Шрифт
Source Sans Pro
Размер шрифта
18
Цвет фона
5
Прижав к груди дело, он побежал к машине. Конечно, он сам во всем виноват. Он бросил ее, оставил одну, ничего толком не объяснив. Алекса продержалась сто пятнадцать дней, и вот теперь сорвалась. Из-за него…
Он открыл БМВ-130i, бросил дело на заднее сиденье, в досаде хлопнул дверцей сильнее, чем требовалось, сел за руль и тронулся с места.
Он не имел права забывать о том, что Алекса начала пить именно из-за страха сцены. А ведь сегодня ей тоже пришлось выступать на публике – в определенном смысле. Она впервые за много лет появилась в кругу своих бывших коллег по музыкальному миру, вспомнила об огнях рампы. Надо было заранее все предусмотреть и лучше следить за собой. Тогда он не выругался бы при виде своих кумиров и не опозорил Алексу. А еще надо было ответить бригадиру, что сию минуту он приехать не может, и, перед тем как мчаться на работу, завезти Алексу домой. Но нет, он тогда думал только об одном: как он сам оплошал. Болван, чертов идиот полицейский!
Что с ним не так? Он вспомнил, как предостерегал его доктор Баркхёйзен: «Будь осторожнее, Бенни, ты не продержался еще и года. Два алкоголика… риск удваивается».
Он тогда бурно возражал: мол, они с Алексой только друзья, он поддерживает и подбадривает ее. Они вместе посещают собрания «Анонимных алкоголиков». А доктор в ответ лишь покачал головой и повторил: «Будь осторожнее».
И как же он поддержал ее сегодня? Надо было слушать доктора. Док Баркхёйзен прекрасно понимал, что Бенни лукавит, называя их с Алексой отношения «дружескими». Док Баркхёйзен давно догадался, что Алекса нравится Бенни. С каждым днем все больше и больше.
До сегодняшнего вечера Бенни казалось, что и он нравится Алексе. А сейчас? Сейчас он все испортил.
Ну почему с ним так всегда? Когда его жизнь была простой? Никогда! Ему сорок пять; в таком возрасте положено достигать гармонии с самим собой, становиться мудрым и смиренным. В сорок пять нормальные люди отбрасывают все свои недостатки и заблуждения. Все, но только не он. Его жизнь – постоянный хаос. Бесконечный поток бедствий, непрекращающаяся борьба за выживание. Победить он просто не может; стоит преодолеть одну преграду, как впереди появляется другая. И он топчется на месте, не двигаясь.
Только недавно, месяц назад, он начал смиряться с мыслью о разводе, попытался привыкнуть к тому, что между ним и Анной все кончено. Кончено раз навсегда. Ему по-прежнему неприятно было думать о том, что она полюбила другого – адвоката. Чтоб его, этого адвокатишку… Бенни работал над собой, доказывая себе, что так лучше для всех.
Их отношения свелись к тому, что Бенни платил свою долю за дом и за учебу Карлы. Он почти смирился, хотя ему было обидно. Казалось, что его обирают. Хотя они с Анной зарабатывают примерно одинаково, он платит гораздо больше.
Последние несколько недель он очень старался влиться в новый коллектив, стать своим для «Ястребов». Новые сослуживцы, новые отношения, субординация… Да еще новые-старые звания. Приходится вспоминать, как правильно к кому обращаться. Почти всех приходится называть по-новому, кроме него: капитан – он капитан и есть. Но и с этим он тоже смирился.
И с детьми волнений хватает. Карла учится на факультете театрального искусства Стелленбошского университета. Подумать только – театра ей захотелось! Как будто в ее жизни мало было драм… Отец-алкоголик, развод родителей… И где девочка потом найдет работу? И Фриц, у которого в этом году выпускные экзамены в школе. Он ведь может и завалить их, потому что все свободное время проводит с группой Джека Пэроу, в которой играет на гитаре… Они исполняют хип-хоп или рэп. Фриц ругается хуже полицейского, и слова ему не скажи. Зато у Фрица талант – Джек лично обратился к нему и позвал в свою группу. Бенни уже примирился с тем, что мир изменился, что сегодня у детей есть выбор, что они по-разному понимают, что значит «хорошая профессия».
Он примирился со многим. И ему уже начало казаться, что жизнь налаживается. И вот за один вечер он ухитрился испортить все. Он выругался в присутствии трех человек, которых безмерно уважал: Антона Госена, Лизе Бекман и Алексы Барнард. Чем довел последнюю до срыва.
Придется ему примириться и с этим. Он – полный козел, долбаный придурок… Бенни с трудом заставил себя прекратить. Он опять за старое… В том-то и трудность, из-за его несдержанности на язык сегодня и начались все беды. Здесь же, сейчас же он должен положить этому конец. Хватит ругаться! Пить он бросил. Теперь он бросит выражаться!
А завтра, когда Алекса протрезвеет, он расскажет ей о деле Слут, попросит у нее прощения и попросит позвонить тем двоим. Она объяснит Лизе и Антону, как Бенни восхищается ими. А с языка у него сорвалось… от смущения. Наверное, не он один такой.
Потом он вспомнил, как красиво выглядела Алекса, и о своей мимолетной мечте, которая посетила его на пороге ее дома. Он надеялся, что сегодня ему повезет. Повезло, как же! Он даже фыркнул от презрения к себе, ко всему окружающему миру, к служебной БМВ и к шоссе N1. Его б… жизнь… Черт, опять! Его проклятая жизнь никогда не бывала простой.
Едва он остановился у театрального центра «Артскейп», как зазвонил его мобильник. Должно быть, опять управляющий – насчет Алексы. Он поспешно ответил, желая сообщить, что уже приехал:
– Гриссел!
– Капитан, говорит Томми Нкхеси из Грин-Пойнта, – послышался из трубки робкий голос.
Бенни не сразу сообразил, кто такой Томми Нкхеси. Потом вспомнил – следователь, который вел дело Слут.
– Слушаю вас, Томми.
– Капитан, мне приехать к вам?
– Нет… – Гриссел вдруг сообразил, что Томми Нкхеси, наверное, давно ждет его звонка, ведь Джон Африка просил всех помогать ему. – Извините, Томми, я должен был сразу вам позвонить… – Гриссел представил, что ждет его впереди, с Алексой. – Нет, сегодня никуда приезжать не надо… Может быть, мы встретимся завтра?
– Значит, сегодня я вам не нужен?
– Нет, спасибо большое…
– Ну, тогда ладно, – с облегчением сказал Томми.
– Спасибо… – И вдруг Гриссел вспомнил, что он хотел взглянуть на место преступления. – Томми, ключи от квартиры Слут еще у вас?
– У меня, но не при себе.
– Может быть, завтра утром? Мы могли бы вместе еще раз взглянуть на ее квартиру… – Гриссел прекрасно понимал, какие чувства сейчас испытывает Нкхеси, – он и сам не раз бывал в его положении. Поэтому он быстро добавил: – Ведь главный по делу Слут – вы. Мне очень важно узнать ваше мнение.
– Хорошо, капитан. Во сколько?
– В девять вам подойдет?
– Да, капитан. До встречи, спасибо!
Гриссел сунул телефон обратно, в карман.
Ему придется быть начеку.
Увидев ее в кабинете управляющего, он испытал шок. Косметика поплыла, волосы падали на лицо неопрятной массой, вырез платья съехал слишком низко, одна сандалия валялась сбоку. Она сидела в кресле, широко разведя ноги, положив локти на колени, и раскачивалась из стороны в сторону.
– Алекса…
Она медленно подняла голову. Бенни сразу понял, что она сильно пьяна. Ей с большим трудом удавалось смотреть в одну точку. Потом ее лицо медленно сморщилось. Она попробовала выпрямиться, но ничего не получилось. Она горько расплакалась.
Он подошел к ней, помог ей встать, кое-как поправил платье. Алекса повисла на нем, обхватила его обеими руками. От нее пахло духами и джином.
– Я приехал, я с тобой, – сказал Гриссел. – Прости меня! – Он обнял ее и крепко прижал к себе.
Она уткнулась лицом ему в шею, и он почувствовал, как по нему текут горячие слезы.
– Я т-такая… – с трудом произнесла она. – Т-такая неудачница, Бенни!
– Нет, – возразил он.
Управляющий нагнулся, подобрал с пола сандалию, снял с кресла маленькую сумочку-клатч. Неодобрительно морщась, протянул вещи Бенни. Сандалию он брезгливо держал на сгибе указательного пальца, как будто она была заразная.
Бенни взял сандалию и сумочку. Алекса обмякла.
– Пошли, – ласково сказал он. – Поехали домой!
В машине она прижалась лбом к стеклу и с трудом заговорила:
– Я н-незваная гостья, Бенни. Вот кто я такая… они з-знают… – Она с трудом открыла сумочку, достала сигареты. Зажигалка упала под сиденье.
Ему не хотелось видеть ее такой, потому что она стала такой из-за него. Он искал слова раскаяния, хотел утешить ее, но с трудом выдавил из себя лишь:
– Мне так ужасно жаль!
Алекса его как будто не слышала. Поискала на полу зажигалку, махнула рукой, откинулась на спинку сиденья и забормотала:
– Они смотрели сквозь меня!
Она повторяла одно и то же снова и снова, заливаясь пьяными слезами.
Зазвонил его мобильник. Господи, что там еще? Гриссел нажал кнопку «Прием вызова».
– Бенни, это Джон Африка. Клуте говорит, что небольшая статья появится на четырнадцатой полосе воскресного «Аргуса» и в Интернете; для всего остального мы уже опоздали. В общем, мы в полном дерьме. То есть… сам понимаешь: тебе придется поторопиться. Пока отложи все остальные дела.
– Есть, генерал!
– Хорошо. – Африка отключился.
– Они смотрели сквозь меня, – повторила Алекса.
Бенни остановил машину перед ее домом, отыскал в ее сумочке ключ от входной двери. Вышел.
– Не бросай меня! – взмолилась она детским голосом.
Он нагнулся:
– Я сейчас к тебе вернусь, только отопру дверь.
Алекса смотрела на него так, словно увидела в первый раз.
– З-знаешь, я алкоголичка.
Гриссел кивнул, быстро поднялся на крыльцо, отпер дверь, вернулся к машине, распахнул пассажирскую дверцу:
– Давай-ка в дом.
Вместо ответа, она снова начала раскачиваться.
– Алекса, прошу тебя!
Она нехотя подняла левую руку. Бенни нагнулся, закинул ее руку себе на спину, поднял ее и выволок из машины. Алекса не держалась на ногах. Пришлось почти тащить ее на себе. Они с трудом протиснулись в калитку, потом поднялись на крыльцо. Войдя, Бенни включил свет. Потом медленно повел ее на второй этаж. Пока поднимались, Алекса сбросила и вторую сандалию. Наконец они добрались до ее спальни. Бенни усадил ее на кровать. Она тут же упала на бок, положив голову на подушку. Он включил ночник и застыл в нерешительности.
Надо бы принести из машины ее сумку. А машину запереть.
Губы ее зашевелились, она что-то прошептала.
– Алекса…
Он наклонился ниже, стараясь расслышать, что она говорит. Но она не говорила. Она пела. Ту песню, которая когда-то ее прославила: «Пресная вода». Она пела тихо, почти неслышно, но идеально, не фальшивя, своим неповторимым, богатым голосом.
– Пойду запру машину, – сказал он.
Ответа не последовало.
Он быстро вышел. Спускаясь по лестнице, он вспомнил, что, напившись в последний раз, она пыталась покончить с собой. После того как узнала о смерти мужа.
Придется ему сегодня переночевать у нее.
Гриссел достал из машины сумочку, сигареты и зажигалку Алексы и свои документы. Потом он запер машину и быстро зашагал обратно.
С ее неуклюжей помощью он вынул у нее из ушей серьги и положил на прикроватную тумбочку.
– Попробуй поспать, – посоветовал он.
Алекса посмотрела на него совершенно трезвым взглядом. Она как будто пришла в себя. Потом губы ее слегка разомкнулись, она обхватила его шею руками, притянула к себе и поцеловала. От нее сильно пахло джином. Она повалилась на кровать, увлекая его за собой.
Он положил руки ей на плечи и осторожно, но настойчиво отодвинулся.
Она заплакала:
– Ты тоже меня не хочешь!
– Хочу, – ответил он, – но не так.
Ему с трудом удалось подсунуть ей под голову подушку. Потом он осторожно взял ее за ноги и полностью уложил ее на кровать. Алекса повернулась к нему спиной. Он обошел кровать кругом, укрыл ее краем широкого покрывала.
Целых десять минут он стоял рядом и слушал ее дыхание. Постепенно оно выровнялось. Алекса заснула.
Гриссел посмотрел на часы. Десять минут первого. Наступило воскресенье.
