Глава 2. Лондон
Квартира сэра Стаффорда Ная производила чрезвычайно приятное впечатление. Ее окна выходили на Грин-парк. Он включил кофеварку и пошел ознакомиться с утренней почтой. Ничего особенного: несколько писем с малоинтересными почтовыми марками, пара счетов и квитанция. Стаффорд просмотрел их и положил на стол, где уже лежала корреспонденция, накопившаяся за последние два дня. Он подумал, что нужно разобрать все это, не откладывая в долгий ящик. Его секретарь должен был прийти во второй половине дня.
Сэр Най вернулся в кухню, налил себе кофе, поставил чашку на стол и выбрал два или три письма, вскрытые еще вчера вечером, после возвращения домой. Читая одно из них, он улыбнулся и произнес вслух:
– Одиннадцать тридцать. Вполне подходящее время. Нужно кое о чем поразмыслить и подготовиться к встрече с Четуайндом.
Что-то упало в почтовый ящик. Стаффорд вышел в коридор и вытащил из него утреннюю газету. Там не было ничего интересного: политический кризис, международные новости, которые могли бы быть расценены как тревожные, хотя он этого не находил. Просто журналист выпускал пар и пытался придать событиям большее значение, нежели они имели в действительности. Людям нужно было что-то читать. Девушка задушена в парке. Девушек всегда душили, по одной в день, цинично подумал он. Ни одного похищенного или изнасилованного ребенка. Это был приятный сюрприз. Стаффорд съел тост и запил его кофе.
Спустя некоторое время он вышел из дома и направился через парк в сторону Уайтхолла. На его губах играла улыбка. Этим утром у него было ощущение, что жизнь не так уж плоха. В голову ему пришла мысль о Четуайнде. Это был полный идиот. Презентабельная внешность, важный вид и чрезмерная подозрительность. Но ему было необходимо поговорить с ним.
Он достиг Уайтхолла на вполне простительные семь минут позже условленного времени. В конце концов, по своей значимости Четуайнд не мог никоим образом сравниться с ним. Когда Стаффорд вошел, Четуайнд сидел за столом, заваленным бумагами, – как всегда, с важным видом. В комнате кроме него находился секретарь.
– Доброе утро, Най, – сказал Четуайнд, улыбаясь всем своим симпатичным лицом. – Рады, что вернулись? Как Малайя?
– Жарко, – ответил сэр Най.
– Я в этом не сомневаюсь. Надеюсь, только в метеорологическом смысле, но не в политическом?
– О, исключительно в метеорологическом, – ответил Стаффорд.
Он принял предложенную ему сигарету и сел в кресло.
– Вы добились каких-нибудь результатов, достойных обсуждения?
– Едва ли это можно назвать результатами. Я отослал отчет. Как обычно, пустая болтовня. Ну а как Лэйзенби?
– О, как всегда, сплошное занудство. Он никогда не изменится, – ответил Четуайнд.
– Да, на это вряд ли стоит рассчитывать. Я никогда прежде не работал с Баскомбом. Он может быть довольно забавным, когда захочет.
– В самом деле? Я не очень хорошо знаю его… Да, наверное, может.
– Ну ладно. Больше никаких новостей?
– Нет. Ничего такого, что, на мой взгляд, могло бы заинтересовать вас.
– В своем письме вы не написали, для чего хотите видеть меня.
– О, просто побеседовать, только и всего. Вдруг вы привезли какую-нибудь интересную информацию. Дабы мы были подготовлены. Знаете ли, вопросы в парламенте и все такое прочее…
– Понятно.
– Вы ведь возвращались самолетом, не так ли? Насколько мне известно, у вас возникли какие-то проблемы.
Стаффорд изобразил на лице выражение, которое решил изобразить заранее, – небольшое сожаление с легкой примесью раздражения.
– О, вы уже слышали об этом? – спросил он. – Дурацкий случай.
– Да. Да, очевидно.
– Удивительно, как быстро самые незначительные происшествия становятся достоянием прессы. Уже в сегодняшней утренней газете появилось экстренное сообщение.
– Я полагаю, вы предпочли бы, чтобы оно не появлялось?
– Дело в том, что в результате я теперь выгляжу немного ослом, вам не кажется? – сказал сэр Най. – И это в моем-то возрасте!
– А что все-таки произошло в действительности? У меня такое ощущение, что газетчики несколько преувеличили.
– Они выжали из этого инцидента все, что можно. Вы знаете, как утомляют эти дальние путешествия. В Женеве был туман, и поэтому самолет приземлился во Франкфурте. Там пришлось ждать еще целых два часа.
– Там это и случилось?
– Да. В этих аэропортах страшная тоска. Самолеты прилетают и улетают. Без конца объявления по громкоговорителю. Рейс триста два вылетает в Гонконг. Рейс сто девять вылетает в Ирландию. Люди поднимаются и идут на посадку. А ты сидишь и зеваешь.
– Так что же все-таки с вами произошло? – спросил Четуайнд.
– Передо мной на столике стоял бокал с пивом «Пилзнер». За время поездки я прочитал все, что у меня было с собою, и поэтому решил пойти купить какую-нибудь книгу или журнал. В киоске я приобрел детектив в мягкой обложке и плюшевую игрушку для своей племянницы. Вернулся на свое место, допил пиво, открыл книгу – и уснул.
– Так, понятно. Вы уснули.
– Вполне естественно, не правда ли? Думаю, мой рейс объявляли, но я ничего не слышал. Очевидно, я не услышал объявление по определенной причине. Я способен заснуть в аэропорту в любой момент, но при этом также способен услышать объявление, касающееся меня. На сей раз я его не услышал. Проснувшись или придя в себя – как вам больше нравится, – я обнаружил, что мне оказывают медицинскую помощь. По всей видимости, кто-то подсыпал в мой бокал «микки финн» или что-нибудь в этом роде. Должно быть, в тот момент, когда я отходил, чтобы купить книгу.
– Удивительный случай, вы не находите? – произнес Четуайнд.
– Ну вообще-то прежде со мной ничего подобного не случалось, – сказал Стаффорд Най. – И надеюсь, никогда больше не случится. Чувствуешь себя полным идиотом. К тому же еще и похмелье. Мною занимались врач и медсестра. Большого ущерба я не понес. У меня вытащили бумажник и паспорт. Разумеется, это было неприятно. К счастью, денег у меня при себе было немного. Дорожные чеки хранились во внутреннем кармане моего пиджака. Потеря паспорта всегда влечет за собой бюрократическую волокиту, но у меня имелись письма и другие документы, так что мою личность установили довольно быстро, и я улетел очередным рейсом в Лондон.
– Все же это доставило вам большие неудобства, – заметил Четуайнд. – Учитывая ваш статус… – В его голосе прозвучали нотки неодобрения.
– Да, – согласился сэр Най. – Выгляжу я не в самом выгодном свете, не правда ли? Я хочу сказать, не в столь ярком свете, в каком подобает выглядеть человеку… моего статуса. – Эта мысль, похоже, позабавила его.
– Вы выясняли, такое часто случается?
– Не думаю, что это обычное происшествие. Но подобное вполне вероятно. Ни один профессиональный вор не оставит без внимания спящего человека и не упустит возможности залезть ему в карман, чтобы поживиться бумажником или другими ценностями.
– Но лишиться паспорта – это серьезная неприятность.
– Да, теперь мне придется обращаться с просьбой о выдаче нового паспорта и, наверное, давать унизительные объяснения. Как я уже говорил, это дурацкий случай. И – будем смотреть правде в глаза, Четуайнд, – это не делает мне чести, не так ли?
– Но ведь в этом нет вашей вины, дорогой мой. Такое могло произойти с кем угодно.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Стаффорд с улыбкой. – Это послужит мне хорошим уроком.
– Вы не допускаете, что кто-то мог специально охотиться за вашим паспортом?
– Не думаю, – ответил сэр Най. – Кому и зачем мог понадобиться мой паспорт? Если только кто-то хотел насолить мне, но это представляется маловероятным. Или, может быть, кому-то понравилась моя фотография в паспорте – но это еще менее вероятно!
– Вам никто не попадался на глаза из знакомых в этом… как он называется… во Франкфурте?
– Нет-нет, никто.
– Разговаривали с кем-нибудь?
– Совсем немного. Побеседовал с одной симпатичной полной женщиной, которая пыталась развлечь своего маленького ребенка. Она была из Уигана и летела в Австралию. Больше на память мне никто не приходит.
– Вы уверены?
– Еще одна женщина спросила, что ей делать, если она хочет заниматься археологией в Египте. Я ответил, что ничего об этом не знаю, и посоветовал ей обратиться в Британский музей. Перекинулся парой слов с одним мужчиной, ярым противником вивисекции…
– Не могу избавиться от ощущения, что за этим что-то кроется.
– За чем «за этим»?
– За тем, что произошло с вами.
– Я не знаю, что за этим может крыться, – сказал Стаффорд. – Конечно, журналисты могут раздуть из этого сенсацию, по этой части они большие мастера. И все же я считаю, что это просто дурацкий случай. Ради всего святого, давайте забудем об этом. Теперь, когда сообщение об этом появилось в прессе, мои друзья станут задавать мне вопросы… Как старик Лиланд? Чем он сейчас занимается? Находясь в Малайе, я кое-что слышал о нем. Лиланд всегда слишком много говорит.
Они поговорили еще минут десять о делах, после чего Стаффорд поднялся с кресла и откланялся.
– Мне еще предстоит сегодня покупать подарки, – сказал он. – Проблема в том, что когда человек едет в Малайю, все его родственники ждут, что он привезет им оттуда экзотические сувениры. Наверное, поеду в «Либерти» – там большой ассортимент восточных товаров.
Стаффорд вышел бодрым шагом из комнаты и двинулся по коридору, кивая попадавшимся навстречу знакомым.
После его ухода Четуайнд снял телефонную трубку и связался с секретарем.
– Позвоните полковнику Монро и спросите, может ли он зайти ко мне.
Спустя несколько минут в комнату вошел полковник Монро в сопровождении мужчины среднего возраста.
– Не знаю, знакомы ли вы с Хоршэмом из Службы безопасности, – сказал он.
– Кажется, мы встречались, – отозвался Четуайнд.
– От вас только что вышел Най, не так ли? – спросил полковник Монро. – В этой истории с Франкфуртом что-то есть? Я имею в виду, на что нам следует обратить внимание?
– По-моему, нет, – ответил Четуайнд. – Он немного расстроен, поскольку считает, что выглядит глупым ослом, – и это, конечно, соответствует истине.
Человек по имени Хоршэм согласно кивнул.
– Он именно так на эту ситуацию и смотрит, разве нет?
– Ну, он пытается делать вид, будто ничего не случилось, – сказал Четуайнд.
– Все равно, – сказал Хоршэм, – он вовсе не глупый осел.
Четуайнд пожал плечами:
– Всякое бывает.
– Я знаю, – сказал полковник Монро. – Да-да, знаю. И тем не менее я всегда чувствовал, что Най в определенном смысле немного непредсказуем. В определенном смысле он может быть неблагоразумен в своих взглядах.
– Против него ничего нет, – сказал Хоршэм. – Совсем ничего, насколько нам известно.
– О, я вовсе не имел в виду, что на него должно что-то быть, – сказал Четуайнд. – Просто… как это сказать?.. Он не всегда серьезно относится к делу.
У мистера Хоршэма были усы. Он считал полезным иметь усы. Они помогали ему скрыть улыбку, когда он не мог ее сдержать.
– Он отнюдь не глупец, – сказал Монро. – У него светлая голова. Вы не находите в этой ситуации ничего сомнительного?
– С его стороны? Да вроде нет.
– Вы разобрались с этим делом, Хоршэм?
– Пока у нас было не так много времени, но, похоже, всё в порядке. Однако его паспортом воспользовались.
– Воспользовались? Каким образом?
– Он был предъявлен в Хитроу.
– Вы хотите сказать, кто-то выдал себя за сэра Стаффорда Ная?
– Нет-нет, – сказал Хоршэм, – не совсем так. Такое вряд ли возможно. Просто его паспорт прошел регистрацию вместе с другими паспортами. Подозрения ни у кого не возникло. Думаю, в тот момент Най еще не отошел от воздействия снотворного и все еще находился во Франкфурте.
– Но ведь кто-то мог украсть у него паспорт, сесть на самолет и прилететь в Англию?
– Да, это вполне вероятно, – сказал Монро. – Либо кто-то случайно вытащил у него паспорт вместе с бумажником, либо кому-то был нужен именно паспорт, и он выбрал сэра Стаффорда Ная в качестве наиболее подходящей жертвы. На столе стоял бокал с недопитым пивом; достаточно было лишь всыпать туда снотворное, дождаться, когда человек заснет, и вытащить у него паспорт.
– Но, в конце концов, сотрудники аэропорта смотрели в паспорт. Они должны были заметить, что человек не тот, – сказал Четуайнд.
– Вор наверняка имел определенное внешнее сходство с Наем, – сказал Хоршэм, – и поэтому не вызвал подозрений. В связи с задержкой рейса собирается большая толпа. Лицо человека, более или менее, похоже на фотографию в паспорте. Вот и всё. Быстрый взгляд, паспорт возвращается владельцу, тот проходит на борт самолета. К тому же обычно внимание обращают на иностранцев, а не на британцев. Темные волосы, синие глаза, чисто выбрит, рост около пяти футов десяти дюймов. Вот и все, что нам известно. Никто с такими данными в списке нежелательных для въезда иностранцев не фигурирует.
– Знаю, знаю. И все же, если бы кто-то просто хотел украсть бумажник с деньгами, он не стал бы пользоваться паспортом. Слишком рискованно.
– Да, – сказал Хоршэм, – это интересный момент. Разумеется, мы проводим расследование, задаем вопросы разным людям.
– И какое у вас сложилось мнение?
– Сейчас мне не хотелось бы говорить об этом, – ответил Хоршэм. – Требуется некоторое время. Не нужно торопить события.
– Эти дьяволы из Службы безопасности не меняются, – сказал полковник Монро, когда за Хоршэмом закрылась дверь. – Никогда ничего толком не скажут. Если они считают, что напали на след, никогда этого не признают.
– Ну так это естественно, – отозвался Четуайнд. – Они могут и ошибиться.
Это была типично политическая точка зрения.
– Хоршэм знает свое дело, – сказал Монро. – Начальство его высоко ценит. Он почти никогда не ошибается.