Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
Сцена II
Номер г-на Вандербильда.
Г-н Вандербильд (один). А в здешнем городе, кажется, очень уважают деньги… "Заочное", так сказать, уважение. От посетителей и писем прямо отбоя нет. (Раздаётся стук в дверь). Войдите!
Член 66 комиссий (появляясь на пороге, называет свою фамилию и скромно добавляет). Изволили, может быть, слышать?
Г-н Вандербильд. Нет, в первый раз слышу.
Член 66 комиссий. Как же-с, состою членом 66 комиссий. Услыхав, что вы изволите совершать вояж с целью ознакомления, так сказать, с достопримечательностями каждого города, – счёл долгом представиться.
Г-н Вандербильд. Это, конечно, очень любезно с вашей стороны. Прошу садиться. Скажите, у вас в городе это всегда так делается: представляются приезжим?
Член 66 комиссий. Я, по крайней мере, считаю своим долгом. Единственно, так сказать, для облегчения приезжих: чтоб, будучи в городе, ознакомились с городскими достопримечательностями. Будучи членом 66 комиссий…
Г-н Вандербильд. А скажите, это трудно быть членом 66 комиссий?
Член 66 комиссий. Для других оно конечно-с. А я привык. Меня так уже в здешнем городе всегда во все комиссии и избирают. Любого мальчика маленького на улице спросите: "Кого в комиссию избрать?" – он сейчас вам скажет: "Такого-то, без него никакой комиссии не бывает". Так меня и знают-с: "Постоянный городской комиссионер". Тружусь на пользу отечества и при том вполне бескорыстно: меня, только, чтоб знатные приезжающие знали. Мне больше ничего не нужно-с.
Г-н Вандербильд. А это хорошо, если больше ничего не нужно… А как оно… того… этого… как его…
Член 66 комиссий. Может быть, вы желаете знать, каких именно комиссий я состою членом?
Г-н Вандербильд. Вот, вот именно!
Член 66 комиссий (скороговоркой). Больничной, угольной, финансовой, мостовой…
Г-н Вандербильд. Ага! Всё это, конечно, очень смешно, что вы говорите. Но чем же всё-таки могу быть вам полезен?
Член 66 комиссий. И даже весьма-с! Это, видите ли, весьма тонкое и деликатное дело! (Придвигаясь ближе). Весьма деликатную имею просьбу. Когда вы изволите вернуться в Америку, будьте так добры, скажите американцам и индейцам там разным, что живёт, мол, в городе Одессе г-н такой-то и состоит членом 66 комиссий. А если и президента вашего увидите, и президенту скажите, живёт, мол, в городе Одессе г-н такой-то.
Г-н Вандербильд. Хорошо, хорошо, непременно скажу!
Член 66 комиссий. Весьма буду признателен. Не смею больше затруднять вас своим присутствием. А чтоб фамилию не забыли, – позвольте вручить вам свою фотографическую карточку. На обороте собственноручная надпись.
Г-н Вандербильд. Хорошо, хорошо, признателен! (Член 66 комиссий кланяется и уходит). А в Одессе, однако, есть очень честолюбивые люди. Ну-ка, что он здесь написал? "Дорогому другу мистеру Вандербильду от искренно его любящего такого-то". И названия всех 66 комиссий выписал. Очень предупредительный человек.
(Дверь отворяется, и оттуда просовывается голова члена 66 комиссий).
Член 66 комиссий. А если меня ещё в какую-нибудь комиссию выберут, так я вам тогда телеграфирую срочной телеграммой.
Г-н Вандербильд. Хорошо, хорошо! Буду ждать! До свидания! (Голова скрывается). Чрезвычайно обязательный господин!
(На пороге появляется г-н Журналист, шаркает ножкой, кланяется и говорит).
Г-н Журналист. Литератор здешнего города Журналист!
Г-н Вандербильд. Ах, очень приятно. Очень приятно. Прошу садиться.
Г-н Журналист. Благодарствуйте, я и так-с…
Г-н Вандербильд. Ну, как вам удобнее. Скажите, я вас, кажется, вчера на спектакле г-жи Декроза видел?
Г-н Журналист. (скромно опуская глаза). Был-с. По делу службы. Высоко держа знамя журналиста, считаю своим долгом везде быть на страже. А потому, по обязанностям службы, бываю и в оперетке.
Г-н Вандербильд. Гм… А скажите, пожалуйста, вы как будто вчера выше ростом были?
Г-н Журналист. Весьма может быть-с.
Г-н Вандербильд. Право! А сегодня как будто ниже? А?
Г-н Журналист. Смею ли я пред такой особой быть высокого роста?
Г-н Вандербильд. Это хорошо, что вы почтительный. Это мне в вас нравится.
Г-н Журналист. Могу сказать, единственный здесь себя уважающий журналист, могущий почтить личность. А то вот здесь есть ещё журналист Дорошевич. Не изволите знать?
Г-н Вандербильд. Нет, такого не знаю.
Г-н Журналист. Весьма предосудительно пишет. Удивляюсь даже, как его до сих пор на каторжные работы не сошлют. Я уже писал, и даже неоднократно, в очень длинных и обстоятельных статьях. Прямо, не хочет слушать.
Г-н Вандербильд. Скажите, какой! Что ж это он? Вы пишете, а он…
Г-н Журналист. Преступная натура такая-с. Неисправим, и поведения, при том, самого предосудительного: в карты играет, по ресторанам ходит, дамское общество любит. И при том нехорошей наружности, близорук и на одну ногу хромает.
Г-н Вандербильд. Скажите! А я и не знал, что Дорошевич дамское общество любит.
Г-н Журналист. Как же-с! В оперетке каждый день. Да не прикажете ли, я вам всё… Я на бумаге, листах на 20 изложу?
Г-н Вандербильд. Хорошо, хоть на бумаге. Это, знаете, люблю этак прочитать что-нибудь забавное.
Г-н Журналист. Не смею больше обременять своим присутствием. Не будет ли каких распоряжений по литературной части?
Г-н Вандербильд (с удивлением). По литературной? Нет, ничего. (г-н Журналист ещё раз кланяется и уходит). Очень умный господин!
Г-н Вандербильд (кричит человеку). Никого больше не принимать! Довольно! (Под дверь просовывается бумага). Что это ещё? "Его высокоблагородному светлости господину финансову от Супруненко на бывшего товарища Гордеева прошение"… Даже и титула такого нет! Что они все ко мне? (Под дверь одна за другой подсовываются десятки записок). Что это? Просьба о займе? Ещё просьба о займе? Ещё? Ещё? (Кричит неистовым голосом). Собирать вещи! В этом городе можно сделаться нищим.
Занавес.
