Опущенная

Глава 2

Сентябрь месяц уже на исходе, погода портится. Ветер поднялся, набежали тучи, первые капли дождя царапнули по стеклу. Но ненастье только за окном, в комнате хоть и прохладно, зато уютно и душевно. И все потому, что рядом Сева. Они лежали на разобранном диване, над головой тикали старые часы с безголовой кукушкой. Скоро уже темнеть начнет, а они все не уходят. И не собираются.

– Может, камин затопим? – спросил Сева.

– Может, на ночь останемся? – улыбнулась она.

– Камин у вас тут мощный, ночью точно не замерзнем.

Дача у них не очень большая, полутораэтажный дом с фундаментом из крупных речных камней. Каминный зал занимал половину первого этажа, и тепла в такую погоду могло хватить на весь дом. Но вряд ли Настя сможет бродить по комнатам нагишом. Желание такое, может, и было, и Севу она уже давно не стеснялась, но вдруг нагрянут родители и застанут ее в таком виде… А ведь нагрянут. Когда-нибудь это случится. Но ей уже все равно…

На крыльце скрипнула доска, тут же открылась дверь. Настя вскочила с дивана, метнулась к стулу, на спинке которого висела одежда… Если это родители, то, увы, ей не все равно. Ох и достанется же!

Она уже почти натянула платье, когда в зал широкой походкой вошел отец.

– Стучаться надо! – крикнула она.

Отец смутился, сдал назад. Только тогда Сева поднялся, взял брюки.

– Оделись? – не показываясь на глаза, спросил отец.

– Папа, я уже взрослая, мне уже двадцать лет!

– Да?

Отец вошел в комнату, навалился взглядом на Севу, который застегивал рубашку.

– А вы что скажете, молодой человек?

– Ну, я хотел бы жениться на Насте, – развел руками Сева.

– А вот одолжения нам делать не надо!

– Это не одолжение… Просто мы думали сначала окончить институт…

– Сказать, чем ты думал? – Отец смотрел на него угрожающе, исподлобья.

– Ну, дело молодое… Но я с самыми серьезными намерениями…

Сева глянула на Настю как на хозяйку сторожевого пса, который зажал его в угол и не давал прохода. Он просил ее унять отца, пока он не загрыз его до смерти.

– Пап!.. Мы больше не будем! – первое, что пришло в голову, сказала Настя.

– А больше уже и не надо! Хватит и одного раза!

– Нет ничего!

– Ты уверена?

– Ну папа! – Настя готова была расплакаться, лишь бы только отец смилостивился над ней.

– Рано ему еще папой становиться, – съязвил отец, глянув на Севу.

– Ну, если вдруг, я готов…

– Если вдруг… Все у вас так…

– А у вас с мамой как было?

– Как у нас?.. – Отец вдруг завис в раздумье. – Ну, было…

Он хмыкнул в кулак и милостиво глянул на Севу:

– Кто такой?

– Ну, мы с Настей учимся…

– Юристом будешь?

– В прокуратуру хочу, следователем.

– Смотри, если вдруг… – Отец ткнул в Севу пальцем, но, глянув на Настю, не решился продолжать.

И повернулся к ним спиной.

– Давайте, собирайтесь, домой отвезу.

Он вышел из комнаты, Настя переглянулась с Севой, пожала плечами. Не думала она, что отец появится именно сегодня.

– Влипли, – усмехнулся он.

– Это еще мама не знает…

– Да как-то не страшно… А ты замуж за меня пойдешь?

Настя ткнулась ему лбом в плечо, постояла немного и пришла в движение. Надо было одеваться, приводить себя в порядок и настраиваться на головомойный разговор.

А замуж она за Севу пойдет. Только за него и пойдет. Только с ним она будет счастлива, а больше ни с кем.

* * *

Дураки женятся рано, а умные – никогда. Бродит по ушам такая вот глупость, кто-то соглашается, а Сева – нет. Но в дураках оставаться все же не хочется. Двадцать три года ему, два из них отданы армии, погранзаставе на Новой Земле, где вместо баб – только белые медведи. Отслужил, поступил, три года вольной охоты на скудных хлебах, хотелось бы еще порезвиться, но вдруг засада. А отец у Насти человек не простой, известный в городе судья. Нет, на скамье подсудимых он оказаться не боится, но и от ответственности уходить тоже нельзя. Взялся за гуж… А как же свобода? Гуж с ней?..

В тяжких раздумьях он брел к общаге. Настя уехала с отцом, он возвращался на базу. Настроение не ахти, но и паники не было. Он же любил Настю, ему с ней хорошо. Так почему бы и не жениться?.. Или ну его в пень?

Чуть в стороне послышался девичий смех. Сева повернул голову и увидел белеющие в темноте волосы. Он шел по аллее, которую пересекала дорожка, на этом перекрестке, спиной к стриженому кусту, под кроной каштана стояла Олеся. И кто-то ее обнимал. Ее это не возмущало, но радости особой не было. И не смех он услышал, а нервное хихиканье.

Сева остановился, достал из кармана пачку сигарет. Ему, конечно, нет дела до личной жизни Олеси, но у него есть право задержаться на свежем воздухе перед тем, как зайти в общагу. И курить он может где угодно. Хотя бы потому, что он учится здесь, а с кем гуляет Олеся, он не знает. Если она с тем самым живчиком в фирмовом прикиде, то им здесь делать нечего. Пусть расходятся – он к себе, а она в свою комнату… Ну а если вдвоем уехать хотят, Сева удерживать их не вправе.

– Жень, ну что ты делаешь? – снова хихикнула Олеся.

Сева сунул сигарету в рот, поджег фильтр, затянулся, закашлялся. Руки кривые. Или это от волнения? Сигарету он выбрасывать не стал, просто оторвал фильтр. И экономия, и затяжки будут покрепче. А ему хотелось позабористей.

Он вспомнил, как вот так же в кустах зажимал Олесю. Задрал юбку, обжал руками зад, всем своим пылом прижимаясь спереди. Она и тогда упрямилась, но это не помешало ему снять трусики. А сейчас ее раздевал какой-то там Женя. А может, уже и раздел. Может, уже вжимается в нее.

– Ну Жень!

– Да ладно тебе! Нормально все!

– Я так не могу…

– А как ты можешь? И где?

– Везде. Но не сейчас…

– Может, хватит крутить динамо?

Женя говорил и пыхтел, пытаясь залезть к Олесе под юбку. И она уже не отталкивала его. Возможно, ее трусики уже валяются где-то под кустом.

– Я не кручу, просто не могу.

– Может, как-нибудь по-другому?

– Как по-другому? – В ее голосе прорезалось возмущение.

– Ну, есть способы…

– За кого ты меня держишь?.. – Судя по звукам, Олеся пыталась вырваться из мужских объятий. – Пусти, говорю!

– Сначала сделай…

– Пошел вон!

– Давай, давай!

Сева не выдержал, отбросил в сторону окурок, рванул к Олесе. И схватил за плечо мужика, который силой удерживал ее в своих объятиях.

Он мог бы ударить его кулаком в лицо, но побоялся задеть Олесю. Он просто схватил его за куртку и рванул на себя. Но Женя ударил его локтем в нос. Из глаз брызнули искры, в носоглотку хлынул тухлый запах ржавчины. Но это было еще не все.

Женя ударил его ногой в пах. И ударил сильно. Сева едва устоял на ногах. И блок под очередной удар поставил в самый последний момент. Но поставил. И ударил в ответ.

Сева и боксом занимался, и в карате знал толк, но прежде чем сбить противника с ног, он пропустил еще два болезненных удара. И все же победа осталась за ним.

– Мы с тобой еще поговорим, щегол! – поднимаясь с земли, пригрозил Женя.

– Ну, давай! – Сева надвинулся на него, нацеливая поднятый к уху кулак.

Он готов был ударить, но Женя стоял слишком далеко. А догонять его уже не хотелось. Да и зачем, если враг дрогнул и отступил? А добивая, можно нарваться на плюху.

– Да иди ты!

Женя повернулся к нему спиной, сделал несколько шагов и растворился в темноте.

И сразу стало тихо. Только слышно, как ветер копошится в опавшей листве. А где же Олеся? Неужели ушла?

Сева обернулся и увидел ее. Она стояла, свесив голову на грудь.

– Спасибо тебе, – буркнула она, исподлобья глядя на него.

– За что? За то, что кайф обломал?

– С кем кайф? С этим сморчком?

– Ну, я в штаны к нему не лазил.

– А я что, лазила?

– А чем ты здесь занималась?

Олеся дернулась, как будто собираясь повернуться к нему спиной, но сдержала свой порыв, осадила себя.

– Давай не будем!

– Да мне в общем-то все равно, какие сморчки ты видела.

– А к нам чего полез?

– Ну, он что-то там тебе предлагал…

– Что предлагал? – возмущенно и вместе с тем с загадочным видом спросила она.

– Ну, мало ли…

Возбуждение нахлынуло волной – навалилось, подняло, взболтало. И так вдруг захотелось упереться во что-нибудь до упора.

– Если я с твоим «мало ли» знакома, то это не значит, что я могу со всеми…

– Не можешь?

– А твоя эта, как ее там?.. Она может?

– Может.

– Со всеми?

– Нет, только со мной.

– И я могу только с тобой.

– Ну конечно!

– Да пошел ты!

Олеся повернулась к нему боком, но Сева поймал ее за руку, потянул на себя. И она оказалась в его объятиях. Юбка задралась, ладони обжали ягодицы. И трусики на месте, и колготки не сняты. Не было ничего с Женей. Но может быть с ним, с Севой. А почему бы и нет?

– Иди к своей этой! – толкнула его Олеся.

Но Сева удержал ее в своих объятиях.

– Я тебя ненавижу! – Она снова дернулась.

– Охотно верю.

– И люблю.

– Не знаю…

– А то, что ты козел, знаешь?

– Еще какой!

Он развернул ее к себе задом, подтолкнул к липе, заставив обнять ствол. Стянул колготки, пристроился.

– Скотина! – пробормотала она, принимая заданный ритм.

– Мне уйти?

– Только попробуй…

Сева не ушел. А потом еще и проводил Олесю до ее комнаты.

– Останешься? – спросила она, прижимаясь к нему будто бы в поисках защиты.

Взгляд грустный, жалобный.

– А с кем ты сейчас?

Сева надеялся, что ее соседка не позволит им уединиться. Только на это и была надежда. В себя он уже не верил. Хотя бы потому, что уже сошел с праведного пути.

– Да Райка домой уехала, завтра будет…

– Ну, если завтра…

Олеся открыла дверь, потянула его за собой в комнату. И, не включая свет, обвила руками его шею. А губы у нее вкусные, сочные, и сама она пахла как чайная роза на свежем ветру.

– Я тебя никуда не отпущу.

Он оказался у нее на кровати, она стянула с него куртку, расстегнула рубашку. Да и он готов был ко второму тайму – как физически, так и морально. А если точней, то аморально.

– У меня сегодня помолвка была, – неожиданно для себя сказал он.

– Что?! – Олеся отпрянула от него, но с кровати не поднялась.

– С Настей на даче был, а тут вдруг отец…

– И что, жениться заставляет?

– Ну, не то чтобы заставляет…

– На мораль давит?

– Настя, между прочим, девочкой была, – вспомнил Сева.

У Насти он был первым, а у Олеси нет. Может, она и не может ни с кем, кроме него, но в ее почтовом ящике побывало не одно письмо.

– В каком классе?

– На четвертый курс переходила…

– Не знаешь ты наших бабских хитростей.

– А ты знаешь?

– Я знаю. Только я с тобой по-честному… А эта стерва лапшой тебя кормит. Думаешь, отец случайно появился?

– Когда-нибудь это должно было случиться.

– Ты ей предложение делал?

– Ну, если только сегодня…

– Она отказалась?

– Вряд ли…

– Я бы не отказалась. Но и отца бы не подговорила…

– А Настя подговорила?

– Скажи, ты на юриста учишься или на сантехника?

Сева пожал плечами. Возможно, он действительно стал жертвой семейного сговора. Но ведь он любил Настю, и не так уж страшно было на ней жениться.

Олеся расстегнула молнию у него на брюках, просунула руку:

– Ты не бойся, мой отец тебя на мне жениться не заставит.

– Твой отец далеко.

– Он может и приехать. И отец, и брат…

Сева уже прочувствовал на себе момент, когда открывается дверь и появляется отец «испорченной» дочери. Ситуация могла повториться и сейчас, но у Олеси такие шустрые пальцы, а ощущения такие волнующие. Пусть заходит отец, пусть приводит братьев, ему сейчас все равно.

* * *

Взгляд грустный, настроение вялое. Похоже, Сева чувствовал, что у Насти для него не очень радостная новость. Мама обо всем узнала, и она хочет познакомиться с ним. Вот и как ему это сказать? Может, он и не прочь жениться на ней, но вряд ли ему нравится, когда на него давят.

– Даже не знаю, как тебе сказать, – издалека сказала она.

Они сидели на лавочке в парковой зоне, за спиной на дороге шумели машины, перед глазами маячила старушка с булкой хлеба в руке. Она отламывала кусочки, бросала их на асфальт, голуби слетались со всех сторон. Возможно, Сева переживал, что какой-нибудь сизарь облегчится ему на голову. Хорошо, если причина его недовольства заключается только в этом.

– Не знаешь – не говори.

– Мы такие молодые, так хочется свободы, а они давят, давят…

– Кому хочется свободы? Тебе?

– Мне? – опешила Настя.

Сева должен был спросить, кто давит, и тогда бы она сказала про маму. Но его понесло не в ту сторону.

– Вообще-то я про тебя хотела сказать.

– А что со мной не так?

– Ну, ты же птица вольная…

– Хочешь отпустить меня на свободу?

– Да нет.

– А зачем тогда говоришь? – кисло усмехнулся он.

– Так давят на тебя.

– Кто?

– Мама хочет с тобой познакомиться.

– Она что, тоже хочет нас застукать?

– Где застукать? – не поняла Настя.

– Ну, на даче… Или где? – усмехнулся Сева.

– Не хочет мама нас застукать. Что ты такое говоришь?

– Могла бы просто сказать: «Хочу замуж». А ты отцу сказала, зачем?

– Сева, что с тобой? – Она смотрела на него в ожидании грома – среди темного неба.

Он уже успел сгустить тучи своим мрачным настроением, осталось только грянуть.

– Я вчера спал с Олесей, – невесело, но и без трагизма сказал он.

– Что?!

– Я изменил тебе.

– Но это неправильно!.. – ляпнула она.

И получила то, что заслужила.

– Конечно неправильно! – Сева глянула на нее как на дуру, которая должна была, но не могла устроить скандал в силу своей ограниченности.

– И как же нам теперь быть?

Настя продолжала тупить, но ничего не могла с собой поделать. Она должна была устроить скандал, послать Севу ко всем чертям, но если он уйдет, то уже никогда не вернется. А она не могла его потерять.

– Тебе решать, – пожал он плечами.

– Я могу тебя простить, – осторожно сказала она.

– Ну, было бы неплохо…

– А потом ты снова с ней переспишь, да? – со слезами на глазах спросила она.

– Олеся меня любит.

– И я тебя люблю!

– Так я ничего…

– Тебе надо выбрать: или с ней, или со мной…

– Я не знаю… Мне и с тобой хорошо, и ее жалко. – Сева посмотрел ей прямо в глаза.

Казалось, он и хотел надавить на нее, но не смог: не хватало совести вести себя нагло. Но и рыцарем он не казался.

– Жалко?! – возмутилась Настя.

Видела она Олесю, и не раз. Эта дрянь могла вызывать восторг, зависть, все что угодно, но только не жалость. Но и слезу она пустить тоже могла.

– А если ей плохо без меня? Почему я не могу ее пожалеть? – Сева глянул на нее с укором и удивлением.

– Ну, не знаю…

– Если не знаешь, подумай… А потом скажешь… – Сева поднялся, грустно глянул на нее и повернулся спиной.

Настя не могла поверить, что Сева может так просто взять и уйти. А он ушел. И она едва удержалась, чтобы не побежать за ним, как побитая собачонка. Она и без того повела себя как тряпка, осталось только самой постелиться ему под ноги. Но нет, до этого она не опустится.

Она не помнила, как долго сидела на скамейке. Поняла только, что сильно замерзла на ветру. В троллейбусе было тепло, но Настя не могла согреться. И на своей остановке вышла, содрогаясь от внутреннего озноба. Срочно нужно было идти домой, мама приготовит чаю с малиной или молока с медом. Или лучше ей ничего не говорить, а то набросится с вопросами, проклюет темечко.

А она и без того набросится, измучает вопросами. И попробуй признаться, что они с Севой расстались… А может, не расстались? Может, он передумает бросать ее? Не зря же оставил ей время на раздумье…

– Привет! А где охрана?

Кто-то догнал ее, поравнялся, заговорил. Она повернула голову на голос и увидела Женю.