив на все и всех, но стоило адреналину ударить в кровь, подобные планы рухнули. Снова три щелчка, открывается дверь, но на пороге не Артем, с подносом, которому суждено так и остаться нетронутым, а неизвестная женщина. Ойкнув, девушка подскочила.

– Александра, здравствуйте, меня зовут Глафира. Можно без отчества, – женщина лет пятидесяти, с собранными в пучок седеющими волосами, морщинистым лицом и без тени улыбки. Лишь лед в глазах, чем-то напоминающий взгляд Самарского, потому-то Саша и испугалась.

Да уж, Глаша представляла девочку не так. Не было выкрашенных пергидролем волос, стервозного, колкого взгляда, из-под нарощенных ресниц. На нее смотрела молоденькая девушка, напоминающая скорей напуганного зверька, чем типичную современную стерву. С темными кругами под глазами, вызванными то ли недосыпом, то ли недоеданием, сжатыми в кулаки ручками, большими ясными глазами. Яр лукавил или она восприняла все не так, но эта девушка не могла бы сказать то, что передал Слава.

– Как и обещал… – вслед за незнакомкой в комнате появился Артем, не сам, держа в руках чемодан. Мужчина посмотрела сначала на растерянную Сашу, потом на изучающую ее, Глашу, и понял, что, кажется, задумка удалась. – Хочу представить тебе ту, от чьей стряпни ты так усердно отказываешься, Глафира – наш шеф-повар и лучшая хозяйка в мире.

Наверное, нужно было что-то ответить, но видеть незнакомого человека после многих дней заточения, это так… по-новому. Обычно ведь люди здороваются? И с похитителями тоже?

– Посмотришь потом… – осознав, что пока слов из нее вытянуть не удастся, Артем подошел к кровати, поставил чемодан у тумбы. Конечно, все Саше отдать он не мог, слишком высока опасность того, что она или покалечится сама, или покалечит кого-то другого, но кое-какую одежду мужчина все же посчитал достаточно безопасной, чтобы хоть немного облегчить участь. – Я, пожалуй, пойду, – почему-то подмигнув оторопевшей Саше, Артем вышел из комнаты, прикрыл дверь, с замком не спешил.

Глаша окинула комнату взглядом, давненько она тут не была, поставила поднос с едой на столик и лишь потом заговорила:

– Это одна из самых красивых комнат. Вам тут удобно?

Саша кивнула. На большее смелости почему-то пока не хватило.

– Это хорошо. Зимой тут бывает прохладно, но летом в самый раз. Тем более в последние дни такое солнышко…

– Да? – растерявшись, Саша даже не знала, что ответить.

– Да, – Глафира непроизвольно улыбнулась, – и если открыть шторы, это даже можно увидеть.

Она обошла девушку, приблизилась к не так давно вернувшемуся на место карнизу, дернула шторы, впуская в комнату свет.

– Так лучше, как думаешь?

Что ответить, Саша снова не нашла. Женщина казалась такой нормальной, обычной, даже дружелюбной, от льдинок во взгляде не осталось и следа, теперь на нее смотрели чуть жалостливо, но по-доброму.

– У тебя нет аллергии?

Саша резко повернулась, разоблачений ей хотелось сейчас меньше всего. Чтоб кто-то знал о ее слабости – нет, в этом доме все должно остаться тайной.

– В смысле?

– Ну, может быть у тебя аллергия на какие-то продукты? Клубника, мясо, зелень? Нет? – Глафира заботливо расправляла гардины, не обращая внимания на то, что Саша, кажется, еще больше вытянулась по струнке, не до конца осознавая цель вопроса.

– Нет. У меня нет аллергии.

– Диета? Раздельное питание? Не восприятие продуктов определенного цвета?

Запутавшись окончательно, Саша отрицательно помотала головой.

– Тогда отказов я не принимаю… – Глафира вернулась к ранее оставленному подносу, выдержав паузу, открыла крышку, под которой скрывался ее фирменный пирог, от которого не отказывался никто и никогда. Она пришла сюда не ругаться с незнакомым человеком. Даже тогда, когда еще не видела вживую, ей хотелось доказать, что она действительно делает что-то отлично, разбить любой контраргумент своим главным оружием. – Артем который день возвращает всю принесенную еду нетронутой. Если причина тому не аллергия на ингредиенты и не мировоззренческие взгляды, сегодня тарелка должна быть пуста. А я прослежу.

Саша долго стояла, переводя взгляд с довольной Глаши на стол и обратно, потом еще дольше пыталась противиться, не посвящая в причины отказа, ссылалась на усталость, на плохое самочувствие, на то, что у женщины наверняка и без этого куча дел, но не подействовало ничего. Через полчаса домоправительница вышла победителем, покинув комнату с пустым подносом.

Под дверью ее ждал Артем.

– Ого… – он присвистнул, замечая и самодовольную улыбку, и победное выражение лица Глаши. – И как вам удалось?

– Удалось что? Никто! Слышишь меня? Никто еще не отказывался от моего пирога! Никогда, Артемка, – она была так рада своей победе, что простила даже ложь Ярослава. Девочка… Она оказалась совсем не такой, как Глафира себе представляла. Сложно судить о человеке после часа знакомства, но говорят, первое впечатление обычно верно. И первое впечатление оказалось хорошим. Очень хорошим. Зря Слава нервничал, ни о чем девочка не спрашивала, только смотрела с тоской и пыталась неуверенно сопротивляться, очень неуверенно.

Возможно, завтра, послезавтра, через неделю окажется, что она не так проста, но Глаша была уверена – она-то придет еще, и не раз.

– Вы гений, Глаша, – Артем дал пять, ударив в протянутую ладонь, как ребенок, радуясь, что план сработал.

– Не буду спорить, мальчик мой, пойду лучше покормлю еще одного негодяя… – улыбнувшись, женщина поспешила по коридору к лестнице.