Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
3. Рейд на Раву-Русску и Камионку-Струмилову
Об этом рейде крупного кавалерийского соединения в тыл противника, за 40–50 верст от границы, еще до начала общего наступления 5-й армии, сведений крайне мало, специальных исследований выявить не удалось. А событие это весьма примечательное и требует серьезного анализа.
Перед Сводной дивизией была поставлена задача: глубокая разведка расположения австро-венгерских войск и разрушение путей сообщения. С начала августа основные силы дивизии начали сосредотачиваться в районе д. Хулче у самой границы. 4 августа дивизия, сметая на своем пути небольшие отряды противника, ворвалась на территорию Восточной Галиции. Конная лавина двигалась с севера на юг, между пограничным городом Белз и станцией Угнов, через местечки Домашев (м. Домашув) и Доброва. Удар оказался, видимо, неожиданным для австро-венгерского командования. Крупное конное соединение российской императорской армии устремилось к г. Рава-Русска (в 10 верстах от границы) не с северо-запада, как того ожидали, а с северо-востока и востока, беря город в полукольцо.
Завязались бои на подступах к станции. Кавалеристы спешились и атаковали как заправские пехотинцы. Вот описание действий взводного унтер-офицера 6 эскадрона Семёна Кулакова:
«4 августа в бою под Рава-Русской командуя взводом, наступал вдоль деревни, обстреливаемый из каждого дома, и, выбивая противника, очистил деревню и тем обеспечил наступающую цепь от флангового огня противника».
С такой же решительностью действовал и ст. унтер-офицер Пётр Даниленко:
«…командуя взводом, с отличною храбростью вел цепь вперед и выбил противника из каменного здания, причем вошел в него первым, увлекая за собой своих товарищей».
Вскоре важный железнодорожный узел был захвачен. Подробности атаки можно также узнать из приказа о награждении Георгиевским оружием командира 5-го эскадрона 18-го гусарского Нежинского полка ротмистра (с 17 августа за отличие в делах против неприятеля – подполковника) Кургоко Дударова:
«…в бою под Рава-Русска 4-го августа 1914 г., командуя боевым участком в стрелковой цепи, атаковал австрийцев во фланг в штыки и заставил их очистить позиции, что повлияло на благоприятный исход боя».
Раненый ротмистр Дударов был отправлен в тыловой госпиталь. Из наградных списков нижних чинов полка, получивших за этот бой Георгиевские кресты 4-й степени, известно, что первыми заняли станцию, под сильным огнем противника, мл. унтер-офицер 1-го эскадрона Фёдор Фомин, ефрейтор Станислав Францев и гусары Павел Ермаков, Дмитрий Крысанов и Бронислав Райт.
Жаркий бой разгорелся вокруг старого замка и прилегающей к нему усадьбы. Атаку повел взводный унтер-офицер Сергей Ботырев: «4 августа под Рава-Русской за отсутствием офицера принял командование спешенным взводом и, личным примером увлекая за собой взвод, под сильным огнем противника, бросился в штыки на укрепленный замок и выбил оттуда противника».
Первым в замок ворвался мл. унтер-офицер Иван Сергеев. Затем отличился взводный унтер-офицер Егор Молодкин:
«…командуя взводом, за отсутствием офицера, когда противник, выбитый из замка, занял прилегающую усадьбу и открыл оттуда сильный огонь, бросился в штыки и выбил противника».
Из «Полевой книжки донесений» видно, что наряду с захватом станции было осуществлен и подрыв железнодорожного полотна: «Для разрушения железной дороги на участке Рава-Русска – Жолкиев назначается от дивизии две партии. Правая партия (подполк. Лермонтов) – 6 эск. ул. 16 п., 2 пулемета на вьюках и 3 разъезда, предназначенных для порчи ж. д. Состав разъезда 11 человек… Левая партия (полк. Дросси) в составе 1 эскадрона, 2 пулемета на вьюках и 7 разъездов для порчи ж. д.». Запись относится, вероятно, к 4 или 5 августа. Диверсанты должны были выступить в 9 часов утра из м. Домашева (это южнее Белза). Очевидно, на первом этапе операции тут располагался резерв дивизии. Оба отряда вместе следовали через д. Пролуки до д. Доброва, тут разделялись, а затем выбрасывали на железнодорожный путь в общей сложности десять разъездов с подрывниками.
5 августа адъютант 18-го гусарского Нежинского полка поручик Поляков написал жене письмо:
«Дорогой Зинусик.
Из Австрии шлю тебе свой привет и поцелуи. Я жив, здоров. Посылаю эту весточку на ура. Может быть, дойдет до тебя как-нибудь. Любимая моя, счастье моё, целую тебя и Глеба. Андрей».
6 августа основные силы дивизии с обозами обосновались на ночлег в селении Кунин. Это верстах в 20 к юго-востоку от Равы-Русской, за железной дорогой на Жолкиев (Жолква, Жовква), который в тот день был захвачен. Вероятно, этим маневром командование хотело ввести в заблуждение противника. Могло показаться, что направление рейда – дальше на юг. Однако в планах было совсем другое. Поздно вечером до полков был доведен приказ:
«Завтра 7 августа лошадей начать седлать в 4½ ч. утра. В 5 ч. утра всем полкам одновременно начинать вытягиваться на общий сборный пункт на поле, что находится к северу от восточного конца д. Кунин. Строиться в резервный порядок: полки в одну линию в двойных взводных колоннах фронтом на д. Доброзин (на северо-восток)… Полкам стать в резервной колонне справа налево в следующем порядке: Нежинцы, конно-пулеметная команда Черниговского полка, Черниговцы, Новомиргородцы, уланская конно-пулеметная команда, Новоархангельцы…».
Итак, направление было взято на северо-восток – вглубь вражеской территории. В середине дня штаб дивизии уже в селе Желдец, всего в десятке верст от г. Камионка-Струмилова. В ночь на 8 августа конно-саперные команды отправились по заранее намеченным маршрутам. Главной целью был большой железнодорожный мост через реку Буг. Охрана моста, не выдержав атаки превосходящих сил, отошла. Важный стратегический объект был взорван. В то же самое время 4 эскадрон, выполняя отдельное задание, ворвался на станцию Куликово (Куликов), находящуюся юго-восточнее г. Жолкиев. Произошел бой. В наградном листе вахмистра подпрапорщика Исидора Селивончика написано:
«Преследовал засевшего противника на ст. Куликово, выбил его с этой станции и под обстрелом разрушил телеграфную линию».
Другой вахмистр подпрапорщик этого же эскадрона, Семён Пуцко, умело отразил контратаку:
«8 августа, когда ст. Куликово была взята и было приступлено к ее разрушению, он со взводом преследовал противника, пытавшегося снова завладеть станцией, и привел его в бегство, чем способствовал уничтожению станции».
Выполнив задания, эскадроны и отряды подрывников должны были собраться и отойти на свою территорию. Однако на обратном пути возникли осложнения: все дороги оказались перерезаны. Генерал А. М. Драгомиров вспоминал:
«…противник (2-я Авст. – Венг. Кавал. дивизия и два отряда егерей) начал нас окружать, чтобы не выпустить из лесисто-болотистого района, в котором действовала дивизия… Вывод частей, участвовавших во взрыве моста, был задержан огнем противника из двухэтажной каменной казармы, окруженной палисадом. Попытка овладеть ею нахрапом – не удалась. Генерал Ванновский был смертельно ранен, а командир Нежинского гусарского полка полковник Витковский – убит».
А. М. Драгомиров умалчивает, что тяжело раненый в живот командир дивизии, сорокапятилетний генерал-майор С. П. Ванновский, попал в плен. Это явилось, несомненно, сильным ударом по престижу императорской армии. Генерал С. П. Ванновский был сыном генерала от инфантерии П. С. Ванновского (1822–1904), военного министра в 1882–1897 годах, а также непродолжительное время министра народного просвещения (1901–1902). О пленении такой важной персоны, конечно, раструбили все газеты Австро-Венгрии и Германии. С. П. Ванновский скончался через два дня, 10 августа, в полевом госпитале во Львове (тогда – Лемберге). Посмертно он был награжден орденом Св. Георгия 4-й степени (ВП от 29.9.1914), ему также было присвоено звание генерал-лейтенанта (ВП от 11.05.1916, старшинство с 8.8.1914).
За вынос из-под огня тяжело раненного командира – полковника Я. – Ф. Ф. Витковского – два гусара (Иосиф Палубский и Сергей Савушкин) впоследствии получили Георгиевские кресты 4-й степени. Полковник скончался тут же, на поле боя возле г. Камионка-Струмилова. Для полка это было серьезным ударом. Тяжело восприняли эту потерю и в Ельце. Полковника все хорошо знали, он был заметной фигурой в городе. Происходил он из дворян Минской губернии, окончил Тверское кавалерийское юнкерское училище, ротмистром участвовал в войне с Японией. Жил Яков-Феликс Витковский на Великокняжеской (Орловской) улице, в просторной шестикомнатной квартире в доме Бобковых, неподалеку от штаба полка, находившегося на Орловской площади. В некрологе, опубликованном в газете «Новое Время» 24 августа, сказано, что он был женат и имел троих детей. Перепись жителей Ельца, впрочем, показывает только двух дочерей, проживавших перед войной вместе с отцом – Елену и Ядвигу. Младшую, Елену, которой в год войны было только 12 лет, домашние и подруги называли Нелли. В семейном альбоме автора хранится выцветшая фотография, на которой можно различить белокурую девочку с косой, сидящую на скамейке в углу сада. Имеется пометка: «Любовь Васи Шевченко». Васе, приёмному сыну ротмистра В. А. Шевченко, было в ту пору 13 лет.
В субботу, 23 августа, газета «Елецкий Вестник» сообщила:
«20 августа в 5 час. вечера в Воскресенском соборе в присутствии военных и гражданских чинов города, представителей всех казенных и сословных учреждений и многих ельчан была совершена панихида по павшим в бою с неприятелем 8 августа полковнике Витковском, корнетах фон-Рутцене и Веденкове, а также и нижних чинов квартировавшего в Ельце полка».
Присутствовали на панихиде, разумеется, и дочери полковника, выражали соболезнования жены и дети офицеров полка, подошел к Нелли и Вася Шевченко. Вскоре ему самому предстояло отправиться на фронт…
Но вернемся на поле боя под г. Камионка-Струмилова. После получения известия о потере командира дивизии и командира Нежинцев на место выехал генерал А. М. Драгомиров. Он так описывает положение наших бойцов, атаковавших казарму:
«Редкие цепи гусар и улан лежали, прижавшись вплотную к палисаду. На каждую попытку двинуться вперед или назад сыпались ружейные пули из бойниц палисада и окон обоих этажей. Офицеры ползком пробирались между кочанами капусты, чтобы вытащить стрелков, находившихся впереди. А время всё уходило, и каждая потерянная минута ухудшала общее положение дивизиона.
Я вызвал конно-пулеметную команду 2-й бригады и приказал начать обстрел окон и бойниц казармы, а трубачу Ивану Гороховец (17-го гусарского Черниговского полка) трубить сигнал «назад». Услышав сигнал, наши цепи начали отходить. Австрийцы открыли бешеный огонь, но наши пулеметы заставили их замолчать. Скоро между нами и нашим противником установился неписаный договор: пока ты молчишь, и мы тебя трогать не будем, но на каждую твою пулю ты получишь несколько десятков наших. В силу этого договора все участники боя были благополучно выведены и присоединены к своим частям».
Вахмистр подпрапорщик Родион Супрунов вызвался охотником подобрать раненых, оставшихся на поле боя перед палисадом, что ему и удалось выполнить, несмотря на возобновившийся огонь из-за стен. За отвагу и самоотверженность был награжден Георгиевским крестом 4-й степени.
Казалось, в полках удалось восстановить походный порядок. Но на этом проблемы не закончились. Отходя в западном направлении, дивизия чуть не попала в окружение возле деревни Туринка. Генерал А. М. Драгомиров вспоминал:
«В тот же день, в самый разгар солнечного затмения, Гороховцу пришлось еще раз трубить «сбор», но уже в иной обстановке, когда окруженная со всех сторон дивизия, в конном строю, шла на прорыв из неприятельского кольца. Этот сигнал дал возможность собрать дивизию, растянувшуюся на забитых лесных дорогах, по которым передача приказаний через ординарцев оказалась невозможной».
Из приказов о награждении нижних чинов 18-го гусарского Нежинского полка Георгиевскими крестами 4-й степени можно восстановить несколько эпизодов прорыва из окружения.
Взводный унтер-офицер Иван Демешин самоотверженно устремился в атаку:
«8 августа в бою под д. Туринкой врезался во взвод неприятельской пехоты, сбил несколько человек, но, попав под пулеметный огонь, раненый или убитый остался на поле сражения».
Вахмистр подпрапорщик Иван Журавлев также шел на прорыв:
«…во время атаки под д. Туринкой, заметив сзади застрявших не менее полуэскадрона всадников разных частей, несмотря на сильный огонь и будучи сам контужен в голову, вернулся, нашел выход из болота и, восстановив порядок, вывел всех людей»
Атака захлебнулась. К бойцам был послан мл. унтер-офицер Егор Болашов:
«…в бою под Туринкой под пулеметным и ружейным огнем противника отыскал цепь и передал приказание отступить».
За вывоз пулеметов награждены были ст. унтер-офицер Василий Рязанов и гусары Пётр Осипов и Фёдор Чесноков. Особо отмечен вахмистр Иван Нагаев:
«В бою под Туринкой 8 августа под огнем пулеметов водворил порядок среди коноводов, чем дал возможность пулеметам присоединиться к полку».
А выход из ловушки был найден мл. унтер-офицерами Иваном Крючковым и Михаилом Рощупкиным:
«…при отходе дивизии из-под д. Туринка, вызвавшись охотниками, под сильным неприятельским огнем отыскали брод, по которому и перешел весь отряд».
Списки потерь всех четырех полков дивизии под г. Камионка-Струмилова и у д. Туринка производят гнетущее впечатление.
В 16-м уланском Новоархангельском полку: 2 убитых, 15 раненых (2 оставлены на поле боя) и 152 пропавших без вести (в том числе 14 человек из пулеметной команды, 14 фельдшеров и санитаров, писарь и несколько человек из обоза).
В 17-м уланском Новомиргородском полку: 14 убитых, 7 раненых, 96 пропавших без вести.
В 17-м гусарском Черниговском полку: 4 тяжело раненых оставлены на поле боя, 7 раненых доставлены к своим, пропали без вести 37 человек (в том числе 2 трубача и 5 обозных рядовых).
Наконец, в 18-м гусарском Нежинском полку: убиты командир полка, корнет Николай фон-Рутцен и 7 нижних чинов (в том числе 2 трубача), 23 раненых (из них 9 остались на поле сражения), 78 человек пропали без вести. Среди пропавших без вести – штаб-ротмистр Дмитрий Потапьев, ст. врач коллежский советник Л. Ф. Холодилов, мл. врач лекарь А. А. Козлянинов, заведующий лазаретом К. А. Грузинский, медицинские фельдшеры С. Р. Дембовский и А. Е. Базин, мл. ветеринарный врач титулярный советник М. Я. Ильинский, эскадронные фельдшеры А. Е. Васин и И. М. Цветков и три лазаретных служащих. В руки противника попал весь обоз 1 разряда с людьми, лошадьми, двуколками.
Таким образом, при прорыве из окружения в мареве солнечного затмения дивизия потеряла около четырехсот человек. А среди погибших – сам начальник дивизии и командир Нежинского полка. Чувствительные потери! Видимо, поэтому командование сочло рейд неудачным. О нем не писали газеты. 10 августа, когда кавалеристы уже находилась на нашей территории, в «Новом Времени» промелькнуло запоздалое лаконичное сообщение:
«От штаба Верховного Главнокомандующего. Австрийский батальон выбит из Равы Русской».
