Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Белый. Политика и сила бледности
В Европе в Средневековье слабое здоровье и болезни были обычным делом. Бледная прозрачная кожа считалась знаком отличного здоровья и высокородного происхождения, а у женщины – еще и признаком благочестия, юности и способности к воспроизведению потомства.
Длительное время на территории Европы и Дальнего Востока преобладающие тенденции в красоте были если и не вполне идентичны, то вращались вокруг одной важной составляющей: бледной кожи. Кремы, мази и прочие выбеливающие средства были в большой моде.
Вопрос цвета кожи щекотлив. Но факт остается фактом: уже несколько тысячелетий подряд в некоторых частях света лицо осветляют самыми разнообразными способами – от древнегреческого свинцового «псимутиона» (psimuthion) и кровопускания до печально известных «венецианских белил» (та самая белая пудра на лицах аристократов в пьесах XVI века). Существует множество приемов, с помощью которых люди в самых разных сообществах подгоняют природный оттенок кожи под тот, который соответствует идеалам красоты и социальному статусу. Большинство этих методик объединяет одно: они крайне вредны. И не только для кожи, но и для здоровья вообще.
Пройдитесь по косметическим отделам любого торгового центра в любом городе. Вы будете поражены головокружительным выбором средств, обещающих ровный, светящийся и свежий вид, независимо от вашего собственного цвета кожи и этнического происхождения. В наше время предложение поставить пиявку за ухом сочтут шарлатанством. Но, если посмотреть в корень, становится очевидным: современные осветляющие средства – близкие родственники древних и средневековых методик. Пожалуй, стоит задуматься о том, откуда у нас вообще взялось это стремление и как оно изменялось со временем.
Любопытный факт: цивилизации, не имевшие представления о существовании друг друга, например Древняя Греция и Древний Китай, не только использовали похожие средства для отбеливания кожи из аналогичных ингредиентов на основе свинца, но и проявляли одинаковое рвение такими средствами пользоваться. Оттенок кожи, конечно, напрямую связан с принадлежностью к определенной расе. Но кроме того, он связан и с принадлежностью к определенному полу. В любой этнической группе женщины, как правило, бледнее, чем мужчины. Причина – в более низком содержании в женском организме гемоглобина (красного пигмента крови) и меланина (коричневого пигмента в коже и волосах). Цвет кожи также является маркером плодовитости. Как замечает эволюционный психолог Нэнси Эткофф, отличия в цвете кожи у мальчиков и девочек начинают проявляться в пубертатный период, а «впоследствии кожа женщины во время овуляции становится немного светлее, чем в „инфертильные“ дни цикла». Она также обратила внимание, что «после первых родов кожа и волосы женщины имеют склонность к необратимому потемнению, навсегда лишая ее девичьего цвета лица – признака юности». Таким образом, светлая кожа – один из символов молодости и признак того, что женщина еще не имела детей. Возможно, в наше время это уже не так актуально, но в прошлом отсутствие «в анамнезе» родов считалось ценным преимуществом.
Конечно, фертильность – не единственная причина, почему женщины всегда страстно желали обзавестись светлой кожей. До того как в моду вошел загар, лицо, не тронутое лучами солнца, свидетельствовало о высоком социальном статусе. Бледные женщины никогда не работали в полях. Когда-то им вообще предписывалось оставаться запертыми в четырех стенах и не покидать дома. Страсть к обладанию алебастровой кожей впервые проявилась в окутанные легендами времена Троянской войны и упоминается в эпических поэмах Гомера, где богиня Гера почтительно описывается как «белорукая». Сохранилось большое количество артефактов периода расцвета греческой цивилизации, особенно на территории Афин, по которым можно воссоздать и средства, которые греческие женщины наносили на кожу, и некоторые социальные условности, имеющие отношение к использованию косметики. Мы знаем, что белая или бледная кожа была признаком дам высшего социального класса, которые львиную долю времени проводили взаперти, вдали от палящих солнечных лучей. Чтобы все остальные могли быть хоть немного похожи на них, греки изготавливали собственные белила на основе карбоната свинца. Вот как описывает этот процесс греческий философ и естествоиспытатель Теофраст в своем трактате «О камнях»:
«Свинец помещается в керамический сосуд с небольшим количеством уксуса, и после того, как на нем образовалось нечто вроде ржавчины нужной толщины, что обычно занимает около десяти дней, сосуд открывают и ржавчину счищают. Затем свинец снова погружают в уксус, и снова счищают, и повторяют так еще раз, и еще раз – до тех пор, пока он не исчезнет совсем.
То, что было счищено, затем стирается в порошок и уваривается (с водой) долгое время, а полученный в самом конце осадок на дне сосуда и есть белый свинец».
Полученное в итоге средство использовалось в качестве отбеливающей пудры – это доказано археологическими раскопками гробниц греческих женщин, где были найдены открытые пиксиды со следами белого свинца.
Напрашивается резонный вопрос: почему же из всех возможных отбеливающих ингредиентов греки предпочитали именно свинец? Когда я изучала этот период – и популярность свинцового порошка, – я с удивлением узнала, что Древние Афины, оказывается, обязаны своим богатством и роскошью Лаврийским рудникам. Рудники располагались недалеко от города, и серебро добывалось там в огромных количествах – по некоторым данным, около 10 тысяч тонн в V в. до н. э. А в качестве отходов производства оставались горы белого свинцового пигмента (сам свинец начали целенаправленно добывать гораздо позднее). Я твердо верю, что такая близость рудников и широкое распространение свинца в качестве основного отбеливающего ингредиента в косметике не может быть простым совпадением.
Выравнивание цвета лица с его помощью считалось вполне допустимым – особенно для тех, у кого хватало на это средств. Но между усилением благородной бледности и плотной маскировкой пролегала четкая грань. К последней прибегали лишь куртизанки – гетеры. В своем «Домострое» (Oeconomicus) Ксенофонт упрекает жену за макияж, который скрывает ее истинные черты: «Так однажды, Сократ, заметил я, что лицо ее накрашено: втиранием белого свинца сделала она себя белее, чем есть». Древнегреческий поэт Эвбул в своей комической пьесе Stephanopolides сравнивает жен со скромным макияжем с куртизанками в пользу первых: «Видит Зевс, они не оштукатурены слоем белого свинца…» Множество других упоминаний в литературе того времени лишний раз доказывают: при нанесении «псимутиона» следовало руководствоваться правилом «чем меньше, тем лучше». Кроме всего прочего, такие пудры и пасты, конечно, отлично защищали от солнца, но были чрезвычайно ядовиты и быстро делали кожу вялой и старой. Так что эффект их в итоге оказывался прямо противоположным желаемому.
Были и такие греки, которые вообще избегали пользоваться любой косметикой. Женщины города-государства Спарты, милитаризованного сообщества, где превыше всего ценилась сила, были наделены совсем другими правами по сравнению с другими гречанками. Спартанские девочки получали формальное образование и, хотя и не могли работать и зарабатывать деньги, имели право наследовать земли (в остальной Греции для того, чтобы наследовать землю, женщина должна была сочетаться браком с самым близким наследником мужского пола по отцовской линии – даже если она уже была замужем за другим мужчиной). Отличная физическая форма для спартанских девочек была так же важна, как и для мальчиков, – а это значит, что они занимались спортом, принимали участие в состязаниях и управляли повозками и колесницами. В общем и целом они гораздо больше времени проводили на свежем воздухе, чем их афинские товарки, и их кожа, скорее всего, тоже отличалась от кожи афинянок. Логично предположить, что она была довольно загорелой. Древнегреческий писатель и историк Плутарх писал, что спартанский законодатель Ликург запретил использование косметики в городе. Из этого можно сделать вывод, что спартанский идеал красоты, скорее всего, существенно отличался от остальной Древней Греции.
Свежий вид и светлая кожа были основой античного идеала красоты и у римлян. Как мы уже отмечали, отслеживая историю применения красной краски, римские воззрения на красоту в виде литературных свидетельств дошли до нас в значительном количестве. Но, как и было сказано, их авторами всегда были мужчины. В «Науке любви» (Ars Amatoria) Овидий приводит много инструкций для изготовления косметики для ухода и макияжа, в том числе советует такие нетоксичные белила:
«Теперь, когда ты выспалась, и нежные члены твои полны энергии, я научу тебя, как придать твоей коже ослепительную белизну. Освободи от соломы и шелухи ячмень, который собирают на полях Ливии и привозят к нашим берегам кораблями. Возьми два фунта очищенного ячменя и столько же горошка вики, смоченного содержимым десяти яиц. Высуши смесь на воздухе, и пусть ее смелют жерновом, который тянет терпеливый осел. Первые рога, сброшенные молодым оленем, измельчи в порошок – его тебе понадобится шестая часть фунта. Возьми все вместе и сотри в мелкую пудру, которую просей через мелкое сито. Добавь двенадцать очищенных от кожуры луковиц нарцисса и энергично перетри все вместе в мраморной ступке. Туда же следует добавить две унции смолы и тосканской полбы, а меда – девять раз по столько. Лицо любой женщины, покрытое такой мазью, будет сиять ярче, чем зеркало».
Придворные дамы эпохи династии Тан, изображенные на фреске в гробнице леди Ли Сяньхой. Красная краска, которая вошла в немилость при правлении династии Суй, снова стала популярной среди придворных дам во времена династии Тан.
Предложения Овидия, в общем, не лишены разумного зерна. Другие авторы ограничивались обличением косметики и женщин, ее использовавших. Сатирики Древнего Рима не могли обойти вниманием экзотические и весьма сомнительные ингредиенты, которые предлагались «дамам в помощь». Одним из таких ингредиентов был отбеливающий препарат под названием crocodilea – крокодильи экскременты. В основном его упоминали авторы-мужчины, выступающие против использования косметики, – как широко рекламируемый, но совершенно абсурдный. Но его же упоминает и Плиний Старший, сопровождая свой рецепт пространными объяснениями, что тот сухопутный вид крокодилов, чьи экскременты как раз и используются в косметике, питается только травами и цветами, отчего содержимое его кишечника имеет «приятный аромат». Он рекомендует смешивать crocodilea с крахмалом, мелом или высушенным пометом скворца, а затем применять для осветления и тонирования кожи. Вероятнее всего, древнеримские женщины действительно наносили на лицо экскременты рептилий, но некоторые современные историки выдвинули гипотезу, что crocodilea – это на самом деле расхожее название особой белой глины: ее привозили из Эфиопии, где, как утверждали римляне, находился исток Нила, который, в свою очередь, известен как река, густо заселенная крокодилами.
Обучение японской гейши, в 1964 году запечатленное Ирвином Пенном для американского Vogue, иллюстрирует интерес к азиатской культуре красоты, который возрос во второй половине XX века и актуален и поныне. Фотограф: Ирвин Пенн, © Condé Nast. Vogue, декабрь 1964.
Но местом, где поклонение белой коже исчисляется тысячелетиями, безусловно является Восточная Азия, и в первую очередь Япония. Одним из культурных символов этой страны остается мелово-белый макияж гейши. Там же, в Азии (а именно в Древнем Китае), первыми научились создавать искусственную бледность, не причиняя вред коже. Среди самых древних отбеливающих средств в истории человечества – безвредная рисовая пудра, которую получали, смалывая рисовое зерно в мелкую муку, и использовали в декоративных целях и в Китае, и в Японии. Об отбеливающем эффекте белого свинца в Древнем Китае тоже было известно. Но момент, когда здесь начали пользоваться свинцовыми пигментами в косметических целях, точно определить сложно. Некоторые источники предполагают, что белила применяли еще в период Государства Шан (примерно с 1600 до 1046 г. до н. э.); частично такое мнение опирается на литературное упоминание пудры, изготовленной из запеченного свинца, частично – на вероятность того, что изготовлением свинцовых пигментов в Древнем Китае овладели так же давно, как и самим процессом извлечения металла из руды.
Императрица У Цзэтянь и принимала жемчужный порошок внутрь – считалось, что это стимулирует регенерацию кожи, – и наносила на лицо для осветления тона.
«Можно сказать, что белый представляет собой свет, без которого не видны никакие другие цвета».
Белила изготавливали, погружая свинец в уксусную кислоту и оставляя его вымачиваться до тех пор, пока на поверхности не образовывался плотный налет, после чего процедуру повторяли, пока весь свинец не обращался в порошок, – процесс, удивительным образом схожий с древнегреческими и древнеримскими методами. Свинцовыми белилами пользовались последующие 350 лет – по крайней мере, женщины высших социальных слоев, которые могли это себе позволить. Эта краска временно вошла в немилость при правлении династии Суй, потому что императрица ее не применяла, но снова стала популярной во времена династии Тан. Именно в этот период, благодаря расширению торговли, свинцовые белила попали в Японию и утвердились в косметическом арсенале придворных дам вплоть до конца XVI века, когда они уже стали широко доступны женщинам любого происхождения.
Жемчужная пудра, которая в последнее время опять набирает популярность, восходит к 320 г. н. э. Изготовленная, как и предполагает название, из измельченного жемчуга, она изначально использовалась в традиционной китайской медицине для лечения самых разнообразных заболеваний, а позднее стала популярным средством для отбеливания кожи. Единственная женщина, когда-либо правившая Китаем, императрица У Цзэтянь (625–705 гг. н. э.), регулярно принимала жемчужный порошок внутрь и пользовалась кремом с жемчугом для осветления и омоложения кожи. Когда в возрасте 65 лет она сошла с трона, о ее красоте слагали легенды: говорили, что ее кожа «излучала то же свечение, что кожа молодой девушки». Согласно древнекитайскому медицинскому тексту «Бэньцао ганму» («Компендиуму лекарственных веществ»), жемчуг в состоянии стимулировать рост новых клеток кожи, снижать вредное воздействие солнечных лучей и предотвращать образование возрастных пигментных пятен. Результаты недавних научных исследований это подтверждают: оказывается, жемчужный порошок действительно может стимулировать фибробласты к производству коллагена и придать коже сияние.
Ритуал ухода и поддержания красоты второй жены Нерона, Поппеи Сабины, был настолько сложным, что для его выполнения требовалась, если верить некоторым источникам, помощь сотни рабов. Чтобы кожа Поппеи оставалась сияющей, служанки каждый вечер наносили на ее лицо маску из увлажненной муки грубого помола. С этой маской императрица засыпала, а утром застывшую мучную корку смывали молоком ослицы. Поппея также регулярно принимала ванны из ослиного молока, известного осветляющими и смягчающими свойствами, после чего накладывала на лицо слой мела и белого свинца. Для отбеливания веснушек кожу дополнительно обмазывали пастой из муки, смешанной с лимонным соком.
Польза купания в молоке подкрепляется многими научными доказательствами: молочная кислота – отличное отшелушивающее средство (хотя использовавшийся после нее белый свинец, понятно, ядовит). Эта процедура скоро стала популярной среди тех римских дам, которым средства позволяли не только дорогостоящие ингредиенты, но и достаточное количество рабов для проведения ритуала.
Бюст второй жены Нерона – Поппеи Сабины (54–68 гг. н. э.).
Если верить популярной мифологии, в Средневековье, чтобы заставить кожу посветлеть, в придачу к пастам и притиркам активно использовали кровопускание и пиявок. В Европе кровопускание считалось панацеей от широкого спектра заболеваний и недомоганий – от подагры до чумы (в последнем случае, надо полагать, особого успеха добиться не удавалось).
Популярность кровопускания с применением пиявок или банок (когда вена просто вскрывалась и кровь сливалась в сосуд) кажется нам дикостью, но ее вполне можно объяснить верой в важность гуморальной системы организма, распространенной в Средневековье и эпоху Возрождения. Впервые описанная в гуморальной теории древнеримского врача Галена, эта система состояла из четырех стихий в их классическом понимании – огня, земли, воды и воздуха. Считалось, что в здоровом организме все стихии находятся в равновесии. Врачи верили, что все четыре природных начала присутствуют в крови, и потеря крови поможет восстановить баланс и вернуть пациенту здоровье. Например, «Тротула» рекомендует «пускание крови из вены, проходящей под ступней» в качестве лечения поражений матки.
Хотя мне и не удалось найти однозначных доказательств того, что кровопускание использовалось именно в ритуалах красоты, сама идея того, что потеря крови может вернуть здоровье, не слишком далека от веры в то, что та же процедура способна придать лицу цветущий вид. Ходят истории о том, как женщины эпохи Возрождения просили своих врачей поставить пиявку за ухо, дабы добиться модной бледности, – эдакий экспресс-метод перед важным выходом в свет. Правда, насколько мы можем предполагать, позволить себе приглашать врача в косметических целях могли только самые богатые – а может, дамы делали это и самостоятельно.
Как и китайцы, корейцы благоговели перед безупречной белой кожей и считали ее воплощением красоты. В Азии она считается идеалом и поныне. Древние корейские поэты воспевали кожу, «подобную белой яшме». Примерно в 600 г. н. э., когда Корея начала торговлю с Японией и Китаем, именно от корейцев японцы узнали об отбеливающих свойствах соловьиного помета, который недавно для смягчения, очищения и осветления кожи начали использовать и западные косметологи. Изначально соловьиный помет применяли для удаления краски с шелкового полотна, что давало возможность создавать орнаменты на ткани для кимоно. Гениальные японцы смешали помет с мелко помолотой мукой из отрубей и создали осветляющую пудру. Следовало наполнить ею полотняный мешочек – и прикладывать его к лицу перед выходом в свет. В Японии мода на белую кожу появилась в эпоху Асука и продержалась вплоть до периода Хэйан (с 794 по 1185 г. н. э.) и даже дольше. В 692 г. н. э. буддийский монах создает отбеливатель на основе свинца и преподносит императрице Дзито. Та принимает его с радостью (знай она, что ядовитый препарат источит ее безупречную, без единого изъяна, кожу, радость наверняка была бы подпорчена). Период Хэйан – эра мира и спокойствия – стал высшей точкой развития японской культуры. После многих веков превосходства Китая и Кореи у японцев наконец начало формироваться собственное художественное и литературное самосознание. Торговые отношения с Китаем продолжались, но официальные связи решением императорского двора были обрублены, и Япония действовала самостоятельно. В последовавший за этим продолжительный мирный период культура и искусство в Японии достигли небывалого расцвета. У придворных дам и кавалеров выше всего ценился тонкий вкус. Правила поведения при дворе Хэйана регулировались правилами хорошего тона, и каждый аристократ был обязан неукоснительно их соблюдать. Отвергая китайскую моду, дамы императорского двора разработали собственные стандарты: тело надлежало полностью скрывать под слоями роскошных шелковых одеяний, внимание привлекали лишь густо набеленные лица и шеи.
Если в языческом Древнем Риме выбеленные лица были предметом насмешек, то писателей христианского мира они просто пугали. В 325 г. н. э. Римская империя официально стала христианским государством, и в течение следующего столетия все сферы жизни постепенно подчинились новым законам. Отбеленная кожа, ранее считавшаяся просто дурновкусием, отныне приравнивалась к греху: использование косметики предполагало, что лицо в таком виде, каким его сотворил Господь, недостаточно хорошо и требует улучшения в угоду женскому тщеславию. Христианский теолог Климент Александрийский высказывался по этому поводу особенно резко: «Кто сочтет этих женщин за проституток, не ошибется. Они превратили свои лица в маски». Будущее покажет, что теологические возражения против использования косметики надолго закрепятся в сознании масс. Мужская паранойя и тревога, вызванные макияжем, базируются именно на них.
В эпоху Возрождения требования к красоте были жестко закреплены. Что до косметики, здесь идеология шла на уступки еще менее охотно. В общем и целом в обществе царили взгляды, уже известные нам после внимательного изучения настроений в Древней Греции и Древнем Риме: наносить краску на лицо неприемлемо, но если без этого не обойтись, делать это следует так, чтобы никто не заметил. Как отмечает Жаклин Спайсер, эксперт по макияжу в культуре эпохи Возрождения, женщины не имели возможности использовать макияж для того, чтобы выразить свою индивидуальность – его можно было использовать лишь затем, чтобы соответствовать единой общепринятой модели.
Несмотря на это, всю эпоху Средневековья культ бледной кожи продолжал свое победное шествие по Европе и Восточной Азии. Белое, не тронутое солнцем лицо оставалось вожделенной целью. Одна из причин, как мы уже говорили, состояла в том, что бледность приравнивалась к высокому социальному статусу, в то время как обветренная или загорелая кожа означала, что ее хозяйка вынуждена работать на воздухе и, следовательно, принадлежит к низкому сословию. В период расцвета заболеваний и отсутствия эффективной медицины – а именно таким мы знаем Средневековье – чистая, светлая кожа без изъянов служила главным показателем здоровья и способности к воспроизведению потомства. Неудивительно, что женщины тратили невообразимое количество времени, пытаясь выглядеть именно так – невзирая ни на цену, которой она им давалась, ни на вредоносность использовавшихся тогда препаратов. Более того, неудивительно, что с расцветом христианства в Европе новой моделью для подражания – эталоном женственности, изящных манер и красоты – стала Дева Мария. И эта тенденция не ослабевала вплоть до XV века и даже позднее.
В XVI веке венецианские белила (еще известные как «Дух Сатурна») были самым модным, самым дорогим и самым ядовитым отбеливателем для кожи. Своим происхождением они обязаны городу, который был «известен плотным макияжем дам, так же как и самыми лучшими белилами из белого свинца – главной составляющей краски для лица».
Я никогда не могла понять, чем же так отличались именно венецианские белила от всех остальных. По моему мнению, отличия были ничтожными. «Венецианские белила» – это, по сути, первый люксовый косметический «бренд», который благодаря маркетинговым усилиям стал считаться лучшим, эксклюзивным, более желанным, чем аналогичные (а то и вовсе идентичные) средства – и, соответственно, самым дорогим. В книге, впервые опубликованной в 1688 году, есть рецепт под заголовком «Сатурновые, или свинцовые, белила». После описания ингредиентов и процесса изготовления классических белил (смесь воды, уксуса и свинца, которая потом высушивается и промывается) автор предостерегает читателя от возможных подделок:
«Обязательно используйте настоящие свинцовые белила – такие, которые мы называем «венецианскими белилами», – а не жалкие копии, которые изготавливают смешиванием с мелом, или известью, или другими подобными субстанциями, и они не имеют ни хрупкости, ни веса, ни белизны истинных белил родом из Венеции»11.
Отсюда можно заключить, что «белила» («церусса») – название собственно косметического средства, где «венецианские белила» – основной ингредиент (так же называли и готовый продукт), чистый белый свинцовый порошок, в отличие от комбинаций свинца с другими белыми примесями. То есть, по сути, «белила» и «венецианские белила» состояли из тех же компонентов, только свинец в «венецианских» был в более концентрированном виде – примерно так же, как дорогие кремы в наше время хвастаются «более высоким содержанием активных ингредиентов».
Венецианские белила с чистым свинцом, придававшим плотность покрытия и атласную гладкость, в основном почитались европейскими аристократами – только они и могли их себе позволить, – были идеальным и самым желанным тональным средством. Проблема состояла в том, что чем больше их использовали, тем больше их требовалось – чтобы скрыть последствия, которые они же вызывали. От их применения кожа иссушалась и увядала. Лицо приобретало серо-желтый, серо-зеленый или серо-лиловый оттенок и становилось похожим на старый сухофрукт. Длительное использование свинца также приводило к гниению зубов, неприятному запаху изо рта, выпадению волос и даже необратимому поражению легких. Венецианские красотки того времени, включая гранд-даму модного мира, королеву Екатерину Медичи, также очень любили осветляющую смесь ртути (дежурный ингредиент той эпохи для удаления пигментных пятен и веснушек) с мышьяком, слегка сдобренную животным мускусом. По иронии судьбы, именно мускус и его составляющие могут вызвать гипопигментацию – то есть чем больше денег тогда было у дамы на косметические препараты, тем хуже она, скорее всего, выглядела.
В то время Венеция была эпицентром моды. То, что белила были названы «венецианскими» – возможно, первый случай связки косметики и географии. Эта тенденция проходит красной нитью через всю историю цивилизаций. Любопытно, что хотя впоследствии столицей моды и красоты стал Париж, Венеция так и не утратила своей притягательности: много столетий спустя Элизабет Арден назвала свою первую линию дорогостоящей косметики «Венецианской».
Декадентский образ жизни Венеции XVI века и обильный макияж, обязательный для выходов в свет, до сих пор будоражат воображение визажистов, сценаристов и фотографов моды.
В моде была бесплотная неземная красота. Ради желанного свечения кожи, символа очарования и девственности, женщины Средневековья экспериментировали с самыми разными составами. Во времена Средневековья восприятие цвета отличалось от современного. В мире, не избалованном светом, в темноте длинной североевропейской зимы, цвет измерялся яркостью – поэтому особо почиталось все блестящее и светящееся. Если вспомнить, что большую часть той эпохи практически единственными доступными произведениями искусства, которыми могли любоваться простые люди, были цветные витражи (часто – настоящие шедевры) на окнах церквей и публичных зданий, где изображение подсвечивалось пронизывающими его лучами, – важность света становится понятнее. Жаклин Спайсер рассказывает, что разница между «белым» и «светлым» была довольно существенной. «Светлая кожа» описывалась как «блестящая». Это удивительным образом созвучно терминологии современных маркетинговых текстов индустрии красоты, где нам часто обещают «свечение» и «сияние». Косметические средства для достижения эффекта «блестящей» кожи производились в основном кустарным способом. Женщины из рабочего класса и из сельской местности выращивали ингредиенты для осветляющих снадобий самостоятельно или покупали их у коробейников и прочих торговцев вразнос. Рецепты мазей хранились у местных знахарок и передавались от поколения к поколению. В текстах писателей эпохи Средневековья встречаются рецепты, где использовались самые разнообразные ингредиенты: горох нут, перловка, миндаль, семена хрена и молоко – все исключительно безобидные. Есть некоторая ирония в том, что женщины с низким достатком, вынужденные составлять отбеливающие мази самостоятельно, в итоге применяли менее вредные для кожи составляющие, чем альтернативные компоненты на основе свинца, которые были все еще широко распространены. Как ни парадоксально, в те времена, чтобы иметь красивую кожу, лучше было быть бедной. Однако домашние снадобья все же требовали огромных затрат времени и некоторых довольно странных ингредиентов. Приводимое ниже описание из «Тротулы» скорее напоминает задание на уроке зельеварения в школе Гарри Поттера – судите сами:
Для отбеливания лица возьми змеиный корень и корень аронника. Столки их в ступке с животным салом и смешай с теплой водой и процеди через тонкую ткань. А потом хорошо перемешай и оставь все это в покое на ночь. А утром аккуратно удали воду и залей водой свежей; лучше всего тут подойдет вода, сделанная из жимолости, или же вода из розы. Так надо делать пять дней. Это делается для того, чтобы снизить агрессивные свойства растений, дабы они не привели к ранам на лице. На шестой день, слив воду, выставь смесь на солнце и дай высохнуть, а потом возьми три части белого свинца и одну часть камфары и по одной драхме буры и гуммиарабика. Буру мы разведем в розовой воде, растирая пальцами. Все это смешаем с розовой водой. Заметь, что когда понадобится тебе отбелить лицо, возьми этой смеси размером с фасолину и смешай с холодной водой и, растирая в ладонях, намажь обеими руками на лицо, но перед этим лицо надо помыть водой с мылом. Потом сбрызгиваем лицо холодной водой и кладем сверху тончайшую ткань, и делать так надо или утром, или вечером. И заметь, что длится это три или четыре дня.
Лола Монтес была в первых рядах борцов XIX века за менее вредные, более мягкие и натуральные ингредиенты в косметических средствах.
Вся эпоха Возрождения – от темных веков до «золотого века» ее расцвета – пронизана любовью к белой коже как к символу красоты. Идеализированные женские образы (созданные, надо заметить, художниками-мужчинами) в живописи, фресках и скульптуре могут многое рассказать об идеалах красоты той эпохи. Дамы с европейских картин этого времени отличаются пышнотелостью, кожей цвета слоновой кости, красными губами и залитыми румянцем щеками – что в реальной жизни явно создавалось при помощи косметики, хотя мы помним, что присутствие следов макияжа на лице не поощрялось. В придачу к вездесущим свинцовой пасте, мышьяку и ртути для разглаживания кожи использовался яичный белок, поверх которого наносили отбеливающие пасты для получения тональной основы с лаковым эффектом.
Несмотря на предупреждения врачей об опасности некоторых ингредиентов и невзирая на то, что Церковь Англии считала косметику происками дьявола, женщины продолжали мечтать о «девственной белизне» кожи и наносили смертельно опасную свинцовую церуссу на лицо и область декольте, что вызывало довольно неприятные побочные эффекты:
«Церусса, или белый свинец, который женщины используют, чтобы красить свою кожу, был, вне всякого сомнения, послан дьяволом, заклятым врагом всего естественного, чтобы превратить человеческое существо, изначально прекрасное, в нечто уродливое, гнусное и омерзительное… с их щек можно легко срезать пласты подобно творогу или сыру».
«Церусса, или белый свинец, который женщины применяют для улучшения цвета лица, изготовляется из смеси свинца и уксуса, которая известна мощным иссушивающим действием; именно ей пользуются хирурги для осушения мокнущих ран».
Джованни Ломаццо далее описывает женщин, которые пользуются церуссой, как «быстро увядающих и седеющих». Не самый желанный результат – и точно не тот, на который они рассчитывали. Не исключено, что были и другие побочные эффекты. Например, вполне вероятно, что высокий лоб стал таким невероятно модным именно потому, что свинцовая краска приводила к выпадению волос и образованию проплешин. Очень может быть, что оставшиеся неприглядные клочки растительности дамы были вынуждены просто-напросто сбривать или выщипывать, и в результате линия роста волос отодвигалась все дальше. Но, несмотря на все эти недостатки, к 1685 году наслаивали на лицо белую свинцовую краску почти все аристократки (и аристократы).
Мода на накрашенное фарфоровое лицо сохранялась вплоть до эпохи Реставрации в Англии и революции во Франции. Однако бледная кожа надолго оставалась главной целью и ориентиром красоты – по причинам, связанным с социальным положением и классовой принадлежностью. Целомудренным респектабельным дамам полагалось защищать лицо от солнечных лучей зонтиком; любые физические нагрузки были противопоказаны – слишком великое усилие для «хрупких» дам. Появиться на публике с заметным макияжем на лице считалось неприемлемым, поэтому самые сильные (и ядовитые) отбеливатели потеряли популярность. Вместо этого начали применять порошок оксида цинка: он придавал искомую белизну, но выглядел более естественно. Для вечерних выходов дамы любили наносить на лицо пудры лавандового и голубого цвета: в теплом свете свечей и масляных ламп они придавали лицам сияющую бледность. На вершине моды был макияж, который нельзя было увидеть. Бушевавший тогда туберкулез странным образом захватил воображение художников и писателей, что привело к особому (и малопонятному в наше время) благоговению перед «чахоточной красотой».
Так как теперь женщины пытались добиться идеальной кожи, не прибегая к макияжу, популярность стали набирать отбеливающие средства ухода и снадобья, принимаемые внутрь. Лосьоны и притирки с хлористоводородной (соляной) кислотой, аммиаком, перекисью водорода, мышьяком и ртутью были особенно в цене – за их способность уменьшать пигментацию и стирать веснушки.
В течение нескольких эпох в Европе и Восточной Азии бледное лицо – разной степени напудренности – считалось воплощением красоты.
Модная икона XVI века Екатерина Медичи регулярно прибегала к осветляющим притиркам на основе свинца, ртути и мышьяка.
До того как в моду вошел загар, не тронутая солнечными лучами кожа имела прямое отношение к социальному статусу.
Знаменитая в то время красавица Лола Монтес – самопровозглашенный авторитет в вопросах ухода за кожей и косметики – начала собственный крестовый поход против применения женщинами средств искусственного происхождения. В своей книге «Искусство красоты», которая была опубликована незадолго до ее скоропостижной смерти, Монтес делится советами и премудростями, собранными во время ее путешествий по Европе; многие из рецептов направлены именно на отбеливание кожи. Этот рецепт, популярный у придворных Испании, обещает придать «полированную белизну шее и рукам»:
«Пшеничные отруби хорошо просеять и четыре часа настаивать с белым винным уксусом; к этому добавить пять яичных желтков и два грана серой амбры, а затем все это дистиллировать».
Однако она была категорически против приема снадобий – таких как мел, аспидный сланец или мелко смолотый чай – внутрь, считая, что эти методы оказывают разрушительное влияние на здоровье. Монтес была одной из множества женщин (и мужчин тоже), активно выступавших за умеренное использование декоративной косметики. Но эти попытки продержались недолго. Еще до смерти королевы Виктории женщины всех социальных классов вновь страстно увлеклись белилами и румянами. К счастью, к тому времени уже появились менее вредные вещества. К тому же возникли и стали активно развиваться дамские журналы, что очень помогло женщинам в просвещении и обмене опытом. Потенциальная опасность мышьяка и свинца перестала быть тайной за семью печатями. С помощью французского мела и порошка магнезии результат получался более естественным, а вероятность отравления сводилась к нулю. К концу XIX века производство косметики начало превращаться в крупную отрасль промышленности, и умонастроения в обществе быстро менялись.
Но даже в XX веке белильные пудры на основе свинца повсеместно продавались и на Западе, и в США. В наше время Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов США (FDA), хотя и отслеживает безопасность состава, все еще не установило четких ограничений на содержание свинца в косметике (в отличие от ЕС, где продажа косметических препаратов с любым количеством свинца категорически запрещена законом). Справедливости ради, отметим: современные женщины далеко шагнули по сравнению с предшественницами и не готовы глотать мышьяк ради улучшения цвета лица. Но что касается самой кожи, не откатываемся ли мы в прошлое? Неприятно сознавать, что история начинает повторяться: тенденция к применению токсичных отбеливающих средств опять набирает популярность. И вред заключается не только в ядовитых химикатах. Некоторые компании, которые продают безопасные в использовании препараты, рекламируя их, исходят из постулата, что светлая кожа лучше темной. А ведь эти заявления обладают более разрушительным действием, чем сами препараты. Не секрет, что и законы, и их соблюдение сильно различаются в зависимости от страны. И в результате миллионы женщин (а часто и мужчины) в Африке, в некоторых частях Азии и на Ближнем Востоке снова используют вредные химические вещества, чтобы добиться светлого цвета кожи, практически возвращаясь в античность или средневековье. И это заставляет всерьез задуматься.
