Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Глава 6. Учеба
Читать Агата научилась сама, в возрасте около четырех лет. Произошло это как раз после того, как ее мама решила, что девочку не нужно учить читать, пока ей не исполнится восемь лет: это лишняя нагрузка. Обучалась она незаметно, разглядывая страницы любимых книг, спрашивая няню, что написано на вывесках. Писать Агату научила мама, видимо решив, что поздно бояться чрезмерных нагрузок. Уроки были простыми и веселыми. Мама писала на бумажке какую-нибудь смешную фразу, например: «Косоглазые кошки не умеют нормально кашлять», а Агата переписывала ее внизу.
Так же играючи она позже научилась читать по-французски: когда все семья ездила во Францию и для присмотра за Агатой взяли молоденькую француженку Мари Сижу. Вместе они превесело проводили время, играли и гуляли, и вскоре Агата уже бойко говорила и свободно читала по-французски. Правда, когда дело дошло до чистописания, выяснилось, что маленькая англичанка совершенно неграмотна: она никогда не обращала внимания на разницу в произношении и написании и писала, как бог на душу положит.
В детстве одной из любимых книг Агаты была «Алиса в стране чудес»
Среди своих любимых детских книг Агата называет «Алису в стране чудес» и «Алису в Зазеркалье», произведения Мэри Луизы Моулсворт (на русском языке выходила ее самая знаменитая книга «Часы с кукушкой», о волшебной кукушке Гризельде, жившей в часах и дружившей с девочкой, героиней книги), исторические сочинения Шарлотты Янг о Древнем Риме, Древней Греции, Англии, Франции и Америке (на русском языке выходили книги «Ришар, маленький герцог» и «История Германии»). «Жанр романа» как романтической любовной истории для нее открыл Энтони Хоуп – своей очень популярной, полной приключений и страстей историей о «Пленнике замка Зенды», похищенном злодеями короле вымышленной страны Руритании, и его двойнике – юном английском офицере Рудольфе, который подменяет короля во время его отсутствия, влюбляется в его невесту Флавию и добивается взаимности, но потом благородно помогает освободить законного короля и возвращает ему трон и девушку. По словам Агаты, она часто воображала себя Флавией, которая убеждает короля, что полюбила именно его, страдающего в заточении, а не блестящего авантюриста Рудольфа. Позже она вместе с матерью читала Вальтера Скотта и Диккенса. Любила она исторические романы Мориса Хьюлета (на русский язык переведен роман о Ричарде Львиное Сердце – «Ричард Да и Нет»).
Из французских книг она прочла «Воспоминания ослика» Софьи де Сегюр (урожденной графини Ростопчиной) и «Без семьи» Гектора Мало – повесть о приключениях мальчика-сироты, путешествовавшего вместе со странствующим шарманщиком и его дрессированными животными: тремя собаками и обезьянкой, романы Александра Дюма и Жюля Верна. Агата выучила их от корки до корки, и больше всего полюбила «Путешествие к центру Земли» и «Графа Монте-Кристо».
Папа решил заниматься с дочерью математикой и открыл, что у нее вполне математический склад ума. Девочка легко щелкала задачки на четыре действия, быстро освоила дроби, что дало ей законный повод гордиться собой и поверить, что она не такая уж несообразительная.
Купание в конце XIX века представляло собой сложный процесс
С той же легкостью, не замечая самого процесса обучения, она научилась и плавать. Держаться на воде оказалось нетрудно, но само по себе купание представляло собой сложный процесс. Купальщица входила в специальную кабинку и старалась переодеться как можно быстрей, что было сложно, поскольку купальный костюм представлял собой довольно внушительное сооружение с большим количеством оборок и воланов и с обязательными чулками, чтобы никто ненароком не мог увидеть голых девичьих ног. Внезапно кабинка приходила в движение (это сторож нажимал на рычаг) и соскальзывала по специальному желобу прямо в воду. Теперь из нее можно было не торопясь и с достоинством выплыть и, совершив пару кругов по бухте, вернуться в нее, после чего кабинка возносилась обратно на пирс. Из кабинки девушка выходила уже полностью одетой и присаживалась на песок под зонтиком отдохнуть после утомительных усилий.
Танцы Агата изучала в танцевальных залах «Антенум», находившихся на втором этаже кондитерской в Торки. Они танцевали польки, марши и классические английские контрдансы: лансье (род кадрили), и еще контрданс под названием «Сэр Роджер из Ковентри». Но когда Агата подросла и стала ходить на танцевальные вечера, эти танцы вышли из моды, и из всей танцевальной науки ей пригодилось разве что умение вальсировать, чего она, впрочем, не любила, так как у нее начинала быстро кружиться голова.
Гораздо важнее оказались для нее уроки музыки, которые ей давала учительница-немка фрейлин Удер. И мать и отец Агаты были музыкальны, и ей нравилось радовать их своими успехами. Ее учительница уделяла большое внимание отработке техники с помощью этюдов, и эта метода как нельзя лучше подходила старательной Агате. Она научилась играть на пианино и на мандолине, брала уроки пения и участвовала в самодеятельных операх, которые ставила молодежь в Торки. Главной проблемой было то, что Агате досталась мужская роль, а ее мама была категорически против появления дочери на сцене в брюках. В итоге двусмысленный предмет туалета замаскировали длиной мантией, которая ужасно путалась под ногами и мешала певице.
Агата Кристи в танцевальном классе в Торки (в центре)
Позже Агата даже думала стать концертирующей пианисткой, но отказалась от этой мысли, так как робела перед публикой. Впрочем, никто и не ждал от нее, что она выберет себе какую-то профессию, никто не готовил ее к самостоятельной жизни. Ей предстояло встретить «достойного молодого человека из хорошей семьи», влюбиться и водвориться в его дом, став хозяйкой, женой и матерью. А для этой стези здоровье и спокойный нрав были гораздо важнее знаний.
«В дни моего детства мама целиком отдалась идее, что единственный путь для воспитания и образования девочек – предоставить им возможность как можно дольше пастись на воле; обеспечить им хорошее питание, свежий воздух, ни в коем случае не забивать им голову и не принуждать ни к чему. (Конечно, к мальчикам ни один из этих постулатов не относился: мальчики обязательно должны были получить настоящее образование)» – так описывает свое воспитание, и воспитание своего поколения Агата в автобиографии.
Это казалось разумным, логичным и единственно правильным. Правда, казалось не всем. В те же годы, когда Агата изучала музыку и веселилась на светских приемах, в Лондоне суфражистки вели настоящую войну за права всех женщин. Это женщины были старше Агаты и лучше представляли себе реальную жизнь: какова может быть судьба женщины, если мужчина на законных основаниях отбирает у нее имущество и даже заработок, если он в единоличном порядке распоряжается судьбой детей, если женщина без дохода-ренты с наследства обречена на неквалифицированную и, следовательно, малооплачиваемую работу, так как у нее нет возможности получить высшее образование. Суфражистки видели, что английское законодательство несправедливо по отношению к женщинам, а для того, чтобы изменить его, женщины должны избирать своих представительниц в парламент. И для этого им нужно право голоса.
Британская суфражистка с плакатом раздает листовки на улице
21 июня 1908 года предводительница суфражисток Эммелин Панкхерст организовала многотысячный митинг за права женщин в Гайд-парке (на него собралось более 200 000 женщин). Однако правительство не реагировало. «Я слишком люблю женщин, – заявил один из политиков, – чтобы их выводить на политическую арену и поручать им задания, смысла которых они не понимают». Газеты изощрялись в остроумии, публикуя карикатуры, изображающие женщин, которые штурмуют Палату общин с зонтиками наперевес, уходят на выборы, оставляя дом и детей на мужа, на дебатах в парламенте неожиданно вспоминают, что оставили дома в духовке пирог и, подобрав юбки, мчатся его спасать. Женщин в брюках (которые они отвоевали в борьбе с мужьями), женщин, курящих и пьющих пиво в барах, и даже обсуждающих с родителями жениха, на какие деньги они намерены содержать будущих мужей, женщин самостоятельных, а значит – неженственных. И главное – женщин некрасивых, старых, уродливых и бесконечно завидующих красавицам, которые могут повелевать мужчинами «одним взмахом ресниц». «Суфражистки, которых никто никогда не целовал» – так гласили подписи под этими карикатурами. Неважно, что это было неправдой, и Эммелин Панкхерст и многие ее соратницы были замужем, а муж и дочери Эммелин вместе с ней принимали участие в борьбе. Мужчины просто не могли вообразить себе иных причин для желания женщин быть равноправными.
Вероятно, узнай Агата об этом движении, она бы согласилась с противниками суфражисток. Во всяком случае, уже в зрелом возрасте она писала: «С ходом времени положение женщин определенно изменилось к худшему. Мы, женщины, повели себя как дурочки: начали вопить, чтобы нам разрешили работать наравне с мужчинами. Мужчины, ничтоже сумняшеся, с удовольствием ухватились за эту идею. Зачем защищать жену? Что плохого, если она сама будет защищать себя? Она хочет этого. Черт возьми, на здоровье!
Предводительница суфражисток Эммелин Панкхерст
На самом деле я думала только об одном – о счастливом замужестве. Как и большинство моих подруг, я ощущала полную уверенность в себе. Мы жили в сознании ожидающего нас безоблачного счастья; мы ждали любви, восхищения, поклонения, ждали, как о нас будут заботиться, холить и лелеять, намереваясь в то же время идти собственным путем во всем, что было для нас важным, одновременно заботясь о муже, его жизни, успехе, карьере, считая эту заботу своим священным долгом. Мы не нуждались в тонизирующих или успокоительных таблетках, потому что верили в радость жизни. Могли испытывать личные разочарования, порой чувствовали себя несчастными, но в целом жизнь была удовольствием… Мои современницы часто оказывались в трудном положении, у них не было и десятой доли того, чего они хотели. Почему же нам было так весело жить? Может быть, в нас бродили жизненные соки, которые теперь иссякли? Отчего? От гнета ли образования, или, того хуже, от страха остаться недоучкой? Или высушила их тревога о будущей жизни?»
При этом она, как водится, забывала о том, что даже в те благословенные времена не все девушки относились к ее классу, и далеко не у всех был свой дом и хоть небольшой, но постоянный доход, который они получали, не шевеля и пальцем, и поэтому у них было достаточно времени для развлечений.
Но пока эти события были бесконечно далеки от маленького мирка Агаты, наполненного мечтами. Она и в страшном сне не могла увидеть, что ей когда-то придется отвечать за себя, и больше того – что ей это понравится. Но мало кто мог тогда представить себе, как переменится жизнь в следующие десятилетия.
Эммелин Панкхерст выступает на митинге
