Преступление капитана Артура

Глава XIX. Принят

После своего первого посещения полковника с семейством сэр Руперт приказал послать в Бокаже дичь, фрукты и цветы; последние предназначались преимущественно для мисс Оливии Мармедюк и сопровождались письмом, написанным хотя неровным почерком, но более изящным слогом, чем можно было ждать от владельца Лисльвуда.

– Я думаю, что это диктовал ему джентльмен, который отсоветовал ему приехать слишком рано, чтобы застать нас в утреннем, слишком халатном виде! – заметила Оливия, рассматривая герб, вытиснутый на атласной бумаге.  – Видите вы эту окровавленную руку, Лаура,  – продолжала она,  – и девиз, написанный на древнефранцузском языке: «Лисль оберегает, что Лисль приобретает»… Кто бы мог подумать, что этот тупоумный происходит от этого знаменитого рода? Я воображала, что Лисль из Лисльвуда должен быть высок, строен, надменен и суров. Папа тысячу раз больше похож на баронета!

– Род Мармедюков древен, как и род Лисль, Оливия; они отказались от пэрства, предложенного им Карлом Первым.

– Это было очень глупо с их стороны. Мне бы очень хотелось быть графиней! Слова «леди Оливия» звучали бы недурно.

Через три дня баронет приехал в Бокаже в сопровождении своей матери и майора. Он не дал матери покоя, пока она не согласилась ехать к полковнику Мармедюку, чтобы пригласить его вместе с дочерьми в замок.

– Уверяю тебя, милый мой Руперт,  – говорила мать,  – что молодые девушки не бывают нигде!

– Что за нужда? Они будут, конечно, у меня… должны быть у меня! – воскликнул баронет.  – Ведь я самый богатый человек во всем Суссексе, и было бы весьма странно, если бы они не приняли моего приглашения! Нет, они, верно, будут!

– Руперт, не будь же странным! – заметила ему на это Клерибелль.

– Во мне нет и тени странности… Мне нравится полковник.

– Вам нравится полковник? – сказал майор со смехом.  – Я готов скорее верить, что вам нравится кто-нибудь из его дочерей.

– Нет, ни одна не нравится,  – отвечал ему Руперт, заметно покраснев.  – И отчего же мне не интересоваться исключительно старым служакой? Я люблю полковника и хочу, чтобы он был у меня с дочерьми. Если я захочу, то они и останутся у меня навсегда!..

– То есть если они захотят здесь остаться! – сказал с неподражаемым хладнокровием майор.

– Кажется, я сам знаю, как нужно выражаться! – произнес раздражительно молодой человек.

– Без всякого сомнения, сэр Руперт, но вам не следовало бы забывать, что джентльмену неприлично возвышать голос, даже в своей гостиной, когда он обращается с разговором к гостям.

– К гостям? – повторил баронет с насмешливой улыбкой.  – Вы здесь уже так давно, что было бы нелепо считать вас только гостем, а не членом семейства.

– Руперт, – вмешалась Клерибелль,  – неужели ты забыл?…

– О нет, я помню все! – ответил баронет.  – Как не помнить, когда люди напоминают вам почти ежеминутно все об одном и том же! Даже банкир мой может засвидетельствовать вам, что мои воспоминания поддерживаются ежедневно материальными средствами… Впрочем, все это вздор; вы можете, майор, оставаться здесь сколько угодно, есть и пить что вам вздумается и тянуть с меня столько, сколько только возможно; но я прошу не мешать мне делать, что и как я хочу… Повторяю опять: я вовсе не желаю, чтобы кто-нибудь вмешивался в мои распоряжения!

Баронет быстро вышел, захлопнув с шумом дверь. Он впервые возмутился против власти майора.

Приехав в Бокаже, Гранвиль Варней догадался немедленно, которая из всех молодых девушек так обворожила сэра Руперта Лисля. Старшие сестры были заняты бесконечным вязанием, между тем как Оливия сидела у камина, апатично перелистывая какую-то книгу. Майору удалось подсесть к ней, что, по-видимому, было не по душе юному баронету, сидевшему с матерью. Однако майор, несмотря на все свое пылкое красноречие, не успел приковать внимания мисс Оливии; она отвечала, смотря ему прямо в глаза так, что он ретировался с внутренним содроганием.

– Что за странная девушка – младшая дочь полковника!  – сказал он сразу Руперту.  – Ее было бы можно назвать Семирамидой в изношенном платье.

– Я не знаю никакой Семирамиды,  – ответил баронет с явным неудовольствием,  – и могу вас уверить, что у мисс Оливии будут великолепнейшие и все новые платья.

– Безумный! Я надеюсь, что вы не влюблены в наружность мисс Оливии!.. Не поверю, чтобы вас пленила эта девушка с таким смуглым лицом и черными глазами! Старшая Мармедюк несравненно красивее и грациознее ее.

– Старшая – просто пень, тогда как мисс Оливия – самое восхитительное создание во всем мире! – возразил баронет.

Но хотя мисс Оливия старалась всеми силами оттолкнуть от себя угождения майора, он сумел приобрести симпатию полковника, который, между прочим, разговорился с ним о войне, о порядках в Пенджабе и о его войсках. Кончилось тем, что он пригласил Гранвиля к семейному обеду на следующий день. Баронет слышал это и сказал не стесняясь:

– Так и я в таком случае приеду к вам, полковник, если только позволите. Я хоть не приглашен, но мне кажется, однако, что, где принят радушно майор Варней, там найдется, конечно, место и для меня… Вам не следует делать лишних приготовлений! Обращайтесь со мной без всяких церемоний, как будто бы с родным!

Полковник покраснел.

– Старый воин обязан не только жить как джентльмен, но и быть всегда готовым принять у себя джентльмена! – проговорил он с видом собственного достоинства.

– Да, это верно, папа,  – подтвердила Оливия,  – а так как к нам пожалует владелец Лисльвуд-Парка, то не лучше ли будет послать в Брайтон, в гостиницу «Корабль», за двумя поварами и несколькими официантами Мэри одной не справиться!

Баронет мог понять, что над ним насмехаются.

– Быть может, будет лучше, если я не приеду к вам? – сказал он, призадумавшись.

– За что же вы хотите лишить нас этой участи? Весь Лисльвуд говорит о принце суссекском и милостивых посещениях его светлости.

– Ну-с, что же вы теперь скажете об этой дерзкой девушке? – спросил майор Варней сэра Руперта Лисля по возвращении в замок.

– Я вовсе не нахожу ее дерзкой девушкой,  – пробормотал сэр Руперт.

– Серьезно? Черт возьми! Да, ей можно простить безобразные выходки именно потому, что вы сами ведете себя просто непозволительно.

На другой день, в четыре часа, полковнику доложили о прибытии майора и баронета, которые и были приняты в гостиной – небольшой, дурно меблированной и холодной комнате с тремя окнами, выходившими на большую дорогу. Ковер был полинялый, овальное зеркало успело потускнеть, шелковая обивка мебели заметно поистерлась.

Окруженная этой невзрачной обстановкой, Оливия Мармедюк казалась восхитительней, чем была накануне. На ней было простое кисейное платье лилового цвета, украшенное несколькими бантами из шелковых лент. Она на этот раз обошлась с майором довольно дружелюбно, разговорилась с ним и играла с ним в шахматы, к величайшему неудовольствию сэра Руперта Лисля, которому пришлось довольствоваться тем, что он мог сидеть и любоваться ею. Майор удивился, когда победа в шахматах осталась за противницей. После она сыграла несколько полек на маленьком пианино и пропела две или три тирольские песни. Баронет слушал ее почти с благоговением, как райского певца и, когда сестры ее начали в свою очередь играть и петь итальянские арии, он круто отвернулся от молодых певиц, и начал говорить с предметом своей страсти. Казалось, что своенравная молодая девушка задумала вскружить голову майору так же, как и баронету. Она шутила с ним, смеялась его остротам, подтрунивала над сэром Рупертом, играла и пела ему так хорошо, что он должен был быть железным, чтобы противостоять ее очарованию. Что касается сэра Руперта, то он восхищался Оливией, даже когда она издевалась над ним. Он следовал за ней неотступно как тень и жаждал, очевидно, возможности сказать ей что-то весьма серьезное; но все его усилия потерпели фиаско, потому что майор отвлекал постоянно внимание молодой девушки, как только баронет готовился сказать ей новую любезность. К концу вечера Руперт Лисль потерял все надежды остаться одному со своей обворожительницей и покорился нехотя своей печальной участи. Он был крайне угрюм на обратном пути, а когда он вошел по приезде в переднюю, то спросил у майора отрывисто и резко:

– Ну-с, какою нашли вы сегодня Оливию?

– Такою же, как вчера. Не спорю, что она довольно недурна и отчасти эффектна при ярком освещении, но скажу тем не менее, что она очень ловкая, искусная кокетка, хитрая, самолюбивая и бездушная интриганка… да сжалится Господь над тем, кто на ней женится!.. Нет, она мне не нравится.

– В таком случае вы чертовски нахальный лицемер! – воскликнул с бешенством баронет.  – Пусть повесят меня, если вы не ухаживали за ней в продолжение всего вечера.

– Я постоянно ухаживаю за всеми кокетками, мой милый Руперт,  – ответил майор.

Сэр Руперт был счастливее на следующий день, встретив во время своей утренней прогулки мисс Оливию, которая шла куда-то в сопровождении Бокса. Он пожелал ей доброго утра и, взяв лошадь за повод, пошел рядом с девушкой, не говоря ни слова.

– Ну,  – начала, наконец, молодая девушка,  – так как вы, очевидно, не находите слов для беседы со мною, то я не понимаю, для чего вам идти еще дальше со мною, тем более,  – добавила она с насмешливой улыбкой,  – что вашей белой лошади страшно хочется у вас вырваться и ускакать галопом.

– Я, право, не забочусь ни о глупейшей лошади и ни о ком на свете, кроме одной особы,  – ответил баронет.  – Я самый состоятельный человек во всем графстве, но это не мешает мне быть и самым несчастным… и никто не может дать мне земное счастье, исключая…  – Он вдруг остановился и страшно покраснел.

– Исключая кого?… Докончите же фразу,  – приказала мисс Оливия.

– Кроме вас… Решитесь ли вы выйти за меня замуж?… Вы бы сделались самой знатной и богатой женщиной… если бы сделали это! Подумайте об этом! У вас будет столько денег, сколько бы ни понадобилось вам или даже вашему достойному отцу… Вы стали бы леди Лисль, владелицей моего прекрасного поместья и самого роскошного из всех замков в Суссексе… Согласны ли вы на это?… Скажете вы мне «да»?

Лицо Оливии сделалось на несколько мгновений так мрачно и серьезно, каким еще ни разу не видел его Руперт.

– Да, вы, видимо, не принадлежите к числу сентиментальных,  – отвечала она,  – вы не требуете от меня ни любви, ни верности, ни покорности, а просите меня исключительно о согласии венчаться с вами… Ну, если это так, я, пожалуй, готова отвечать вам теперь же…

– Что вы вполне согласны на мое предложение! – воскликнул с увлечением молодой человек, прижав страстно к губам ее белую ручку.

– Почему бы и нет,  – отвечала она.