Вандербильд

Сцена II

(Влетают Бобчинский и Добчинский, в дверях сталкиваются, дают друг другу под бок и начинают разом).

Бобчинский. Чрезвычайное происшествие!

Добчинский. На сотню строк известие!

Бобчинский. Позвольте, лучше я расскажу! Идём мы сегодня с Петром Ивановичем на грабёж…

Все (в ужасе). Что, что такое?

Добчинский. То есть, это не мы с Петром Ивановичем грабить собираемся. Это грабёж был, так мы подробности идём узнавать. Это на репортёрском языке, только для краткости так говорится.

Бобчинский (перебивая его). Так говорится. Так вот идём мы с Петром Ивановичем на грабёж и почувствовали в желудке трясение. А так как день был гонорарный, то "не зайти ли нам, – говорю я Петру Ивановичу, – закусить в Европейскую гостиницу?"

Добчинский. Зашли!

Бобчинский. Э, не перебивайте вы меня, Пётр Иванович! Вам так не рассказать. Господа, ей-Богу, Пётр Иванович так не расскажет. У них и газета нераспространённая. А у нас и газета самая распространённая, и сотрудники самые лучшие. Позвольте уж мне рассказать.

Председатель. Да бросьте хоть тут полемику! Рассказывайте кто-нибудь.

Бобчинский. Заходим мы с Петром Ивановичем в Европейскую гостиницу и только что успели спросить полпорции скумбрии на шкаре и два солёных огурца в особенности, – как видим, сидит молодой человек, недурной наружности…

Добчинский. В партикулярном платье, английского покроя, бритый и высокого роста.

Бобчинский. Бритый и высокого роста. Господа, не велите Петру Ивановичу перебивать у меня известия! На лице этакое невнимание, обед спросил из пяти блюд по карте, сладкого два раза потребовал и даже после супу рюмку мадеры выпил.

Добчинский. В 35 копеек рюмку мадеры. Я как это увидал, сразу меня словно и осенило. "Э!" – сказал я Петру Ивановичу.

Бобчинский. Нет, Пётр Иванович, это я первый сказал: "Э". Это уж извините, недобросовестный полемический приём, себе чужие открытия приписывать. Я "э" сказал.

Добчинский. "Э!" – сказали мы с Петром Ивановичем. Это и есть Вандербильд!

Председатель (вскакивая). Как Вандербильд? Отчего Вандербильд? Почему Вандербильд?

Бобчинский. Как же не Вандербильд, когда целый обед в ресторане сам один ест!

Добчинский. Сладкое по два раза спрашивает! Кто ж теперь в Одессе, при теперешних хлебных делах, – будет по два раза сладкое спрашивать?

Бобчинский. Мадеру – по 35 копеек рюмочка! – пьёт. И рюмочка-то небольшая! Да что я вам скажу! Сигары курит!!! Он!!!

Добчинский. Кому же, как не ему!

Занавес.